амер, отдышался. Братья стояли внизу, задрав головы.
   - Я же говорил тебе, вскарабкается, мерзавец!
   - Понимаешь, что происходит, от страха в крови всех этих уродов, да  и  у
остальных людей, адреналин распадается - получается сахар.  А  сахар  -  это
живая энергия, - Вырезубов говорил как по  писаному,  словно  читал  лекцию,
заученную назубок. - Вот поэтому уроды так кувыркаются, так  быстро  бегают,
прыгают, словно лягушки или блохи. В нормальном  состоянии  они  задницу  от
кресла не оторвут, а тут, видал, взлетел на второй  ярус,  словно  тушканчик
бесхвостый! - Вырезубовы заржали, хищно, но не зло. - Эй, Тушкан, будем  так
тебя называть для удобства, ты живой? Горелов сопел.
   - Молчит, значит, уважает. Или боится, что одно и то же, -  констатировал
Григорий.
   Илья ударил металлическим прутом по  бетону,  высекая  искры.  Металл  от
соприкосновения с бетоном зазвенел на низкой ноте.
   - В руку железяка больно отдает.  Следующий  раз  стану  бить  только  по
мягкому. А всего-то мягкого в нашем лабиринте - Тушкан,  главная  задача  не
промахнуться. Эй, урод, голос подай!
   - Я здесь! - заплетающимся языком пролепетал пленник.
   - Куда ж ты на хрен, сука, денешься! Отсюда выход один  -  наверх,  через
люк возле ступенек. Только до него ты не доберешься, уж поверь. Это мы  тебе
обещаем, во всяком случае, никто еще  живым  туда  не  добирался,  хотя  все
стремились.
   - Кто - все?
   - Ты что, думаешь, первый к нам в руки попался? - опять послышался хохот.
   Щелкнул выключатель, и над головой у Горелова загорелись редкие лампочки.
Верхний ярус был  мало  похож  на  нижний,  коридор  шел  узкий,  вдвоем  не
разминешься - сантиметров семьдесят шириной и два метра высотой. В  основном
коридоре виднелись ответвления, темнели провалы, тупики.
   Боясь, что свет сейчас погаснет, Валентин на  четвереньках  быстро-быстро
пополз по узкому коридору, в кровь сбивая колени.
   А в это время над  площадкой  второго  яруса  подземелья  уже  показалась
голова Ильи.
   - Ползет, как жаба, зря мы его Тушканом назвали. Он даже бегать ленится.
   - Прижги ему задницу.
   - Сейчас.
   Из карманчика жилета он вытащил картонную  трубку  в  дурацких  блестках,
дешевый китайский фейерверк. С хлопком и шипением одна за другой  из  трубки
полетели сверкающие шары. Они ударялись об узкие бетонные стены, рикошетили,
догоняя Горелова. Тот не смог придумать ничего лучше, как упасть на бетон  и
прикрыть голову руками. Красный шар перелетел Горелова, исчезнув в одном  из
ответвлений. Синий не долетел,  а  зеленый  упал  рядом  с  ногой,  зашипел,
прожигая ткань порванных брюк. Горелов пополз, извиваясь как червь.
   - Ползет, - пояснил брату Илья.
   - Зайди ему наперед, а я пойду следом. Кстати, время уже кончается, да  и
свет погасить не забудь, счетчик лишние деньги мотает.
   - Понял.
   На какое-то время Горелова оставили в покое. Он успел свернуть в одно  из
ответвлений и осмотреться. Помещение было цилиндрической формы,  в  бетонной
стене там и сям виднелись ржавые ребра арматуры.
   "Ни кирпича, ни камня, ничего, чтобы взять в руку и защитить свою  жизнь.
Даже гвоздя и того не найдешь!"
   Горелов сунул руки в карманы, надеясь найти что-нибудь подходящее там. Но
ничего, кроме связки ключей, коротких и легких, не обнаружил.
   - Раз, два, три, - донесся до него игривый голос Григория, и свет погас.
