вишу, прижал маленькую трубку к уху.
   - Алло! Мне нужен Мамонтов.
   - Я слушаю, - сказал Петрович.
   - Это Гаспаров.
   - А, Гаспаров! Здравствуй, Эдуард Таирович.
   - Слушай, ты понимаешь, что творишь?
   - Я? - невозмутимо ответил Петрович.
   - Ты, а то кто же? Зачем на Брехово наехал?
   - Не наезжал я на Брехово.
   - Как не наезжал? Брось финтить, Петрович, твоих рук дело!
   - А шесть моих ребят и дом на Медвежьих озерах - это чьих  рук  дело?  Ты
думал, тебе все с рук сойдет? Так вот нет!
   - Погоди, Петрович, надо дела решать. Давай  встретимся,  потолкуем,  как
мужик с мужиком. Что по телефону базарить?
   Петрович молчал. После паузы произнес:
   - Встретиться, конечно, можно, всегда лучше договориться, чем воевать. Ты
меня в покое оставишь, я тебя трогать не буду. Рынок есть рынок, но если  мы
договоримся и не будем нарушать договоренности, то места нам обоим хватит. А
если мало покажется, остальных потесним.
   - Резон, - сказал Гаспаров. - Так это не ты на моих в Брехово наехал?
   - Нет, не я.
   - А кто?
   - Мало ли у тебя недоброжелателей, Эдуард? Ты же сам знаешь, у каждого из
нас врагов больше, чем друзей. Всегда лучше договариваться. Ты  потеснишься,
потому как ты мне должен, а не я тебе.
   - Да-да, давай встретимся.
   И два порнодельца договорились о встрече.
   Наконец Гаспаров отключил телефон:
   - Мамонтов говорит, что это не он.
   - Да, рассказывать он станет! Кто же в  таком  признается?  Мы,  что  ли,
признаемся, что его людей положили и дом сожгли? Тоже ведь не признаемся.
   - Похоже, не он.
   - Тогда кто?
   - Вот это вопрос. Супонев, Тимур,  займитесь,  узнайте,  кто  это  был  и
какого хрена ему надо. А про всяких там баб -  это  бред,  отговорки,  повод
наехать.
   - Если бы  это  был  Мамонтов,  -  продолжал  рассуждать  Супонев,  -  он
наверняка наших людей положил  бы.  Мы  его  людей  хлопнули,  он  бы  наших
хлопнул.
   - С одной стороны, логично, - сказал Гаспаров.
   - Ас другой? - негромко уточнил Супонев.  Дверь  в  гостиную  отворилась,
появился помощник с телефоном в руках.
   -  Что  тебе?  -  рявкнул  на  него  Гаспаров.  Даже  Супонев  с  Тимуром
вздрогнули.
   - Говорит, срочно, очень срочно.
   - Я занят.
   - Это Якубовский.
   - Ладно, давай. Ну, что еще? Какие у  тебя  проблемы?  Тоже  какую-нибудь
гадость скажешь?
   Якубовский даже опешил от подобного тона. Раньше Гаспаров с  ним  никогда
так не разговаривал.
   - Да нет, у меня хорошая новость, Эдуард Таирович, добрый день.
   - Какой, к черту, добрый? Хуже не бывает. Чего тебе,  говори  быстрее,  у
меня люди.
   - Я деньги нашел.
   - Какие?
   - Триста тысяч.
   Гаспаров отвел трубку от  уха,  прижал  палец  к  губам,  дескать,  тихо,
молчать, ни звука. Супонев с Тимуром даже дышать перестали.
   - Триста тысяч, говоришь, нашел? В своем сейфе, что ли?
   - Один человек появился у меня...
   - Что за человек?
   - Да как вам сказать.., в общем, он с Белкиной сотрудничал.
   - Откуда он узнал? Я же тебя просил никому, я сам этим делом занимаюсь.
   - Они позвонили и как раз на него напоролись, он у меня в кабинете сидел.
