одили его в умиление. На шее Мамонтова красовалась
толстая цепь, на пальцах  поблескивали  перстни,  каждый  из  которых  стоил
хорошей "тачки".
   "Надо одеться, негоже в таком виде встречаться с подчиненными. Я вспотел,
как лошадь."
   Петрович принял душ, надел брюки, рубашку. Рубашка сразу  же  прилипла  к
спине, хотя кондиционеры в квартире работали вовсю.
   Затренькал домофон. Петрович приблизился к пульту и глянул на  экран.  Он
увидел два испуганных лица - это были Аркадий и Григорий. Через  пять  минут
они стояли в квартире.
   - Садитесь, - буркнул Петрович.  Он,  в  отличие  от  своих  подчиненных,
напуганным не выглядел, сумел взять себя в руки, мобилизоваться.  -  Значит,
так, друзья, нам объявили войну. Торговлю не прекращать,  понял,  Гриша?  На
сколько хватит того, что есть на складе? - он спросил, глядя  как-то  сквозь
Григория.
   Тот вытащил из кармана электронную записную  книжку,  понажимал  клавиши,
сделал многозначительную паузу.
   - Ну что ты как следователь на допросе? Чего ждешь?
   - Если реализация останется на прежнем уровне, продержимся  дней  десять.
Сейчас же лето, Петрович, самый торг.  Торговать  можно  где  хочешь,  самое
урожайное время идет.
   - Грамотно, мерзавцы, действовали, - сказал  Петрович,  продолжая  ходить
под огромной золоченой люстрой на двадцать лампочек. -  Знают,  что  у  меня
одна такая контора по тиражированию кассет, уничтожили вместе с аппаратурой,
вместе с оригиналами фильмов все прахом пустили.
   - Копии-то есть, Петрович.
   - Знаю я про твои копии. А тиражировать где?
   - За десять дней, - глядя в свою электронную книжку, проговорил Григорий,
- можно новое производство запустить.
   - Сколько у тебя живых денег?
   - Если со всех лотков собрать, если дать реализаторам кассеты по демпингу
и вперед взять за них деньги, то тысяч двести соберу.
   Петрович прикинул  в  уме:  "Можно  купить  аппаратуру  и  помещение  для
тиражирования кассет".
   - Но без специалиста аппараты - груда железа, - сказал он  уже  вслух,  и
его люди опустили головы. - Специалисты на грядке в огороде не  растут,  тем
более проверенные.
   Новых охранников, новых бандитов Петрович мог бы набрать за  пять  минут.
Попасть в команду к Петровичу даже в сегодняшней ситуации мечтали многие, но
найти толкового видеоинженера, способного наладить качественное производство
в течение десяти дней, было нереально.
   - Аркадий, у тебя на примете кто-нибудь есть?
   - Пацанва одна, - усмехнулся Аркадий, - те, кого с Останкино  выгнали  за
пьянки, за блядки или за левую работу.
   - Таких мне не надо. Павел  был  толковым  мужиком,  я  целый  месяц  его
уговаривал с телевидения уйти и уговорил-таки. Хоть он и запросил много,  но
дело свое знал, - Петрович наконец нашел в себе силы  сесть  за  стол.  Упер
локти в столешницу и принялся ладонями растирать виски, ероша седые  волосы.
- Значит, так... На наших реализаторов пока не наезжали...
   - Еще не вечер, - напомнили Петровичу.
   - Я думаю, и не наедут. Они считают, что  мы  на  этом  сломаемся.  Новые
фильмы у тебя на подходе есть?
   - Два в работе, - вздохнул  Аркадий,  -  один  с  малолетками,  другой  с
педиками. На малолеток сейчас спрос пошел. Педики тоже  идут,  но  мало,  их
постоянная публика покупает, и больше покупателей не становится.
   "Малолетки..." - задумался Петрович.
   - Когда кино закончишь?
   - Постаравшись, за неделю управлюсь, но это денег потребует.  Режиссер  и
так не спит и не ест, пашет с  утра  до  ночи,  все  время  ноет,  что  мало
получит.
   - Гриша, выдай ему три  куска.  Только  смотри,  Аркадий,  сразу  все  не
отдавай, а порциями. Остальное покажи  и  спрячь,  чтобы  лучше  работалось.
Занимайтесь делом, будто ничего не произошло, -  твердо  сказал  Петрович  и
посмотрел в глаза своим ребятам. - Только усильте охрану. На  рынок  человек
шесть поставьте и киоски под контроль возьмите. А я тем временем  покумекаю,
встречусь кое с кем, узнаю, кто на нас наехал.
   Аркадий и Григорий не хотели вмешиваться в другую сторону производства. У
каждого из них имелся свой четко очерченный круг  обязанностей,  убийства  и
поджоги  их  не  касались.  Аркадий  любил  себя  называть  "продюсером"   и
"человеком,  отравленным  искусством".  В  свое  время   он   умудрился   на
телевидении снять два документальных фильма: один о космонавтах, а второй  о
начале строительства храма Христа Спасителя. Но потом понял,  что  на  такой
работе  денег  не  сделаешь  и,  продолжая  в  беседах   употреблять   слово
"духовность", с головой ушел в порнобизнес. Некоторые из его  знакомых  даже
не догадывались, чем именно теперь занимается Аркаша. Он  пудрил  им  мозги,
рассказывая о каких-то мифических совместных проектах то  с  немцами,  то  с
австралийцами. Последней выдумкой был проект с французским  миллиардером.  В
доказательства того,  что  он  продолжает  снимать  серьезное  кино,  Аркаша
показывал знакомым  фотографию,  где  он  обнимался  с  каким-то  мужиком  в
тельняшке  и  бескозырке  на  палубе  яхты.   На   заднем   плане   виднелся
средиземноморский городок, который при большом желании можно было принять за
Канны.