   Валентин замер с разведенными в стороны руками,  парализованный  страхом.
Ему казалось, пройдет несколько минут, глаза привыкнут к темноте и он станет
различать контуры прохода. Но прошло десять секунд,  пятнадцать,  минута,  а
зрение так и не возвратилось. Тьма тут царила кромешная.
   "Тьма египетская?, - вспомнилась Горелову когда-то слышанная фраза.  Где,
когда он ее услышал или вычитал, вспомнить не мог, и  лишь  когда  раздались
тяжелые шаги, вспомнил - Библия. Это в ней говорилось о  тьме  египетской  и
геенне огненной. Ему показалось, что исчезли стены, исчез  потолок,  остался
лишь пол.
   Валентин  присел  на  корточки  и  нащупал  холодный  бетон.   Это   было
единственное, что могло напомнить  ему  о  реальности  происходящего.  Боясь
приподняться,  он  пополз,  но  вскоре  уткнулся  лбом  о   ледяной   бетон.
Запаниковал, поняв, что потерял ориентацию, не может вспомнить, где выход.
   Он заплакал. Слезы катились по щекам, падали на колени. Горелов  уткнулся
лицом в колени и плакал навзрыд.
   И тут показался свет, слабый, неуверенный,  рассеянный.  Он  скользил  по
стене коридора, на который выходил карман, где сидел  Горелов.  Валентин  не
сразу понял, что фонарик зажгли специально для него, ведь у братьев  имелись
приборы ночного видения, и свет им был ни к чему. Они прекрасно знали,  куда
заполз их пленник, и помнили, оттуда есть только один  выход  -  в  коридор.
Братья могли бы прикончить Валентина на месте, но растягивали  удовольствие.
Игра есть игра.

Глава 2

   Луч фонарика зацепился за острый угол и  замер.  Валентин  сидел,  ожидая
нападения, но ожидание ничего не дало - луч оставался неподвижным, а  тишина
сгустилась. Ни шагов, ни дыхания врагов он не слышал  и  на  мгновение  даже
заподозрил, что оглох. Но стоило  ему  пошевелиться,  как  до  ушей  тут  же
донесся предательски громкий шорох.
   "Надо выползать!? - решил Валентин. Силы понемногу возвратились  к  нему,
возвращалась уверенность в себе.
   - Быстрее.., быстрее! - забормотал он, подбираясь к  выходу,  и  выглянул
из-за угла.
   Коридор был пуст. Но не успел Горелов  обернуться,  как  его  тронули  за
плечо. От неожиданности пленник взвизгнул и бросился вперед.
   - Вот так-то лучше будет, Тушкан, - прозвучало у него за спиной.
   От этого голоса он рванул еще быстрее, но не пробежал и десяти шагов, как
сильная рука, высунувшись из  другого  кармана,  ухватилась  за  его  плечо.
Затрещала материя рубашки, и Горелов, ударившись головой о  стену,  оказался
на полу. Он приподнялся и увидел братьев. Григорий светил на него фонариком.
   - Ты плохо учил планировку. Ленишься,  бегаешь  медленно,  -  бесстрастно
говорил Илья, изучающе глядя на пленника. - Да и  страху  у  тебя  в  глазах
что-то маловато... Чем бы его испугать? - Илья повернулся к Григорию.
   Тот пожал плечами.
   - Ползи, быстро! - Илья  несколько  раз  провернул  вокруг  указательного
пальца тяжелый металлический прут и затем, резко остановив его, воткнул, как
шило, в зад Валентину.
   Тот судорожно дернулся и вскочил. Прут зазвенел на полу.
   - А мог бы и с собой прихватить, - с улыбкой  проговорил  Илья,  неспешно
нагибаясь и подбирая оружие с пола.
   - Ты думаешь, это бы ему помогло? Я бы ему по рукам как заехал, и  пальцы
остались бы лежать отдельно от туловища.