   - Почему сидел? - Гаспаров посмотрел на Тимура  так,  что,  если  бы  его
взгляд обладал хоть малейшим  волшебством,  Тимур  превратился  бы  в  горку
пепла. - Быстро ко мне! Садись в машину и бегом, все расскажешь  у  меня.  -
Отключив телефон, Гаспаров вытер вспотевшее лицо.  -  Херня  какая-то...  Вы
слыхали, деньги нашел!
   - Деньги - это всегда хорошо, - заметил Супонев.
   - Без тебя знаю, что хорошо. Откуда у него деньги? На улице  такие  бабки
не валяются.
   - Врет, наверное, на вшивость проверяет.
   - Ладно, сейчас приедет, разберемся. А ты возьми  сейчас  и  посчитай,  в
какую сумму мы влетели.
   -  Сейчас  прикину,  -  Супонев  уселся  в  кресло,  извлек  из   кармана
калькулятор, вытащил  из  внутреннего  кармана  пиджака  маленький  блокнот,
настолько маленький, что его впору  было  бы  носить  какой-нибудь  светской
дамочке, чтобы записывать телефончики подружек, и принялся считать.
   Тимур курил, время от времени  отхлебывая  из  стакана  коньяк.  Гаспаров
ходил вокруг бильярда. Он морщил лоб, тер виски, ладони все время потели.
   - Что-то здесь не так, - проронил он, ни  к  кому  из  присутствующих  не
обращаясь. - Такого не бывает, чтобы  нашлись  деньги.  Не  бывает.  Значит,
кто-то хочет нас подставить. Кто же этот хитрец? Меня он не  проведет.  Итак
неприятностей выше крыши, а тут еще деньги появились. Черт бы  всех  подрал!
Не день, а сплошная мерзость, сплошные сюрпризы, и хорошо бы приятные!
   - Деньги же нашлись, Эдуард Таирович, - сказал Тимур.
   - Деньги, говоришь? Нам к ним прикасаться  нельзя,  к  этим  деньгам.  Ты
откуда знаешь, что это за деньги, чьи они, кто их дает? Есть ли они  вообще?
День ото дня не легче...
   "И с какими идиотами я работаю? - думал про себя Гаспаров.  -  Может,  не
надо было мне в порнобизнес лезть? Сидел бы тихо, и все было  бы  чики-чики.
Денег мне хватило бы и тех, что остались от  братьев.  Зачем  мне  все  это?
Журналистка долбаная всунулась... Как было  все  хорошо,  как  катилось!  На
ровном месте затык. Вот день никчемный, скорее бы он кончился."
   Гаспаров знал, сколько ни кляни время, в котором живешь, другого тебе  не
дано, будешь барахтаться там, где ты есть.
   - Ничего, разгребем. Я всех разведу, всех выставлю. Эдуард Гаспаров - это
вам не фунт изюма, не стакан водки хлопнуть. С Гаспаровым шутки плохи!
   Тимур, попивая коньяк, наблюдал за шефом. Ни выражение лица, ни невнятное
бурчание Гаспарова ничего хорошего не предвещали. "Да,  расстроился.  Сильно
тебя достали. А как ты нас достаешь?"
 
Глава 17 
 
   Главный редактор  "Свободных  новостей  плюс"  Яков  Павлович  Якубовский
влетел в гостиную вспотевший. Гаспаров подошел к нему, подал руку.
   - Что это ты, Яков Павлович, словно собаки за тобой гнались?
   На лице Якубовского была счастливая улыбка:
   - Такое везение.
   Он только сейчас заметил двух мужчин, сидевших в креслах.
   - Это свои люди, можешь говорить не таясь, они в курсе нашей проблемы.
   - Так вот, есть деньги - триста тысяч.
   - Яков Павлович, деньги есть, когда они лежат в столе  или  на  столе,  а
когда они на словах, - это иллюзия. Ты их видел?
   - Нет-нет, он пообещал, определенно пообещал!
   - Кто он, хотелось бы знать?
