не шуметь, Критхар и Друут завесили  сетью  отверстие  пещеры,
зацепив ее края за кусты или острые камни. Затем они встали по  обе  стороны
от пещеры и принялись громко кричать.
     Они ждали с копьями наготове. Вот-вот  должна  была  вылететь  свирепая
твазашка и угодить в их сеть, но она почему-то не появлялась.
     Время от времени они переставали кричать и швыряли сквозь  ячейки  сети
камни. Камни громко стучали по полу пещеры, но самка не  появлялась,  только
изредка повизгивали детеныши да  слышался  басовитый  рык  матери.  Охотники
нервничали, голод мучил их, и довольно  скоро  они  стали  осыпать  Главного
охотника и его подругу тяжкими оскорблениями.
     - Ничего не получается, - сердито проговорил Критхар. - Надо  мной  уже
смеются. Помоги мне поднять нижний край сети, и я заберусь в пещеру.  Только
осторожнее, чтобы сеть не упала.
     - Сам будь осторожнее, - посоветовала мужу Друут, но негромко, чтобы ее
не услышали внизу. - Им там легко ругаться, их ноги и  хвосты  -  на  ровной
земле. Критхар, нам не впервой голодать.  Может,  помучиться  еще  несколько
часов, пока твазахи снова соберутся на водопой.
     Критхар так же негромко ответил жене:
     - Так мы долго не продержимся. У  меня  уже  ноги  затекли,  а  если  я
пошевелюсь, чтобы размять их, я съеду вниз по склону.  -  Затем  он  добавил
властным голосом Главного охотника:
     - Эй вы, внизу! Подбросьте-ка сюда немного хвороста и зажженный  факел.
Раз их шум не пугает - спугнет дым.
     Друут осторожно приподняла сеть, и Критхар  подсел  под  нее  так,  что
снаружи остался только один хвост. Твазашка продолжала угрожающе  рычать,  а
детеныши негромко взлаивали - похоже, возились и играли друг с другом. Огонь
разгорелся, и Критхар сообщил жене, что его глаза  привыкли  к  темноте.  Он
увидел, что пещера оказалась глубже, чем он  предполагал,  что  она  уходила
вверх, после чего резко уводила вправо, так что зверей от  входа  разглядеть
не мог, но теперь мог  точно  определить,  что  лают  детеныши  потому,  что
напуганы. О г стелившегося по полу  дыма  глаза  Критхара  слезились,  и  он
вообще перестал что-либо видеть. Он начал осторожно пятиться, чтобы  вылезти
из пещеры.
     Только потом Друут поняла, что стихшее на миг рычание следовало  счесть
предупреждением,  но  зверь  появился  из  клубов  дыма   бесшумно   и   так
стремительно! Твазашка бросилась на Критхара прежде, чем тот сумел выставить
перед собой копье, и принялась терзать его грудь острыми когтями.
     Происходи сражение на открытой местности, твазашку можно было  сбить  с
ног метким ударом хвоста, но в тесноте у входа в пещеру Критхар  мог  только
отчаянно отталкивать разъяренную самку  руками,  а  руки  у  него  уже  были
изранены и кровоточили. Он осторожно отступил к карнизу на склоне, где Друут
могла пустить в ход свое копье, но шагнул неудачно.
     Ноги Критхара запутались в сети.  Он  потерял  равновесие,  и  вот  они
вместе с твазашкой покатились сначала по карнизу, а потом, обернутые  сетью,
вниз по склону. К тому времени, когда к ним  подбежали  остальные  охотники,
твазашка была раздавлена весом более тяжелого вемарца, но и Критхар был не в
лучшей форме. Все думали, что он долго не протянет. Но он выжил, а  пока  он
был жив, он оставался Главным охотником, потому что таков был закон.
     Мертвая твазашка оказалась больна. Ее измученное голодом тело покрывали
язвы, так что вряд ли  ее  можно  было  съесть  без  опасения  за  здоровье.
Охотники, конечно, были измучены непрестанным голодом, но все  же  поступили
так, как им велел Критхар, - бросили  убитую  твазашку.  Некоторые,  правда,
принялись твердить, что можно было выпотрошить зверя и съесть  внутренности,
не затронутые болезнью, но их никто не стал слушать.
