Что  ответить?  Признаться,  что  мы  крали
пироги и мороженое или наврать, будто гардемарин Торн  привел  нас  сюда
исключительно для того, чтобы вправить нам, несмышленым кадетам,  мозги?
А может быть, сказать, что я лунатик и пришел сюда во  сне?  Нет,  врать
нельзя.
   - Хотел взять пирог, - выпалил я.
   - Боже милостивый! Я думал, ты набрался хоть немного ума, Сифорт!
   - Он тут был не один, сержант, - ябедничал солдат, - их было трое или
четверо. Они  постоянно  сюда  наведываются!  Смотрите,  опрокинули  мое
ведро!
   - Это правда?! - сурово спросил меня Траммел.
   - Да, сэр. - Соврать ему я не посмел.
   - Что вы здесь делали?
   - Хотели украсть пироги и мороженое, сэр.
   - Остальных я не видел в лицо, сержант, было темно  и  они  прятались
под столами, - услужливо лебезил солдат.
   - Фамилия?
   - Луис, сэр. Элтон Луис.
   - Вы свободны, Луис, - приказал ему Траммел, - я сам разберусь.
   - Есть, сэр. Мое дело - помыть здесь  пол.  Главный  старшина  должен
знать...
   - Конечно, я ему доложу, - перебил Траммел. - А  вам  лучше  молчать,
это в ваших же интересах, а то я вам устрою райскую жизнь!
   Ворча что-то себе  под  нос,  солдат  поднял  ведро,  взял  швабру  и
принялся за работу.
   - Вольно, Сифорт. Марш в коридор! - рявкнул сержант и дал мне пинка в
нужном направлении. Мы вышли из столовой. Едва дверь за нами  закрылась,
он схватил меня за лацканы, прижал к стене и зарычал:
   - Салага! Щенок! Из-за тебе мне придется подлизываться к старшине!
   - Простите, сержант... - замычал я.
   - Молчать! Напляшешься теперь у меня! Шесть  нарядов!  И  это  только
начало! Кто был с тобой?
   - Два кадета и...
   - Фамилии, Сифорт! - Он слегка ударил меня. - Кто зачинщик?!
   Мне было не больно, но очень обидно, хотелось  плакать.  Боже,  верни
меня домой в Кардифф! Ну сделай хоть одно чудо, тебе же нетрудно!
   - Пожалуйста, сэр, - взмолился я. Выдать  товарищей  было  выше  моих
сил.
   - Фамилии! - Траммел ударил меня по лицу сильнее.
   - Дайте подумать! - визгнул я.
   - Ладно, жду.
   Я набрал в легкие побольше воздуха, чтобы выговорить  дерзкий  ответ,
но не решился. Пришлось выдохнуть, снова поглубже вдохнуть. На этот  раз
получилось:
   - Ни за что не скажу, сэр! - Тут вдруг до меня дошла вся чудовищность
моего ответа. Сейчас сержант отправит меня в нокаут!
   Он отпустил мои лацканы и... Не ударил, а всего лишь сказал:
   - Ну, держись, Сифорт. Я подам рапорт. Пошел в казарму!
   - Есть, сэр. - Я отдал честь, но сержант  не  соизволил  козырнуть  в
ответ.
   Утром в столовую меня не пустили. Завтрак на  подносе  принес  мне  в
казарму Робби Ровер.
   - Мне запретили разговаривать с тобой,  -  прошептал  он.  -  Что  ты
натворил?
   - Нечто ужасное. Лучшее выполняй приказ сержанта, не разговаривай  со
мной.
   - Я знаю, что ты вернулся среди ночи. Ходят слухи, что ты  не  сказал
сержанту, где был. Мне скажешь?
   - В столовой, Робби. Я там был не один.
   - Понятно. - Оглянувшись и убедившись, что в казарме никого  нет,  он
быстро обнял меня. - Лучше сознайся, Ник, скажи им всю правду, а то тебя
долго будут мурыжить в кадетах.  Я  хочу,  чтобы  ты  стал  гардемарином
вместе со мной.