   - Как вам сказать...
   - Так и скажи как есть. Может,  водички  или  коньячку?  -  Гаспаров  уже
успокоился или, вернее, делал вид,  что  спокоен  и  сосредоточен.  И,  надо
сказать, это ему почти удавалось,  лишь  руки  иногда  вздрагивали  да  губы
неприятно кривились.
   - Я лично с ним не знаком, он друг Белкиной, даже  на  машине  ее  возил,
вроде бы шофером у нее работал.
   - У шофера нашлись триста тысяч, чтобы просто так их подарить?
   - Я в людях разбираюсь, он не обманщик.
   - Он не из ФСБ случайно?
   - Нет, не похож.
   - Как вы определяете, Яков Павлович, из органов человек или нет?
   - Белкина о нем говорила раньше, что он в  тюрьме  долго  сидел.  А  если
человек сидел, значит, он не из органов.
   - Говоришь, сидел? Где? Когда? Сколько?
   - Откуда же я могу это знать?
   - Почему это он так нашу Белкину полюбил?
   - Может, как женщина ему нравится, - заметил главный редактор.
   - Вообще-то, да, Белкина может и понравиться, любовь - штука  тонкая.  Но
за любовь, Яков Павлович, такие деньги не выкладывают.
   - Не знаю, не знаю, Эдуард Таирович, за что купил, за то и продаю.
   - Как вы договорились?
   - Очень просто, - по-детски произнес главный редактор, - завтра в полдень
он обещал привезти деньги.
   - Ну привезет, а что дальше?
   - Дальше мне позвонят, скажут, что и как, я поеду, заберу Белкину,  отдам
деньги...
   - Все у вас просто, Яков Павлович, как  по  писаному  получается.  Кто-то
привезет деньги, кто-то приведет журналистку, и вот так - руки в руки?
   - А как?
   - Я не знаю, - произнес Гаспаров и кинул взгляд на своих людей. Те сидели
молча, с отсутствующим видом, словно все, о чем шел разговор,  их  абсолютно
не интересовало.
   - Что вы предлагаете?
   - Дай бог, конечно, чтобы это дело  получилось  и  мы  смогли  освободить
журналистку. Все-таки Белкина - лицо газеты.
   - Да, она мой самый ценный кадр.
   - Да-да, ценный, стоит триста тысяч. А если бы  бандиты  миллион  за  нее
запросили, как вы думаете, Яков Павлович, этот ваш  человек..,  кстати,  как
его зовут?
   - Сергей.
   - Сергей принес бы миллион?
   - Не знаю. Откуда мне, главному редактору, знать, принес  бы  он  миллион
или нет? Я даже фамилии его не знаю, документов не видел.
   - Вы не поинтересовались, откуда у него деньги? Может, он  их  где-нибудь
украл, может, банк ограбил? - Гаспаров  задавал  вопросы  почти  шутливо,  с
нескрываемой иронией.
   Он не верил в альтруизм, будто кто-то за свободу другого  человека  может
платить деньги. Все то, что он придумывал, до сегодняшнего дня  срабатывало,
скандал по поводу пропавшей журналистки оказался громким, шума  было  много,
даже больше, чем хотелось Гаспарову. "Журналисты - они странные люди.  Тронь
одного, тут же весь рой поднимается, начинают  жужжать  как  мухи  и  носить
дерьмо на лапках с одного места на другое. И все оказываются  измазанными  и
вонючими."
   - Да, дело хорошее.
   - Очень хорошее, Эдуард Таирович.
   - Выпейте коньячку. Сергей, налей гостю. Супонев  налил  на  дно  стакана
коньяка, подал главному редактору. Тот взял стакан, боясь отказать.
   - Так вы уверены, что все у вас получится, что мифический Сергей привезет
деньги?
   - Знаете, я человек, в общем-то, недоверчивый, но, судя по всему,  он  их
привезет. Определенно...
