которого Брейтвейту еще предстояло доказать. Но  скорее  всего  Валлешни
просто была недовольна тем, что ей не дают отдохнуть после дежурства.
   - Колебания настроения и изменения в поведении я  отмечаю  и  у  себя
самой, и у  своих  сотрудниц  ежедневно,  -  продолжала  Валлешни,  -  и
некоторые из них весьма значительны.  Вызваны  они  могут  быть  многими
причинами - переживаниями из-за замечаний преподавателей  на  семинарах,
волнениями из-за поведения сексуальных партнеров, отношения  с  которыми
продвигаются не слишком успешно, и в итоге из-за этого страдает работа в
палате - да мало ли еще какими  субъективными  причинами.  Эти  мизерные
утраты самообладания и вспышки  несубординации  направлены  в  отношении
лично меня. Моей цивилизации повезло в  том  смысле,  что  она  достигла
больших достижений  в  науке,  в  частности  -  в  области  многовидовой
медицины, но зато нам весьма  не  повезло  в  том  смысле,  что  глупое,
умственно  ограниченное  большинство  кислорододышащих,  вроде  вас,  не
находит  нас  визуально  привлекательными.  Даже  ваш  собственный   шеф
предпочитает смотреть на какой-то бессмысленный цветок, а  не  на  меня.
Поскольку это так, вполне понятно, что мы друг другу не нравимся, но  не
думаю, что дело тут в ксенофобии.
   - А вот я думаю, - заявил Брейтвейт, на миг утратив самообладание,  -
что дело как раз в ксенофобии и что...
   О'Мара не дал ему договорить - он  дипломатично  кашлянул.  Лейтенант
намек понял.
   - Теперь, когда мы вас официально ознакомили с  проблемой,  -  сказал
Брейтвейт, овладев собой, - наше отделение было бы вам  признательно  за
любую информацию. Мы, естественно, побеседуем и с другими  сотрудниками,
работающими  в  тесном  контакте  с  пациентом  Туннекисом.  Спасибо  за
сотрудничество, Старшая сестра.
   Когда О'Мара и Брейтвейт вышли в коридор, лейтенант покачал  головой,
кивком указал на дверь Валлешни и сказал:
   - Илленсиане обычно не  настолько  невежливы,  сэр.  Такое  поведение
вполне может быть индикатором ксенофобической реакции.
   - Случай ваш, лейтенант, - коротко отозвался О'Мара. - Куда теперь?
   О'Мара не имел обыкновения ходить в столовую,  поскольку  ему  всегда
претила  застольная  болтовня  о  медицине,  в   которой   он   не   был
профессионалом. В столовой можно было заподозрить у кого  угодно  ранние
симптомы расстройства психики, наслушаться сплетен, которые также  могли
навести на мысль о необходимости принятия тех или  иных  психологических
мер. Пресловутая нелюдимость и резкость О'Мары в общении с сотрудниками,
хотя об этом никто не догадывался, главным образом была связана  с  тем,
что он до сих пор был носителем кельгианской мнемограммы,  и  за  долгие
годы  его  стиль  мышления  мало-помалу  слился   со   стилем   мышления
Маррасарах. Поэтому О'Мара предпочитал принимать пищу либо  в  кабинете,
либо у себя в комнате, и теперь ему  предстояло  ловить  на  себе  сотни
любопытных взглядов - с чего это он вдруг изменил своей привычке? Однако
все сложилось так, что они  с  Брейтвейтом  с  таким  же  успехом  могли
оказаться невидимками. Центр внимания находился в совершенно ином месте.
   Практически все присутствующие в столовой были на ногах  и,  отчаянно
размахивая руками, щупальцами - словом, всем, чем  могли,  указывали  на
столик, стоявший у стены. Взгляду О'Мары  предстало  зрелище,  которого,
как он думал, ему никогда не суждено будет лицезреть в  стенах  Главного
Госпиталя Сектора там, - происходила самая что  ни  на  есть  настоящая,
откровенная драка между особями разных видов.
   - Вызывайте охранников, - бросил О'Мара на  ходу,  -  вооруженных,  с
принадлежностями для ограничения подвижности.
   Но  лейтенант  уже  и  сам  догадался  -  он   стоял   у   ближайшего
коммуникатора и быстро отдавал соответствующие распоряжения.
