не
перечислишь. Много золота благодаря ему под видом простых медяшек за границу
уплыло, а многое и здесь осело. Причем случалось так, что хозяин  такой  вот
замаскированной под медь драгоценности умирал, а вещь попадала  в  случайные
руки. И вот сидел в  каком-нибудь  приюте  сопливый  беспризорник  и  хлебал
баланду золотой ложкой... По слухам, такие вещи в Москве  всплывали  даже  в
шестидесятых годах. Вот, собственно, и вся история. Правда это или нет -  не
знаю, но очень  похоже  на  правду.  По  крайней  мере,  случай  с  чайником
Басманова эта история объясняет полностью.
   - Да, - задумчиво сказала Варвара, - похоже на то. Слушай, а откуда  тебе
это известно?
   - Оттуда, - уклончиво ответил Дорогин, который услышал эту историю  почти
десять лет назад, во время  обеденного  перерыва,  когда  вместе  с  другими
зеками сидел, покуривая, на штабеле бревен за лесопилкой. Тогда он  счел  ее
обыкновенной тюремной байкой и очень удивился,  через  столько  лет  получив
подтверждение ее правдивости.
   - А что потом стало с этим ювелиром, ты не знаешь? - спросила Варвара.
   - Согласно каноническому тексту  данной  легенды,  -  сказал  Дорогин,  -
старика таки вычислили и забрали. Лет ему в ту пору было уже порядочно,  так
что он скорее всего умер в лагере.
   Белкина задумалась. Вид у нее при этом был грустный и сосредоточенный.
   - Да, - сказала она наконец, - печальная история... Не люблю я писать про
жертвы режима...
   - А при чем тут жертвы? - пожал плечами Дорогин. - Наоборот, старикан  до
самой  смерти  жил  наперекор  всему  и  играл  по  своим  правилам.   Очень
жизнеутверждающая история. Железный старикан, теперь таких не делают.
   - Да, - Варвара щелкнула пальцами, -  ты  прав.  Спасибо  тебе,  Дорогин.
Можно считать, что начало статьи уже есть. Хорошее начало. Действительно,  с
этим чайником получается целый  детектив.  Это  можно  раскрутить.  Ей-богу,
можно!
   Она заметно оживилась, от ее дурного  настроения  не  осталось  и  следа.
Теперь перед Дорогиным была совсем другая Белкина, больше всего напоминавшая
изготовившуюся к прыжку пантеру. Бедный атташе, снова подумал Муму. Ведь  он
теперь, пожалуй, будет ждать Варвару в ресторане  совершенно  напрасно.  Она
напала на след, ей теперь не до амуров с культурными атташе...
   Он припарковал машину, выключил двигатель и затянул ручной тормоз.
   - Приехали, шеф, - сообщил он.
   - Что? - встрепенулась Варвара.
   - Центральный исторический архив, - сказал Дорогин. - Твоя остановка.  Не
забывайте в вагонах багаж и личные вещи...
 
*** 
 
   Варвара позвонила в субботу вечером. Ее голос показался Дорогину усталым,
раздраженным и не совсем трезвым, что было неудивительно: церемония передачи
пресловутого  чайника  должна  была  завершиться  несколько   часов   назад.
Четырехдневный марафон закончился, а Белкина по-прежнему оставалась там  же,
откуда стартовала: ни в музеях, ни в архивах ей не удалось обнаружить ничего
нового об уникальном чайнике работы Фаберже. Правда, она раздобыла кое-что о
Басманове, но это были самые  общие  сведения,  не  представлявшие  никакого
интереса для затеянного  Белкиной  расследования.  Граф  Георгий  Дмитриевич
Басманов был ровесником века, частенько гостил при дворе  вместе  со  своими
родителями и, согласно свидетельству кого-то из придворных, активно оказывал
знаки внимания одной из фрейлин императрицы Александры Федоровны.  Повоевать
на фронтах Первой мировой юный граф не успел, зато в Гражданскую прошел путь
от подпоручика до командира полка и отбыл из Одессы  в  Турцию  с  последним
пароходом, куда его, раненного в голову и полумертвого от  потери  крови,  с
боем втащили двое товарищей по оружию.  Удивительным  во  всей  этой  вполне
заурядной истории было разве что долголетие древнего старца, который умер  в
Париже, не дотянув до своего столетнего юбилея всего ничего - каких-то два с
половиной месяца. По всему выходило,  что  знаменитый  чайник  действительно
попал к нему в руки по чистой случайности. Детективная история не  клеилась,
и Варвара была вне себя.
   - Как прошла церемония? - поинтересовался Дорогин.