   Робби ушел, я остался в полном одиночестве.  Через  два  часа  пришел
Толливер. Я был в таком унынии, что обрадовался даже его обществу.
   - Подтяни галстук, Сифорт, тебя вызывает сам  начальник  Академии,  -
сообщил он.
   - Зачем?
   - Чтоб выбросить тебя без скафандра из шлюза! Откуда я знаю, болван?!
   У меня подкосились ноги, я рухнул на койку. Сердце  стучало  молотом.
Все пропало! В кабинете начальника  Академии  Керси  я  не  бывал  и  не
испытывал ни малейшего желания туда попадать. И вот теперь придется идти
на расправу.
   -  Живее,  Сифорт!  -  подгонял  Толливер.  -  Мне  не  нужны  лишние
неприятности из-за тебя.
   - Есть, мистер Толливер.
   Я поплелся с ним в административное  здание,  еле  живой  от  страха.
Толливер легонько постучал в дверь приемной, вошел и отчеканил:
   - Докладывает кадет-капрал  Эдгар  Толливер,  мэм!  Приказ  выполнен,
кадет Сифорт доставлен!
   -  Хорошо,  пусть  войдет.  А  вы  свободны,  -  ответила  темнокожая
секретарша.
   - Есть, мэм! - Толливер лихо козырнул, повернулся кругом  и  строевым
шагом вышел в коридор. - Иди, Сифорт, -  показал  он  мне  на  дверь.  -
Послушай... - Помолчав, он совсем другим тоном сказал:
   - Удачи тебе, - и ушел, не оглядываясь.
   Я робко вполз в приемную.
   - Садитесь, - показала секретарша-сержант на ряд стульев у стены.
   Я сел с краю, положил руки на колени и стал обреченно ждать расправы.
Вскоре секретарша подняла трубку.
   - Я на минутку выйду, сэр. Кадет уже здесь, сэр. - произнесла  она  и
тут же вышла в коридор.
   Наступила необыкновенная тишина. Я чуть расслабился, оперся  затылком
о стену. За стеной в кабинете Керси слышался разговор. Я прижал к  стене
ухо и уловил голос сержанта Траммела.
   - ... разобраться в казарме, но он  отказался  выдать  сообщников.  Я
приказал ему, а он отказался. Не выполнил прямой приказ!
   - Вы ожидали иного, сержант? - едко осведомился Керси. Пауза.
   - Не понимаю вас, сэр.
   - Давайте разберемся, что вы от него требовали. - Керси говорил тихо,
часть слов разобрать я не мог, пришлось сильнее прижать ухо к  стене.  -
...  Учите  братству,  взаимопомощи,  взаимовыручке.  На  этом  держится
космический флот. На корабле без этого нельзя.
   - Но приказы надо выполнять, сэр, - упрямился сержант.
   - Разумеется, Траммел, приказы надо выполнять. Именно поэтому вам  не
следовало ему приказывать. Вы поставили его в ужасное положение.
   - Простите, сэр, но...
   - Разве можно приказывать мальчишке выдать его товарищей? Я  понимаю,
вам очень хотелось найти  зачинщика.  Так  наводить  порядок  легче.  Но
нельзя принуждать к предательству.  Допустим,  Сифорт  выполнил  бы  ваш
приказ. И что бы он чувствовал после этого? А его товарищи? Как бы они к
нему отнеслись?
   Меня охватило незнакомое ранее чувство, на глаза навернулись слезы.
   - А как тогда прикажете искать воров, сэр? Я не Господь Бог, чтобы...
   -  Осторожнее  выражайтесь,  сержант,   не   богохульствуйте.   Можно
приказать им  признаться  добровольно.  Например,  можно  построить  всю
казарму  в  одну  шеренгу  и  приказать  сделать  шаг  вперед  тем,  кто
участвовал в набеге.
   - А если никто не выйдет из строя?
   - Ничего страшного, можно забыть об остальных и  разбираться  с  тем,
кого удалось поймать. Но приказывать предать своих товарищей...
   - Боже мой! Вы называете это предательством?!
