глянуть не можешь?
     - Машина не в счет. Вообще.., помогу, если нужда возникнет. Вдруг заказ случится на вещь, которую пощупать можно.
     - Знаю я твои изделия. Извини, батя, я не принимаю заказов на скатерти-самобранки и вечные двигатели... Короче, не хочу вести пустые разговоры. Один раз помогу в виде исключения. И больше на мой безвозмездный труд, пожалуйста, не рассчитывай.

Глава 14

     Эдуард Доброхотов сделал себе состояние на поставках нефти и нефтепродуктов за границу.
     В его владении не было ни одной скважины, ни одного перерабатывающего завода и даже ни одной цистерны. "Труба" для перекачки нефти тоже не была его собственностью.
     В детстве Доброхотов вычитал в старой книжке любопытный совет: "Ни имей того, что стоит на виду, - все это могут отобрать. Не имей того, что нельзя взять с собой в дорогу, - все это, возможно, придется оставить другим".
     Для мальчика эти советы были не слишком актуальными: семья жила бедно - на учительскую зарплату матери и бабушкину пенсию. Но почему-то чужая мудрость запала в душу.
     Через двадцать лет Доброхотов воспользовался этим советом на практике. Открыв фирму, он с самого начала ничего не приобретал в собственность.
     Арендовал не только помещение с мебелью, но даже компьютеры и служебный транспорт. Эта политика продолжалась даже тогда, когда обороты компании стали исчисляться сотнями миллионов долларов. Даже счета в европейских банках большей частью были оформлены на подставных лиц, проследить связь этих людей с Доброхотовым было не так-то просто.
     Деньги зарабатывались на посредничестве - идеальном, с точки зрения Доброхотова, виде бизнеса. Впрочем, нельзя сказать, чтобы здесь все было безоблачно и гладко. Пакостили конкуренты, а больше всего - государство, которое постоянно меняло правила игры, тасовало чиновников между ведомствами.
     Доброхотов частенько вспоминал о прадеде. Купец первой гильдии лишился всего и умер от тифа в годы гражданской войны. Кроме предпринимательской жилки, потомка роднила с ним и другая черта - суеверие.
     Прадед, по слухам, верил в нечистую силу, опасался черных кошек. Доброхотов же никогда не садился в автомобиль иного цвета, чем черный. Никогда не подписывал никаких документов в пятницу, даже если они содержали очень выгодные условия.
     Свои волосы после стрижки и ногти после обрезки Доброхотов аккуратно сжигал. По этой причине парикмахерша и маникюрша ездили к нему в загородный дом, оформленный на имя жены.
     Спать Доброхотов ложился с плотно закрытыми окнами и дверями, поэтому все лето в его спальне работал кондиционер. Спал он всегда один, не терпел присутствия в постели жены.
     При доброхотовской компании имелась служба безопасности, но хозяин предпочитал не отвлекать ее от прямых обязанностей. Постоянные сотрудники не должны были знать о каких-то сомнительных делах. Такие дела нужно решать с участием сторонних исполнителей.
     Личные контакты с криминальными личностями для Доброхотова исключались. Из-за брезгливости и суеверия он сторонился также больных и увечных. Заразой могли быть не только вирусы и микробы, но и всякая неудача или несчастье.
     В этом смысле человек по прозвищу Стропило был совершенно безопасен. Несмотря на суровое звучание клички, он никогда не привлекался к ответственности даже за административное правонарушение и числился обычным предпринимателем, хозяином магазина автозапчастей. Он и внешне ничем не походил на бандитского главаря: курносый, упитанный, розовощекий, как огромный младенец.
     Их третья по счету встреча произошла на выставке-продаже растений и цветов. Доброхотов был большим поклонником комнатных и садовых растений и сменил множество работников и работниц, которые не выдерживали в точности расписанного по минутам графика заботливого ухода за ними.
     Здесь, на выставке, он присматривался, принюхивался с тихой улыбкой на лице, задавал продавцам вопросы, выдававшие в нем знатока. Он брезговал людьми, которые могли передать по воздуху свои болезни и несчастья, а нежные создания природы казались ему воплощением чистоты и совершенства.