   - А ты что, ящик не смотришь?  -  слегка  заплетающимся  языком  спросила
Варвара.  -  Полчаса  назад   в   новостях   показывали.   Пан...   Панде..,
панде-мо-ниум, понял? Ностальгия по русским березкам... Как будто во Франции
своих нету. Правда, чайник красивый. Прямо горит, аж  глазам  больно.  А  на
банкет меня пускать не хотели. Только для белых, понял?
   - Понял, - сказал Дорогин. - Но ведь пустили же в конце концов?
   - А ты не придирайся. Это мой атташе устроил. Слушай, ты не знаешь, зачем
я тебе звоню?
   - О, - сказал Сергей, - я вижу,  банкет  прошел  успешно.  Действительно,
зачем ты мне звонишь? Ты сейчас должна общаться с атташе...
   - Атташе остался с министром, - сообщила Белкина. - Он у  нас  здесь  уже
четыре года, так что шампанское его теперь не устраивает, ему водку подавай.
А, вспомнила! Слушай, ты мне понадобишься. Завтра, прямо с утра.
   - В воскресенье? Зачем это?
   - Все по тому же делу. Появился просвет. Вернее, слабая  надежда...  Дали
мне тут по  знакомству  телефончик  одного  любопытного  старичка.  Говорят,
большой знаток по  ювелирной  части  и,  в  частности,  по  Фаберже...  Если
кто-нибудь что-нибудь знает об этом чертовом  чайнике,  так  это  он.  Давай
подъедем, а? Я с ним уже договорилась,  дело  только  за  тобой.  Уж  больно
неохота к нему в Монино на электричке пилить. Если хочешь, я могу с  Тамарой
поговорить. Я же знаю, как она относится к нашим совместным поездкам.
   - Никак она к ним не относится, - солгал Сергей. - И вообще, она  сегодня
заступила на дежурство. Вернется только завтра вечером, так что я все  равно
сирота. Можем съездить, если хочешь.
   - Очень хочу, - с пьяной убедительностью сообщила Варвара.
   - Слушай, - сказал Дорогин, - а зачем тебе все  это  надо?  Ну  расскажет
тебе этот твой старичок еще что-нибудь про басмановский чайник... Что  тебе,
гонорар за это увеличат?
   - Чудак, - рассмеялась Варвара. - Гонорар - это хорошо, но  на  нем  свет
клином не сошелся. Это ведь история, понимаешь? А я - профессионал. У меня в
руках ниточка, а что на другом конце этой ниточки - неизвестно. Неужели тебе
самому не любопытно? Правильно, сейчас  много  развелось  таких  журналюг  -
потянет за ниточку, оборвет кончик и ну размахивать этим обрывком: вот, мол,
смотрите, у меня сенсация! А смотреть-то и не на что. Халтурить я тоже  умею
не хуже иных-прочих, но не люблю. Тем более что до выхода газеты  время  еще
есть. А в Монино, между прочим, сейчас хорошо. Свежий воздух, и  яблоки  еще
не все собрали...
   - Уговорила, - рассмеялся Дорогин. - Ложись-ка ты спать,  Варвара,  а  то
завтра до полудня не проснешься.
   - Не учи ученого, - проворчала Белкина и дала отбой.
   В Монино они приехали уже после полудня.  Перед  этим  Дорогину  пришлось
долго звонить Варваре в дверь,  а  потом  еще  дольше  ждать,  пока  Белкина
оденется и приведет себя в порядок. За это время он успел выпить  две  чашки
кофе и выкурить сигарету. Третью чашку кофе и еще одну сигарету он употребил
за компанию с Варварой, которая заявила, что  без  чашечки  кофе  никуда  не
поедет, и тут же добавила, что пить кофе  в  одиночку  не  станет  -  какого
дьявола, когда на кухне сидит мужчина? Выпить кофе одна она  еще  успеет,  и
так каждое утро глотает его без всякого кайфа, как лекарство...
   В Монино действительно было хорошо - и по части  свежего  воздуха,  и  по
части поздних яблок, и вообще. Удовольствие от поездки было немного омрачено
непрерывным  ворчанием  Белкиной,  которую  мучили  последствия   вчерашнего
банкета. Впрочем, Дорогин давно привык к частым перепадам  настроения  своей
старой знакомой и не обращал на ее жалобы и язвительные  замечания  никакого
внимания.  Страдающую  от  вызванного  неумеренным  употреблением   дорогого
шампанского похмелья Варвару не устраивало буквально все:  природа,  погода,
дорожное покрытие, музыка,  которую  включил  Дорогин,  чтобы  заглушить  ее
жалобы, поведение водителей и пешеходов, стиль вождения Дорогина и даже цель
поездки, которую затеяла она сама. Чтобы перевести разговор на другую  тему,
Сергей спросил ее, что это за старик, к которому они едут.
