трудники отделения. Посему то, свидетелем  чего  сейчас  был
Брейтвейт, напоминало совершенно нехарактерную  и  потенциально  опасную
перемену в поведении, граничащую с откровенной паранойей, а может быть -
и с ксенофобией. О таких  внезапных  и  нетипичных  изменениях  личности
Брейтвейт должен был по долгу службы сообщить О'Маре.  Но  он  не  хотел
этого делать до тех пор, пока не выяснит причины нервного срыва Сердаля.
   -  Доктор,  -  негромко  проговорил  Брейтвейт,  -  вы  себя   хорошо
чувствуете?
   Сердаль не ответил. Он встал из-за стола и ушел.
   Брейтвейт, доедая обед, думал о том, что обратиться  к  Туннекису  за
разъяснениями ему не  позволяет  кодекс  медицинской  чести  -  это  был
пациент Сердаля, а Сердаль сейчас пребывал в  таком  расположении  духа,
что подобный ход со стороны Брейтвейта его только еще сильнее обидел бы.
Кроме того, Брейтвейту были нужны сведения о Сердале, а не его пациенте,
а такие сведения легче было добыть у третьей стороны.
   Старшую сестру-кельгианку звали Кульчет, она возглавляла  сестринский
персонал палаты для послеоперационных пациентов,  в  которой,  в  боксе,
призванном ограничивать телепатические излучения других  пациентов,  был
размещен Туннекис. Учитывая то,  к  какому  виду  принадлежит  Куль-чет,
Брейтвейт не стал тратить время на экивоки.
   - Старшая сестра, как самочувствие пациента Туннекиса? -  осведомился
Брейтвейт. - Я к вам не с  обходом  пришел,  просто  хотел  узнать  ваше
мнение о пациенте. Как он - миролюбив, сговорчив?
   -  Самочувствие  пациента  Туннекиса   вполне   удовлетворительно   и
соответствует прогнозу, - отвечала Кульчет, сердито ощетинившись. -  Вот
только никто из диагностов не оповестил меня  о  том,  какой  именно  их
прогноз. Относительно его сговорчивости могу сказать, что сотрудничает с
медиками он только потому, что у него нет иного выбора. Он не миролюбив,
и больше я ничего не скажу.
   Солгать кельгианка  не  могла,  но  могла  отказаться  разговаривать.
Брейтвейт предпринял новую попытку.
   - Наш новый психолог пытался провести его психотерапию, - сказал  он.
- Что вы скажете о докторе Сердале? Шерсть Кульчет разбушевалась.
   - Эта.., эта органическая черная дыра! - воскликнула она. - Шерсть  у
него не движется, он отвратителен,  а  эти  его  глаза...  Он  похож  на
чудовище из моих страшных детских снов...
   - Но наверняка, - прервал ее Брейтвейт, - вы давно переросли страшные
детские сны? В особенности - здесь, где ночные кошмары  встречаются  вам
на каждом шагу?
   - Все равно он  мне  не  нравится,  -  буркнула  Кульчет.  -  И  моим
медсестрам тоже. И мы будем очень рады,  когда  и  Туннекис,  и  Сердаль
покинут госпиталь.
   Больше старшая сестра, ничего сказать не пожелала, а когда  Брейтвейт
продолжил донимать ее вопросами, беседа перешла на личности - вернее, на
его личность. Брейтвейт пришел к выводу о том,  что  у  этой  кельгианки
мышление отнюдь не прямолинейное, а весьма изобретательное.
   О'Мара уже несколько часов работал в роскошном офисе  администратора,
когда к нему зашел Брейтвейт, внешне  холодный  и  подтянутый,  но  явно
взволнованный больше, чем обычно.
   - Насколько я помню, - изрек О'Мара,  указав  на  ближайший  стул,  -
предполагалось, что свои проблемы вы будете решать самостоятельно.  Если
вы наткнулись на такую, какую решить не в состоянии, я надеюсь, что  она
серьезна - это в ваших интересах. В чем она состоит? Но покороче.
   - Думаю, дело действительно серьезное, сэр, - ответил лейтенант. - Но
скорее не получится.
   - Постарайтесь, - посоветовал ему О'Мара.
   - Сэр, - сказал Брейтвейт, - мы все понимаем,  что  вы  ввели  момент
конкуренции в работу кандидатов на ваш пост. В связи  с  этим  я  прежде
всего должен заверить вас в том, что ни в коем случае не пытался создать
для Сердаля ситуацию выше его уровня компетентности либо вообще каким-то
образом подсидеть его и вынудить  сойти  с  дистанции.  Это  не  в  моем
характере, и при всем уважении, сэр, должен вам сказать, что я не так уж
сильно стремлюсь занять ваше место.