     Стропило ничего не понимал в растениях, и Доброхотов не стал таскать его вместе с собой между рядами. Отвлекся на четверть часа, чтобы присесть за столик кафе, устроенного здесь же для посетителей.
     - Как успехи?
     - Темпы сейчас неплохие. Если так будет продолжаться...
     - Продолжается уже третий месяц, и конца-края не видно. В нашем мире информация - как вода. Просачивание - вопрос времени. Я предупреждал, что ваши изыскания рано или поздно смутят покой уважаемых людей. И вот, пожалуйста: они, похоже, обеспокоили всем нам известного товарища из Ниццы. Один из его людей недавно совершил короткую прогулку из Москвы в Ниццу и обратно. По возвращении сразу же был замечен в непосредственной близости от башни.
     - Это только доказывает, что мы на верном пути. Все складывается отлично. Решили забрать бычка - на здоровье. Им не придется долго искать, они точно знают, где и что там лежит. Пускай найдут его для нас, а мы - для вас.
     - Забрать из рук? Это уже объявление войны, а я войны не хочу. Товарищ из Ниццы далеко еще не отыграл свое. У него еще остались в России силы и средства.
     - Вы в любом случае в стороне. А я кто? Муравей. Пусть попробует этот слон раздавить меня своими ножищами.
     Доброхотов скептически пожал плечами и перевел взгляд на ряды благоухающих экспонатов выставки.
     "Какого черта тогда городили огород? - думал Стропило, глядя в холеное лицо. - Такими делами ворочает, а лишнего шага не хочет сделать. И рыбку съесть и на х., не сесть".
     - Есть разные варианты. Можно сыграть так, чтобы навести подозрение на его же людей.
     - Уже лучше. Проследите за ними, придумайте вплоть до деталей, как все осуществить.
     Покончив с разговором, Доброхотов с наслаждением вернулся к своим любимым орхидеям, кактусам и прочим шедеврам Всемогущего Создателя.
     Купил себе бегонию Elatior Hybrida - недорогое, но очень красивое растение с пышными красными цветами - и экзотическую Smithiantia родом из Мексики, с мелкими оранжевыми цветами и коричневым узором на бархатистых листьях.
     Среди растений он освобождался от суеверий и примет. Здесь он был в родной стихии. Золотой Телец нужен был ему для выживания в мире людей, ограбивших и пустивших по миру его прадеда.
     Людей, которые могут отобрать все, что стоит на виду, все, что нельзя положить в чемодан и взять с собой в дорогу.

***

     - Запомни эти два лица, - настойчиво повторил Кащей. - Если вдруг заявятся как клиенты...
     Если вообще увидишь их на башне, немедленно дай знать.
     Лица были совсем разными: пожилое с умным проницательным взглядом из-под густых, тронутых проседью бровей и холодное лицо человека, способного на убийство, - слегка прищуренные холодноватые глаза, мелкие, плотно прижатые к черепу уши и крепкая шея.
     - Чего от них ждать?
     - Ты их мало интересуешь. Если обратятся, делай все, как скажут. Главное, нас известить, больше от тебя ничего не требуется.
     Дорогин чувствовал себя подавленным. Вроде ничего не предвещало перемен к худшему в состоянии Тамары. Но сегодня днем его к ней не пустили. Сказали, что ее тошнило всю ночь, резко нарушились функции печени и ее придется перевести в палату интенсивной терапии. "В реанимацию?" - уточнил Сергей, предполагая, что его просто щадят. "Нет-нет, - успокоили его, - все не так плохо. Но несколько дней ее лучше не навещать. Она сама об этом несколько раз просила"...
     - Мне нужны деньги, - мрачно произнес Сергей. - Я делаю два дела зараз и страшно устаю.
     - Ты знаешь, сколько получишь, - твердо ответил Кащей.
     - Меня это не устраивает. Тысяча баксов?
     Смешно даже слушать, - на этот раз он был настроен серьезно.
     - За пять штук люди почку свою продают.
     - Обойдемся без примеров. Я говорю о себе.
     Деньги мне нужны сейчас. Я перелопатил большой объем работы, результаты в вашем распоряжении - вы их аккуратно списали из моего блокнота.
     - Результатов еще нет! - кожа на лице Кащея как будто натянулась сильнее и вот-вот должна была лопнуть.