   Поначалу Варвара ворчала и огрызалась,  но,  взбадриваемая  и  понукаемая
неумолимым Дорогиным, в конце концов разговорилась и сообщила,  что  фамилия
старика Яхонтов, зовут его Даниилом Андреевичем, что он уже  десять  лет  на
пенсии, а до этого всю жизнь проработал  ювелиром-реставратором  в  Алмазном
фонде. Кроме того, Даниил Андреевич Яхонтов был непревзойденным  знатоком  и
ценителем русской  старины  и,  в  частности,  большим  энтузиастом  истории
ювелирного дела в России. По  этой  части  он  считался  едва  ли  не  самым
авторитетным из ныне здравствующих экспертов, и Варваре  удалось  заполучить
его координаты лишь ценой неимоверных усилий.
   Получив такую информацию, Дорогин ожидал увидеть  старинный  особняк,  от
фундамента до крыши набитый антиквариатом и золотыми украшениями. Поэтому он
очень удивился,  когда  Варвара  велела  ему  остановить  машину  у  калитки
аккуратного и ухоженного, но очень скромного одноэтажного домика на  окраине
Монино.
   - А ты ничего не перепутала? - спросил он.
   - Представь себе, нет, - сказала Варвара. - Меня предупредили, что старик
с причудами, старой закваски. Знаешь, из этих:  бедный,  но  честный.  Черт,
башка трещит просто невыносимо... Испорчу я интервью, как пить дать испорчу.
   - Не испортишь, - успокоил ее Сергей. - Ты у нас профессионал. И  вообще,
старый конь борозды не портит.
   - Сам ты старый конь, - огрызнулась Варвара и решительно полезла  вон  из
машины.
   Даниил Андреевич Яхонтов оказался вовсе не сухоньким близоруким старичком
с профессорской бородкой и обширной  блестящей  плешью,  которого  вообразил
себе Муму. Это был грузный, страдающий одышкой пожилой человек, более  всего
напоминавший ушедшего на покой грузчика или молотобойца. Голова у него  была
крупная, с отвисшими бульдожьими щеками, заросшая густым, как мех,  коротким
седым волосом, с низким широким лбом и неожиданно острыми,  совсем  молодыми
глазами, утонувшими в складках тяжелых морщинистых век. Над  этими  похожими
на буравчики глазами нависали густые  косматые  брови,  абсолютно  черные  и
оттого казавшиеся накладными. Время беспощадно изуродовало его фигуру, но  в
костлявых сутулых плечах и длинных волосатых  ручищах  все  еще  угадывалась
недюжинная сила. "Вот это  ювелир,  -  подумал  Дорогин.  -  Такому  никакие
грабители  не  страшны.  Двинет  разок  в  ухо,  и  инцидент  можно  считать
исчерпанным..."
   Отставной реставратор принял их  на  просторной  застекленной  веранде  и
усадил в легкие плетеные кресла подле простого деревянного стола, на котором
стояла стеклянная ваза с поздними яблоками. Варвара с  наслаждением  втянула
ноздрями исходивший от яблок терпкий осенний аромат.
   - Угощайтесь, - пригласил старик. - Для начала яблоками, а я сейчас  жене
скажу, чтобы сообразила чего-нибудь посущественнее.
   - Спасибо, - сказала Варвара. - Не стоит беспокоиться, мы не голодны.
   - А я и не говорю, что вы голодные,  -  ворчливо  ответил  Яхонтов.  -  А
только, раз пришли ко мне в  дом,  извольте  подчиняться  моим  правилам.  А
правило у меня простое: гостя сначала  накормить  надо,  а  потом  разговоры
разговаривать. Все ясно? Анна Сергеевна! - зычно позвал он, распахнув дверь,
которая вела в дом. - Гости у нас! Собери-ка на стол!
   Через минуту на веранде появилась сухонькая старушка с седыми, собранными
в аккуратнейший пучок волосами. Лицо у нее было  тонкое,  почти  прозрачное,
глаза лучились добротой, морщинистые бескровные губы  приветливо  улыбались.
На ней было старенькое, но очень аккуратное темно-синее шерстяное  платье  и
белая шаль, сколотая на груди  массивной  и,  судя  по  виду,  очень  старой
янтарной брошью. В  руках  Анна  Сергеевна  с  заметным  усилием  удерживала
потемневший серебряный поднос, на котором имели  место  фарфоровое  блюдо  с
домашними  пирогами,  объемистый  хрустальный  графин,  доверху  наполненный
какой-то темно-красной жидкостью, и три хрустальные рюмки.