   Дерущиеся сошлись настолько тесно, что поначалу О'Мара  даже  не  мог
толком разобрать, сколько их и кто они. Драчуны успели разломать стол  и
стулья и  издавали  непереводимые  звуки,  из  которых  невозможно  было
понять, что послужило поводом для потасовки. Одно было очевидно: дрались
они между собой,  как  попало,  а  не  с  кем-то  одним  конкретно.  Это
позволило О'Маре понадеяться на то,  что  жертв  будет  меньше.  Тралтан
пытался проломить прочный панцирь мельфианина, а тот,  в  свою  очередь,
старался ущипнуть тралтана за толстенную шкуру,  одновременно  отпихивая
одной конечностью огромного медведеподобного орлигианина, вцепившегося в
одно  из  щупалец  тралтана  и  пытавшегося  подставить  тому  подножку.
Крепкого телосложения старший медбрат-землянин, по щекам и белому халату
которого стекала кровь - вероятно, его  собственная,  пребывал  в  самом
центре потасовки и отчаянно орудовал кулаками  и  ногами.  Среди  шерсти
орлигианина также  проглядывали  кровавые  пятна,  одна  из  конечностей
мельфианина  безжизненно  повисла.  О'Мара  был  уже  совсем   рядом   с
дерущимися, когда из-под их ног вдруг  выкатился  незаметный  им  раньше
нидианин.
   О'Мара наклонился и ухватил косматого коротышку за плечи.
   - Какого  черта?  Почему  вы  деретесь?  -  проорал  О'Мара,  пытаясь
перекричать общий гам. - Прекратите немедленно,  иначе  ваша  карьера  в
госпитале будет окончена!
   - Да знаю я, проклятие! - сердито  буркнул  в  ответ  нидианин.  -  Я
попробовал им помешать, но  у  них  же  весовое  преимущество.  Хоть  вы
попробуйте их вразумить.
   О'Мара ворчливо извинился, поставил нидианина  на  ноги  и  пошел  по
кругу вокруг  дерущихся,  которые  и  не  подумали  прислушаться  к  его
увещеваниям и угрозам. Улучив момент, О'Мара  подступил  к  землянину  и
резко ударил его по пояснице. Тот охнул и опустился на колени, а  О'Мара
ухватил его за пояс и оттащил на несколько ярдов в сторону.
   - Ни с места, старший медбрат, - гневно приказал О'Мара.  -  Иначе  я
вам так врежу по физиономии - мало не покажется.
   О'Мара разъярился не на шутку. Он был  готов  самым  суровым  образом
разделаться с  этими  смутьянами,  учинившими  первую  драку  в  истории
госпиталя.
   Мельфианина он ухватил под панцирь снизу, ловко перевернул на спину и
оттащил в сторону, но подальше от старшего  медбрата-землянина.  Вывести
из боя орлигианина было намного труднее. Даже в старые  жуткие  времена,
когда О'Мара был моложе и сильнее, ему редко удавалось одолеть  орлигиан
в рукопашной схватке. О'Мара, стыдясь  того,  что  изменяет  многолетней
практике  цивилизованного  поведения,  ухватил  орлигианина  за  длинные
лохматые уши, поддал ему коленом между лопаток и резко рванул назад.
   Орлигианин  хрипло  взвыл,  выпустил  щупальце  тралтана,   упал   на
четвереньки и попробовал перебросить О'Мару через  голову,  уподобившись
дикой лошади, пытающейся сбросить седока. Не исключено,  что  это  бы  и
удалось орлигианину, если бы откуда ни возьмись не появились крепчайшие,
подобные железу, щупальца худларианина, не ухватили О'Мару за пояс и  за
ноги и не подняли над полом.
   То  же  самое  другая   пара   щупалец   худларианина   произвела   с
орлигианином.
   - Какого черта? Что  вы  себе  позволяете?  -  возмущенно  воскликнул
O'Mapa. - Отпустите меня немедленно!
   Речевая мембрана худларианина, расположенная  между  зажатыми  в  его
щупальцах О'Марой и орлигианином, дрогнула. Послышался учтивый ответ:
   - Только в том случае,  если  вы  пообещаете  отказаться  от  попыток
решить ваш спор насильственными методами. Вы  повинны  в  поведении,  не
приличествующем разумным существам.
   - Все в порядке, медбрат,  -  сказал  Брейтвейт  худларианину,  всеми
силами удерживаясь от улыбки. - Этот землянин пытался разнять дерущихся.
Он хороший.
   Когда ноги О'Мары  наконец  коснулись  пола,  он  гневно  фыркнул  на
Брейтвейта и рявкнул:
   - Да вы, похоже, любовались этим зрелищем, лейтенант?