   - Стало быть, проблема  -  это  Сердаль,  -  заключил  О'Мара.  -  Вы
находитесь в процессе ее решения? Лейтенант кивнул.
   - На мой взгляд, у Сердаля налицо признаки нарастания  эмоционального
расстройства,  -  сказал  он.  -  В  последние  несколько  дней  у  него
отмечаются выраженные изменения личности и поведения,  но  это,  хотя  и
бросилось мне в глаза первым делом, может быть только малой частью более
серьезной проблемы. Теперь у меня есть основание  полагать,  что  к  ней
имеет отношение прооперированный пациент Туннекис, который  находится  в
стадии выздоровления и нуждается в психологической  поддержке,  а  также
некий  член  медицинского   персонала   госпиталя.   Я   также   отмечаю
субъективные изменения в собственном характере. Не проявляя  откровенной
несубординации, я более не ощущаю страха и даже уважения к начальству, в
том числе и к вам, сэр.
   - Лейтенант, - сухо произнес О'Мара, - в течение многих лет  я  ждал,
когда же вы это скажете. Продолжайте.
   - Сэр? - удивленно вздернул брови Брейтвейт, но быстро продолжал:
   - Я все еще пытаюсь, а может быть, только надеюсь решить эту проблему
самостоятельно,   но   мне   потребуется    сотрудничество    заведующих
отделениями, некоторых сотрудников  этих  отделений,  а  быть  может,  и
помощь кое-кого из технического персонала. Мой статус не  позволяет  мне
просить о такой помощи, вот почему я  и  пришел  к  вам.  Но,  признаюсь
честно, сэр, я сам не уверен в том, что именно происходит,  кроме  того,
что...
   О'Мара поднял руку:
   - Чья помощь вам нужна?
   -  Прежде  всего,  -  поспешно  отвечал   Брейтвейт,   -   диагностов
Торннастора и Конвея, поскольку я думаю, что эта  проблема  вряд  ли  по
плечу врачам со стандартным мышлением. То есть если проблема  существует
и если дело не в том, что я себя напрасно  пугаю.  Еще  мне  понадобится
Старший врач  Приликла  для  точного  анализа  эмоционального  излучения
личностей, вызывающих мое  беспокойство,  ну  и,  конечно,  ваш  опыт  в
области многовидовой психиатрии. В  зависимости  от  развития  ситуации,
может быть, придется подключить и еще кого-то.
   - Это все? - с нескрываемой язвительностью осведомился О'Мара.  -  Вы
неопровержимо  уверены  в  том,  что  расстройство  эмоциональной  сферы
отмечается у Сердаля, а не у вас?
   - Сэр, - отозвался  Брейтвейт.  -  Дело  очень  серьезное.  И  вполне
вероятно - срочное.
   О'Мара на миг задержал взгляд на Брейтвейте. Тот, не  мигая,  смотрел
на него, что было крайне нетипично.
   - Расскажите мне, какого именно рода помощь вам требуется. Начните  с
меня.
   Брейтвейт облегченно вздохнул и торопливо проговорил:
   - Прежде всего мне бы хотелось попросить вас о том, чтобы вы  открыли
мне психопрофиль Сердаля, а еще лучше - чтобы вы обсудили  со  мной  его
содержание.  На  основании  собеседования  и   в   процессе   нескольких
последующих бесед с Сердалем у меня сложилось впечатление о том,  что  у
него устойчивый, уравновешенный тип личности - ну разве что  он  немного
себялюбив...
   - Хотите сказать - зазнайка, - уточнил О'Мара.
   - ..И мне  казалось,  что  он  без  труда  адаптируется  к  множеству
представителей разных видов,  -  продолжал  Брейтвейт.  -  За  последние
несколько дней, с тех пор как я поручил ему пациента Туннекиса по его же
собственной просьбе, у Сердаля начали  отмечаться  выраженные  изменения
как в профессиональной, так и в социальной манере. Налицо также и  явные
признаки  прогрессирующей   ксенофобии.   Такое   поведение   совершенно
нехарактерно в свете того, что мне известно о типе личности  Сердаля.  Я
провел деликатные беседы и выяснил, что все те, с кем в последнее  время
контактировал  Сердаль,  также  отмечают  в  его  характере  перемены  к
худшему. Некоторые и вообще  невзлюбили  его  настолько,  что  с  трудом
заставляют себя с ним разговаривать, и у них тоже  проявляются  признаки
ксенофобии, хотя и менее интенсивные.