   Приветливо поздоровавшись, Анна Сергеевна поставила поднос на стол.
   - Перекусите пока, - сказала она. Голос у нее был неожиданно  глубоким  и
мелодичным, он совершенно не вязался с ее внешностью.  Казалось,  что  голос
этот лет на тридцать, а то и на все сорок моложе своей хозяйки. - Обед будет
через полчасика.
   Варвара прижала ладонь к груди и открыла рот, чтобы возразить, но  хозяин
уже завладел графином, наполнил рюмку и протянул ей.
   - Тихо, тихо, - сказал он. - Не надо спорить. Это наливочка  -  вишневая,
домашняя,  на  спирту...  Если  голову  не  поправить,  то  и  разговора  не
получится. Правильно я говорю? - повернулся он к Дорогину.
   - Правильнее не бывает, - подтвердил Сергей  и  с  улыбкой  покосился  на
Варвару.
   Белкина выглядела смущенной и растерянной. "То-то же, - злорадно  подумал
Муму. - Не надо думать, что ты одна умеешь видеть людей насквозь. Но до чего
же старик интересный! Молодец Варвара, что вытащила меня сюда!"
   - Пироги ешьте, - угощал Яхонтов. - Вот эти с капустой, эти  с  мясом,  а
эти вот - с яйцом и луком. В супермаркетах таких не продают, это я вам точно
говорю. Пейте, пейте, наливки у меня полный погреб... Извините, что в дом не
зову. Печку я затеял перекладывать, так что там у меня содом и гоморра...
   - Сами? - удивился Сергей.
   - Чего? А, печку-то... Так на печника, понимаешь, деньги требуются,  а  с
моей пенсии не больно разгуляешься. Ничего, всю жизнь  справлялся  и  теперь
справлюсь.
   Варвара, все это время  с  опаской  разглядывавшая  свою  рюмку,  наконец
решилась и залпом опрокинула ее в рот. Лицо ее немедленно побагровело, глаза
выкатились, и она мучительно закашлялась.
   - Что, невкусно? - с подковыркой спросил старик, опять заставив  Дорогина
усомниться в том, что они приехали по адресу. Анна Сергеевна была похожа  на
супругу эксперта по ювелирному делу, но самого Даниила Андреевича можно было
скорее принять за отставного прапорщика спецназа,  чем  за  реставратора  на
пенсии.
   - Вкусно, - утирая слезы, призналась Варвара. - Но крепко.
   Дорогин, который с любопытством наблюдал за Варварой, перевел  взгляд  на
старика и увидел прямо у своего носа наполненную до краев  рюмку.  Он  хотел
было отказаться, сославшись на необходимость вести машину,  но  потом  решил
рискнуть: старик ему нравился, и обижать его не хотелось.
   - С удовольствием, - сказал он, - но только одну. Я за рулем.
   - Правильный подход,  -  пророкотал  Яхонтов,  наливая  себе.  -  Ну,  со
свиданьицем.
   Сергей выпил, и  у  него  перехватило  дыхание.  Это  действительно  было
вкусно, но по крепости настойку Даниила Андреевича  можно  было  сравнить  с
динамитом. Зловредный старикан наблюдал за ним с  хитрым  прищуром,  поэтому
Сергей, не дрогнув ни единым мускулом лица, потянулся за пирогом и  отхватил
от него огромный кусок, поначалу даже не почувствовав вкуса. Он посмотрел на
Варвару. Белкина уже перестала кашлять. Она сидела в свободной расслабленной
позе, откинувшись на спинку  кресла,  и  жевала  пирог  с  капустой,  заедая
яблоком. При этом на ее губах играла  блаженная  улыбка,  при  виде  которой
Дорогин сразу вспомнил старую поговорку, гласившую, что неосторожный опохмел
приводит к длительному запою.
   Яхонтов выпил, крякнул и со стуком опустил рюмку на стол.
   - Ну, - сказал он, вставая, -  будем  считать,  что  боевое  крещение  вы
приняли. Теперь можно и поговорить.
   - Обязательно, - согласилась Варвара,  без  спросу  налила  себе  жидкого
динамита и медленно, смакуя каждую каплю, выпила рюмку до дна.
   Тяжело ступая, Яхонтов ушел в дом и через минуту вернулся, неся  в  руках
потертую картонную папку.