   - Всего лишь малой частью его, сэр. Другая часть куда более серьезна,
- невозмутимо ответил Брейтвейт и поспешно добавил:
   - Когда я вызывал охрану, по коридору  проходил  этот  медбрат,  и  я
попросил его помочь...
   Он не договорил и помахал рукой  шестерым  здоровякам-орлигианам,  до
зубов  вооруженным   всевозможными   средствами   усмирения.   Охранники
опрометью бежали к месту потасовки.
   - Вот и бригада охраны прибыла, - облегченно проговорил Брейтвейт.  -
Предлагаю позаботиться о раненых, тем более  что  недостатка  в  медиках
здесь нет. Затем их надо  будет  препроводить  в  их  комнаты,  а  потом
опросить по отдельности и выяснить, что же тут произошло.
   - Ну так займитесь этим, - буркнул O'Mapa. -  У  вас  еще  что-то  на
уме?
   -  Да,  сэр,  -  озабоченно  сдвинул  брови  Брейтвейт.  -   Старшего
медбрата-землянина и  орлигианина  я  знаю  лично,  а  вот  относительно
мельфианина и тралтана, хотя я их и неважно различаю, я точно уверен:  в
настоящее время они работают в  той  самой  палате,  где  лежит  пациент
Туннекис.

Глава 30

   Падре  Лиорен  являлся  носителем   Синей   Мантии   Тарлы,   что   в
академических кругах землян равнялось примерно такому же  уровню  оценки
научных достижений, как  нобелевское  лауреатство  в  области  медицины.
Правда, после катастрофы на Кромзаге  Лиорен  добровольно  отказался  от
медицинской практики и дал клятву больше никогда к ней не  возвращаться.
Все сотрудники Главного Госпиталя Сектора прекрасно  знали  причину,  по
которой Лиорен в Отделении Психологии  числился  не  Старшим  врачом,  а
советником по религиям существ, принадлежащих к разным видам, но до  сих
пор никто, даже кельгиане, подобные тому, к  которому  сейчас  явился  с
визитом Лиорен, не позволяли себе такую жестокость  и  нечуткость  и  не
напоминали Лиорену о случившемся на Кромзаге лично.
   Лиорен взял себя во все восемь рук и заботливо вопросил:
   - Что вас беспокоит, друг?
   - Ты меня беспокоишь, - буркнул  кельгианин,  и  шерсть  его  сердито
взъерошилась. - Ты, святоша, убийца и лицемер. Убирайся прочь  и  больше
не пытайся отравлять мой разум своей  глупой  религиозной  болтовней.  Я
ничего тебе не скажу и не желаю ничего слушать от твари, которая  похожа
на корявое дерево шампид. Оставь меня в покое.
   - В принципе длинное,  конусообразное  тело  Лиорена,  покоящееся  на
четырех коротких ножках и снабженное  "четырьмя  срединными  и  четырьмя
верхними  конечностями,  можно  было  сравнить  с  кельгианским  деревом
шампид, но только в том случае, если бы проводящий такое сравнение желал
оскорбить  тарланина.  Почему-то  этот  кельгианин  имел  именно   такие
намерения.  Но   Лиорена   интересовала   причина   такого,   совершенно
нехарактерного поведения медика.
   - Я оставлю вас в покое, -  сдержанно  вымолвил  Лиорен,  -  если  вы
действительно этого хотите. Но мне бы хотелось выслушать ваши жалобы.  Я
готов выслушать и личные оскорбления, если они имеют какое-то  отношение
к вашим бедам, и я не стану пытаться учить  вас  чем-либо,  чему  вы  не
хотите учиться. На Тарле тоже растет много деревьев, которые  похожи  на
меня, а на некоторых из них живут маленькие  пушистые  зверьки,  которые
чем-то напоминают вас. Деревья и зверьки сосуществуют издревле, и  ни  у
тех, ни у других нет иного выбора. В отличие от них мы обладаем свободой
воли, мы цивилизованны и разумны.
   Предположительно, - не удержавшись, добавил Лиорен.
   Шерсть кельгианина продолжала бушевать, но сам он при этом молчал.
   - Прошу вас, помните о том, -  продолжал  Лиорен,  -  что  хотя  я  и
являюсь сотрудником Отделения Психологии, я не связан его уставом  и  не
обязан докладывать обо всем, что вы мне скажете, своему  начальству  или
включать эти сведения в ваш психофайл, если только вы не  дадите  на  то
своего согласия. Наша беседа совершенно конфиденциальна.  Вас  наверняка
что-то беспокоит, если изменилось ваше поведение в отношении начальства,
других работников палаты и, насколько  мне  известно,  ваших  приятелей,
относящихся к другим видам. Независимо от того, носит ли  ваша  проблема
личный, этический или даже криминальный  характер,  сведения  о  ней  не
уйдут дальше меня, если только вы не решите,  что  это  возможно.  Ну  а
теперь не хотели бы вы рассказать мне о ваших бедах?