     Кроме того, Критхар приказал сородичам немедленно  прекратить  охоту  и
возвращаться в город, захватив пятерых живых детенышей. Охотникам  и  раньше
приходилось ловить детенышей этого зверя, но прежде их ловили и  убивали  по
одному, а не всех вместе, да еще и в логове.  Впервые  за  немыслимо  долгое
время у вемарцев появилась возможность изловить столько  детенышей  твазаха,
доставить их в город и, превратив в стадо, вырастить.
     Охотники  смастерили  для   Критхара   носилки   из   веток   и   шкур,
предназначенных для сооружения коптильни, и медленно  тронулись  в  обратный
путь. И хотя Критхар мучился от боли и порой бредил, в моменты  просветления
он разговаривал с Друут о том, как важно сохранить  всех  детенышей  твазаха
живыми и как важно уговорить охотников не съесть их по дороге, если он вдруг
не дотянет до города.
     Это являлось некоторым нарушением вемарских законов, но никто  не  смел
спорить с вождем, и все, как могли, помогали почитаемому Главному охотнику и
Друут, его жене.
     Друут настаивала на том, чтобы ей давали нести носилки с раненым мужем,
независимо от того, ее ли была очередь. Так она могла следить за тем,  чтобы
Критхара поменьше трясли, и имела возможность  заговаривать  его  боль.  Она
говорила о многом: о прежних, более успешных охотах,  о  странных  говорящих
машинах, сброшенных у города чужеземцами, но большей частью о том,  как  они
впервые ушли вдвоем от поселка у озера. Четверо молодых  вемарцев  совершили
долгое, опасное путешествие в поисках супруг. Точно так же уходили с этой же
целью и вемарцы, жившие в пещерном городе, потому что дети,  рождавшиеся  от
супругов одного племени, часто болели  и  вырастали  были  слабыми.  Критхар
доказал свою храбрость и силу и заявил  право  на  первый  выбор,  поскольку
намного обогнал своих друзей и пришел к озеру на три дня раньше их. А выбрал
он Друут.
     Но когда идти  было  совсем  трудно,  когда  сломанные  кости  Критхара
терлись друг о дружку и Друут казалось, что она мысленно  слышит  беззвучные
стоны мужа, она говорила только об их первом совместном  путешествии  и  обо
всем, что они тогда сказали друг другу и чем  занимались  за  время  долгого
неспешного пути в новый дом, пещерный город.

***

     Друут описала ухудшение состояния Критхара на  обратном  пути  в  таких
ужасающих подробностях, что Гурронсевасу стало не по  себе.  Не  нужно  было
быть эмпатом, чтобы почувствовать, какое  впечатление  произвел  рассказ  на
Ремрат, мать страдальца. Но прежде чем Гурронсевас  успел  раскрыть  рот,  в
наушниках у него зазвучал голос Приликлы,  и  цинрусскиец  заговорил  устами
тралтана.
     - Друг Гурронсевас, - сказал  Приликла,  -  сведения,  сообщенные  вами
относительно полученных пациентом травм и последующего  отсутствия  лечения,
очень важны и необходимы. Но пока  нам  этого  достаточно,  а  ваша  подруга
Ремрат переживает сильнейшее эмоциональное потрясение. Пожалуйста,  прервите
общение с Друут как можно скорее  и  предложите  Ремрат  либо  вернуться  на
"Ргабвар", либо отправиться в обратный путь вместе с  отрядом  охотников,  а
затем возвращайтесь на корабль - один или вместе с ней.
     Когда он передал Ремрат предложение Приликлы, та ответила:
     - Хотя я и стара, я бы  сейчас  обогнала  молодых  и  побежала  быстрее
голодного банча. Но нет, я вернусь на ваш корабль. Я... Я  должна  совершить
некоторые приготовления.
     Гурронсевас вновь почувствовал, насколько Ремрат убита горем.
     Пытаясь утешить ее, он проговорил:
     - Прошу вас, не волнуйтесь, Ремрат. Чужеземцы на нашем  корабле  хорошо
знают свое дело,  Критхар  в  хороших  руках.  Хотите  посмотреть,  как  они
работают?
     - Нет! - испуганно воскликнула Ремрат и чуть спокойнее сказала:
     - Вам я, наверное, кажусь  трусливой  и  слабохарактерной  матерью.  Но
помните: ваши друзья-чужеземцы попросили им отдать эту ответственность, и  я
отдала. С вашей стороны бесчувственно, Гурронсевас, предлагать мне  смотреть
на то, что они делают с  моим  сыном.  Мне  бы  не  хотелось  этого  видеть.
Пожалуйста, верните меня в город как можно скорее.