   - Что это  вы  заладили  одно  и  то  же,  как  Жириновский?  Однозначно,
однозначно... - засмеялся Гаспаров. - Так и вы: определенно,  определенно...
Ничего определенного, скажу я вам, господин Якубовский, в  этом  нет,  и  я,
если признаться, абсолютно вам не верю. Так что, если хотите, то действуйте,
хотя я не верю.
   Яков Павлович был разочарован,  он  не  ожидал  подобного  поворота.  Ему
казалось, что Гаспаров несказанно обрадуется и будет если  не  подпрыгивать,
как ребенок, до потолка, то, во всяком случае,  радость  не  скроет.  А  тут
совсем иная реакция - Гаспаров холоден, насмешлив и явно не верит,  считает,
что все это выдумка главного редактор.
   - Я тоже  почти  договорился,  не  сидел  сложа  руки.  Осталось  утрясти
кое-какие юридические формальности, и, возможно, послезавтра смогу  получить
нужную сумму. Это почти наверняка. Но даже я не говорю "определенно". Однако
одно другому не мешает. Где вы собираетесь производить обмен? -  заглянув  в
глаза главному редактору, осведомился Гаспаров.
   - Я пока не знаю, где скажут бандиты.
   - Ну, такие дела надо делать совсем не так,  к  подобным  операциям  надо
обстоятельно готовиться. Значит, так, Яков Павлович,  обо  всем,  что  будет
происходить, держите меня в курсе. И я вас очень прошу,  ни  в  коем  случае
доброжелателю не рассказывайте обо мне. Надеюсь, вы этого не сделали?  Узнай
он, что кто-то еще готов выложить деньги, - вмиг откажется.
   - Что вы, Эдуард Таирович, как  можно!  О  вашем  существовании  никто  в
газете не знает.
   - Не знают, и слава Богу. Яков Павлович, держи меня в курсе всего.
   - Да-да, - главный редактор понял, что аудиенция  закончена  и  он  может
быть свободен.
   Со странным чувством он покидал дом в поселке Сокол.  Якубовский  был  по
природе мужиком неглупым, даже считал себя сообразительнее многих,  но  этот
короткий разговор ставил его в тупик. "Странно отнесся к  моему  предложению
Гаспаров. Я бы на его месте обрадовался, а он. Ничего, Белкина  освободится,
дела наладятся. Надоело давать интервью, надоело отвечать на звонки, как там
Белкина, есть ли о ней информация, надоело общаться с полковником Тереховым,
который постоянно интересуется, что да как. Надоело  врать.  Закончилось  бы
все это побыстрее, чтобы работать, как работалось, - тихо, спокойно, ровно."
   Когда машина с главным редактором отъехала от дома, Гаспаров осклабился:
   - Вы слыхали?
   - Слыхали, Эдуард Таирович, - сказал Тимур.
   - Ну и что думаете?
   - Если это правда, - вставил свои пять копеек Су-понев, - то надо брать и
этого благодетеля,  и  его  деньги.  Я  тут  прикинул:  мы  потеряли  триста
восемьдесят тысяч, а если учесть продажи, то и все четыреста.  Если  отобьем
триста на ровном месте, то уже дело.
   - Правильно рассуждаешь, - заметил Гаспаров, поднимая стакан с  коньяком,
- с паршивой овцы хоть шерсти клок. А с Белкиной, может, и кончать придется,
не ровен час выберется. Они, журналисты,  такие:  если  я  запрещу  печатать
материал в "Свободных новостях", она на телевидение полезет, на радио или  в
другие газеты. Помните, как она с прокурором устроила кипеж?
   - Помню, - сказал Супонев.
   - Ты, Тимур, наверное, не помнишь, какое дело шумное получилось, когда  с
ее подачи прокурор повесился? Хотя мне прокурора и не  жалко,  ему  поделом,
мерзавец был конченым.  Мой  старший  брат  с  ним  контактировал.  Мерзавец
полный, говорят, деньги любил, как  наркоман  дозу.  Займитесь  этим  делом.