   Я знаю, что психические нарушения не контагиозны, - быстро  продолжал
Брейтвейт, - независимо от того, кто является источником этой ?инфекции?
- пациент Туннекис или доктор Сердаль. Однако Туннекис в этой истории  -
единственный  объединяющий  фактор,  поскольку  перемены   в   поведении
отмечаются  только  у  доктора  Сердаля  и  персонала  послеоперационной
палаты. Как  бы  ни  нелепо  звучала  моя  идея,  первым  делом  следует
исключить мысль о  психическом  инфицировании.  Может  быть,  потом  мне
удастся ухватиться за какую-нибудь менее дурацкую соломинку. - Лейтенант
вдохнул поглубже и продолжал:
   -  У  подобного  поведения  Сердаля  может  быть  и  совсем   простое
объяснение. Может быть, пациент Туннекис  визуально  напоминает  кого-то
или что-то, что в прошлом вызвало у Сердаля глубоко укоренившуюся фобию,
а может быть, в процессе психотерапии пациент рассказал  Сердалю  что-то
такое о себе, что спровоцировало  эту  резкую  фобическую  реакцию.  Вот
почему я хотел бы взглянуть на его психопрофиль.
   О'Мара кивнул, нажал несколько клавиш на  компьютерной  клавиатуре  и
развернул монитор так, чтобы дисплей был виден им обоим.
   - Двигайтесь поближе, лейтенант, - сказал он. - Чувствуйте  себя  как
дома.
   Не подавая виду, О'Мара изучал  информацию  на  дисплее  с  таким  же
пристальным интересом, как и Брейтвейт. Посмотрев психопрофиль  Сердаля,
лейтенант вздохнул, откинулся на спинку стула и покачал головой.  О'Мара
снизошел до едва заметного сочувствия.
   -  Мне  очень  жаль,  лейтенант,  -  сказал  он,  -  но  перед   нами
психопрофиль психически здорового, уравновешенного и  начисто  лишенного
ксенофобических реакций существа.
   Брейтвейт снова покачал головой - на сей раз упрямо.
   - Но, сэр, сейчас психопрофиль Сердаля выглядит совсем  не  так.  Вот
почему   мне   хотелось   бы,   чтобы   Приликла   провел   исследование
эмоционального излучения всех, кто меня беспокоит, начиная с  Сердаля  и
Туннекиса. Кроме того, мне хотелось бы подробно ознакомиться с тем,  что
за операция была проведена пациенту, и если процедура была  такова,  что
могла вызвать нечто более  серьезное,  чем  банальную  послеоперационную
депрессию, мне хотелось бы знать, почему мы не были об этом оповещены. Я
выяснил, что операция была тонкая и что Торннастор и Конвей настояли  на
том, чтобы делали ее они сами. Я уверен: что-то всерьез не так,  но  что
именно - пока не знаю. Двое наших лучших  диагностов  имеют  обыкновение
давать ответы на самые необычные  вопросы.  Может  быть,  они  и  теперь
сумеют на них ответить, хотя бы для того, чтобы сказать мне, что я валяю
дурака... - Он растерялся и на миг стал прежним,  не  уверенным  в  себе
Брейтвейтом. - ..что вполне вероятно, - добавил он.
   - Возможно, лейтенант, а не вероятно, - уточнил О'Мара,  развернул  к
себе монитор,  нажал  клавишу  на  панели  коммуникатора  и,  когда  ему
ответили из приемной, распорядился:
   - Торннастора, Конвея и Приликлу  быстро  ко  мне...  Нет,  погодите,
сейчас я перефразирую... - Он еле слышно сказал Брейтвейту:
   - Проклятие, лейтенант, я все время  забываю  о  том,  что  я  теперь
администратор  и  что  мне  надо  обзавестись  вежливостью  и   хорошими
манерами, приличествующими этому посту. Прошу вас, - намного более мягко
проговорил  он  в  микрофон   коммуникатора,   -   разыщите   диагностов
Торннастора и Конвея  и  Старшего  врача  Приликлу,  свяжитесь  с  ними,
передайте им мои наилучшие пожелания и попросите  их  как  можно  скорее
зайти в кабинет администратора О'Мары.
   Брейтвейт улыбнулся.
   - Сэр, - отметил он, - у меня бы такой  парафраз  вряд  ли  получился
лучше.