     - Ни хрена подобного!
     Они ругались так еще некоторое время, после чего Кащею все-таки пришлось выложить три сотни.
     "Как низко я пал на этой работе, - подумал Дорогин. - Что я получил за три недели? Аванс в двенадцать российских тысяч и три сотни "зеленых". Когда ходил в рейсы на "Мазде", мог за одну ночь столько заработать".
     - На себя надо денежки тратить. И баб потрахивать хоть изредка. Тогда не будешь таким нервным.
     "На себя... - мысленно отметил Дорогин. - Первый раз Кащей дал понять, что они знают о Тамаре. Это хуже всего. Давно так плотно не прижимали, не дернешься. А если они еще и в курсе встреч с куратором? Попробуй разберись, кто тут играет в какую игру".
     Очередная встреча с милицейским куратором предстояла вечером. Сергей ждал ее с тем же отвращением, что и неизбежных контактов с Кащеем. Как бы он хотел послать обоих к чертям собачьим. Но ради дела приходилось терпеть.
     Не ради мелких подачек - он нацелился на другое.
     Кащей как будто угадал по дорогинскому лицу о скором "свидании" на служебной квартире.
     - Обстановка изменилась. Мы должны четко отслеживать твои перемещения в свободное от работы время. Не создавай проблем нашему человеку, не надо дергаться и нырять в толпу.
     - Привяжите мне к поясу веревочку и дайте конец ему в руки.
     - Потом будешь вышучиваться, делай, как сказано. Иначе просидишь здесь под замком до начала новой смены.
     Снова накатила волна ненависти, желания переломать этому ублюдку кости. На прежней работе Сергей никому не позволял так с собой разговаривать. Сам диктовал условия за вычетом времени и места.
     - Ладно, пошаркал я потихоньку. Только не поручайте слежку последней "шестерке". Кроме глаз и ног, для этого еще и мозгов хоть немного иметь надобно. И не верьте, что я скрылся от него, угнав чужой "Харлей".
     Оторваться тем не менее было необходимо. Дорогин специально вышел заранее, за два часа до назначенного срока. Вскоре он уже обнаружил "хвост".
     Типичная "шестерка" - сутулый, с длинным, лошадиным лицом и бесцветными прилизанными волосами. Надо отвязаться от него аккуратно, чтобы Кащей не предъявил претензий.
     Влезая в битком набитый вагон метро, Дорогин грубо толкнул в спину парня двухметрового роста и борцовского телосложения. Вдруг этот громила разозлится и вытолкнет его назад в последний момент, перед тем как закроются двери? "Шестерка" уже не успеет выскочить - он едва впихнулся в вагон через соседнюю дверь и стоит стиснутый со всех сторон.
     Спортсмен оказался мужиком терпеливым. Даже на третий тычок не оглянулся, решив, что это не со зла, просто давка в переполненном вагоне.
     "Вон на ту тетку напирать надо было, - пожалел Дорогин. - Она бы меня быстро отпихнула на другую сторону перрона".
     По дороге в метро ему пришла в голову другая идея. Если хочешь нарушить приказ, доведи его исполнение до абсурда. Выбравшись на Тверской бульвар, Сергей решил держаться как можно ближе к "хвосту".
     Картина получилась следующая: он как будто преследовал "шестерку", а тот без конца пятился назад. Бедняга, с одной стороны, обязан был осуществлять свою миссию незаметно, выдерживать дистанцию, с другой - он не мог развернуться и быстрым шагом восстановить разрыв - опасался даже на секунду выпустить Дорогина из виду.
     В результате у прохожих создалось впечатление, что Дорогин нагло и откровенно угрожает субъекту с лошадиной физиономией, а тот в страхе не знает, куда деваться. Молодежь благоразумно предпочитала не вмешиваться в чужие разборки.
     Но люди старой закалки не могли потерпеть такого в "общественном месте".
     - Что вы к нему пристали? - возмутилась благообразная старушка.
     - Сейчас милицию позову! - предупредила другая.
     При слове "милиция" нервы у "шестерки" не выдержали, он перебежал через дорогу и юркнул в дверь магазинчика. Дорогину только это и нужно было. Он хотел как лучше и ни в чем не виноват.
