- А вообще-то не надо, лучше помолчите. Сначала я расскажу вам  все,  что
мне известно об этом больном. А уж  потом  вы,  если  сможете,  постарайтесь
поведать мне то, чего я о нем не  знаю.  Мы  избежим  повторов  и  сэкономим
время. Не знаю, долго ли АУГЛ позволит нам переговариваться. Сомневаюсь, что
времени у нас много, поэтому говорить мне нужно быстро...
   И О'Мара рассказал следующее: больной АУГЛ-Сто шестнадцатый  находился  в
госпитале  давно  -  дольше  многих  сотрудников.  Клиническая  картина  его
заболевания была и оставалась  неясной.  Его  осматривали  лучшие  диагносты
госпиталя и обнаруживали в определенных участках  тела  области  напряжения.
Это частично объясняло страдания больного, почти целиком покрытого панцирной
чешуей, от  природы  ленивого,  обжору  и  имеющего  склонность  к  полноте.
Диагносты единогласно решили, что больной  страдает  ипохондрией  и  что  он
неизлечим.
   Состояние чалдерианина ухудшалось только  тогда,  когда  с  ним  заводили
разговоры о возвращении домой. Таким образом госпиталь приобрел в  его  лице
постоянного пациента, против чего сам АУГЛ не возражал. Его осматривали  как
штатные, так и приглашенные медики и психологи, а также интерны и  медсестры
всех физиологических типов, какие только числились  в  штате.  Его  изучали,
зондировали  и  немилосердно  исследовали   практиканты   с   разнообразными
понятиями об этике. Больной наслаждался каждой минутой обследований. Словом,
положение дел устраивало и преподавательский состав, и самого чалдерианина.
   - Теперь с ним никто не говорит о возвращении домой, -  закончил  рассказ
О'Мара. - А вы обсуждали это?
   - Да, - не стала лукавить Ча Трат. О'Мара издал  очередной  непереводимый
звук, и она быстро проговорила:
   - Ведь именно поэтому сестры не обращали на больного внимания,  занимаясь
лечением других пациентов. Следовательно, мой диагноз верен: он страдает  не
имеющим точного названия недугом правителей, и...
   - Слушайте и помалкивайте, - рявкнул О'Мара.  Пациент  вроде  бы  подплыл
чуть ближе. - Сотрудники  моего  отделения  пытались  докопаться  до  причин
ипохондрии Сто шестнадцатого,  но  лично  меня  к  решению  его  проблем  не
привлекали, потому они и остались  нерешенными.  По-моему,  это  звучит  как
оправдание, да так оно и есть. Но вы должны уразуметь, что Главный Госпиталь
Сектора не может быть психиатрической клиникой. И никогда ею не  будет!  Как
вы представляете себе подобное местечко, где были бы собраны больные  разных
видов, от одного взгляда на которых у  здоровых  существ  начинаются  ночные
кошмары? И чтобы эти пациенты были здоровы физически, но тронулись умом? Как
вы представляете себе проблемы их лечения  и  содержания?  Здоровая  психика
персонала всегда под вопросом, даже при наличии  только  спокойных  больных.
Поэтому такой безвредный беспокойный больной, как Сто  шестнадцатый,  -  это
уже большая обуза. Как только у страдающего физическим заболеванием пациента
появляются  признаки  психической  неустойчивости,  за  ним  устанавливается
тщательное наблюдение, в случае необходимости его изолируют  и,  как  только
позволяет его общее состояние, эвакуируют на родину.
   - Понимаю, - сказала Ча Трат. - Предложенные объяснения оправдывают вас.
   Лицо землянина покраснело. Немного помолчав, он проговорил:
   - Слушайте внимательно, Ча Трат, это очень важно. Чалдериане  -  один  из
немногих разумных видов, пользующихся личными именами  только  тогда,  когда
общаются между собой супруги, ближайшие родственники или закадычные  друзья.
Тем не менее Сто шестнадцатый назвал свое имя вам,  представительнице  иного
вида, малознакомому существу. А вы произнесли его имя вслух. Вы сделали  это
по неведению? Осознаете ли вы, что  имевший  место  обмен  именами  означает
следующее: что бы вы ни сказали ему, что бы ни пообещали  -  это  равноценно
клятве, данной перед самой  высокой  физической  и  метафизической  властью,
какую только можно себе вообразить?
   Вы понимаете, как это серьезно? - продолжал О'Мара взволнованно. - Почему
он назвал вам свое имя? Что конкретно было сказано вами друг другу?