   Валентин пятился, братья медленно шли к нему.
   - Он и спиной вперед ходить умеет. Много чему ты,  Тушкан,  научишься  за
сегодняшний день.
   Валентин совсем забыл, что  коридор  кончается  колодцем.  Он  пятился  и
пятился, следя лишь за одним - чтобы его от братьев  отделяло  хотя  бы  два
метра, расстояние, предельное для вытянутой  руки  с  металлическим  прутом,
сжатым в пальцах. Из ягодицы толчками выходила кровь, горячая и липкая.  Она
пропитала одежду, проникнув в туфли, хлюпала и там.
   Братья остановились, а Валентин продолжал  пятиться.  За  ним  на  бетоне
оставался кровавый неровный след. Луч фонарика скользнул по  этому  следу  и
уперся в лицо Горелову.
   - Он, по-моему, не догоняет, забыл что-то из прежнего  опыта,  -  заметил
Илья.
   - Все они не догоняли.
   И в этот момент Валентин ощутил, что  под  правой  ногой  исчез  пол.  Но
сделать уже ничего не успел, взмахнул руками и  провалился  в  колодец.  Ему
показалось, что полет бесконечно долог, хотя  он  длился  доли  секунды.  Со
всего размаху Валентин спиной упал на  бетонный  пол  и  на  какое-то  время
потерял сознание. Когда же очнулся, то увидел бьющий прямо в лицо луч фонаря
и две мерзкие рожи, улыбающиеся, довольные.
   - Смотри-ка, очухался, даже мочиться ему на лицо не  пришлось!  А  я  уже
штаны расстегнул.
   - Живучий, Тушкан, хоть и без хвоста.
   - Это хорошо, значит, забава обещает быть  долгой.  Эй,  ты,  Тушкан,  ни
хрена себе не сломал? А то, если что, мы быстро тебя подлечим.
   - Отпустите меня! Отпустите! - молил Валентин, обращаясь к  бесстрастному
лучу фонарика.
   - Это заслужить надо.
   - Что мне надо сделать?
   - Стараться. Ну хотя бы час побегать. Ты учти, время, которое ты  лежишь,
в счет не идет. Это как в шахматах, часы с  двумя  циферблатами  -  щелк  на
кнопку, и пошло время для противника.
   В конусе света возник металлический прут с острым концом. Он чуть заметно
двигался, и Валентин  с  опозданием  сообразил,  в  него  прицеливаются.  Он
сообразил это, когда пальцы Ильи уже разжались, и прут на мгновение завис  в
воздухе. Валентин откатился, прут было нырнул,  но  дернулся  и  остановился
буквально в пятнадцати сантиметрах от бетона. Затем медленно  качнулся,  как
маятник гигантских часов.
   Валентин вспомнил, как один  из  братьев  сказал,  что  он  не  сообразил
вовремя завладеть оружием. Изо  всех  сил  рванулся  к  раскачивающемуся  на
веревке пруту, попробовал поймать его. Но прут, словно  издеваясь  над  ним,
ушел в сторону, а когда Горелов, казалось, уже сомкнул на  нем  руки,  резко
взмыл вверх, и пальцы Горелова схватили пустоту.
   - Ха-ха, - донеслось до него сверху, - ловкий  ты,  да  не  очень,  и  на
старуху бывает проруха.
   И тут прут вновь возник, ударив острием Валентина в плечо. Потекла кровь.
Израненный Горелов бросился в  темноту,  и  тут  свет  погас.  Валентин  уже
немного ориентировался в подвале, он бежал долго,  пока  не  очутился  возле
металлической двери,  и  принялся  колотить  в  нее  руками,  ногами.  Дверь
вибрировала, но только  потом  он  сообразил,  дверь  открывается  на  себя.
Горелов никак не мог нашарить ручку, наконец сумел подсунуть пальцы под край
полотна и, сдирая кожу, чуть приоткрыл ее.