     Во время обратного перелета вемарка старалась не смотреть  на  медиков,
оказывающих помощь Критхару, не проронила ни слова ни с Гурронсевасом, ни  с
кем-либо еще. Тралтан пытался поставить себя на место бедной матери и гадал,
как бы себя чувствовал он, если бы кто-то из его детей, будь они у него, был
бы так тяжело ранен и  ему  предложили  понаблюдать  за  тем,  как  над  ним
трудятся хирурги.
     Пожалуй, Ремрат была права, и  он  действительно  сделал  ей  абсолютно
бесчувственное предложение.


Глава 29

     В отличие от Ремрат Гурронсевас не мог не видеть или хотя бы не слышать
того,  чем  занимались  медики.  Каждый  этап  операции  комментировался   в
мельчайших подробностях и  транслировался  на  большой  экран  монитора,  и,
поскольку оперировали представителя нового для Федерации вида в таком объеме
впервые,  производилась  и  видеозапись.  И  даже   тогда,   когда   Тралтан
отворачивался так, что ни один из его четырех глаз не смотрел на  экран,  он
не мог спрятаться от словесных картин, рисуемых голосами врачей.
     За  обзорным  иллюминатором  тянулись  крутые  зеленые  склоны  холмов,
однообразные  в  предвечерних  сумерках,  а  потом  наступила  почти  полная
темнота, типичная для планеты, не имевшей луны и располагавшейся  в  секторе
Галактики, где звезд было мало. А врачи не отходили от больного и продолжали
свою работу. Но как только забрезжил рассвет,  работа  подошла  к  концу,  и
комментарии вступили в завершающую фазу.
     Голоса звучали все более уверенно.
     - Вы видите, - говорил Приликла, - что простые и  осложненные  переломы
голени,  предплечья   и   ребер   фиксированы   и,   где   это   необходимо,
иммобилизованы. Резаные и рваные раны и ссадины промыты,  зашиты  и  покрыты
стерильными повязками. Благодаря данным, полученным при обследовании  Ремрат
и Таусар, при проведении хирургических  вмешательств  мы  не  столкнулись  с
особыми трудностями,  будучи  знакомы  с  физиологией  вемарцев.  Наибольшую
заботу у нас вызывают множественные мелкие раны и  участки  мышечной  ткани,
получившие повреждения в области переломов. Именно  из-за  них  наш  прогноз
пока осторожен.
     - В переводе с медицинского на нормальный язык, -  произнесла  Нэйдрад,
повернув свою острую мордочку, - это означает: операция прошла  успешно,  но
пациент может умереть.
     С этим заявлением никто  не  стал  спорить.  Вероятно,  Старшая  сестра
выразила общее мнение.
     - В то время, как  мы  можем  с  полной  уверенностью  утверждать,  что
патогенные микроорганизмы с одной планеты  совершенно  безвредны  для  живых
существ с другой, увы, мы не можем сказать  то  же  самого  о  лекарственных
препаратах,  -  проговорил  Приликла.  -  Мы  разработали  одно-единственное
специфическое средство, применяемое в неотложных ситуациях и  эффективное  в
отношении инфекций такого типа у большинства  теплокровных  кислорододышащих
существ, но существует несколько видов, для кого это  лекарство  смертельно.
Даже в стенах госпиталя на исследование влияния этого препарата на  организм
вемарцев ушло  бы  две-три  недели.  Мы  и  так  рискнули  с  обезболивающим
средством.
     -  Пожалуй,  риск  был  действительно  велик,  доктор,  -  вмешалась  в
комментарий  Приликлы  Мэрчисон,  и  притом  довольно  резко,   после   чего
переключилась на бесстрастный тон и продолжала:
     - Но пациент в тяжелейшем  состоянии,  что  вызвано  в  первую  очередь
полученными травмами, затем - долгой транспортировкой без лечения. Теперь же
имеет место вполне естественный  послеоперационный  шок.  Это  состояние  мы
держим под контролем, купируем его с помощью дачи пациенту чистого кислорода
и внутривенного введения питательного раствора. По крайней мере  мы  неплохо
знакомы с обменом веществ вемарцев и физраствором Критхара не отравим.