     Кащей сам требовал не создавать трудностей сопровождающему. Вот он и старался держаться как можно ближе.
     С чистой совестью уйдя "в свободное плавание", Дорогин снова вернулся в метро. В назначенное время он позвонил в знакомую дверь. На этот раз куратор явился раньше и выглядел столь же озабоченным, как и Кащей.
     - Что у тебя с лицом?
     Дорогин решил, что след от удара давно рассосался, но глаз у мента был наметанным.
     - Клиенту обслуживание не понравилось.
     - И он драться полез? - куратор подозревал другие, более серьезные причины отметины.
     - Потом, после.
     - Хватит ваньку валять. Что ты скрываешь?
     За все это время не сказал ни слова сверх того, что нам самим известно.
     - Я же не виноват, что вы так много знаете.
     - Ироничный ты мой. Мне только пальцем пошевелить - и ты запоешь по-другому.
     На самом деле Дорогину, конечно, было не до иронии. В прежние времена он бы еще долго посмеивался над тем, как избавился от "хвоста". Но теперь не было настроения. Он понятия не имел о состоянии Тамары. От этого даже солнечный свет казался черным, даже яркие краски вечерних витрин выглядели блеклыми, тусклыми.
     - Что вы хотите? Я уже докладывал: мне поручили дополнительную работу.
     - Я сам предупредил, что ты ее получишь.
     - Описал этого типа, Кащея.
     - Подходящее ты ему придумал прозвище.
     Но нам он давно известен.
     - Я не Штирлиц, чтобы внедриться в ставку верховного командования.
     - Ты даже половины не рассказываешь из того, что знаешь.
     Куратор был прав: Дорогин до сих пор молчал о Вере, не показывал своего блокнота с отметками, не собирался говорить и о снимках, показанных сегодня Кащеем.
     - Знаешь, что бывает в таких случаях? Случайная утечка. Совершенно случайно бандиты узнают, что среди них стукач.
     - Я не стукач, и вам не дано сделать из меня стукача. Стукач предает своих, а я Кащею не свой.
     - Тем более непонятно, какого хрена ты выгораживаешь эту команду.
     - Если вам для отчета мало, могу насочинять на сто страниц.
     - Ты мне правду будешь рассказывать. Всю, от начала до конца. Забыл, в какое дерьмо ты влетел на своей тачке? Тот протокол в целости и сохранности. Только дата не проставлена.
     - Вы для начала разберитесь, чем меня пугать.
     Если сдаете меня бандюганам, нет смысла грозить протоколом. И наоборот.
     - Человека, Дорогин, можно несколько раз убить. В твоем возрасте пора иметь об этом представление.
     - Вспомнил! Персонал на башне с подозрением относится к телевидению в целом. Знаете, как они говорят? "Весь народ давно сидит на этой игле и вряд ли спрыгнет без нарколога". Ужасный цинизм!
     - Шути-шути. Потом в ногах будешь валяться.
     "Знал бы ты, в каких я бывал переделках, - подумал Муму. - Ладно, кота за хвост я потянул, самое время показать слабину".
     - Дали мне штуковину такую, они ее называют "рентгеном". Просвечивает железобетон насквозь.
     Детали, конечно, не разглядеть, но пустоты видны сразу.
     - Есть такие игрушки. Ну и как? Много нарыл?
     - Не знаю, много или мало, но кусок работы сделал. Несколько сот квадратных метров исключил уже из поиска.
     - Только не говори, что все эти метры помечены только в твоей голове.
     - Вот, пожалуйста, - Дорогин извлек из кармана замусоленный блокнот. - Только оставить не могу. В любой момент могут попросить показать.
     - Оставлять не надо, у нас здесь ксерокс стоит. Сходи и отксерь прямо сейчас.
     - А полы помыть не надо? - решил еще раз слегка огрызнуться Дорогин.
     - Когда надо будет, скажу.
     Пусть куратор чувствует себя победителем. Это чувство возникает только там, где приходится преодолевать сопротивление.

Глава 15

     Около часа дня к "вертушке" в фойе Останкинской башни подошли два человека в легких комбинезонах - летней облегченной форме пожарных.
