з  секунду  и
подбросила вертолет как пробку.
     - Честно говоря, доктор, - сказал Эдвардс, - я не понимаю,  зачем  вы
это делаете. Это что - научный интерес к брачным обычаям колесников? Жажда
поглазеть  на  утробу  чудовища?  У  нас  есть  приборы  с   дистанционным
управлением, которые позволят вам сделать и то и другое, не подвергая себя
опасности.
     - Я не любопытная Варвара  ни  в  научном,  ни  в  каком-либо  другом
отношении, - ответил Конвей, - но ваши игрушки могут и  не  сказать  того,
что я хотел бы знать. Понимаете, я и сам точно не  знаю,  что  ищу,  но  я
полностью уверен - это то  самое  место,  где  я  смогу  войти  с  ними  в
контакт...
     - Теми, кто использует инструменты?  Но  мы  можем  войти  с  ними  в
визуальный контакт через растения.
     - Это может оказаться сложнее, чем мы ожидаем, - промолвил Конвей.  -
Мне неприятно нападать на собственную любимую теорию,  но,  скажем  прямо,
из-за растительного зрения им было бы трудно ухватить такие  понятия,  как
астрономия и космические полеты; будучи существами,  живущими  внутри  или
под огромным хозяином,  они  не  могут  взглянуть  на  некоторые  вещи  со
стороны...
     Это была уже другая теория, и Конвей  продолжил  объяснения.  Как  он
себе  представлял,  владельцы  инструментов  должны  в  значительной  мере
контролировать окружающую среду. На нормальной планете  подобный  контроль
включает такие понятия, как  восстановление  лесов,  защита  от  почвенной
эрозии,  рациональное  использование  природных  ресурсов  и  так   далее.
Возможно, на здешней планете это являлось заботой не геологов и  фермеров,
а существ, которые из-за того, что их окружающая среда состояла  из  живых
организмов, были специалистами по поддержанию здоровья.
     Он был абсолютно  уверен,  что  эти  существа  должны  находиться  на
периферии гигантского организма  -  там,  где  он  подвергался  постоянным
нападениям и нуждался в их помощи. Он был также  уверен,  что  работу  они
выполняют сами, без помощи инструментов. Эти управляемые  мыслью  существа
имеют один недостаток - они подчиняются тому, кто находился  к  ним  ближе
всех, что неоднократно подтверждалось в Госпитале, да и здесь во время  их
недавнего  приключения.  Возможно,  инструменты   слишком   ценны,   чтобы
подвергать их риску быть проглоченными, или бесполезны из-за  необузданных
мыслей хищников.
     Конвей не знал, как эти существа называют себя -  колесники  называли
их защитниками, или хилерами, а порой "мечтой самоубийцы",  ибо  они  чаще
убивали, чем излечивали. Но ведь самый  известный  в  Федерации  хирург  с
Тралтана тоже мог  бы  убить  пациента-землянина,  если  бы  не  знал  его
физиологии и не располагал мнемограммой человека.
     Хилеры столкнулись с теми же  трудностями,  когда  попытались  лечить
колесников.
     - Но самым важным является то, что они пытаются! - продолжал  Конвей.
- Все их усилия направлены на то,  чтобы  в  живых  остался  один  большой
пациент - планета. И на этой планете они являются медиками, теми, с кем мы
должны войти в контакт прежде всего.
     Наступила тишина, только со стороны побережья доносились  похожие  на
взрывы шлепки и всплески.
     - Камсаюг прямо под нами, - неожиданно объявил Харрисон.
     Конвей кивнул, опустил прозрачное забрало гермошлема и неловко упал в
воду. Благодаря массе двигателя и  дополнительных  баллонов  он  опускался
довольно быстро и уже через несколько минут обнаружил  катящегося  по  дну
Камсаюга. Конвей последовал за  ним  с  той  же  скоростью,  но  на  таком
расстоянии, чтобы не терять его  из  виду.  Он  не  намерен  был  нарушать
чье-либо уединение. Он все же был врачом, а не антропологом, и сам Камсаюг
мог заинтересовать его лишь как пациент.
     Вертолет поднялся в воздух и летел над  Конвеем,  поддерживая  с  ним
постоянную радиосвязь.