   - Да, сержант. По крайней мере, это близко к предательству.
   - Предают врагу, сэр, а мы все свои! Ведь мы все одна большая  семья!
И я, и вы! Все! Так нас учили.
   - Но дети этого еще не  понимают.  Мы  им  кажемся  чем-то  страшным,
приказывающим и наказывающим. Нас за своих кадеты не  считают.  Для  них
это только близкие товарищи. Понимание единства  флота  приходит  к  ним
позже.
   - Конечно, все это я понимаю... Просто, знаете, сэр, очень уж  я  был
зол на него... В нормальном состоянии я бы ни за  что  не  приказал  ему
выдать товарищей. А тут опрокинутое ведро, да еще дубина  солдат  ехидно
так ухмылялся. Я знал, что этот уборщик  всем  насплетничает,  оттого  и
злился.
   - Разве вы не  хотите,  чтобы  мальчишки  вели  себя  достойно  перед
уборщиком? Впрочем, этот кадет держался хорошо.
   - Значит, вы не собираетесь его наказывать, сэр?
   - Теперь, когда вы послали его ко мне, я обязан его наказать. Не могу
же я подрывать ваш  авторитет  перед  кадетами.  Не  беда,  если  у  них
сложится представление обо мне, как о людоеде, но в следующий раз будьте
благоразумней, не посылайте их ко мне по пустякам.
   - Значит, вы не выгоните его из Академии?
   - Нет, конечно.
   - Знаете, Сифорт не относится к числу прирожденных лидеров. Я уверен,
что идею поживиться в камбузе им подал кто-то другой. Жаль,  что  теперь
нам не удастся найти зачинщика.
   - Зачинщиком был Торн.
   - Откуда вы...
   - Он сам доложил мне об этом утром, как  только  узнал,  что  поймали
Сифорта. Торн сознался, что  кадеты  пошли  с  ним  в  столовую  по  его
приказу.
   - Вот, значит, кто соблазняет кадетов! Маленький педераст!
   - Не ругайте его так, он, наверно, исправится. Я послал его на  порку
к Зорну.  Итак,  в  следующий  раз  обращайтесь  со  своими  подопечными
осторожней.
   - Есть, сэр.
   - А теперь давайте сюда вашего кадета. Траммел вышел в приемную, но я
уже успел оторвать ухо от  стены  и  сидел  прямо,  как  штык,  руки  на
коленях.
   - Давай к начальнику, - беззлобно сказал он.
   - Есть, сэр. - Я встал, поправил  фуражку,  строевым  шагом  вошел  в
кабинет. - Кадет Николас Сифорт по  вашему  приказанию  прибыл,  сэр!  -
Отдав честь, я замер по стойке "смирно".
   - Вот ты какой. - Капитан Керси  сверлил  меня  строгим  взглядом.  -
Дерзкий щенок, отказавшийся выполнить прямой приказ сержанта.
   - Так точно, сэр. - Мои ладони вспотели.
   -  Я  всегда  огорчаюсь,  когда  ко  мне  посылают  кадета,  ибо  сей
прискорбный факт означает одно из двух: либо мы плохо воспитываем  своих
подопечных, либо принимаем в Академию тех, кого  не  следует.  Сейчас  я
попробую исправить нашу ошибку, научить тебя подчиняться приказам. Когда
станешь гардемарином, сам  будешь  приказывать.  Но  хорошо  приказывать
может лишь тот, кто умеет подчиняться. Сними китель и фуражку, положи их
на стул.
   - Есть, сэр. - Я выполнил приказ.
   - А теперь иди к столу, наклонись над ним, положи подбородок на руки.
   - Есть, сэр. - Меня уже терзало унижение,  хотя  Керси  еще  даже  не
прикоснулся ко мне.
   Он вышел из-за стола, взял в углу розгу.
   - Тебя когда-нибудь посылали на бочку?
   - Нет, сэр.
   - Раз ты совершил настолько серьезный проступок, что попал ко мне, то
и наказание понесешь соответствующее. Я буду  пороть  убедительнее,  чем
старший лейтенант. Приказываю молчать и не двигаться.
