Конвей, - теперь пациент начнет  активно
с нами сотрудничать.
     Большая операция была закончена  меньше,  чем  за  четыре  месяца,  и
Конвея отозвали обратно в Госпиталь. Послеоперационное лечение  громадного
пациента должно было  растянуться  на  многие  годы.  Предполагалось,  что
параллельно будет осуществляться более близкое знакомство с Драмбо,  будут
исследоваться его обитатели и их культура. Перед отлетом, все еще находясь
под впечатлением от количества потерь, Конвей как-то  поинтересовался,  на
сколько  они  оправданы.  Весьма  высокомерный  специалист  по  культурным
контактам попытался как можно проще объяснить ему, что  любые  различия  -
будь то культурные, физиологические или технические  -  всегда  неимоверно
ценны. Обучая местных жителей, они одновременно узнают очень много  нового
и от колесников, и от гигантской  разумной  формации.  Не  без  некоторого
труда Конвей смирился с подобным объяснением. Он  также  мог  смириться  с
тем, что его работа на Драмбо в качестве хирурга была  завершена.  Гораздо
труднее ему было мириться  с  тем  фактом,  что  у  бригады  патологов,  в
особенности у одного из ее  членов,  здесь  по-прежнему  оставалась  масса
неоконченных дел.
     О'Мара не радовался его мукам открыто, но  и  сочувствия  особого  не
выразил.
     - Конвей, прекратите ваши молчаливые страдания, - потребовал психолог
по возвращении врача, - и примите  очищение,  желательно  -  в  негашенной
извести. Но даже если вам не удастся это сделать - работа есть  работа.  К
нам только что поступил необычный пациент, и вам, возможно,  захочется  за
ним приглядеть. Я, конечно, слишком обходителен. На сегодня это и так  ваш
пациент. Посмотрите.
     Позади стола О'Мары ожил большой видеоэкран, и психолог продолжил:
     - Это существо было найдено в одном из малоисследованных до  сих  пор
районов. Оно - жертва аварии, в результате которой его корабль и оно  само
были разрезаны пополам. Герметичные  переборки  закупорили  неповрежденную
секцию, а вашему пациенту удалось подтянуть свое тело - или часть  тела  -
прежде, чем эти переборки закрылись. Это был большой корабль,  заполненный
чем-то вроде питательной почвы, а его пилот пока  жив  -  или,  правильней
было бы сказать, полужив? Понимаете, дело в том, что мы  не  знаем,  какую
половину мы спасли. Ну, так как?
     Конвей  уставился  на  экран,   уже   прикидывая   методы   частичной
иммобилизации пациента для обследования и лечения, он  думал  о  том,  как
синтезировать  эту  самую  питательную  почву,  которая  сейчас  наверняка
высохла досуха, и что надо изучить управление разрушенного корабля,  чтобы
составить впечатление об устройстве сенсорного оборудования. Если  авария,
повредившая корабль, произошла из-за взрыва энергетической установки, -  а
похоже, так оно и есть, - то сохранившаяся  часть  пациента  вполне  может
оказаться передней и содержит мозг существа.
     Его новый пациент был не совсем похож на змея с Мидгаарда,  но  почти
не уступал ему по размерам. Существо извивалось и скручивалось  в  кольца,
заполнив практически  всю  палубу  огромного  ангара,  который  освободили
специально для него.
     - Ну, так как? - снова переспросил О'Мара.
     Конвей встал со стула. Прежде чем повернуться и выйти, он улыбнулся и
сказал:
     - Какой маленький, не правда ли?




                                Джеймс УАЙТ

                              ЗВЕЗДНЫЙ ХИРУРГ




                                    1

     На самой окраине галактики, где свет редких звездных  скоплений  едва
различим в кромешной  космической  тьме,  располагался  Главный  госпиталь
Двенадцатого сектора. На его трехсот восьмидесяти четырех уровнях  были  в
точности воспроизведены природные условия всех тех планет, что  входили  в
состав  Галактической  Федерации.  Формы  жизни  на  этих  планетах   были
чрезвычайно разнообразными: от созданий, дышавших метаном, через тех,  кто
дышал кислородом или хлором, и до  весьма  экзотических  существ,  которые
получали жизненную энергию за счет поглощения  и  преобразования  жесткого
излучения. С приближающихся к нему звездолетов госпиталь  выглядел  этакой
громадой, цилиндрической новогодней елкой, ибо  тысячи  его  иллюминаторов
сверкали в вечной ночи подобно лампочкам необычайной гирлянды.