     Камсаюг  постепенно  сворачивал  к  берегу,  огибая  заросли  морских
водорослей и колючие коврики, которые становились все гуще по  мере  того,
как поднималось дно. Иногда он по нескольку минут кружил на месте, ожидая,
пока какой-нибудь большой хищник проплывет мимо. Водоросли и колючие ковры
имели ядовитые шипы и иглы, которые выдвигались  или  выбрасывались,  если
кто-то приближался слишком близко. Задачей Конвея теперь было как проплыть
над ними на достаточно безопасной высоте, но в то же время не очень близко
к поверхности, чтобы его не подцепила гигантская камбала.
     Вода прямо-таки кишела живой и растительной жизнью,  так  что  Конвей
уже не видел ряби на ее поверхности,  вызываемой  винтом  вертолета.  Край
огромного наземного  ковра  словно  темно-красная  стена  пропасти  неясно
маячил впереди. Он был почти не виден  из-за  массы  подводных  нападающих
паразитов, а возможно, и защитников, - картина была слишком  сумбурной,  и
Конвею трудно было отличить одних от других. Он стал натыкаться на  новые,
пока незнакомые формы жизни  -  черная  блестящая,  казалось,  бесконечная
лента пересекла ему путь, а потом  свернулась,  пытаясь  ухватить  его  за
ноги; рядом проплыла огромная радужная медуза, настолько  прозрачная,  что
были видны только ее внутренние органы.
     Одно из созданий распласталось на добрых  двадцати  квадратных  ярдах
морского дна, а второе, таких же размеров, зависло над ним.  Насколько  он
мог видеть, у них не было ни шипов, ни жала, но все старались их обогнуть,
и Конвей последовал общему примеру.
     Неожиданно в беду попал Камсаюг.
     Конвей не  заметил,  как  это  случилось,  но  увидел,  что  колесник
раскачивался больше обычного, подплыв к нему ближе, он  обнаружил,  что  у
того в боку торчат несколько отравленных игл. К тому времени, когда Конвей
достиг Камсаюга, тот описывал круги, почти падая на дно,  словно  монетка,
почти переставшая вращаться.  Конвей  знал,  что  делать  -  подобное  уже
происходило с Саррешаном, когда  его  доставили  в  Госпиталь.  Он  быстро
приподнял колесника вверх и стал толкать  его  вперед  вдоль  дна,  словно
большой дряблый обруч.
     Камсаюг издавал непереводимые звуки, но врач чувствовал, что, по мере
того как его катит, тело колесника становится все менее дряблым,  а  через
некоторое время он уже начал вращаться самостоятельно. Неожиданно колесник
качнулся и прокатился между двумя  кустами  водорослей.  Конвей  поднялся,
казалось, на безопасную высоту, чтобы тоже миновать кусты, но тут, разинув
пасть, на него бросилась камбала, и он инстинктивно нырнул.
     Позади мелькнул гигантский хвост и сорвал с него двигатель. И тут  же
его ноги обвили водоросли, в десятке мест разорвав ткань скафандра. Конвей
почувствовал, как в скафандр хлынула холодная вода, а под кожей по сосудам
разливается жидкое пламя. Краем глаза он успел заметить, что  Камсаюг  как
последний тупица катится прямо к медузе, в  то  время  как  другая  медуза
словно мерцающее облако опускается на него.
     - Доктор! - Голос был настолько резок от нетерпения,  что  Конвей  не
разобрал, кому он принадлежит. - Что происходит?
     Конвей этого не знал, а если бы и знал, то все равно ответить  бы  не
смог. Из  предосторожности,  для  защиты  от  повреждений  в  космосе  или
ядовитой атмосфере его скафандр состоял из кольцеобразных секций,  которые
отсекали поврежденные участки, раздуваясь и плотно обхватывая части  тела.
Идея состояла в том, чтобы локализовать падение  давления  или  отравление
атмосферы в месте повреждения, и  в  данном  случае  кольца  сыграли  роль
жгутов, которые замедлили распространение яда по  организму.  Несмотря  на
это, Конвей не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, ни  даже  челюстью.  Его
рот застыл в полуоткрытом состоянии, и он только мог - едва-едва - дышать.
     Прямо над ним находилась медуза. Ее края свернулись вокруг его тела и
плотно сжались, завернув его в почти невидимый кокон.
     - Доктор! Я спускаюсь вниз! - прозвучал голос,  похоже  принадлежащий
Эдвардсу.
