мне, - не унималась Мерчисон, - с какой  стати
обычной земной кошке вздумалось вдвое  увеличивать  продолжительность  своей
жизни?
   Стиллман сделал несколько шагов, прежде чем ответить.
   - Знаете, мэм, я и сам не раз этому удивлялся. Мое предположение  таково:
на Этле кошки  не  подвергаются  той  уйме  кошачьих  болезней,  от  которых
страдают на Земле, а как мы  знаем,  этланские  микробы  для  живых  существ
инопланетного происхождения безвредны. Итак, здесь кошка была в безопасности
от опасных болезней и могла  умереть  только  от  старости  или  несчастного
случая, прожив все свои девять жизней. Мерчисон улыбнулась.
   - Однако нам известно, что Снарф пережила один тяжелый несчастный  случай
и  выжила.  Теория  у  вас  замечательная,  доктор,  но  есть   ли   у   нее
подтверждение? Что вы можете рассказать об остальных котятах  -  братиках  и
сестричках Снарф?
   - Я боялся, что вы зададите этот вопрос, - вздохнул Стиллман. -  Один  из
котят вступил в спор с лесовозом и проиграл. Остальные пятеро, так же как их
мать, умерли естественной смертью. Мать раньше, а котята - лет десять назад.
   - О, - только и выговорила Мерчисон.

Глава 19

   Долгое молчание, последовавшее  за  восклицанием  патофизиолога,  нарушил
Приликла. - Друг Хьюлитт, - прощелкал он, - нам бы хотелось пройтись по  той
тропе, которой вы прошли в детстве, начиная от отверстия в  ограждении  сада
до дерева, с которого вы упали. Если вы готовы, пожалуйста, ведите нас.
   Оказавшись  за  забором,  Хьюлитт   пошел   медленно.   Ему   приходилось
продираться сквозь высокие густые заросли, с виду похожие на  земную  траву,
если, конечно, сильно не приглядываться. В траве сновали  мелкие  насекомые,
которых тоже с первого взгляда можно было принять за  земных.  Хьюлитт  шел,
время от времени поглядывая на жаркое синее небо с редкими белыми  облачками
- все как на Земле. Стиллман шел следом за  ним,  но  помалкивал.  Остальные
сильно отстали и о чем-то разговаривали, Хьюлитт не слышал. Скорее всего они
разговаривали о нем. Хьюлитт злился. "Обсуждают мою  последнюю  выдумку",  -
думал он.
   - Знаете, поначалу я засомневался, доктор Стиллман, -  признался  Хьюлитт
немного погодя, решив немного отвлечься от мрачных мыслей. - Но вас  я  тоже
узнал. Только тогда вы показались мне намного  выше  ростом,  но,  наверное,
четырехлетним малышам все взрослые кажутся великанами. А  так  вы  не  очень
изменились.
   - А я бы вас не узнал, - отозвался Стиллман, улыбнулся и похлопал себя по
наметившемуся брюшку. - Вы выросли вверх, а я - вширь.
   - Как удачно, что вы до сих пор здесь, - продолжал разговор Хьюлитт. -  А
я думал, что Корпус Мониторов гоняет своих сотрудников по всей Галактике.
   - Мне очень повезло, что я работаю здесь, - ответил Стиллман.
   Шагов тридцать они прошли молча. Хьюлитт уже начал гадать, уж  не  обидел
ли он чем Стиллмана, когда тот заговорил:
   - Тут, на Этле, положение с развитием культурных контактов такое,  знаете
ли.., деликатное, поскольку аборигены настолько похожи на нас. Когда  имеешь
дело с инопланетянами, на тебя совершенно не похожими, и возникает  какой-то
конфликт, то на компромисс идут, как  правило,  обе  стороны.  Здесь  же  мы
пытаемся и понять,  и  постепенно  переориентировать  цивилизацию,  пошедшую
неверной дорожкой. Вернее, им всякой чепухой забил  головы  их  император  -
привил народу параноидальную  ксенофобию,  вот  они  и  начали  сражаться  с
несуществующей угрозой.  Нам  пришлось  долго  завоевывать  доверие  местных
жителей и доказывать им - знаете, мы до сих пор им  это  доказываем,  -  что
другие разумные существа - такие же, как они: не  плохие  и  не  хорошие,  а
просто другие.
   Еще в то время, когда вы тут жили, у нас на базе уже  работали  несколько
местных сотрудников. - В голосе Стиллмана прозвучали ностальгические  нотки.