     Решение о том, применять или не применять не  проверенный  на  вемарцах
антибиотик, нам придется принять очень скоро, -  продолжала  Мэрчисон.  -  К
счастью, принимать его не мне. Мне  не  стоит  напоминать  о  катастрофе  на
Кромзаге - мы все ее помним, - когда Лиорен применил непроверенное лекарство
и чуть было не погубил население целой планеты. Вемарцы не виноваты  в  том,
что они ничего не знают о лечении простейших травм и инфекций.  Кроме  того,
они привыкли к мысли о том, что легчайшая  травма  может  повлечь  за  собой
смерть или инвалидность. Поэтому они доверили лечение Критхара нам  -  с  их
точки зрения, почти волшебникам. А мы чем занимаемся? Мы оставляем банальную
инфекцию без лечения и полагаемся на естественную сопротивляемость организма
пациента.   Сомневаюсь,   чтобы   у   пациента   осталась   хоть    какая-то
сопротивляемость.
     - Решение... - начал было Приликла, но  не  договорил.  -  Гурронсевас,
ваше эмоциональное излучение крайне  интенсивно,  вы  излучаете  нетерпение,
раздражение и отчаяние существа, несогласного с  общим  мнением  и  отчаянно
жаждущего высказаться. Прошу вас, говорите скорее!
     - Патофизиолог слишком  критично  настроена  в  отношении  вемарцев,  -
сказал Гурронсевас. - И  она  ошибается.  Они  умеют  лечить  небольшие,  не
требующие хирургического вмешательства, травмы. Как правило, здешние  повара
совмещают кулинарию и труд целителей, так что...
     - И что, целители из них лучше, чем повара? - поинтересовалась Нэйдрад,
шерсть которой вздыбилась иглами.
     - Я не специалист, - отозвался Гурронсевас, - чтобы судить о  медицине,
но я хотел...
     - Почему же вы в таком случае вмешались в консилиум? - сердито спросила
Мэрчисон.
     - Прошу вас, продолжайте, Гурронсевас,  -  попросил  Тралтана  Приликла
мягко, но решительно. - Я чувствую, что вы хотите нам помочь.
     Стараясь быть немногословным, Гурронсевас рассказал о том, как  недавно
готовил очередное блюдо на вемарской кухне. Он непрерывно  комбинировал  все
новые и новые растения, стараясь придать блюдам привкус мяса. Он  испробовал
все, какие только мог найти в окрестностях поселка листья,  ягоды  и  корни,
включая и те, что обнаруживал в небольшой кладовой. Его попытки прибегнуть к
травам из кладовой вызвали в кухне массу насмешек, и Ремрат  объяснила  ему,
что он залез в вемарскую аптечку.
     - Мне было сказано, - продолжал Гурронсевас, -  что  вемарцы  не  умеют
производить хирургических вмешательств, но пользуются лекарственными травами
для  лечения  легких  недомоганий.  Таким  путем   они   лечат   дыхательные
заболевания,  запоры,  поносы  и  поверхностные  раны.  Как   правило,   для
последнего готовятся бальзамы, приготовляемые из определенных глин и трав.
     Когда я спросил у Ремрат насчет ранений вашего пациента,  она  сказала,
что лечение травами ран ее сына только продлит его страдания.
     Пока тралтан говорил, Приликла опустился на край операционного стола  и
пристально уставился на Гурронсеваса. Он молчал, как и все остальные.  Стало
слышно, как шумно дышит Критхар.
     Растерянно, смущенно Гурронсевас заговорил вновь:
     - Если я вас правильно понял, тяжелые  раны  и  переломы  Критхара  вам
больше не внушают опасений, а тревожат вас мелкие, поверхностные. Вот почему
и я упомянул...
     - Гурронсевас, простите меня, - снова прервала  диетолога  Мэрчисон.  -
Вот не думала не гадала, что вы  можете  внести  достойный  вклад  в  сугубо
медицинское дело! Я так разгорячилась, что забыла о хороших манерах. Но даже
располагая этими  местными  средствами,  в  эффективности  которых  лично  я
сомневаюсь, мы можем и не вылечить нашего пациента. Но  будем  считать,  что
шансов у него при таком варианте больше.
     Патофизиолог вдруг рассмеялась,  но  смех  получился  нервный,  резкий,
невеселый. Скорее он свидетельствовал о  том,  что  Мэрчисон  избавилась  от
напряжения. Патофизиолог продолжала:
     -  Да  вы  только  полюбуйтесь  на  нас!  У  нас  самый  совершенный  в
техническом отношении корабль-неотложка в обозримом  космосе  и,  скажу  без
ложной скромности, соответствующая такому кораблю опытнейшая бригада врачей,
а мы собираемся воззвать к каким-то дикарским примочкам!  Да  если  об  этом
услышит Питер, он нас просто прикончит на месте! А  особенно  -  если  такое
лечение поможет..