     Ой  являлся  чудом  инженерного  мастерства  и  психологии.  За   его
обеспечение всем необходимым отвечал Корпус Мониторов  -  если  можно  так
выразиться, дающая  и  руководящая  длань  федерального  законодательства;
администрация  госпиталя  состояла  также  из  мониторов,  однако  никаких
недоразумений между военными и гражданскими, в  отличие  от  общепринятого
мнения, не возникало, как  не  случалось  и  серьезных  разногласий  среди
десятитысячного  с   хвостиком   медицинского   персонала,   объединявшего
шестьдесят с лишним форм жизни, причем у  всех  у  них  были  свои  особые
повадки, запахи и взгляды на бытие. Пожалуй, единственным общим  для  всех
врачей, вне зависимости от их  размера,  облика  и  количества  ног,  было
стремление исцелить больных.
     Иными словами, штат госпиталя составляли преданные делу, однако порой
довольно-таки легкомысленные существа, проявлявшие  поистине  фанатическую
терпимость ко всем формам разумной жизни, - впрочем,  иначе  они  вряд  ли
оказались бы  в  стенах  этого  почтенного  медицинского  учреждения.  Они
гордились тем, что для них не бывало слишком сложных,  незначительных  или
безнадежных случаев. Совета и помощи врачей  госпиталя  добивались  медики
всей галактики. Будучи по натуре пацифистами,  они,  тем  не  менее,  вели
непрерывную войну со страданиями и болезнями  отдельных  индивидуумов  или
даже целых планет.
     Но время от времени лечение  больной  межзвездной  культуры,  которое
предусматривало  хирургическое  вмешательство   для   удаления   пустивших
глубокие  корни  предрассудков  и  извращенных  этических  ценностей,  как
правило,  без  согласия  или  при  противодействии  пациента,   приводило,
несмотря на тот самый пацифизм, к столкновениям и  сражениям  в  исконном,
так сказать, боевом смысле этих слов.


     Пациент, которого привезли в приемное  отделение,  представлял  собой
достаточно крупный образец - весом, прикинул на глаз Конвей, около  тысячи
фунтов - и сильно напоминал гигантскую,  поставленную  торчком  грушу.  От
узкой головы отходили пять толстых, похожих на щупальца отростков, могучие
мускулы шеи свидетельствовали  о  змеином,  причем  вовсе  не  обязательно
медленном, способе передвижения. По состоянию кожи можно  было  заключить,
кто-то пытался жесткой щеткой содрать с существа его шкуру.
     Однако Конвей не удивился и не испугался, шесть лет,  проведенных  на
борту Главного госпиталя, приучили его ко всякому. Он принялся осматривать
пациента.  Монитор  в  чине  лейтенанта,  который   сопровождал   тележку,
доставившую того в приемное отделение, тоже сделал шаг вперед. Стараясь не
обращать внимания на то, что ему дышат в спину, Конвей продолжил осмотр.
     Под каждым из пяти щупалец существа помещался большой рот. Четыре рта
изобиловали зубами, в пятом же находился голосовой аппарат. Сами  щупальца
демонстрировали высокую степень специализации: три выполняли  хватательные
движения, на четвертом  располагались  глаза,  а  последнее  заканчивалось
увесистым кулаком с длинным костяным  шипом  посредине.  Голова  пациента,
начисто  лишенная  лица  как  такового,  служила,   по   всей   видимости,
исключительно вместилищем мозга.
     Таковы были результаты наружного осмотра.  Конвей  повернулся,  чтобы
взять зонд, и наступил на ногу монитору.
     - Скажите, лейтенант, - буркнул он, - вам никогда  не  говорили,  что
медицина - не игрушки?
     Лейтенант  покраснел.  Румянец,  выступивший  на  его  скулах,  резко
контрастировал с темно-зеленым цветом мундира.
     - Этот пациент - преступник, - отчеканил он. - Мы подозреваем, что он
убил и  съел  своего  товарища  по  экипажу.  Хотя  он  в  бессознательном
состоянии, мне приказано никуда от него не отлучаться.  Постараюсь  больше
не мешать вам, доктор.