   О'Мара проигнорировал этот комплимент и сказал:
   - Вы уходить не вздумайте, лейтенант. Я вовсе не желаю  пересказывать
ваши подозрения этой троице и выглядеть полным идиотом. Понимаю,  вы  не
знаете, что происходит, но пока они не пришли, вы должны объяснить  мне,
что вы обо всем этом думаете.

Глава 28

   На  языке  обитателей  этой  планеты  она  называлась  ?Керм?,   что,
собственно, и  означало  как  в  письменной,  так  и  в  устной  речи  -
?планета?. Письменной и устной речью кермиане пользовались  нечасто,  но
масштабы их телепатического излучения  ограничивались  общением  с  себе
подобными. Это излучение они не распространяли  на  входящих  с  ними  в
контакт  представителей  видов,  владеющих  техникой   для   космических
полетов, в том числе - и  на  служащих  Корпуса  Мониторов,  которые,  с
согласия кермиан, разместили на их  планете  культурно-исследовательский
центр. Согласие на его размещение кермиане дали,  но  настояли  на  том,
чтобы он находился в необитаемой области. Дело в том,  что  особи  этого
вида на  близком  расстоянии  улавливали  мысли  любых  существ,  и  это
вызывало у  них  постоянное,  крайне  неприятное  нарушение  психической
устойчивости. В результате  база  пребывала  в  состоянии  добровольного
ментального карантина, и все  общение  с  кермианами  осуществлялось  по
звуковым и видеоканалам.
   Физиологическая  классификация  кермиан  обозначалась   аббревиатурой
ВБГМ. Первая  буква  -  ?В?  означала  наличие  телепатического  дара  у
существ, во всем остальном обычных теплокровных кислорододышащих.  Масса
тела  у  кермианина  равнялась  приблизительно  массе   тела   взрослого
землянина, но только это, кроме, конечно, высокого развития  интеллекта,
у них и было общее.  Внешне  они  напоминали  огромных  темно-коричневых
слизней,  которые  передвигались  с  помощью  разросшихся  мышц   нижней
поверхности тела. На макушках у кермиан росли  три  коротких  стебелька,
каждый из которых  заканчивался  четырьмя  пальцами.  Они  были  начисто
лишены природных средств нападения и защиты.
   Этот вид добрался до вершины древа  эволюции  исключительно  за  счет
использования телепатического дара,  который  применяли  как  для  того,
чтобы избегать опасности, так и для того,  чтобы  ее  создавать  для  их
естественных врагов, дабы  те,  в  свою  очередь,  избегали  их.  Будучи
слишком слабыми для драк и слишком медлительными для  бегства,  кермиане
научились управлять мышлением хищников,  которые  представляли  для  них
непосредственную угрозу. Умели  они  и  натравливать  хищников  друг  на
друга, и исчезать с мыслительной и сенсорной карты врагов.  Со  временем
кермиане расширили границы  своего  влияния  и  стали  заставлять  былых
врагов работать на них. Они сохраняли сбалансированную экологию, флору и
фауну своей планеты и в конце концов взяли под свою защиту братьев своих
меньших, с помощью которых достигли нынешнего уровня цивилизации.
   Диагност Конвей, излагавший краткий  экскурс  в  историю  кермианской
культуры, на миг умолк и обвел взглядом О'Мару, Брейтвейта, Торннастора,
Приликлу, после чего вновь  посмотрел  на  О'Мару.  Когда  он  заговорил
вновь, в голосе его зазвучали озабоченные нотки.
   - Медицинская наука на Керме  пребывает  в  зачаточном  состоянии,  -
сказал он. - В тех случаях, когда возникают состояния, угрожающие жизни,
тамошние доктора мало чем могут  помочь  пациентам,  помимо  ментального
утешения. В телепатическом сообществе не может быть тайн между врачом  и
пациентом, а это означает не только невозможность утаить плохие новости,
но и неизбежность ощущения  врачом  страданий  пациента.  В  этом  плане
кермиане очень похожи на тельфиан ВТХМ. Как и у них, умирающий кермианин
по доброй воле избирает отшельничество и уносит  себя  вместе  со  своей
болью  и  страданиями  за  пределы  телепатической  достигаемости  своих
сородичей, дабы те не делили с ним ужасы предсмертной агонии.