- Нам хотелось развеять этланскую ксенофобию за счет совместной  гармоничной
работы бок о бок с ними. Время от времени мы отправляли сотрудников-этланцев
под тайным прикрытием на всяческие общественные мероприятия. Безусловно, все
планировалось самым тщательным образом. Они оказывались зрителями на  разных
спортивных    соревнованиях,    ходили    на    экскурсии     по     осмотру
достопримечательностей. Нам же самым  важным  представлялись  случаи,  когда
удавалось отправить этланцев в школы, где они  могли  посмотреть  на  детей,
понаблюдать за ними, поговорить. Сейчас персонал  базы  и  подразделение  по
Культурным Контактам на три четверти состоит из этланцев и только на одну  -
из землян и  представителей  других  видов,  так  что  культурная  программа
осуществляется отлично.
   Однако проблема осложнена тем, что хотя этлане  -  чудесный,  дружелюбный
народ, они жутко гордые. Даже я порой забываю, насколько они  отличаются  от
нас, и могу допустить ошибку. Именно поэтому Шеч-Рар - пусть он  от  природы
лишен обаяния и обходительности - так встревожен тем, что  на  Этлу  явилась
гурьба инопланетян с непонятной миссией и будет тут расхаживать, не  понимая
существующего положения дел.
   Вы только не принимайте этого на свой счет, - попросил Стиллман. - Просто
я вам только что в сжатом виде представил свою лекцию, которую я читаю здесь
каждому офицеру Корпуса - новичку.
   Хьюлитт решил, что сейчас отвечать Стиллману не стоит. Остальные догоняли
их - видимо, им было интересно послушать, о  чем  разговаривают  Хьюлитт  со
Стиллманом.  Оба  некоторое  время  шли  молча.  В  конце  концов   Стиллман
рассмеялся и снова заговорил:
   - Если офицер не без способностей, предан работе и ему удается  завоевать
расположение и доверие этланцев,  начальство  заинтересовано  в  том,  чтобы
задержать его здесь на возможно более долгий срок, дабы  процесс  укрепления
связей  продолжался.  Вероятно,  я  продемонстрировал  совершенно  необычное
рвение в этом смысле: заявил, что  желаю  жениться  на  этланке  и  остаться
здесь, когда уйду в отставку. Я вам потому и сказал, что мне повезло.
   - Понятно, - кивнул Хьюлитт. Видимо, собеседник уловил его смущение.
   - Вы только не подумайте, что это что-то вроде "седины в бороду и беса  в
ребро", - заверил Хьюлитта Стиллман. - Мы познакомились, когда я тут  только
второй год работал. Она тогда была.., в общем,  у  этланцев  это  называется
"Мать-наставница" -  так  зовутся  тут  те,  кто  занимается  воспитанием  и
обучением детишек от четырех до семи лет.  Моя  будущая  жена  стала  первой
этланкой, решившейся поделить свою работу с  тралтанской  учительницей.  Она
тогда уже успела понять, что самое лучшее время для борьбы с  предрассудками
- это то, когда дети еще не успели их понабраться  от  родителей.  Она  была
вдовой. На ту пору здесь хватало вдов и сирот. У нас  своих  детей  быть  не
могло, это понятно, поэтому мы  усыновили  четверых,  пока  были  достаточно
молоды для того, чтобы...
   - Доктор, - догнав их, вмешалась в  разговор  Мерчисон.  -  Я  знаю,  что
видовые различия препятствуют размножению, но мы смогли бы  получить  ответы
на многие клинические загадки или обрели бы еще большую загадку, если бы вам
было известно исключение из этого правила. Вы знаете хотя бы об одном  таком
случае? Если это так, то не был ли один из родителей Хьюлитта аборигеном?  А
может быть, он сам был усыновленным этланским сиротой?
   Стиллман покачал головой.
   - Простите, мэм. Я хорошо знал его родителей  еще  до  того,  как  у  них
родился мальчик, и присутствовал при родах.
   - Да, я понимаю, идея совершенно  дикая,  -  извинилась  Мерчисон.  -  Но
положение таково, что хватаешься за соломинку.
   Хьюлитт молчал. Его охватило странное  чувство.  Трава  доходила  ему  до
пояса, как и четырехлетнему Хьюлитту. Деревья и кусты выросли, но и он тоже.
Запахи нагретой солнцем земли и растительности,  жужжание  насекомых  -  все
было точно так же, как тогда. Вот только расстояние как бы сократилось.
   - Вот это место я очень хорошо помню, - сказал он  и  указал  на  одиноко
стоявший куст. - Вот тут я играл.