   Сразу ответить Ча Трат не сумела, поскольку больной подплыл совсем близко
- так близко, что стали четко видны все  шесть  рядов  зубов  в  его  пасти.
Какая-то отвлекшаяся часть сознания Ча Трат ни с того ни  с  сего  принялась
обдумывать, какой эволюционный посыл  побудил  зубы  в  трех  дальних  рядах
вырасти длиннее, чем в трех  передних.  Но  чалдерианин  захлопнул  пасть  с
жутким стуком, который приглушила вода.  И  тогда  менее  отвлеченная  часть
сознания Ча Трат задумалась о том, каков был бы этот  звук,  если  бы  между
зубами АУГЛа оказались ее конечность или туловище.
   - Вы что, уснули? - окликнул ее О'Мара.
   - Нет, - ответила она,  удивившись  тому,  как  разумное  существо  могло
задать такой дурацкий вопрос.  -  Мы  разговаривали  потому,  что  ему  было
одиноко и тоскливо. Другие сестры были заняты с послеоперационными больными,
а я - нет. Я рассказывала ему о Соммарадве, о том, как и почему попала сюда,
о том, что бы я могла сделать, если бы стала штатным сотрудником  госпиталя.
Сто шестнадцатый говорил мне, что я смелая и способная, а не такая  больная,
старая и пугливая, как он сам.
   Много раз он говорил о том, что мечтает поплавать на воле в теплых волнах
океана на  Чалдерсколе,  -  продолжала  Ча  Трат,  -  а  не  здесь,  в  этом
обеззараженном аквариуме  с  синтетическими  несъедобными  водорослями.  Сто
шестнадцатый мог бы поговорить о родине с другими пациентами  АУГЛ,  но  они
после операций большую часть  времени  пребывали  под  действием  седативных
препаратов.  Больной  говорил  о  том,   что   медики   к   нему   относятся
доброжелательно и изредка, когда у них есть время, разговаривают с ним.  Еще
он говорил, что ему никогда не убежать из госпиталя, что  он  слишком  стар,
боязлив и болен.
   - Убежать? - переспросил O'Mapa.  -  Ну,  если  наш  больной-хроник  стал
относиться к госпиталю, как к тюрьме,  то  с  точки  зрения  психологии  это
просто отличный симптом. Ну, продолжайте. А вы что ему рассказывали?
   - Мы беседовали на общие темы, - отвечала Ча Трат. - О родных планетах, о
работе, о прошлом, друзьях, семьях, о точках зрения на...
   -  Да,  да,  -  нетерпеливо  прервал  ее  землянин,  поглядывая  на   Сто
шестнадцатого, который подплыл еще ближе. - Болтовня меня не интересует. Что
вы ему сказали такое, что могло бы спровоцировать сегодняшний взрыв?
   Стараясь подбирать слова так, чтобы они описали ситуацию как можно точнее
и короче, Ча Трат ответила:
   - Больной рассказал мне об аварии в космосе, о полученных ранениях, из-за
которых попал сюда, о тех эпизодических, нерегулярных приступах боли,  из-за
которых  находится  здесь,  и  о  том,  как  он   глубоко   опечален   своим
существованием в целом.
   Я не знала в точности его статуса на Чалдерсколе, - продолжала Ча Трат, -
однако исходя из того, что он говорил о своей работе, я заключила', что  Сто
шестнадцатый - знатный воин, если не  правитель.  К  этому  времени  мы  уже
обменялись именами, поэтому я решила сказать больному, что  назначенный  ему
курс лечения скорее паллиативный, нежели терапевтический. Его  лечат  не  от
того, чем он страдает. Я сказала, что этот недуг мне неведом и что,  хотя  я
сама лечить его некомпетентна, на Соммарадве есть чародеи, которые умеют это
делать. Несколько раз  я  высказывала  предположение  о  том,  что  больной,
вероятно, залежался в госпитале и  стал  бы  счастливее,  если  бы  вернулся
домой.
   А больной находился очень близко. Его массивные челюсти были сомкнуты, но
двигались, будто что-то пережевывали,  -  пациент  явно  скрипел  зубами.  К
движению челюстей присоединялся пискляво-булькающий стон  -  и  пугающий,  и
жалкий...
   - Продолжайте, - сказал O'Mapa, - но говорите осмотрительно.
   - Мне осталось рассказать немногое. Во время нашей  последней  встречи  я
сказала больному, что у меня выходные и два дня меня не будет.  А  он  хотел
разговаривать только о чародеях. Хотел узнать, смогли бы они излечить его не
только от болей, но и от страхов. Он просил меня, как друга, помочь ему  или
послать за кем-нибудь из соммарадванских братьев, кто смог бы вылечить  его.