     Он почувствовал, как что-то кольнуло его  несколько  раз  в  ноги,  и
обнаружил, что у медузы имеются шипы или по крайней мере жала, которыми та
что-то делала  в  местах,  где  был  разорван  скафандр.  По  сравнению  с
нестерпимым  жжением  в  ногах,  боль  от  уколов  была  слабой,  но   его
беспокоило, что они делаются  слишком  близко  к  подколенным  артериям  и
венам. С огромным  усилием  он  повернул  голову,  чтобы  посмотреть,  что
происходит, но к тому времени он уже  знал.  Прозрачный  кокон  становился
ярко-красным.
     - Доктор! Где вы? Я вижу, как катится Камсаюг. Похоже, его  упаковали
в розовый пластик. А прямо над ним какой-то большой красный шар...
     - Это я... - едва выдавил Конвей.
     Багровый занавес вокруг него моментально стал  ярче.  Мимо  мелькнуло
что-то большое и темное, и он  почувствовал,  что  его  повернуло,  как  в
колесе. Краснота вокруг него становилась прозрачнее.
     - Камбала, - произнес Эдвардс. - Я достал ее своим лазером. Доктор?
     Теперь Конвей мог видеть майора. Эдвардс был одет в тяжелый скафандр,
который защищал  его  от  водорослей  и  шипов,  но  затруднял  прицельную
стрельбу - казалось, его оружие направлено прямо в Конвея. Инстинктивно он
поднял руки и обнаружил, что может ими свободно двигать.  Он  мог  вертеть
головой, наклоняться, и боль в ногах утихла. Посмотрев  вниз,  он  увидел,
что его колени ярко-красного цвета, в то время как  вокруг  них  все  было
более чем прозрачным.
     Выглядело это нелепейше.
     Он взглянул на Эдвардса, а потом на опасно медлительное  и  неуклюжее
вращение завернутого Камсаюга. Конвея осветил мощный луч света.
     - Не стреляйте, майор, - сказал Конвей слабым, но отчетливым голосом.
- Попросите лейтенанта сбросить спасательную сеть. Втащите  нас  обоих  на
вертолет, а  потом  -  быстрее  на  "Декарт".  Если  наш  друг  не  сможет
находиться на воздухе, доставьте нас на "Декарт" в погруженном состоянии -
у меня воздуха  хватит.  Но  будьте  очень  осторожны,  чтобы  не  нанести
повреждений существу.
     Оба спутника Конвея желали знать, что за чертовщину  он  несет.  Врач
объяснил все наилучшим образом, добавив:
     - Итак, вы поняли - это не только мой коллега,  эквивалент  врача  на
Митболе, но и мой спаситель - я  ему  обязан  жизнью.  Между  нами  тесная
личная связь. Можно сказать, мы почти кровные братья.



                                4. МИТБОЛ

     На протяжении всего пути обратно  в  Госпиталь  Конвея  не  оставляло
чувство тревоги за Митбол, но лишь последние  два  часа  он  способен  был
искать какие-то конструктивные решения проблемы. Именно к этому моменту он
признал, что самому ему проблемы не решить  и  начал  мысленно  перебирать
имена и профессиональные способности тех сотрудников Госпиталя, кто бы мог
ему помочь найти решение. Он был так сильно озабочен, что выход корабля из
подпространства  в  предписанных  двадцати  тысячах  миль   от   Госпиталя
обнаружил, лишь когда из  динамика  раздался  ровный  голос  дежурного  по
приемному покою:
     -  Пожалуйста,  идентифицируйте  себя.  Пациент,   посетитель,   член
персонала, ваша квалификация?
     Лейтенант, пилотирующий  корабль,  взглянул  на  Конвея  и  Эдвардса,
сурового врача корабля-матки, и приподнял бровь.
     Эдвардс нервно прочистил горло и произнес:
     - Говорит  разведчик  D-835  с  корабля-матки  Корпуса  мониторов  по
исследованиям и культурным контактам "Декарт". На борту четыре  посетителя
и один член персонала Госпиталя. Трое являются людьми, а двое  -  жителями
планеты Драмбо разного...
     -  Пожалуйста,  дайте   физиологическое   описание   или   установите
видеосвязь. Все разумные расы считают, что они люди, а остальные  существа
- не люди.
     Эдвардс отключил микрофон и беспомощно обратился к Конвею:
     - Я знаю, кем являемся  мы,  но  как,  черт  побери,  я  опишу  этому
бюрократу от медицины Саррешана и другое существо?