     Совершенно обескураженный услышанным, Гурронсевас пробормотал:
     - Существо по имени Питер мне незнакомо. Это большой авторитет?
     - Знакомо, Гурронсевас, -  успокоил  тралтана  Приликла,  запорхав  над
пациентом.  -  Питер  -  так  друзья   и   родственники   называют   супруга
патофизиолога Мэрчисон, диагноста  Конвея.  В  прошлом  он  совершил  немало
подвигов на ниве межвидовой медицины. Но это не имеет отношения к  нынешнему
положению дел. А важно следующее: как можно скорее  переговорите  с  Ремрат.
Спросите, есть ли у нее запас лекарственных трав,  выспросите  все  сведения
насчет их действия и применения. Это важно, друг Гурронсевас, и очень, очень
срочно.
     Прежде чем ответить,  Гурронсевас  взглянул  одним  глазом  в  обзорный
иллюминатор.  В  долине  еще  лежала  темень,  но  склоны   уже   серели   в
предрассветных сумерках.
     Он сказал:
     - Я хорошо помню цвета, вид и запахи этих трав, а  также  их  действие.
Если дело срочное,  то  мне  нет  нужды  говорить  с  Ремрат.  Я  немедленно
отравлюсь на сбор необходимых трав и мхов. Они наиболее эффективны, если  их
собирать на рассвете.


Глава 30

     В последующие четыре дня Гурронсевас по требованию медиков  снабжал  их
свежими травами, а также пересказывал полученные им  от  вемарской  поварихи
инструкции по их использованию, но при этом  старался  проводить  как  можно
больше времени на вемарской кухне.
     Стоило  ему  появиться  на  медицинской  палубе  "Ргабвара",  Мэрчисон,
Данальта, Нэйдрад принимались охать, ахать и сокрушаться по поводу того, как
это легкомысленно -  полагаться  на  дилетанта,  который  почему-то  диктует
медикам, каков должен быть курс лечения, и указывали на  то,  на  ком  лежит
истинная ответственность за жизнь Критхара. Непосредственно на  Гурронсеваса
они с подобными упреками не обрушивались, но он не знал, как отвечать на  их
невысказанные претензии, и чувствовал себя в высшей  степени  неловко,  хотя
обычно мнение других существ его не волновало.
     Приликла, который против своей воли ощущал  все  чувства  Гурронсеваса,
как-то раз дождался момента, когда остальные либо отдыхали после  дежурства,
либо были заняты, и обратился к тралтану:
     - Мне понятны ваши мучения. Главный диетолог. Я вам глубоко сочувствую.
- Мелодичные трели и звоны цинрусскийской речи  были  едва  слышны  на  фоне
механического голоса транслятора. - Но и вы должны понять врачей. Что бы они
ни говорили, не думайте, что они стремятся  критиковать  вас.  Скорее  имеют
место раздражение и обида из-за собственной профессиональной  беспомощности,
притом что простой повар - примите мои извинения, друг Гурронсевас, если  бы
у наших друзей было больше времени на размышления, они  бы  так  не  думали,
ведь вы вовсе не простой повар, - способен больше  помочь  пациенту,  нежели
они сами. Они ничего не могут поделать со своими чувствами, как  и  вы  -  с
вашими, но я учтиво попрошу их не выказывать  эмоций  в  вашем  присутствии.
Покуда Критхар не поправится окончательно, прошу вас, не обижайтесь на  них.
Я бы не стал просить о таком Главного диетолога, который прибыл в  госпиталь
несколько месяцев назад. Вы изменились, Гурронсевас. И это к лучшему.
     Смятенные чувства Гурронсеваса лежали перед цинрусскийским эмпатом  как
на ладони, поэтому тралтан промолчал.
     - А пока, - продолжал Приликла, - вам будет спокойнее, если  вы  будете
проводить как можно больше времени с другом Ремрат в пещерном поселке.
     Но это оказалось не так  легко,  как  думалось  поначалу.  Почему-то  и
Ремрат, и все остальные работники кухни стали относиться к Гурронсевасу  все
менее дружелюбно. А Приликла был слишком далеко и  не  мог  помочь  тралтану
чтением эмоций окружавших его вемарцев, дабы тот понял, что  он  делает  или
говорит не так.
     К счастью