   - Да ты, мудак, дверь не запер! - послышался крик Ильи, явно адресованный
брату. Вырезубовы побежали  по  коридору.  Тревога  в  голосе  чувствовалась
неподдельная, Вырезубовы испугались.
   - Стой, урод! - закричал Григорий, запуская руку в большой карман жилета.
   Валентин этого не видел, он чувствовал  приближение  смерти.  Горелов  ее
стал  дожидаться,  когда  братья  добегут  до  него.   Лишь   только   дверь
приоткрылась, он буквально скользнул в узкую щель и, тут  же  уцепившись  за
ручку, потянул полотно на себя.  Дверь  закрывалась  медленно,  со  скрипом.
Братья уже были возле нее, но не рисковали сунуть пальцы в узкую щель, их бы
непременно отдавило стальным уголком.
   Металлический прут острием вошел в щель между дверью  и  стеной,  полотно
придавило его. Валентин буквально повис на ручке, упершись ногами в  стенку.
Он запрокинул голову в надежде увидеть хоть один лучик света, но вокруг него
царила темнота, плотная  и  густая,  хоть  режь  ее  -  только  нечем.  Прут
скрежетал в щели совсем близко от Валентина. Илья не мог  ни  просунуть  его
дальше, ни выдернуть, не мог воспользоваться им и как рычагом  -  не  давала
развернуться стена.
   - Эй, ты, - крикнул в щель Григорий, - а ну, отпусти ручку, слышишь!
   - Не пущу, - хрипел Валентин, - выкусите, сдохнете под землей!
   В ответ послышалось ржание.
   - Это мы сейчас посмотрим, кто из нас сдохнет первым. Ты  не  забывай,  в
подземелье два входа. Мы сейчас к тебе зайдем с другой стороны.
   - Врете, нету другого выхода! Вы бы тогда меня вперед себя не пустили!
   Возня по другую сторону двери прекратилась. А Валентин все еще  упирался,
вися на ручке, готовый к отчаянному сопротивлению. За дверью вспыхнул слабый
огонек,  потянуло  сигаретным  дымом.  И  Горелову   нестерпимо   захотелось
закурить, хотя он уже не курил два года, оберегая здоровье. Он не видел, как
Илья спокойно достал из нагрудного кармана толстую  петарду  и,  затянувшись
сигаретой, поджег от нее фитиль. Затем ловко  сунул  петарду  в  щель  точно
напротив дверной ручки.
   Братья отступили на два шага, Григорий  придерживал  ногой  металлический
прут. Валентин чуть ослабил хватку, но снимать  ноги  со  стены  не  спешил,
ожидая, что в любой момент дверь могут потянуть с обратной  стороны.  И  тут
рванула петарда. Яркий огненный сполох обжег руки, клочья разорванной бумаги
полетели в лицо, запеклись на коже щек, едкий дым не давал  дышать,  в  ушах
стоял звон.
   - Ты говорил, твоя фамилия Горелов? - крикнул  Илья,  выдыхая  сигаретный
дым. - Сейчас ты станешь Горелым.
   Вторая петарда взорвалась в щели, за ней третья, четвертая. Золотые шары,
искры метались в маленьком бетонном пространстве, обжигая тело, одежду.
   Запахло паленым мясом. Горелов принялся гасить  вспыхнувшую  синим  огнем
лодыжку. Огненный шар прикипел к  его  ноге.  Валентин  заскрежетал  зубами,
громко застонал. А дверь со скрипом  отворилась,  железный  прут  звякнул  о
бетон. И тогда Валентин бросился по ступенькам вверх. Он перебирал руками по
холодному металлу.
   Наконец его голова уперлась в люк, и он попытался его  поднять,  даже  не
вспомнив о том, что тот закрыт на засов и на замок.
   - Ах ты, шустрый какой! - зло и надменно крикнул Григорий, втыкая  острие
прута в ногу Валентину. - Столько  петард  на  тебя  попортили!  Хватило  бы
одной, воткнули бы в задницу и зажгли.