   - Есть, сэр.
   Розга щелкнула по моей заднице выстрелом. Я дернулся, вскрикнул.
   - Я приказал молчать и не двигаться!
   - Есть, сэр.
   Я изо всех сил выполнял приказ, давя в себе всхлипы, а розга свистела
и  жалила,  свистела  и  жалила.  Когда,  наконец,  пытка  кончилась,  я
чувствовал себя раздавленным.
   - Встать, - приказал Керси, подал мне китель, помог его надеть. -  За
все надо  платить,  мистер  Сифорт.  Только  что  ты  заплатил  за  свой
проступок. Цена немалая, но зато ты искупил  его  полностью.  Постарайся
больше ко мне не попадать. - Он легонько подтолкнул меня к двери. -  Иди
в казарму.
   - Есть, сэр. - Я выскочил из его  кабинета  подавленный,  красный  от
стыда и унижения. Ягодицы горели. Секретарша  в  приемной  не  повела  и
бровью. Я выбежал трусцой в коридор, прислонился к стене и зарыдал.
   И вот я снова сидел в той же казарме на той же койке, но уже в  синей
капитанской униформе, ностальгически поглаживая одеяло. То был  жестокий
урок. Сам сержант носил мне еду, пока я лежал  здесь  пластом.  А  потом
боль постепенно прошла, и я маршировал в столовую вместе со всеми.
   Послышался шорох. Я оглянулся. У  двери  с  растерянным  видом  стоял
крепкий, жилистый парнишка в серой униформе.
   - Кадет Йохан  Стриц,  сэр!  -  доложил  он,  вытянувшись  по  стойке
"смирно".
   - Долго ты тут стоишь и шпионишь за мной? - рявкнул я.
   Тот испуганно залепетал:
   - Простите, сэр, я... Я вошел, увидел, что вы сидите здесь, и не  мог
сразу сообразить, что делать... Простите, сэр.
   - Ты должен становиться по стойке "смирно" независимо от того, смотрю
я на тебя или нет! - орал я.
   - Так точно, сэр! Есть, сэр!
   - Как ты сказал, твоя фамилия? Стриц? Это ты, дерзкий  щенок,  посмел
поднять руку на гардемарина?
   - Так точно, сэр!
   - Если бы мы были на корабле, я бы тебя... Знаешь, что бы я  с  тобой
сделал? Вольно! - Я заткнулся и вышел вон из казармы.
   Стюард налил нам кофе и вышел из  конференц-зала.  Я  обвел  взглядом
собравшихся вокруг стола офицеров.  Это  было  мое  первое  совещание  в
Фарсайде.
   - С чего начнем? - спросил я.
   - Раньше мы начинали  с  вопросов  снабжения,  -  подсказала  сержант
Обуту.
   - Хорошо. Так и сделаем.
   Лейтенант Кроссберн включил свой карманный компьютер и, поглядывая на
экранчик, начал доклад:
   - С провиантом дело обстоит плоховато.  Несмотря  на  мои  регулярные
звонки в Лунаполис, поставки задерживаются. Поскольку урожай наших залов
гидропоники недостаточен, мы должны получать свежие овощи из  Лунаполиса
каждую вторую неделю, но нам не дают их вот уже два месяца. -  Кроссберн
умолк, ожидая реакции.
   - Продолжайте, - сказал я.
   - Вы не  собираетесь  принимать  никаких  мер?  К  вашим  просьбам  в
Лунаполисе прислушаются.
   Еще чего! Выполнять указания Кроссберна?! Пошел он...
   - Разве в наших хранилищах мало запасов?
   - Вполне достаточно, но...
   - Тогда позвоните в Лунаполис еще раз, - резко перебил я. - Что  еще?
Кроссберн стушевался:
   - Рабочие жалуются на гардемаринов, мол, захламляют служебный коридор
банками из-под напитков.
   -  Мистер  Паульсон,  проведите  разъяснительную  беседу  со  старшим
гардемарином Кином, - приказал я.
   - Есть, сэр.