     Конвей сглотнул, перевел взгляд на внушительный, окровавленный кулак,
при помощи которого, неведомое существо и его сородичи  пробивали,  должно
быть, себе путь на верхушку древа эволюции, и сказал сухо:
     - Смотрите, лейтенант, не переусердствуйте.
     Используя  собственные  глаза  и  портативный  рентгеноскоп,   Конвей
осмотрел пациента снаружи и изнутри, взял несколько образцов, в том  числе
- кусочки поврежденной кожи, и отослал их в  патологию,  присовокупив  три
листка со своими замечаниями, потом выпрямился и почесал в затылке.
     Существо было теплокровным, дышало кислородом и  обитало  в  условиях
практически стандартных силы тяжести и давления,  что,  учитывая  форму  и
размеры, определяло  его  в  класс  ЭПЛХ.  Судя  по  всему,  оно  страдало
прогрессирующей  эпителиомой.  Симптомы  были  настолько  очевидны,   что,
пожалуй, следовало  приступать  к  лечению,  не  дожидаясь  заключения  из
лаборатории.  Однако  обычно  раковые  заболевания  кожи   обмороками   не
сопровождаются.
     Значит, возможна какие-то осложнения психического характера, а  тогда
не обойтись без посторонней помощи. Лучше всего  подошел  бы  кто-либо  из
телепатов,  но  им  крайне   редко   удается   устанавливать   контакт   с
представителем не своей расы.  И  вообще,  телепатия,  как  выяснилось,  -
крайне ограниченная форма общения. Остается эмпат-ГЛНО, доктор Приликла...
     Размышления Конвея прервал вежливый кашель лейтенанта.
     - Когда вы закончите, доктор, с вами хотел бы побеседовать О'Мара.
     Конвей кивнул.
     - Вот  только  решу,  кому  поручить  приглядывать  за  пациентом,  -
ухмыльнулся он, - чтобы не спускал с него глаз, как вы с меня.
     Выйдя из приемного отделения, Конвей  отыскал  медсестру  с  Земли  -
очень симпатичную медсестру с Земли - и проинструктировал ее.  Сначала  он
собирался приставить к больному  тралтана-ФГЛИ,  мясистую  тушу  с  шестью
ногами, рядом с которым земной слон показался бы хрупким сильфом, но затем
подумал, что должен хоть как-то подбодрить обруганного им лейтенанта.
     Двадцать минут спустя, сменив три защитных костюма и миновав  хлорный
отсек, заполненную водой палату АУГЛ и холодильные камеры  метановых  форм
жизни, Конвей предстал перед майором О'Марой.
     Как главный  психолог  Космического  госпиталя,  зависшего  в  черном
пространстве на окраине галактики,  майор  отвечал  за  душевное  здоровье
десятитысячного   персонала,   в   который   входили   разумные   существа
восьмидесяти  семи  рас.   О'Мара   был   одним   из   основных   винтиков
административной системы, а вдобавок, по его собственным уверениям,  самым
доступным руководителем госпиталя.  Он  частенько  провозглашал,  что  ему
безразлично, кто и когда хочет его видеть, но если у тех, кто донимает его
своими пустяковыми проблемами, нет к тому веских оснований, пускай они  не
рассчитывают, что сумеют легко отделаться. К врачам майор относился как  к
пациентам, и, по общему мнению, именно страх, который  О'Мара  наводил  на
порой весьма обидчивых инопланетян удерживал их  от  размолвок  и  ссор  с
коллегами. Однако сегодня майор пребывал в почти благодушном настроении.
     - В пять минут мы не уложимся, так что садитесь, доктор, - проговорил
он,  глядя  на  стоящего  у  стола  Конвея.  -  Я  догадываюсь,   вы   уже
познакомились с нашим каннибалом?
     Конвей утвердительно кивнул и сел.  Он  кратко  изложил  свои  выводы
относительно ЭПЛХ, упомянув и о подозрении насчет осложнений  психического
характера.
     -  У  вас  есть  о  нем  какие-нибудь  сведения,  кроме,  разумеется,
каннибализма? - справился он.
     - С гулькин нос, -  отозвался  О'Мара.  -  Его  обнаружил  патрульный
корабль мониторов, он находился на звездолете,  который  не  имел  внешних
признаков повреждений, но  передавал  сигналы  бедствия.  Наверно,  нашему
приятелю стало плохо, и он понял, что  не  может  сладить  с  управлением.