   - Может, в рот ему вставим?
   -  Еще  успеем,  -  отозвался  Григорий.  Боль   была   нестерпимой,   и,
скорчившись, Валентин разжал пальцы, покатился вниз по ступенькам. Но тут же
страх, ненависть, жажда жить взяли свое. Он вскочил на ноги  и  бросился  на
одного из братьев, который стоял к  нему  ближе.  Горелов  прыгнул,  вытянув
перед собой руки со скрюченными пальцами. Он готов был  вцепиться  в  горло,
готов был рвать, метать, кусать, грызть.
   Но Григорий резко уклонился, и Горелов полетел в  коридор.  Но  он  успел
сбить с головы Григория  прибор  ночного  видения.  При  последних  сполохах
петард Горелов  дотянулся  до  лежащего  на  полу  прибора,  схватил  его  и
стремглав помчался по коридору. У него появился  шанс  спастись,  маленький,
один из тысячи. Он еще не понял, это специально подстроено братьями  или  же
это Бог даровал ему шанс.
   Он бежал, пока не уперся все в ту же стену. Но теперь он знал, вверху две
ржавые скобы, а там следующий ярус. Зажав в зубах резиновый  ремень  прибора
ночного видения, Валентин прыгнул и не промахнулся. Ему удалось вцепиться  в
нижнюю ступеньку, тут же и левая рука нашла ржавый металл. Теперь надо  было
дотянуться до второй скобы и повторить тот  же  трюк,  который  ему  удалось
проделать раньше.
   А за спиной слышались топот и брань.
   - Прибор, сука, разобьешь! - кричал Григорий. - Я  с  тебя  живого  шкуру
сдеру, ублюдок! С живого, слышишь!?
   Валентин уже был наверху. Присел на корточки,  готовый  руками  и  ногами
колотить в голову того, кто попытается подняться  к  нему.  Одной  рукой  он
нацепил прибор на голову и опустил его на глаза. Теперь он видел  подземелье
в призрачном желто-зеленом цвете.
   Внизу  появились  фигуры  братьев.  Григорий  передвигался  ощупью,  Илья
смотрел наверх. Он помахал рукой Горелову.
   - Ну что ж, ты немного продлил свою жизнь, Тушкан  горелый.  Ты  оказался
пошустрей и попроворней, чем мы рассчитывали.  Но  и  у  нас  сейчас  методы
станут другими, мы применим огнестрельное оружие.
   Илья  выхватил  из-за  спины  короткий  обрез  двустволки   и   выстрелил
навскидку. Невероятный грохот наполнил подземелье, у Горелова даже  заложило
уши. Он отшатнулся. Возможно, это движение  его  и  спасло,  лишь  несколько
картечин впились в плечо, - голова же осталась невредимой.
   - Ну как ты там, живой, а, Тушкан?
   - Живой! - зарычал Горелов и плюнул вниз.
   - Ты еще поживешь, но больно  и  недолго.  Приближаться  к  краю  колодца
Горелов опасался, понимая, что в любой момент  может  громыхнуть  выстрел  и
картечь разворотит голову.
   - Дуплетом бил, а он живехонек.
   Валентин сообразил, что не слышал, как мучитель перезаряжал двустволку, и
рванулся к краю. Громыхнул второй выстрел.
   - Шутка, - сказал Вырезубов, - стрелял-то я из одного  ствола.  А  вот  в
следующий раз пальну в тебя из двух.
   - Не надо из ружья, прошлый раз я о  картечину  чуть  зуб  не  сломал,  -
сказал Григорий, - лучше мы Тушкана ножиками заколем. Так оно приятнее, да и
кровь из тела вытечет.
   Горелов быстро  передвигался  по  узкому  коридору.  Он  видел  лабиринт,
движение воздуха подсказывало, где-то должен быть проход.
   "К воле он ведет или в следующий каменный мешок? Какая разница,  главное,
хоть на время оторваться от  преследователей,  найти  хоть  что-нибудь,  чем
можно защититься, чем можно поразить врага."