Я ответила, что  знаю  некоторые  заклинания  из  тех,  которыми  пользуются
чародеи, однако не настолько хорошо, чтобы отважиться лечить  ими.  А  моего
статуса и авторитета недостаточно для того,  чтобы  пригласить  в  госпиталь
чародея.
   - Какова была его реакция? - спросил О'Мара.
   - Никакая. Потом он вообще со мной не разговаривал.
   АУГЛ широко раскрыл зубастую пасть, однако с места не тронулся и заявил:
   - Ты была не такая, как другие, которые ничего  не  делали  и  ничего  не
обещали. Ты дала мне надежду излечения с помощью  ваших  чародеев,  а  потом
отняла ее. Ты причинила мне сильную боль.  Уходи,  Ча  Трат.  Ради  тебя  же
прошу, уходи.
   Челюсти с треском захлопнулись,  и  АУГЛ,  описав  круг  над  Ча  Трат  и
О'Марой, уплыл в угол палаты. Чем он там занимался, они не видели, но,  судя
по голосам, доносившимся с сестринского поста,  намеревался  нанести  палате
серьезные повреждения.
   - Мои пациенты! - вопила Старшая сестра  Гредличли.  -  Мои  новые  схемы
лечения, мои кабинеты!..
   - Судя по тому, что  показывают  мониторы,  -  прервал  ее  Креск-Сар,  -
больные пока в полном порядке. А сейчас я впущу в палату бригаду  санитаров,
чтобы они успокоили Сто шестнадцатого. Это будет непросто. А вы выходите, да
побыстрее.
   - Нет, подождите, - возразил О'Мара. -  Мы  попробуем  еще  поговорить  с
больным.  Он  неагрессивен,  и  не  думаю,  что  нам  грозит  опасность.   -
Обратившись к Ча Трат, он добавил:
   - Но каждый когда-то ошибается впервые.
   Почему-то в сознании Ча Трат возникла картинка из  детства.  Она  увидела
маленькую разноцветную рыбку -  свою  любимицу,  отчаянно  кружащую,  бьющую
хвостом и тыкающуюся в стекло аквариума. Так  же,  как  здесь,  за  стенками
аквариума находилась среда, попав в которую, она задохнулась бы  и  погибла.
Но та маленькая рыбка, так же как эта громадина, не думала об этом.
   - Сообщив вам свое имя, - спокойно, но торопливо проговорил О'Мара, - Сто
шестнадцатый тем самым заключил между вами договор  о  взаимопомощи,  как  с
супругом или членом семейства. И как только вы упомянули о  возможности  его
излечения  с  помощью  соммарадванских  чародеев,  не  задумываясь  о   том,
эффективно ли подобное лечение  для  существ  иного  вида,  вы  должны  были
предоставить больному чародея, чего бы вам это ни стоило.
   Послышались скрежет раздираемого металла и жалобные голоса других АУГЛов,
приглушенные зеленоватой водой. Гредличли что-то нервно выкрикивала. О'Мара,
не обращая внимания на это, продолжал:
   - Вы должны продолжать верить в это, Ча Трат,  хотя  ваши  чародеи  и  не
смогут помочь Сто шестнадцатому лучше нас. Я понимаю,  что  вы  не  в  силах
вызвать сюда кого-то из чародеев. Но если бы вас поддержал Главный Госпиталь
Сектора и Корпус Мониторов...
   - Они бы сюда не поехали, - прервала его  Ча  Трат.  -  Чародеи  известны
неустойчивостью характера, но они не тупицы... Он возвращается!
   На сей  раз  Сто  шестнадцатый  плыл  к  ним  медленнее  и  как-то  более
целеустремленно. Но все-таки достаточно  быстро  для  того,  чтобы  не  дать
возможность практикантке и психологу  снова  расплыться  в  разные  стороны.
Бригада санитаров с анестезирующими дротиками при всем желании не смогла  бы
поспеть вовремя на помощь  смельчакам.  В  операционной,  куда  эвакуировали
больных, и на сестринском посту стало тихо.  АУГЛ  приближался,  и  Ча  Трат
увидела, что глаза его блестят свирепо, безумно.  Чалдерианин  медленно,  но
верно раскрывал пасть.
   - Назови его по имени, черт подери! - крикнул О'Мара.