Больше на  борту  никого  не  было,  однако,  поскольку  ЭПЛХ  для  вас  -
совершенно новый вид,  спасательная  команда  облазила  весь  звездолет  и
установила,  что  на  нем  имелся  еще  один   член   экипажа.   Об   этом
свидетельствовали записи в дневнике ЭПЛХ, показания индикаторов в шлюзе  и
прочие подробности, которые нас  сейчас  не  интересуют.  Итак,  на  борту
звездолета было двое существ,  если  верить  дневнику,  то  жизнь  второго
оборвали лапы и зубы вашего пациента.
     О'Мара сделал паузу, чтобы перелистать лежавшие  у  него  на  коленях
бумаги. Конвей пригляделся: похоже,  копия  судового  журнала.  По  тексту
выходило, что жертвой ЭПЛХ стал корабельный врач. Прочитать дальше  Конвей
не успел - О'Мара возобновил рассказ.
     - Нам ничего не известно о его родной планете, мы знаем лишь то,  что
она находится в другой галактике. То есть,  ввиду  того,  что  мы  и  свою
изучили всего на четверть, шансы найти дом ЭПЛХ ничтожны.
     - А что иане? - спросил Конвей, - Они нам не помогут?
     Иане  принадлежали  к  цивилизации,  которая  развилась  в   соседней
галактике, но основала колонию в том же секторе пространства, что  приютил
госпиталь. Их классификация была ГКНМ: в юности они проходили через стадию
куколки и превращались из десятиногих гусениц  в  очаровательных  крылатых
существ. Три месяца назад один ианин был у Конвея на излечении.  Он  давно
уже  отправился  восвояси,  но  двое  врачей  ГКНМ,  помогавших  Конвею  в
исцелении як сородича, остались в госпитале - подучиться и поучить.
     - Не уверен, - в голосе майора не слышалось и намека на энтузиазм.  -
Попробуйте, поговорите с ними.  А  что  касается  пациента,  то  настоящие
трудности начнутся после того, как вы его вылечите. Понимаете, доктор, все
указывает на то, что он совершил деяние,  которое  любыми  известными  нам
разумными созданиями  считается  преступным.  А  потому  мониторы,  будучи
федеральным полицейским формированием, обязаны принять меры.  Они  обязаны
допросить и на  основании  полученной  информации  покарать  или  объявить
невиновным. Но как нам быть с этим типом, если мы ничего о нем  не  знаем?
Отпустить его мы, естественно, не имеем права...
     - А почему? - осведомился Конвей. - Почему бы не отослать его  в  том
направлении, откуда он явился, и дать на прощанье,  фигурально  выражаясь,
хороший пинок?
     - Проще будет позволить ему умереть, - усмехнулся О'Мара.  -  Так  мы
разом избавимся от всех неприятностей.
     Конвей промолчал. Собеседник прибегнул к нечестному доводу, сознавая,
что поступает недозволенным образом. Однако и Конвей  и  О'Мара  понимали,
что никому не удастся убедить  мониторов,  будто  существует  определенное
различие между исцелением больного и наказанием злоумышленника.
     - Мне от вас нужно вот что, - подытожил майор. - Разузнайте все,  что
возможно,  о  вашем  пациенте.  Ваше  мягкосердечие,  вернее  простодушие,
сделалось в госпитале притчей во языцех, а потому я не сомневаюсь, что  вы
с ним столкуетесь и произведете себя в его адвокаты. Это  ваши  заботы,  я
ничуть не возражаю, если только вы сумеете выяснить что-либо полезное  для
нас. Вопросы?
     Конвей отрицательно мотнул головой.
     Выждав равно три секунды, О'Мара произнес:
     - Надеюсь, вы не собираетесь весь день проторчать в кресле...
     Покинув кабинет главного психолога, Конвей незамедлительно связался с
отделением патологии и попросил прислать до обеда  отчет  об  исследовании
образцов кожи, потом пригласил пообедать вместе двух ГКНМ и договорился  с
Приликлой насчет консультации, после чего  отправился  в  обход  по  своим
палатам.