   - Нет, - буркнул кельгианин. - Не хотел бы,  потому  что  ты  мне  не
нравишься. Я не желаю, чтобы ты ко мне близко подходил, и я не  верю  ни
единому твоему слову. Ты ведь  пойдешь  и  будешь  трепать  про  меня  с
землянами и этой вашей жуткой соммарадванкой. Здесь все говорят  не  то,
что думают, и ни у кого нет такой шерсти, которая показывала бы истинные
чувства. Я никому из вас не верю и верить могу только другим кельгианам.
И к твоему сведению, со мной все в полном  порядке.  И  нет  у  меня  ни
личных, ни этических, ни каких-нибудь еще проблем. Так что проваливай.
   После такой тирады, на  взгляд  опечаленного  Лиорена,  действительно
больше ничего не оставалось.
   В это самое  время  вышеупомянутая  ?жуткая  соммарадванка?  Ча  Трат
пыталась тактично выведать эмоциональные проблемы у практиканки-землянки
в другой части госпиталя. Ча Трат отличалась  внушительными  габаритами,
потому ей пришлось беседовать с практиканткой через открытую дверь  -  в
комнате она бы попросту не поместилась.
   - Прошу прощения за то, что беспокою вас в  нерабочее  время,  сестра
Пэтель, - сказала Ча Трат, - но старший  преподаватель  Креск-Сар  очень
озабочен вашей невнимательностью и поведением на  занятиях  в  последнее
время. Он сказал мне о том, что на первых порах вы делали большие успехи
в изучении многовидовой анатомии и что ваша палатная практика  протекала
безукоризненно. Однако он отмечает, что в последнее  время  ваша  работа
страдает недостатками, а ваши профессиональные контакты  с  коллегами  и
пациентами других видов нарушились. Пока в  этом  нет  ничего  настолько
серьезного, чтобы этим официально заинтересовалось Отделение Психологии,
то есть  -  данные  не  внесены  в  ваш  психофайл,  но  меня  попросили
поговорить об этом с вами  приватно  и,  быть  может,  дать  вам  совет.
Креск-Сар просил узнать, не лежит ли причина происходящих с вами перемен
за пределами программы обучения. Вы ничего не хотели бы мне  рассказать,
сестра?
   Темная кожа щек медсестры приобрела еще более темный оттенок. Ча Трат
знала о том, что у землян подобный феномен отражает сильные эмоции  типа
гнева или смущения."
   - Да, - громко проговорила медсестра, - я хотела бы вам сказать,  что
Креск-Сар - любопытный, тупой  и  вшивый  карлик...  -  Она  передернула
плечами. - У меня мурашки по коже бегают всякий раз,  когда  он  ко  мне
подходит. И вы такая же мерзкая, как он, только покрупнее.
   Старший преподаватель-нидианин ростом и  массой  тела  вдвое  уступал
этой землянке, но на взгляд Ча Трат, наличие насекомых-паразитов  в  его
шерсти представлялось сомнительным. Явно практиканткой владели эмоции, а
не здравый смысл. Как  хирург-целительница  воинов  в  прошлом,  а  ныне
практикант-чародей,  Ча  Трат  постаралась   скрыть   свою   собственную
эмоциональную реакцию  под  глубоким  слоем  здравомыслия.  Ей  пришлось
изрядно  потрудиться  и  для  того,  чтобы   не   проявить   собственную
вспыльчивость.
   - Мне нужны сведения о вас, сестра Пэтель, - уточнила Ча Трат, - а не
о Старшем преподавателе Креск-Саре.
   - Значит, все-таки еще  нужны?  -  хмыкнула  землянка.  Говорила  она
слишком громко, хотя стояли они совсем близко друг от друга. - А с какой
стати я должна что-то рассказывать тебе, извращенка-переросток?  Мы  все
про тебя знаем: знаем, как ты попала сюда по  блату,  как  ты  отхватила
себе одну руку во время операции, и... Воинский хирург, тоже мне! Да  ты
самая настоящая дикарка, готовая размахивать окровавленным мечом!