   - А не помните, вы тут ничего не съели тогда? - ухватилась  за  очередную
соломинку Мерчисон. - Ягоду, травинку?  Понимаете,  вы  могли  тогда  что-то
съесть, и это что-то подействовало как противоядие.
   - Нет, - мотнул головой Хьюлитт и указал на  руины  дома.  -  А  потом  я
забрался вот в эти развалины. Удивительно, что их до сих пор не разобрали  и
не перестроили. Тут все в таком же запустении, как и раньше.
   - Это сделано специально, - заметил Стиллман и огляделся по сторонам. - В
этих местах проходил бой - последний бой,  в  результате  которого  сбросили
последнего имперского наместника. В свое время тут  селили  всех  иноземцев.
Так было задумано, что эта местность станет  и  напоминанием  о  прошлом,  и
надеждой на лучшее будущее. Похоже, идея оказалась  безошибочной.  Во  время
больших праздников сюда приходят на пикники. Тут тихо и спокойно - ну, разве
только за исключением тех случаев, когда этланские  детишки  объединяются  с
другими ребятами и заводят тут шумные игры.
   От дома остались только стены. Крыша была  сорвана,  внутри  все  заросло
травой. На одной стене чернела копоть, но прошло столько лет, что запах гари
скорее был иллюзорным, чем настоящим. Среди густой травы сновало  и  ползало
новое поколение зверьков и насекомых. Мерчисон поинтересовалась:  не  укусил
ли Хьюлитта в тот  раз  кто-нибудь  из  них.  Хьюлитт  покачал  головой,  но
патофизиолог все же попросила, чтобы  Нэйдрад  отловила  для  нее  несколько
экземпляров живности, обитавшей в развалинах.
   - Потом, - сказал Хьюлитт, -  я  отправился  вон  к  той  ржавой  военной
машине. Вон она стоит.
   На этот раз первым пошел Флетчер. Он забрался внутрь  машины.  Оставшиеся
снаружи слышали,  как  он  ворчит  себе  под  нос  нечто  насчет  того,  что
четырехлетнему мальчугану тут, может быть, и было просторно, но уж никак  не
взрослому мужчине. Наконец его голова и плечи появились над люком.
   - Это, - сообщил Флетчер, - подвижная артиллерийская  установка  среднего
технического уровня, рассчитанная на экипаж из трех бойцов.  Крупное  орудие
было предназначено для стрельбы разрывными  снарядами,  меньшее  стреляло  и
заряжалось автоматными лентами. Амуниция, топливо и большая  часть  приборов
отсутствуют. Там не осталось ничего,  кроме  обломков  оборудования  и  кучи
насекомых. Поймать для вас несколько штук, миссис Мерчисон?
   - Да, пожалуйста, - попросила патофизиолог. - Если можно, таких, каких не
было в развалинах дома.
   - Что до меня, - проворчал Флетчер, - то все эти мерзкие ползучие твари -
на одно лицо.
   - Мэм, если вам нужны сведения о местных насекомых, - вмешался  Стиллман,
- то это конек моей супруги. Она будет очень рада оказать посильную  помощь.
Но что именно вас интересует?
   - Точно мы и сами не знаем, доктор, - призналась  Мерчисон.  -  Вероятно,
маленький Хьюлитт в тот злополучный день резвился вовсю и  мог  забыть,  что
его кто-нибудь ужалил  или  укусил,  а  это  могло  сказаться  на  том,  что
произошло позднее.
   - Понимаю, - кивнул Стиллман. - То есть мне кажется, что понимаю.
   Хьюлитт повел экспедицию к следующей боевой машине - той, что валялась на
боку, а рядом с ней на траве  металлическим  ковром  расстелилась  гусеница,
потом сводил к другим машинам, в которых играл в тот день.  Все  молчали,  а
Хьюлитт говорил без остановки: он  по  пути  вспоминал  все  новые  и  новые
подробности своего детского приключения.  Наконец  все  подошли  к  высокому
дереву с корявыми ветвями и желто-зелеными грушевидными плодами, нависавшему
над оврагом.
   - Ветви только с виду крепкие, - предупредил Стиллман, когда стало  ясно,
что Флетчер собирается залезть на дерево. - Взрослого они не выдержат.
   - Нет  проблем,  доктор,  -  заверил  Стиллмана  Приликла.  Его  радужные
крылышки заработали быстрее, и вскоре он поднялся ввысь,  подобно  громадной
стрекозе, и оказался рядом с увешанными плодами верхними ветками.