Сергей, ты будь с Тимуром, смотрите, чтобы все хорошо, без эксцессов. Можете
привлечь наших ментов, с ними все будет натурально.
   - Им же платить придется.
   - Дадим пару штук, и пусть заткнутся.
   - Понял, - сказал Супонев,  вставая  с  кресла  и  протягивая  бумажку  с
цифрами Гаспарову. Тот бегло просмотрел:
   - Да, одни убытки. Война - вещь противная, никто в ней не выигрывают, все
только теряют. Самое время торговать - лето ведь. А мы сейчас не у дел. Но и
выхода у нас не было, слишком уж большой кусок Мамонтов прихватить хотел.
   - Прихватизатор, - сказал Супонев.
   - Да, Прихватизатор, - согласился с ним Гаспаров, ставя пустой стакан  на
столик. - Все, мужики, идите. Держите меня в курсе.
   После коротких рукопожатий Супонев с Тимуром покинули дом Гаспарова.
   Хозяин выложил на зеленое сукно шары, выбрал кий, натер  кончик  мелом  и
принялся, обходя стол,  катать  шары,  выстраивая  и  разбивая  замысловатые
комбинации. Охранники, находившиеся за дверью, слышали глухие удары. Для них
это была самая лучшая музыка. Если хозяин взялся играть, значит, дела  идут,
значит, все в порядке и в ближайшие часы они могут быть спокойны.
   Играл Гаспаров долго,  пока  не  вспотел.  Затем  полюбовался  на  рыбок,
покормил их и отправился принимать ванну. На сегодняшний вечер все дела были
закончены, и он мог выспаться. День,  как  он  считал,  закончился  неплохо,
наступило какое-то прояснение, и, вполне возможно, будущий день, который уже
не за горами, принесет деньги и он сможет восполнить хоть и не  все  убытки,
но значительную часть.
 
*** 
 
   Гаспаров никогда не приобрел бы своего богатства, не  будь  он  человеком
риска. Для многих существует порог риска, после которого они ни  за  что  не
встрянут в дело, просто отойдут  в  сторону.  Но  Гаспаров  был  слеплен  из
другого теста.
   Он толком так и не  сумел  выяснить,  кто  предлагает  внести  деньги  за
Белкину. Личность, способная выложить триста тысяч баксов просто так,  -  не
последний человек в этой стране. Наверняка и у него имеются связи в милиции,
в верхах. Но жизнь приучила Гаспарова к тому, что нужно хватать первым, а уж
потом разбираться. Отберут так отберут.
   Спешить - не  значит  не  подстраховаться.  Наверняка  противник  готовит
какую-нибудь  уловку,  поэтому  для  него  все  должно  выглядеть  предельно
честным.
   Гаспаров составил план, исходя из максимальных уступок, на которые  может
пойти, но тогда и противнику придется идти на аналогичные  уступки.  Однако,
как всякий истинный шулер, Гаспаров припрятывал  козырного  туза  в  рукаве.
Четверо настоящих милиционеров, разгромивших студию  Петровича  и  спаливших
джип с людьми, давно были куплены им с потрохами и  готовы  были  за  деньги
совершить любую гнусность.
   - Тимур, - сказал Гаспаров,  -  на  этот  раз  тебе  придется  поработать
наживкой.
   - Щука в роли живца? - усмехнулся любитель бриллиантов, уже ознакомившись
с планом Гаспарова, но еще не знавший своей собственной роли.
   - Будешь  вести  себя  естественно,  все  пройдет  гладко.  Договорись  с
богатеньким и нежадным Буратино о встрече в  каком-нибудь  безлюдном  месте.
Сам ничего не предпринимай, подмога подоспеет вовремя.
   -  Никогда  не  уважал  ментов,  -  пробурчал  Тимур,  -  даже  если  они
оказывались на моей стороне.
   -  Они  тоже  люди,  -  Гаспаров  приобнял  Тимура,  выражая  этим   свое
расположение. - Ты же не брезгуешь спрятаться за сортир, если в  тебя  летят
пули?