   - Мне сообщили, что вы интересуетесь басмановским чайником, - сказал  он,
развязывая замусоленные тесемки. - Честно говоря, я сначала засомневался. Не
делал Фаберже посуды! Тем более чайник... А потом припомнил,  что  будто  бы
слышал или читал о чем-то похожем, только никак не мог вспомнить, что именно
читал и где. Пришлось поднять свой архив.  И  представьте  себе,  был  такой
чайник! И теперь понятно, почему его ни в одном каталоге нет. Кроме каталога
коллекции Басманова, разумеется. С чайником этим получилась прелюбопытнейшая
история...
   - Извиняюсь, - сказала Варвара и вынула из  сумочки  диктофон.  -  Вы  не
возражаете, если я запишу ваш рассказ?
   Движения у нее были неуверенными, глаза подозрительно блестели,  а  голос
сделался тягучим, как патока. Она  чуть  не  уронила  диктофон  и  не  сразу
разобралась в кнопках. Яхонтов заговорщицки подмигнул  Дорогину  и  отставил
графин на край стола, подальше от Варвары.
   - Не возражаю, - сказал он. - Пленка-то в нем есть?
   - Должна быть, - ответила Варвара. - А вообще-то, черт ее знает...
   Дорогин вздохнул, отобрал у нее  диктофон,  проверил  кассету  и  положил
включенную машинку на стол перед Даниилом Андреевичем.
   Старик открыл папку, бережно полистал пожелтевшие страницы и  вынул  лист
плотной бумаги с наклеенной на него картонкой.  При  ближайшем  рассмотрении
картонка  оказалась   старинной,   основательно   потертой   и   пожелтевшей
фотографией, на которой была изображена какая-то металлическая посуда - судя
по всему, чайный сервиз на двенадцать персон. Посреди композиции  возвышался
затейливый самовар, увенчанный пузатым заварочным чайником, который сверкал,
как маленькое солнце.
   - Вот  это  и  есть  басмановский  чайник,  -  сказал  Даниил  Андреевич,
постукивая по фотографии желтым квадратным ногтем. - Изготовлен  на  фабрике
Фаберже  в  тысяча  девятьсот  одиннадцатом  году  по   заказу   императрицы
Александры Федоровны.
   - Погодите, - сказал Дорогин, поскольку Варвара, судя по всему, пребывала
в легкой прострации. - Ведь речь идет о чайнике, а тут целый сервиз!
   -  Где  сервиз?  -  осведомилась  Варвара,  делая   попытку   встать   и,
перегнувшись через стол, заглянуть в папку.
   - Сиди! - хором сказали Яхонтов и Муму,  и  Варвара  опустилась  опять  в
кресло, обиженно надув губы.
   - То-то и оно что сервиз, - согласился Яхонтов, бережно убирая фотографию
в папку. - Тут вот какое дело... Это действительно был сервиз. Фаберже,  как
известно,  числился  официальным  поставщиком  драгоценных  безделушек   для
императорской семьи. Само собой,  пользуясь  положением,  драл  он  за  свои
изделия по семь шкур,  и  императрица,  земля  ей  пухом,  обычно  старалась
как-нибудь потихоньку обойти этого рвача и приобрести украшения на  стороне,
у того же Никитина, к примеру.
   Качество было не хуже, а обходилось это гораздо дешевле -  иногда  раз  в
пятнадцать,  в  двадцать...  Но  это  когда  она  покупала  для  себя.  А  в
торжественных случаях, когда нужно было сделать кому-то  ценный  подарок  от
лица российской короны, приходилось обращаться к Фаберже и раскошеливаться -
положение, как известно, обязывало. И вот  в  одиннадцатом  году  Александра
Федоровна заказывает Фаберже этот самый сервиз в подарок королю Монте-Негро.
Звали короля, кажется, Негошем, но  в  нашей  истории  он  никакой  роли  не
играет...
   -  М-монте-Негро?  -  вскинула  отяжелевшую  голову  Варвара.  -  Это   в
Бразилии?
   - Это на Балканах, - терпеливо пояснил Дорогая, в то время как Яхонтов  с
веселым удивлением разглядывал расклеившуюся журналистку. - "Монте" -  горы.
"Негро" - это, по-моему, и без перевода понятно. Черногория.
   - Ах да, - шумно обрадовалась Варвара. - Я просто забыла.
   Дорогин сунул ей в руку пирог с мясом и повернулся к Яхонтову.
   - Извините,  -  сказал  он.  -  Она  вчера  была  на  банкете  по  случаю
возвращения на родину этого самого чайника и немного перебрала шампанского.
   - Эх, семь-восемь! - сокрушенно воскликнул