   - My... Муромесгомон, - промямлила Ча Трат. - Мой.., мой друг,  мы  здесь
для того, чтобы помочь тебе.
   Свирепость в глазах чалдерианина чуть утихла, в них появилась  боль.  Его
пасть медленно закрылась и открылась вновь. АУГЛ проговорил:
   - Друг, ты подвергаешься великой  опасности.  Ты  произнесла  мое  имя  и
сказала, что госпиталь не может вылечить меня  всеми  своими  лекарствами  и
приборами. Да больше и не пытается сделать это! А ты не поможешь мне, хотя и
считаешь мое излечение возможным. На твоем месте я бы так  не  поступил.  Ты
неверный друг, бесчестный, я в  тебе  разочарован.  Я  зол  на  тебя.  Уходи
скорее, спасай свою жизнь. Мне нельзя помочь.
   - Нет! - яростно крикнула Ча  Трат.  Пасть  чудовища  открылась  шире,  в
глазах его снова появился маниакальный блеск.  Ча  Трат  поняла:  если  АУГЛ
нападет, первой его жертвой будет она, и в отчаянии продолжала:
   - Верно, я не могу помочь тебе. Твоей болезни не помогут травы знахаря  и
скальпель хирурга, потому что это недуг правителя, и  тут  нужны  заклинания
чародея.  Вероятно,  соммарадванский  чародей  мог  бы  вылечить  тебя,  но,
поскольку ты не соммарадванин, полной  уверенности  в  этом  нет.  Но  здесь
находится землянин, О'Мара, чародей с большим  опытом  излечения  правителей
разных рас. Мне бы следовало сразу обратиться  к  нему,  но  поскольку  я  -
практикантка, и не знала, имею ли на это право, я хотела встретиться  с  ним
по другому поводу и между делом повести разговор о твоих пробле...
   АУГЛ  захлопнул  пасть,  но  так  задвигал  челюстями,  что  сомнений  не
оставалось: он либо злился, либо нервничал. Ча Трат поспешно продолжала:
   - Я слыхала: в  госпитале  многие  говорят  о  великом  чародейском  даре
О'Мары...
   - Я Главный психолог, черт возьми! - вмешался  O'Mapa.  -  А  никакой  не
чародей! Давайте не будем лукавить и не станем давать обещаний, которых не в
силах сдержать!
   - Вы не психолог! - возмутилась Ча Трат. Она так  рассердилась  на  этого
землянина, не желающего понимать очевидных вещей, что на миг почти забыла об
угрозе, которую  являл  собой  Сто  шестнадцатый.  Уже  не  первый  раз  она
задумалась о том странном, безымянном недуге правителей, который  заставляет
существ с таким высоким интеллектом порой  вести  себя  подобно  законченным
тупицам. Соммарадванка немного уняла пыл и продолжала:
   - У меня на родине психолог - это такой работник;  он  не  знахарь  и  не
хирург. Он не строит из себя ученого,  измеряя  импульсы  мозга  и  наблюдая
изменения в организме после физического или  умственного  стресса.  Психолог
пытается применять невнятные законы в сфере  проклятий,  ночных  кошмаров  и
сдвига реальности. Он пробует превратить в науку то, что во все времена было
искусством. Искусством, которым владеют чародеи!
   Пока Ча Трат говорила, пациент и O'Mapa не спускали с  нее  глаз.  Взгляд
больного остался прежним, a O'Mapa покраснел еще сильнее.
   - Чародей может воспользоваться инструментами и  таблицами  психолога,  -
продолжала Ча Трат, - а может отказаться от  них  и  произнести  заклинания,
воздействующие  на  сложные,   нематериальные   структуры   мозга.   Чародей
пользуется словами и молчанием, тонким наблюдением  и  интуицией  для  того,
чтобы сравнивать  больную,  внутреннюю  реальность  пациента  с  реальностью
внешнего мира и постепенно выравнивать их. Вот различие между  психологом  и
чародеем.
   Лицо землянина сохраняло неестественно темный оттенок. Голосом, в котором
соединились спокойствие и язвительность, он произнес:
   - Спасибо, что просветили меня. Ча Трат вежливо отозвалась:
   - За  то,  что  положено  делать,  благодарить  не  следует.  Прошу  вас,
позвольте мне остаться здесь и посмотреть. До сих пор я ни  разу  не  видела
чародея за работой.
   - А что, - неожиданно вопросил АУГЛ, - мне сделает чародей?
   - Ничего, - к удивлению Ча Трат, ответил O'Mapa. - Ничего не сделаю...