   - Вы всему найдете оправдание.
   - Тем и живу.
   Дорогин времени понапрасну не терял. Он заехал к себе в Клин буквально за
десять минут, чтобы переодеться. Тамара Солодкина, уже привыкшая к тому, что
Сергей надолго никуда не уезжал, не могла понять, что происходит.
   - Ты скажешь, в чем дело? - настаивала женщина.
   - Потом, - отмахнулся Сергей.
   - Все потом.
   Поскольку жили они особняком, то последних столичных  новостей  Солодкина
не знала. Телевизор она не любила смотреть, газеты в  дом  не  приходили.  О
том, что Белкина исчезла, Дорогин ей не говорил. "Зачем  попусту  волновать?
Вот когда найдется, тогда и скажу."
   - Я запрещаю тебе, - неуверенно произнесла Солодкина, становясь  в  двери
гостиной.
   - Ты же знаешь, меня не удержать, - вздохнул Дорогин.
   Их взгляды встретились. Женщина пыталась  понять,  что  происходит  с  ее
любимым.  Первая  мысль,  что  он  разлюбил  ее,  была   отброшена.   Тамара
чувствовала, Муму не обманывает ее, он лишь не говорит всей  правды,  потому
что щадит ее.
   - Не хочешь, не надо, - качнула она головой.
   - Пойми, - Сергей взял ее ладони в свои руки, их  пальцы  сплелись,  -  в
этом мире есть вещи, которые могут решать одни мужчины. Ты  не  в  состоянии
мне помочь, даже если бы очень хотела. Пожалуйста, не злись.
   - Я совсем не злюсь, - тихо отвечала женщина.
   - И не обижайся. Ты только жди меня, и все будет хорошо.
   - А если нет? - упавшим голосом спросила Солодкина. -  Кто-то  же  должен
знать, куда ты едешь?
   - Зачем?
   - Если что-то случится?
   - Со мной ничего не может случиться.
   - Почему?
   - Все, что могло уже случилось.
   "Кроме смерти", - подумала Тамара, но побоялась произнести вслух страшное
слово. Она знала, чем беззаботнее улыбается ей в лицо Дорогин,  тем  опаснее
то, что он задумал.
   - Все будет хорошо, - Сергей скользнул губами по ее  щеке  и  нырнул  под
руку так быстро и ловко, что женщина даже не  успела  задержать  его.  -  Не
провожай, это плохая примета, - бросил Дорогин через плечо и вышел из дома.
   Тамара устало опустилась в мягкое кресло возле большого гостевого стола и
почувствовала, что у нее нет сил подняться. Женщина не знала, что ей делать.
Позвонить кому-нибудь из знакомых, кто бы смог прояснить происходящее?
   "Полковнику Терехову? - подумала она. - Но кто знает, что задумал Сергей?
Возможно, милицейский полковник совсем не тот человек, с  кем  можно  сейчас
говорить. Лишь наврежу. Позвонить Варваре? - Тамара тут же вспомнила немного
снисходительную улыбку  журналистки,  когда  в  разговоре  речь  заходила  о
Дорогине.  Что  бы  ни  говорила  Тамара,  Белкина  непременно  выворачивала
ситуацию так, что Солодкина ревнует его к ней. - Глупо звонить, встречаться,
расспрашивать. Ведь только Сергей знает правду, и, если он считает, что  мне
лучше оставаться в неведении, пусть так оно и будет."
   Муму тем временем уже орудовал в гараже. Он давно не  открывал  тайник  с
деньгами и  золотом.  Как  сказали  бы  парапсихологи,  от  этого  богатства
исходила плохая  энергетика.  При  неверном  освещении  лампы  в  запыленном
плафоне,  в  темноте,  царившей  под  верстаком,  Сергей  отсчитал  пачки  с
долларами.  Старался  брать  двадцатки  и  пятидесятки,  чтобы  па