   - Прошу вас, будьте осторожны, доктор, - взволнованным  голосом  увещевал
Приликлу Стиллман. - В это время года кожура у плодов очень  тонкая,  а  сок
смертельно ядовит.
   Затем хирург-капитан замолчал, хотя всем было ясно, что  молчание  дается
ему с трудом - теперь говорил только Хьюлитт,  он  рассказывал  о  том,  как
сорвал и съел плод, как упал и очнулся на дне оврага, как увидел перед собой
молодого Стиллмана. Все время, пока поисковая группа спускалась  по  крутому
склону ко дну оврага, Стиллман шел, крепко сжав губы - так крепко, словно на
них наложили швы.
   - Я чувствую, что вы хотите что-то сказать, друг  Стиллман,  -  прощелкал
Приликла. - Что именно?
   Стиллман осмотрелся. Дно оврага было усеяно камнями и  останками  военной
техники. Окинув взглядом округу, Стиллман поднял глаза к верхушке дерева.  В
отличие от того раза, когда Хьюлитт тут побывал впервые, сейчас ярко светило
солнце и было видно, насколько это опасное место и  насколько  ему  повезло,
что он тогда отделался легким испугом.
   Стиллман прокашлялся и сказал:
   - На Этле такие деревья редки и, несмотря на то  что  плоды  их  ядовиты,
относятся к охраняемым видам. Это дерево очень старое, растет медленно и  по
сравнению с тем, каким оно было в тот  день,  когда  Хьюлитт  с  него  упал,
выросло ненамного. Ущелье, как вы сами  видите,  глубокое  и  опасное.  Если
мальчик действительно забрался до самой верхушки и съел  хотя  бы  маленький
кусочек плода, он бы погиб - не от одного, так от другого.
   Не хочу вас обидеть, - продолжал Стиллман, глядя на Хьюлитта в упор. -  В
тот раз я объяснил случившееся тем, что вы  переутомились,  проголодались  и
хотели пить, проведя много часов под палящим солнцем. Вы увидели  высоко  на
дереве плоды и  захотели  взобраться  наверх,  но,  подумав,  вы  решили  не
рисковать и не упали, как утверждаете, с верхушки, а скатились на дно ущелья
по склону. Мое предположение подтверждается и состоянием вашей одежды в  тот
вечер, и тем, что на вас не было ни царапинки. Да, вы пытались забраться  на
дерево и видели на его верхних ветвях плоды, но на самом деле и то,  что  вы
залезли на дерево, и то, что вы с него упали, вам приснилось, и реальность в
вашем сне перемешалась с фантазиями.
   Простите, - добавил Стиллман. -  Вероятно,  вы  не  лгали,  но  и  правду
говорить не могли.
   Медицинская бригада хранила дипломатическое молчание и занималась  сбором
насекомых и растений для Мерчисон. Хьюлитт привык к вежливой недоверчивости,
а Стиллман был всего лишь  еще  одним  врачом,  решившим,  что  всему  виной
избыток  воображения  пациента.  Злиться  бессмысленно.  Хьюлиттом   владели
разочарование и  обида.  Поэтому  он  очень  удивился,  заметив,  как  вдруг
задрожал Приликла - Хьюлитт-то точно знал, что его эмоции тут ни при чем.
   Еще больше он удивился, когда эмпат ответил на никем не заданный вопрос.
   - Друг Флетчер, - проговорил Приликла. - Вы излучаете сильное любопытство
и волнение. Почему?
   Капитан стоял на коленях около предмета,  похожего  на  пузатую  торпеду,
почти целиком утонувшего в траве, намытой  дождевыми  потоками  со  склонов.
Флетчер открыл сумку и вытащил оттуда прибор, похожий на глубинный сканер.
   - Похоже на технику нездешнего производства, -  сообщил  Флетчер.  -  Эта
конструкция гораздо более сложна, чем вся остальная рухлядь. Подробнее смогу
сказать, как только внимательнее осмотрю эту штуковину изнутри.
   - Может быть, это и не имеет значения, - встрял  Стиллман,  -  но  в  тот
вечер Хьюлитта нашли спящим именно около  этой  машины.  Тогда  меня  больше
интересовало состояние мальчика, и в голову не пришло разглядывать очередную
ржавую железяку.
   - Благодарю  вас,  доктор.  -  Мерчисон  быстро  подошла  к  Флетчеру.  -
Данальта, Нэйдрад, забудьте о гербарии и жучках, пока мы не  установим,  что
это такое.