   Но, кроме шершавого бетона и мощных железных скоб, торчащих из  стен,  на
глаза и под руки ничего не попадалось.
   - Сволочи! Мерзавцы! - хрипел Горелов, судорожно хватая воздух. - Ну же!
   Он смотрел под ноги, шарил по  липким  бетонным  стенам  руками,  пытаясь
отыскать и вырвать  намертво  вмурованные  в  них  скобы.  Все  усилия  были
тщетными, а старания оказались напрасными.
   И тут Валентин увидел одного из братьев. Тот возник метрах  в  пятнадцати
от него впереди по коридору. Как Илья Вырезубов оказался там, Горелов понять
не мог. Естественно, братья лабиринты знали как  свои  пять  пальцев,  могли
двигаться там в кромешной тьме. В руках Ильи была двустволка,  на  голове  -
прибор ночного видения.
   Горелов прыгнул за угол, и в это время грохнул выстрел - из двух  стволов
сразу. Картечь ударила в стены, расплющиваясь о бетон. И тогда Валентин,  не
теряя времени, выскочил из укрытия и побежал к Илье. Он бежал, низко пригнув
голову. Илья Вырезубов лихорадочно  перезаряжал  обрез,  проклиная  себя  за
несдержанность: ну что ему стоило выстрелить из одного ствола, а не из  двух
сразу! Он лишь успел вставить патроны, но не успел поднять стволы.
   Валентин налетел на него,  сбив  с  ног,  навалился  и  принялся  душить.
Отчаяние сделало его силачом, он был помельче Ильи,  но  желание  жить  было
настолько мощным, что пальцы, как тиски, сомкнулись вокруг  сильной  толстой
шеи. Горелов не чувствовал боли, хотя  Вырезубов  изо  всех  сил  давил  ему
большими пальцами на глаза. Прибор ночного видения уже валялся на полу, а по
коридору, светя вдаль фонариком, бежал Григорий.
   - Эй, Илюха, - кричал он, -  держись!  Тонкий  луч  света  выхватывал  из
темноты то спину Валентина, то рифленые подошвы шнурованных ботинок Ильи.  В
руках Григория был тот самый массивный нож, которым он разрезал  веревку  на
ногах у Горелова.
   Илья уже хрипел,  задыхаясь.  Его  руки  ослабевали,  а  ноги  беспомощно
дергались. Если бы Григорий опоздал хотя бы на четверть минуты, то  Валентин
задушил бы Илью окончательно. Но брат подоспел на помощь вовремя. Занеся нож
двумя руками, он с силой опустил лезвие.  Острие  вошло  в  спину  Горелову,
хрустнули позвонки, и  Валентин,  издав  протяжный  стон,  разжал  пальцы  и
завалился на бок.
   Илья медленно приходил в себя. Сел,  уставился  на  неподвижно  лежавшего
Валентина. Луч фонаря бил в мертвое лицо, глаза быстро стекленели.  Григорий
опустил руку к фонарю, посмотрел на часы.
   - Десяти минут ему до часа не хватило.
   - Козел! - отозвался брат, зло пнув ногой мертвое тело.
   Григорий наклонился, попытался вырвать нож  из  спины  Горелова,  но  тот
плотно застрял между позвонков. Пришлось упереться  ногой  и  несколько  раз
качнуть рукоятку. Лезвие ножа с хрустом выскочило из  спины.  Братья  стояли
возле мертвого  Валентина  и  молчали.  Так  стоят  охотники  возле  трофея,
переживая величие момента.
   - Не ахти какая дичь, попадалась и крупнее, - наконец сказал Григорий.
   - Я бы так не  сказал,  -  ответил  Илья,  спускаясь  на  одно  колено  и
заглядывая в остекленевшие глаза своей жертвы. - В штаны  до  последнего  не
наложил. Дичь что надо, долго же он трепых