   - Подробный отчет о положении дел со снабжением я  переслал  вам  две
недели назад, сэр, - закончил доклад Кроссберн.
   - Ладно, почитаю. - А скорее всего, едва взгляну на него.  Я  перевел
взгляд на старшего  лейтенанта  Паульсона.  -  Что  у  нас  с  системами
жизнеобеспечения?
   - Ничего нового, сэр, - доложил он. - Все системы работают нормально.
Учебная станция временно законсервирована.
   - Когда туда отправят кадетов?
   - Через три недели, сэр. Первыми полетят кадеты сержанта Хиллмана.
   - Когда вы собираетесь осмотреть станцию, сэр? - вклинился Кроссберн.
   - Через день-два. А что?
   - Я спросил об этом лишь  для  того,  чтобы  знать,  к  какому  сроку
подготовиться.
   Уважительная причина, обругать Кроссберна  было  не  за  что,  а  так
хотелось.
   - Следующий, - сказал я.
   - В этом месяце успеваемость кадетов слегка  превысила  среднегодовой
уровень,  -  доложила  лейтенант  Нгу  Бьен,  заведующая   преподаванием
теоретических дисциплин.  -  В  общем  и  целом  все  нормально,  особых
трудностей нет.
   - В самом деле? - удивился я.
   - Да, сэр.
   - Хорошо. Тогда совещание закон... -  В  этот  момент  сержант  Обуту
вежливо кашлянула, явно собираясь что-то сказать. Я предоставил ей такую
возможность:
   - Слушаю вас, сержант.
   -  Извините,  что  перебила,  сэр,  но  мне   показалось,   что   вас
заинтересует не только средняя успеваемость, но и некоторые подробности.
   - Это входит в ваши обязанности, сержант? - спросила лейтенант  Бьен,
вперив в сержанта леденящий взгляд.
   - Нет, мэм, - внешне спокойно ответила Обуту, но я заметил, как у нее
под столом сжался кулак.
   Я понял, что оказался меж двух огней, и пошел на хитрость:
   - Вы сделали совершенно  правильное  замечание,  мисс  Бьен,  сержант
Обуту исполняет обязанности секретарши и не  должна  вмешиваться  в  ход
совещания без достаточных на то оснований. - Мисс Бьен обиженно  поджала
губы, но тут я небрежно бросил:
   - Кстати, мисс Бьен, раз уж зашла речь о  подробностях...  Вы  готовы
дать информацию об успеваемости по отдельным предметам?
   - Да, сэр. Конечно, готова.  -  Покраснев,  Нгу  Бьен  включила  свой
карманный компьютер.
   Пока она искала нужный файл, я  встретился  взглядом  с  секретаршей,
незаметно ей подмигнул и тут же перевел глаза обратно на Бьен.
   - По навигации, сэр, - начала свой доклад  лейтенант  Бьен,  -  лучше
всех успевает кадет Алишия Джонс. На втором месте Джеренс  Бранстэд.  Не
справляются с учебной программой два кадета: Арнвейл и Стриц. По истории
самые высокие оценки имеют кадеты Бенгхади,  Гувир  и  Боланд,  а  самые
низкие - Кил Дрю и Кевин Арнвейл.
   - Дрю? Где-то я уже слышал эту фамилию.
   - Это тот самый,  который  случайно  разбил  кадету  Эдвардсу  стекло
шлема, - напомнил Паульсон.
   - А... - протянул я, - вспомнил. А Кевин Арнвейл  дружил  с  Дастином
Эдвардсом. Давайте посмотрим их оценки за последние три месяца.
   Оказалось, их успеваемость резко снизилась после гибели Эдвардса.
   -  Такое  бывает,  сэр,  -  комментировал  Паульсон.  -  Со  временем
подтянутся.
   - А если нет?
   - Тогда их придется выгнать. Не слишком ли просто?
   - Перерыв, соберемся через  два  часа,  -  объявил  я.  Вернувшись  в
кабинет, я полчаса  размышлял,  потом  вышел  в  приемную  поговорить  с
сержантом Обуту.