   Даже на Соммарадве чародеи отличались тем, что умели удивлять, вели  себя
непредсказуемо и произносили слова, которые поначалу казались ненужными  или
глупыми. Ча Трат часто перечитывала все те немногие  книги  по  чародейству,
какие ей были доступны как хирургу, целительнице воинов. Поэтому  она  взяла
себя в руки и с величайшим  волнением  принялась  смотреть  и  слушать,  как
землянский чародей "ничего не делает".
   Заклинание было начато весьма изощренно: в очень  тонкой  манере  чародей
описал прибытие АУГЛа-Сто  шестнадцатого,  командира  космического  корабля,
единственного, кто  уцелел  после  аварии,  в  госпиталь.  Космические  суда
вододышащих существ, а  в  особенности  те,  что  конструировали  гигантские
обитатели Чалдерскола, отличались хрупкостью и ненадежностью, поэтому  никто
не винил Сто шестнадцатого в аварии - ни офицеры Корпуса Мониторов,  которые
провели расследование причин случившегося, ни чалдерсколские власти - никто,
кроме него самого. Такой вывод был сделан, когда раны больного затянулись, а
он продолжал  испытывать  психосоматические  страдания,  усиливавшиеся,  как
только затрагивался вопрос о его возвращении домой.
   Много раз больному пытались доказать, что  он  не  прав,  казня  себя  за
воображаемое преступление и тем самым отрезая себе путь  на  родину.  Однако
все эти попытки успеха не  принесли.  Больше  всего  чалдериане  ценят  свою
честь, и более высокого суда для них не существует.
   АУГЛ-Сто шестнадцатый был чувствительным, разумным существом,  некогда  -
высококвалифицированным  специалистом  в  своей  области,  и  в  целом  стал
сговорчивым и послушным пациентом. Но как только  его  пытались  склонить  к
возвращению домой, так он тут же начинал противиться любому влиянию. С таким
же успехом можно было пытаться изменить орбиту главной планеты.
   Вот так  Главный  Госпиталь  Сектора  приобрел  хронического  больного  -
представителя вида АУГЛ, пребывающего в  полном  здравии  и  представляющего
собой, пусть и неофициальный, но тем не менее вызов  возглавляемому  О'Марой
отделению психологии. Этот пациент только в госпитале не чувствовал  боли  и
был относительно счастлив.
   Ча Трат была приятно удивлена тем, что землянин, оказывается,  так  много
знает о больном, и продолжала восторженно слушать. А  заклинание  между  тем
перешло в позитивную фазу.
   - Теперь, - продолжал O'Mapa, - произошли  значительные  перемены.  После
разговоров с выздоравливающими больными у вас  развилась  сильная  тоска  по
родине. Ваш гнев, вызванный тем, что медицинский персонал вами пренебрегает,
усиливался, поскольку подсознательно вы и сами начали подозревать, что давно
здоровы и в их помощи не нуждаетесь. А потом произошло непредусмотренное, но
для вас удачное вмешательство Ча  Трат,  практикантки,  которая  подтвердила
ваши подозрения о том, что к вам относятся не как к рядовому больному.
   С упомянутой практиканткой у вас много общего, - продолжал землянин. -  У
вас обоих есть причины - как  реальные,  так  и  воображаемые  -  не  желать
возвращаться на родину. На Соммарадве, как и на Чалдерсколе, высоко  ценится
собственное  достоинство  и  честь.  Однако  практикантка  оказалась  полной
невеждой в вопросе традиций других рас. Когда вы  совершили  беспрецедентный
поступок - назвали ей свое имя, то в ее поведении ничего не изменилось,  она
отнеслась к этому как к должному, тем самым глубоко оскорбив  вас.  Понятно,
что вы  прибегли  к  афессии,  но  из-за  ограничений,  свойственных  вашему
характеру, вы перенесли свою злость на неодушевленные предметы.
   Однако, - сказал O'Mapa, - одно то, что вы назвали ваше имя этой милой  и
непросвещенной соммарадванке, с которой познакомились всего  несколько  дней
назад, явно говорит о том, до какой степени вам нужна чья-то  помощь,  чтобы
покинуть госпиталь. Вы действительно хотите домой?
   АУГЛ-Сто  шестнадцатый  отозвался  визгливо-булькающим  звуком,   который
транслятор не перевел. Он не сводил глаз с  землянина,  и  мышцы  около  его
плотно сомкнутых челюстей обмякли.
   - Глупый вопрос, - сказал O'Mapa. - Конечно, вы хотите домой. Беда в том,
что вы бо