     Нажав кнопку передатчика, Конвей произнес:
     - На борту корабля три землянина, физиологическая классификация ДБДГ.
Их имена: майор Эдвардс и лейтенант Харрисон из Корпуса мониторов, а также
старший терапевт доктор Конвей. Мы  везем  двух  жителей  планеты  Драмбо.
Драмбо - это самоназвание планеты Митбол. Один из жителей относится к виду
ВЛХГ  -  вододышащий,   теплокровный,   кислородный   метаболизм.   Другой
предварительно  отнесен  к   виду   СРЖХ   и,   похоже,   чувствует   себя
комфортабельно и в воде и в воздушной среде.
     Необходимости в перегрузке нет, - продолжал он. - В то же время  ВЛХГ
находится в утомившем его механическом устройстве  по  поддержанию  жизни,
вне всякого сомнения, ему будет удобнее на водных уровнях. Сможете  ли  вы
принять нас у дока номер 23 или 24?
     - Док  номер  23,  доктор.  Нуждаются  ли  посетители  в  специальных
транспортных или механических устройствах?
     - Нет.
     - Очень хорошо. Пожалуйста, сообщите диетологам о необходимой пище  и
потребности в жидкостях, а также о  периодичности  приема  пищи.  О  вашем
прибытии доложили. Полковник Скемптон хотел бы видеть  майора  Эдвардса  и
лейтенанта Харрисона как можно скорее. Майор О'Мара хочет  видеть  доктора
Конвея еще раньше.
     - Спасибо.
     Информация Конвея передавалась существу, которое руководило  приемным
покоем. Транслятор этого существа передавал  ее  на  компьютер  Госпиталя,
занимавший целых три уровня, который осуществлял перевод на нужный язык, и
передавал на нем текст обратно.
     - Пока вы не связаны с Госпиталем, вы одномоментно встречаетесь,  как
правило,  с  одним  типом  внеземной  цивилизации  и  обращаетесь  к   его
представителям по принадлежности к родной планете. Но  здесь,  где  задача
быстро и точно узнать об особенностях пациента является  жизненно  важной,
ибо очень часто пациенты не в состоянии дать о себе необходимую информацию
сами, мы разработали четырехбуквенную  классификационную  систему.  Короче
говоря, это выглядит следующим образом.
     Первая буква обозначает уровень физиологического развития.  Вторая  -
указывает на количество и расположение конечностей и органов  чувств.  Две
последние - описывают метаболизм и  необходимую  для  существа  комбинацию
гравитации с давлением. Обычно мы напоминаем некоторым из наших студентов,
что первая буква в классификации не позволяет им испытывать по отношению к
другим ни чувства превосходства, ни чувства ущербности,  так  как  уровень
физиологического развития не имеет никакого отношения к уровню интеллекта.
     Существа с буквами...
     - Извините, доктор, - прервал пилот. - Мы стыкуемся через пять минут,
а вы говорили, что хотели подготовить посетителей к переходу с корабля.
     Конвей кивнул.
     - Я помогу вам, доктор, - предложил Эдвардс.
     Пока они влезали в легкие скафандры, предназначенные для  среды,  где
газ или жидкость были ядовитыми, но находились под  давлением,  близким  к
норме, их корабль вошел в огромную пещеру кубической формы - док номер 23.
Они почувствовали, как захваты опустили судно в универсальный ложемент,  а
потом слегка покачнулись при включении решеток  искусственного  тяготения.
Внешний  люк  дока  с  лязгом  закрылся,  и  послышался   шум   водопадов,
низвергающихся на металл.
     Не успел Конвей защелкнуть шлем, как ожил радиоприемник:
     - Доктор, говорит Харрисон. Начальник принимающей  команды  сообщает,
что полностью заполнить  док  водой  займет  некоторое  время  -  столько,
сколько потребуется для полного обеззараживания остальных пяти входов. Это
большой док, и давление воды на другие люки будет слишком велико, если...
     - Заполнять док целиком не  потребуется,  -  ответил  Конвей.  -  Как
только уровень воды достигнет грузового люка, драме ВЛХГ будет чувствовать
себя нормально.
     - Начальник говорит, что будет за вас молиться.
     Они  вошли  в  корабельный  трюм  и  осторожно  обогнули   автономное
устройство по поддержанию жизни, которое вращало  похожего  на  гигантский
бублик  первого  драмба.  Затем  они  отщелкнули  удерживающие  устройство
фиксаторы.