   - Почему вы заострили вопрос об успеваемости кадетов? - спросил я.
   - Мне не понравилось,  что  лейтенант  Нгу  Бьен  говорила  только  о
средних показателях, словно речь шла о машинах.
   - Только это?
   -  Видите  ли,  сэр,  хотя  воспитание  кадетов  не  входит   в   мои
обязанности, я иногда говорю с ними о том о сем; порой они изливают  мне
свои души. Возможно,  потому,  что  я  женщина,  а  им  так  не  хватает
материнского тепла. Однажды я шла по коридору, когда Кил Дрю мыл пол.
   Я остановилась, поговорила с беднягой. Это было спустя два дня  после
гибели Эдвардса.
   - Понимаю, как ему тяжело.
   - Очень тяжело! - воскликнула Обуту. - Кил убит горем. Он  разрыдался
и долго не мог успокоиться.
   - Вам удалось его утешить?
   - Такое горе быстро не проходит. Я говорила  с  ним  в  тот  же  день
вечером, потом еще два раза.
   - Вам надо было идти в психологи.
   - Боже упаси! Знаете, сэр, в Академии с кадетами  обращаются  как  со
взрослыми, а они ведь еще дети. Многим подросткам здесь трудно.
   - Знаю.
   - Еще при Керси мне приходилось видеть, как из этого кабинета, теперь
вашего, после порки выходят кадеты.  Как  жалко  на  них  смотреть!  Мне
кажется, взрослые забывают, что они сами были детьми.
   - Поверьте, я хорошо помню кадетскую жизнь. Могу вам признаться,  она
казштась мне невыносимой. Вы так добры, мисс Обуту.
   - Спасибо.
   - А она - жопа.
   Сержант ошалела, но быстро взяла себя в руки.
   - Мисс Бьен? Возражать против такой характеристики  было  бы  с  моей
стороны невежливо... Хотя, почему  бы  и  не  возразить?  Возможно,  она
просто увязла в канцелярщине. Работай мисс  Бьен  с  кадетами,  а  не  с
бумагами,  тогда,  возможно,  она  воспринимала  бы  их  горести  совсем
по-другому.
   Мне стало стыдно. Как я мог так  обозвать  лейтенанта?  Как  мог  так
плохо о ней подумать?
   - Вы правы, - согласился я.
   Мы снова собрались в конференц-зале. Совещание продолжалось.
   -  Итак,  взвалить  на  него  дополнительные  обязанности,  загрузить
работой, чтобы отвлечь от мрачных мыслей. Чем еще мы можем помочь кадету
Дрю? - спросил я.
   - Разве в нашем распоряжении есть другие средства? - ответил вопросом
Паульсон.
   В самом деле, Академия - не  госпиталь,  в  нашем  распоряжении  есть
только армейские способы "поправлять"  мозги.  Но  это  мою  совесть  не
успокаивало.
   - Давайте послушаем, что скажет его сержант, - предложил я.
   - Сержант? - удивился Паульсон.
   - Да, сержант Радс. Вызовите его.
   -  Но  сержанты  не  участвуют  в  совещании  офицеров,  -   возразил
Кроссберн. - Традиции не позволяют...
   - Мисс Обуту, вызовите, пожалуйста, сержанта Радса, - приказал я.
   Радс прибыл всего через несколько минут.
   - Да, кадет Дрю очень переживает, - подтвердил он.
   - Как вы считаете,  справится  он  со  своим  горем  без  посторонней
помощи? - спросил я.
   - Должен справиться, если хочет стать гардемарином.
   Я встал, начал расхаживать по залу.
   - Позиция флота в таких случаях однозначна, - рассуждал  Паульсон.  -
Ведь мы обучаем по жесткому принципу: или плыви, или тони,  слабаки  нам
не нужны. Я понимаю, что Дрю мучается, считая  себя  виновным  в  гибели
товарища, но он должен научиться обуздывать свои чувства.
   - Действительно,  у  нас  ведь  не  детский  сад,  чтоб  нянчиться  с
кадетами, - втор