   Когда офицер Корпуса Мониторов, возглавляющий командование  базой  на
Керме, узнал о болезни Туннекиса, - продолжал Конвей, - он предложил ему
лечение в Главном Госпитале Сектора. Пациент был полностью осведомлен  о
риске и о том, что многое нам придется узнавать от него уже  в  процессе
операции. Состояние пациента было исключительно тяжелым, хотя и  теперь,
как и раньше, оно не угрожает  его  жизни.  Однако  состояние  Туннекиса
нельзя приравнять к страданиям кельгианина с отмершей шерстью. Как бы то
ни было, операция прошла неудовлетворительно, и в данное время  Туннекис
нуждается в психологической помощи.
   Конечности Приликлы,  возлежавшего  в  кресле,  имеющем  форму  чаши,
начали  подрагивать  в  ответ  на   сильное   эмоциональное   излучение,
сгустившееся в кабинете. Торннастор прочистил все свои глотки, издав при
этом звук охрипшего охотничьего рога.
   - Администратор, - сказал тралтан, - Конвей слишком строг к себе. Он,
а вернее - мы с ним оперировали на совершенно неизведанной хирургической
территории, не располагая абсолютно  никакими  знаниями  об  анатомии  и
обмене веществ  пациента.  По  причинам  религиозного  и  экологического
свойства кермиане не позволяют чужакам физического вторжения в  тела  их
покойников, не  разрешают  и  обследовать  кермианских  животных.  Будем
надеяться  на  то,  что  со  временем,  на  фоне  расширения  культурных
контактов с жителями Керма, ситуация в этом плане изменится. Пока же  мы
были вынуждены получать знания непосредственно в процессе операции.  Так
что ситуация для Главного хирурга была далеко не идеальная.
   - Это все мне известно, - снова вступил в беседу Конвей, - но у  меня
такое ощущение, что я все здорово осложнил и в итоге,  О'Мара,  подкинул
вашему отделению пациента с жесточайшим расстройством психики,  дабы  вы
попробовали спасти то, что от нее  осталось.  Пациенту  изначально  было
нечего терять, поэтому я счел риск приемлемым.
   Дрожание лапок Приликлы на  миг  усилилось,  но  утихло,  как  только
Конвею удалось взять под контроль свои эмоции. Он продолжал:
   -  Но  почему  вас   интересуют   подробности   наших   хирургических
?подвигов?,  когда  заботить  должны  только  последствия  операции  для
психики пациента? Меня  эти  последствия  вовсе  не  радуют,  поскольку,
откровенно говоря, я не ведал, что творил.
   О'Мара быстро взглянул на Брейтвейта. - Это ваш пациент, лейтенант.
   Брейтвейт глубоко вдохнул и,  ухитрившись  сохранить  уважительность,
проговорил:
   - Сэр, именно потому что и я  не  ведаю,  что  творю,  я  и  попросил
собрать  этот  консилиум.  Я  надеюсь,  что  хоть  что-нибудь  в   общей
клинической  картине  -  не  знаю,  что  -  может  подсказать   путь   к
исследованию.
   - А когда не знаешь, что именно ищешь, - сказал Конвей, -  приходится
рассматривать все подряд. Верно?
   Брейтвейт еще и кивнуть толком не успел,  а  Конвей  уже  поднялся  и
быстро шагнул к большому настенному экрану  напротив  стола  О'Мары.  Он
набрал комбинацию клавиш, и на экране возникло увеличенное во много  раз
изображение нидианина.
   - Медицинский архив, - проворчал нидианин.
   - Пациент Туннекис, - отрывисто проговорил Конвей. - Родина - планета
Керм. Черепно-мозговая операция, уникальная методика, оперирующий хирург
- диагност Конвей, ассистенты  -  диагност  Торннастор  и  Старший  врач
Приликла, операционная сто двенадцать. Прокрутите  всю  операцию,  кроме
выхода из наркоза и перевода в послеоперационную палату.
   - Сэр,  -  возразил  нидианин,  -  этот  материал  помечен  вами  как
сверхсекретный. Его  можно  открывать  только  для  членов  операционной
бригады и ни в коем случае нельзя использовать в обучающих целях  и  для
просмотра посторонними лицами. Вы хотите снять эти ограничения.
   - Естественно, - ответил Конвей. - Но мне бы хотелось,  чтобы  запись
передавалась только сюда. Включайте.
   На  большом  экране  тут  же  возникло  четкое,   яркое   изображение
операционной номер сто двенадцать.  Пациент  Туннекис  лежал  на  столе,
привязанный к нему крепкими  ремнями.  Голова  кермианина  была  покрыта
колпаком, который заодно служил опорой для сканера с постоянным фокусом,
наведенного на область чуть выше закрытых глаз. Из одного  уха  пациента
торчала