     В следующие  два  часа  думать  о  новоприбывшем  пациенте  ему  было
попросту некогда, поскольку помимо пятидесяти трех больных под его началом
состояли шестеро врачей самой разной квалификации и множество медсестер; к
тому же в этой пестрой компании насчитывалось одиннадцать  непохожих  друг
на  друга  физиологических  типов.  Для  осмотра  инопланетян  применялись
специальные приборы и инструменты, а когда Конвея сопровождал стажер,  чьи
физические параметры не  соответствовали  установленным  в  той  или  иной
палате давлению и силе тяжести, процедура весьма ощутимо усложнялась.
     Но Конвей не пренебрег ни единым пациентом и  добросовестно  осмотрел
даже тех, кто явно  выздоравливал,  и  тех,  чье  лечение  можно  было  бы
доверить стажеру. Он  вполне  отдавал  себе  отчет  в  том,  что  подобная
практика  только  загружает  его  ненужной  работой,  но  здесь,   видимо,
сказывалось то, что его совсем недавно назначили старшим врачом  и  он  не
успел еще отвыкнуть от привычки справляться  с  любым  делом  собственными
силами.
     Закончив обход, Конвей направился в учебный класс, где ему предстояло
прочесть лекцию по введению в акушерство группе медсестер  ДБЛФ.  Мохнатые
многоножки,  напоминавшие  внешне  гусениц-переростков,  ДБЛФ  обитали  на
планете Келгия, атмосфера которой ничем не отличалась от  земной.  Значит,
скафандр не понадобится, что само по себе просто  замечательно;  а  потом,
объяснение столь элементарных вещей келгианкам, которые рожают лишь раз  в
жизни четверых близнецов, по два того и другого пола, -  не  требовало  от
него умственных усилий и позволяло сосредоточиться мыслями  на  каннибале,
что ожидал в приемном отделении.



                                    2

     Полчаса спустя Конвей сидел вместе с двумя ианами в главной  столовой
госпиталя - той, которая обслуживала тралтанов, келгиан, землян  и  прочих
теплокровных кислорододышащих, - и поедал неизменный  салат.  Чересчур  уж
сильного отвращения к зелени он не испытывал,  поскольку  ему  приходилось
употреблять в пищу и куда менее  аппетитно  выглядевшие  кушанья,  но  вот
ветер, который поднимали за обедом его коллеги, действовал ему на нервы.
     ГКНМ, обитатели планеты Из,  были  крупными  крылатыми  существами  и
отдаленно походили на стрекоз. Стержневидные, однако гибкие  тела,  четыре
лапки, манипуляторы, обычные органы чувств и три пары  громадных  крыльев.
Их поведение за столом нельзя было назвать несообразным, если  не  считать
того, что они не сидели, а парили в воздухе. Должно быть, помимо того, что
являлось условным рефлексом, поглощение пищи  на  лету  способствовало  ее
усвоению.
     Конвей положил на стол лабораторный отчет  и,  чтобы  не  сдуло  его,
придавил сахарницей.
     - Из прочитанного мной, - сказал  он,  -  вы  можете  заключить,  что
случай крайне прост, даже слишком прост. У пациента не обнаружено и  следа
болезнетворных бактерий. Симптомы указывают на эпителиому, но откуда тогда
бессознательное состояние?  Впрочем,  быть  может,  положение  прояснится,
когда мы узнаем побольше о нем самом и о его планете. Вот почему  я  котел
побеседовать с вами. Нам известно, что он прибыл сюда из вашей  галактики.
Можете ли вы рассказать мне о нем хотя бы что-нибудь?
     ГКНМ, что парил справа от Конвея,  отлетел  на  несколько  дюймов  от
стола и проговорил в транслятор:
     - Боюсь, что я не до конца освоился с вашей  системой  классификации,
доктор. На что он похож?
     - Прошу прощения, - извинился Конвей и пустился было в описание ЭПЛХ,
но  быстро  остановился  и   принялся   рисовать   на   обратной   стороне
лабораторного отчета.  Через  пару  минут  он  смог  показать  ианам  свое
творение.
     Обе стрекозы грохнулись на пол.
     Конвей, который никогда не видел, чтобы ГКНМ перестал есть или летать
во время еды, был потрясен.
     - Выходит, вы знаете их? - спросил он.
     ГКНМ, что находился справа, издал невнятный звук, который  транслятор
Конвея воспроизвел в виде  отрывистого  лая  -  инопланетного  эквивалента
заикания, а потом выдавил:
     -  Да,  мы  знаем  о  них,  но  ни  разу  не  встречали,   не   имеем
представления, где находится их планета, и до сегодняшнег