     Один из них выглядел ветераном - с морщинистым лицом и наполовину седыми бровями. Другой, помоложе, нетерпеливо щурился, пока устройство сглатывало информацию с пластикового пропуска.
     Сидевший в будке дежурный перевел глаза с человека на экран и обратно. Он хорошо знал в лицо всех работников башни, а этих двоих, несомненно, видел в первый раз. Тем не менее программа услужливо вывела на экран сначала одну, потом другую фотографию с краткими данными.
     Возможно, новую информацию внес сменщик.
     Периодически кто-то из сотрудников многочисленных компаний и ведомств увольнялся, тогда у него изымали пропуск и удаляли из компьютера соответствующий файл. Другие оформлялись на работу, тогда проводились обратные операции.
     Двое прошли через металлоискатель, тот тревожно замигал.
     - Погодите вы, - проворчал дежурный, поднимаясь с места. - Куда с инструментом прете? Соображать надо. Кладите сюда, открывайте, а сами проходите с пустыми руками. Всем, как маленьким, объяснять надо.
     В деревянном чемоданчике с надписью "Bosch" хранился мощный перфоратор, в другом, без надписи, - набор слесарного инструмента.
     Наконец процедура была закончена, и пожарники направились к грузовому лифту, возле которого уже выстроилась небольшая очередь.
     - Снимаю шляпу, Воробей, - процедил Никанор. - Подделать пропуска - это я еще понимаю. Но ввести в компьютер наши с тобой физиономии...
     - Никакой черной магии, - губы Воробьева слегка тронула довольная улыбка. - Если он считывает данные с пропусков, то может заглотить и небольшую программу.
     Конечно, он был горд за сына. Но ни при каких обстоятельствах не раскрыл бы его участия. Не потому, что ему так важно было приписать все таланты себе. Воробей не хотел, чтобы Олег нашел высокооплачиваемую работу в криминальном мире. Теперь он знал по себе: если специалист выживает в этом мире, если остается на свободе, рано или поздно его списывают, оставляют за бортом.
     Свой долг перед Алефом он в любом случае намеревался выполнить.
     - Вы внесены в список пользователей лифтом? - осведомилась у напарников девушка-лифтерша, впуская в кабину очередную партию.
     - Мы тут, дочка, первый день, - совершенно спокойно признался Воробей. - Еще не в курсе, что это привилегия для избранных.
     - Дядька пожилой, - заметил один из допущенных в кабину пассажиров. - Куда ему столько пилить пешком?
     - Ладно, ждите очереди, - смилостивилась девушка, прежде чем просторная кабина взмыла наверх.
     - Давай пешком пойдем, - негромко предложил Никанору Воробьев.
     - Какого черта? Ты только прикинь, сколько нужно подниматься.
     - Девчонка пострадает из-за нас. Начнут потом копать, кто-нибудь обязательно вспомнит, как она подняла нас на лифте, не имея разрешения.
     - Плевать на нее. Этих девчонок вокруг больше, чем мусора. Потащимся пешком - точно вызовем подозрения.
     Воробей вынужден был согласиться - в словах напарника была большая доля правды.
     Доехали до верхней отметки, дальше лифт не поднимался. Вышли из кабины, стараясь не оглядываться по сторонам. Главное - не нарваться на своих коллег; те обязательно завяжут разговор:
     "Откуда вы, ребята, кто прислал, почему к нам не заглянули?"
     Время около полудня было выбрано не случайно. Ночью народу на башне гораздо меньше, ответственные за безопасность сотрудники проявляют большую бдительность. Днем же здесь рабочая суета. В обеденный перерыв всякий волей-неволей расслабляется. "Иммунитет" огромного организма ослаблен, "инородные тела" запросто могут остаться незамеченными.
     Спиральная лестница вела все выше и выше.
     Несколько раз навстречу попадались люди, но в лица пожарников они не всматривались и интереса к их намерениям не проявляли. Каждый прекрасно знал: после страшного бедствия трехлетней давности башня стала объектом пристального внимания противопожарной службы не только Северо-Восточного округа, но и всей Москвы. Здесь постоянно проверяют работоспособность оборудования для тушения и сигнализации, аварийные выходы и лестницы. Уже