     - Саррешан, мы прибыли, - сообщил Конвей. - Через несколько минут  ты
можешь сказать этой штуковине "до свидания" на несколько дней. Как там наш
приятель?
     Это был сугубо  риторический  вопрос,  ибо  второй  драме  молчал,  а
возможно, и не мог говорить. Зато он  мог  реагировать,  и  не  только  на
слова. Словно большая прозрачная медуза - в воде он был абсолютно невидим,
если бы не мерцающая кожа и несколько туманных внутренних органов, - драме
волнообразными движениями приблизился к ним. На мгновение, словно  плотный
прозрачный кокон,  он  свернулся  вокруг  Конвея,  а  затем  перенес  свое
внимание на Эдвардса.
     - Доктор, мы готовы принять вас, как только скажете, -  донеслось  из
динамика.
     - Этот вход гораздо лучше, чем тот, через который ты прибыл в  первый
раз, - сообщил Саррешану Конвей,  в  то  время  как  Эдвардс  помогал  ему
передвигать устройство. - По крайней  мере  на  этот  раз  мы  знаем,  что
делаем.
     -  Не  нужно  извиняться,  друг  Конвей,  -  ответил  Саррешан  через
транслятор.   -   Для   существа   со   столь   высокими   моральными    и
интеллектуальными  качествами,  как  у  меня,  терпимость   к   умственным
недостаткам более низких созданий и, конечно, в том числе  умение  прощать
ошибки, допущенные с их стороны по отношению ко мне, является  лишь  малой
толикой моего великодушия.
     Конвей и не подозревал, что он перед  кем-то  извиняется,  -  но  для
существа,  которому  понятие  скромности  абсолютно   чуждо,   его   слова
прозвучали именно так. Он решил дипломатически промолчать.


     Команда по приемке дока номер 23 прибыла, чтобы помочь  им  доставить
вращающегося Саррешана в заполненные водой палаты  для  АУГЛов.  Начальник
команды, чей черный комбинезон с красными и желтыми повязками на  руках  и
ногах делал его похожим на современного придворного шута, подплыл к Конвею
и прижал свой шлем к его шлему.
     -  Извините,  доктор,  -  голос  был  несколько  искажен,  но  звучал
достаточно отчетливо, - у нас тут неожиданное ЧП, и  я  не  хочу  занимать
частоту приемника в скафандре. Я котел  бы,  чтобы  вы  как  можно  скорее
направились в палату. Саррешан уже #проходил через наши руки,  так  что  о
нем можете не беспокоиться. Только позаботьтесь о втором пассажире, где он
там есть... Что за чертовы штучки?!
     Тем временем второй пассажир свернулся  вокруг  его  головы  и  плеч,
сковав руки, и буквально "обнюхал",  словно  собака  с  дюжиной  невидимых
голов.
     - Может быть, он в вас влюбился, - предположил Конвей, - Минутку,  не
обращайте на него внимания, и он отстанет.
     - Обычно существа находят  меня  действительно  неотразимым,  -  сухо
произнес начальник команды. - Хотел бы,  чтобы  то  же  самое  можно  было
сказать о женщинах моего вида.
     Конвей заплыл за  спину  существа,  крепко  ухватился  за  прозрачную
мантию обеими руками и стал тянуть в сторону до  тех  пор,  пока  передняя
часть медузы  не  повернулась  в  сторону  входа  в  палату.  По  ее  телу
неторопливо пробежала крупная зыбь, и существо, словно мерцающий  летающий
ковер, волнообразными движениями направилось к коридору, ведущему в палаты
АУГЛов. Похожий на чертово колесо Саррешан менее грациозно  последовал  за
ним.
     - Вы упомянули о ЧП?
     - Да, доктор, - подтвердил начальник команды теперь уже по  радио.  -
Но в ближайшие десять минут ничего не предвидится, и я  могу  пользоваться
радио, если это  будет  недолго.  Мне  сообщили,  что  во  время  операции
худларианина в результате мышечной  судороги  и  непроизвольного  движения
переднего  щупальца  пациента  получил  травму  келгианин  ДБЛФ.   Высокое
давление осложняет  положение.  Мало  того,  что  гадость,  которой  дышат
худлариане, тоже находится под высоким давлением, она еще и очень токсична
для метаболизма келгиан. Но особенный переполох вызывает кровотечение.  Вы
же знаете келгиан.
     - Да, конечно, - подтверд