   Продолжая дрожать из-за эмоционального излучения своих подчиненных  и  от
собственного волнения, Приликла спланировал на землю.
   - Все записывающие устройства включатся,  друг  Флетчер,  как  только  вы
будете готовы.
   Капитан говорил и действовал неторопливо и описывал вслух все, что видел,
думал и делал. Хьюлитту уже начало  казаться,  что  капитан  хочет  оставить
производимую запись в качестве завещания на тот случай, если  ржавая  машина
возьмет,  да  и  взорвется.  Приликла,  у  которого  трусость  была  главным
средством выживания, и все остальные разместились так близко к Флетчеру, как
только могли, стараясь не мешать ему. Что интересно - Приликла не  выказывал
никаких признаков волнения.  Хьюлитт,  набравшись  смелости,  шагнул  к  ним
поближе.
   Судя по тому, что рассказывал Флетчер, предмет  представлял  собой  полый
цилиндр три метра в длину и полметра в поперечнике.  Он  был  снабжен  двумя
наборами стабилизаторов, расположенных соответственно посередине и в хвосте.
Внешняя  поверхность  цилиндра  облупилась  и  заржавела,  кое-где  на   ней
виднелись пятна гари,  свидетельствовавшие  о  том,  что  на  краткое  время
цилиндр  подвергся  э  воздействию  высокой  температуры.  Капитан   Флетчер
обнаружил  также  безвредный  уровень  радиоактивного  излучения  -  значит,
параллельно с перегревом цилиндр пережил и облучение. Передвижение  цилиндра
обеспечивалось единственным интегральным химическим  двигателем,  занимавшим
три четверти его объема. Судя по анализу запекшейся краски  и  на  основании
грубого определения веса снаряда можно было предположить, что дальность  его
полета составляла от шестидесяти  до  семидесяти  миль,  На  продольной  оси
сигарообразного  снаряда  располагались  две  небольшие  дверцы,  они   были
распахнуты и  висели  на  петлях.  Дверцы  были  расположены  на  одинаковом
расстоянии  от  центра  тяжести  цилиндра.  Из   дверок   тянулись   обрывки
полусгнивших тросов. По  всей  вероятности,  цилиндр  должен  был  совершить
мягкую посадку в  горизонтальном  положении  на  двух  парашютах.  От  самих
парашютов ничего  не  осталось.  Флетчер  предположил,  что  либо  они  были
изготовлены из ткани,  предусматривающей  их  постепенное  разложение,  либо
где-то зацепились за деревья и оторвались.
   - Первые десять дюймов носовой части снаряда находятся в земле, - пояснил
Флетчер. - Вероятно, эта часть отвалилась при посадке, и  затем  ее  покрыли
земля и растительность. Помимо крепежных деталей, эта часть, похоже,  забита
плотным  амортизирующим  материалом,  не  подвергнувшимся  гниению.  Тем  же
амортизирующим материалом наполнена и вся передняя четверть снаряда, где, по
идее,  должна  бы  находиться  боеголовка.  Этот   материал   занимает   все
пространство в передней части снаряда за исключением цилиндрической  полости
диаметром в пять дюймов и  длиной  в  три  четверти  метра.  Внутри  полости
находится пластиковый кружок того же диаметра, что и сама  полость.  Спереди
этот кружок надежно уплотнен амортизирующим материалом, а сзади  соединен  с
коротким бруском и.., чем-то вроде  пистонного  механизма,  предназначенного
для  выталкивания  какого-то  цилиндрического  контейнера  из  полости.  Но,
видимо, вследствие неполадок, возникших из-за  грубого  приземления,  пистон
пролетел  только  половину  положенного  расстояния,  поэтому  контейнер  не
вытолкнуло целиком, а затем, неизвестно,  через  какой  период  времени,  он
разрушился.
   Руки Флетчера были затянуты в перчатки,  похожие  на  плотную  прозрачную
человеческую кожу. Чувствительность при контакте с предметами  сочеталась  в
них с максимальной степенью защиты. Не сводя глаз с дисплея сканера, Флетчер
сунул свободную руку в отверстие дверцы.
   - Внутри множество мелких насекомых, - сообщил капитан. - Они  поселились
в амортизационном материале.  Кроме  них,  здесь  находятся  мелкие  кусочки
какого-то стекловидного вещества. Кстати, такие же кусочки валяются в  траве
около покрытого землей носа снаряда. Одна их поверхность блестящая, а другая
- темно-коричневая, матовая. Вероятно, вам потр