   Ча Трат, стараясь говорить сдержанно и разумно, возразила:
   - Я - не воин, не мастер  боевых  искусств  -  вернее,  я  не  владею
современной  боевой  техникой.  Мое  звание  имеет  отношение  только  к
медицине. На моей родине низшую ступень  медицинской  иерархии  занимают
знахари, которые изготавливают различные снадобья и припарки для лечения
рабов. За ними  следуют  хирурги-целители  воинов,  которые  прежде,  до
запрещения войн, лечили раненых в боях. Самыми важными  персонами  среди
медиков являются чародеи, целители разума - то есть те, чей долг состоит
в том, чтобы сохранять в  целости  и  сохранности  мышление  правителей.
Естественно, если раб получает тяжелое телесное повреждение или  у  него
отмечается  тяжелая  ментальная  дисфункция,  о  нем  проявляют   заботу
ближайший хирург-целитель воинов или чародей, целитель правителей...
   Ча Трат умолкла, поскольку дверь в комнату сестры Пэтель  с  шипением
закрылась перед  ней.  Пару  мгновений  по  медлив,  чтобы  собраться  с
мыслями, Ча Трат поспешила к  ближайшему  коммуникатору  и  набрала  код
службы определения местонахождения сотрудников.
   - Мне нужно узнать, где  сейчас  находится  администратор  О'Мара,  -
торопливо проговорила она. - Если он на заседании или отдыхает, вызовите
его оранжевым кодом номер один.
   Прошло не более трех минут, и на экране появилось изображение О'Мары.
Он  был  без  формы,  в  пижаме  и  потирал  мясистые  лоскуты   тканей,
покрывавших глаза.
   " - Проклятие, Ча Трат, - пробурчал он сердито,  когда  соммарадванка
закончила доклад. - С какой стати  психиатр  сообщает  о  подозрении  на
наличие в госпитале инфекционного заболевания мне, еще одному психиатру?
Со времени вашего поступления на работу в Отделение Психологии вы больше
не практикуете медицину, но если вас  озарило  и  вы  что-то  там  такое
нашли, так скажите о ваших подозрениях какому-нибудь медику, но только в
том случае, если у вас есть солидные доказательства. Вы  меня  разбудили
посреди ночи, и с утра я вам скажу много приятных вещей. Конец связи.
   - Подождите, сэр, - поспешно  проговорила  Ча  Трат.  -  Полагаю,  мы
столкнулись  с   наличием   неожиданной   инфекции,   и   насколько   ее
распространение  ограничено  или,  наоборот,  повсеместно,  я  не  знаю,
поскольку всего лишь несколько минут назад я располагала  на  этот  счет
только слухами и сплетнями. Но теперь я убеждена, что  слухи  отнюдь  не
беспочвенны.
   - В таком случае поведайте мне, почему вы пришли к такому  выводу,  -
сказал О'Мара чуть спокойнее. - Только учтите,  ваши  заключения  должны
быть обоснованы.
   - Я не вполне понимаю, что происходит, сэр, - начала соммарадванка, -
поскольку, на мой взгляд, происходящее  просто  невероятно.  В  принципе
ментальные и эмоциональные дисфункции, как бы они  ни  были  тяжелы,  не
могут переноситься в психику другого существа, если  только  у  него  не
происходило интенсивного ассоциирования с психически больным и  если  он
не  слабоволен  и  не  подвержен  влиянию.  Я  уже  изучила   психофайлы
сотрудников, упоминаемых в слухах, в том числе -  и  той  сотрудницы,  с
которой только  что  побеседовала,  и  должна  со  всей  определенностью
заявить, что с таким  состоянием  психики  им  попросту  противопоказано
здесь   работать.   Полагаю,   речь   идет   о   чисто   психологической
ксенофобической  инфекции,  сэр,  поэтому  я  и  объявила  немедицинскую
тревогу оранжевым кодом номер один. Я была не права?
   - Нет, - ответил О'Мара. Глаза его открылись шире. Ча  Трат  услышала
торопливое постукивание  пальцев  по  клавиатуре  пульта.  -  Немедленно
возвращайтесь в отделение. Обсудите ваши подозрения с падре  Лиореном  и
лейтенантом Брейтвейтом и объедините ваши соображения к  моему  приходу.
Конец связи.
   Когда изображение соммарадванки исчезло с экрана, О'Мара  осведомился
о местопребывании и графике работы Старшего врача  Приликлы  и  выяснил,
что  цинрусскиец   проснулся   и   собирается   начать   рабочий   день.
Немедицинские заболевания - эта была та область,  в  которой  эмпату  не
было равных.
   Прошло три часа. По самым различным причинам немедицинского  свойства
типа того, что работа администратора  вторгалась  и  в  нерабоче