   Когда же Аркадия просили показать одну из его последних работ,  он  делал
многозначительный вид, разводил руками и якобы с неохотой признавался:
   - Понимаете, они меня с потрохами купили. Я  даже  сам  в  смонтированном
виде свои фильмы не видел. Они покупают  весь  материал  прямо  на  корню  и
идеи.., самое дорогое - идеи. Зато платят зеленью.
   Самое странное, что Аркадию  все  верили,  даже  режиссеры-профессионалы.
Аркадий прекрасно одевался, ездил на дорогом джипе и  за  последние  полтора
года сменил уже вторую квартиру. Единственное, в чем  Аркадий  не  обманывал
своих знакомых, так это в том, что новых фильмов, появившихся на свет с  его
помощью, дома у него нет. Он боялся как огня, что выплывет наружу то, чем он
занимается, - какая-нибудь порнокассета.
   Аркадий деньги получал не зря.  У  него,  как  у  натасканной  охотничьей
собаки, было прекрасно развито чутье. Он чувствовал,  что  именно  потребует
рынок завтра. Когда он начинал рассказывать режиссерам,  какой  фильм  хочет
получить, режиссеры, как правило, морщились. Но  Аркадий  был  настойчив,  и
фильмы делались по его указке.
   ...Григорий  Беспалов  занимался  реализацией.  В  его  функции   входило
забирать   растиражированные   кассеты,   собирать   у   торговцев   заявки,
распределять партии по точкам, а затем собирать выручку.  Григорий  Беспалов
имел незаконченное экономическое образование и репутацию кристально честного
человека,  к  рукам  которого  не  прилипнет  ни  одной  лишней  бумажки,  И
действительно, у Петровича ни  разу  не  было  повода  уличить  Беспалова  в
присваивании денег.
   Вот на этих двоих людях, да еще на покойном Паше-видеоинженере и держался
весь бизнес. Всем остальным без труда  можно  было  найти  замену.  Заменить
Аркадия или Гришу было невозможно, такие люди на  улицах  не  валяются,  они
воспитываются лишь в деле. Денег своим работникам Петрович не жалел,  потому
что знал, они работают не за деньги, их увлекает процесс. Деньги для них  не
самоцель, а средство расширения производства.
   - Никуда не суйтесь, никому ничего  не  рассказывайте.  Язык  держите  за
зубами, делайте вид, что ничего не произошло, -  А  если  кто-нибудь  начнет
наезжать?
   - Отправляйте на разговор ко мне, скажите, что я отвечу на все вопросы.
   Мужчины поднялись. На душе у них немного полегчало.  Они-то  думали,  что
застанут Петровича убитого горем, а глядя на его лицо, поверили - он  знает,
что делать, свою выгоду не  упустит,  даже  поражение  сможет  превратить  в
победу.
   "Кажется, в меня поверили", - когда захлопнулась дверь, подумал Петрович.
   Гриша Беспалов сел за руль "БМВ", Аркадий устроился рядом.
   - Я придумал такую штуку, Гриша, Запад будет дрожать и плакать. Они такие
вещи делать не умеют, для этого надо родиться и вырасти в России.
   - Что же ты придумал? В сугробах трахаться будут, сосульки друг  другу  в
задницы запихивать?
   - Это слишком просто, - хихикнул Аркадий. - Нет, у меня  другое  на  уме.
Хочу  секс-шоу  в  русских  национальных  костюмах  устроить  -  маскарад  с
прялками, граблями, вилами, на сеновалах. Чтобы  мужики  были  бородатыми  и
нечесаными, а бабы - потными и грязными, чтобы сено из бород торчало.
   - Фу, какая гадость! - сказал Гриша.
   - Про педофилию наслышан? Некрофилию знаешь? А  это  будет  славянофилия.
Есть у  меня  один  швед  знакомый,  давно  просил  что-нибудь  "a-la  russ"
изготовить. Я все обещал, обещал, теперь смотрю телевизор и  понимаю  -  это
то, что надо.
   - Ас чеченцами ты ничего изготовить не хочешь? Этакие мужики  с  зелеными
повязками, бородатые, в камуфляже, с автоматами?
   - Нет, Гриша, война - это плохо. Это всегда плохо.  Всякий  милитаризм  в
порно не катит. Он только для политики годится.
   - Смотри, Аркаша, тебе виднее. Знаешь, что я думаю, - Гриша уверенно  вел
свой дорогой "БМВ" 1998 года выпуска, - хорошо,  что  наехали  не  менты,  а
кто-то из своих. Мы с тобой кто  -  исполнители,  технический  и  творческий
персонал. Бьют не нас с тобой, под Петровича копают.
   - Паша тоже был из технического персонала, а сейчас в черном целлофановом
пакете лежит.
   - Наверное, лежит.
   - Жаль, мужик он был толковый, хоть и педик.  Как  Паша  любил  говорить,
когда я у него спрашивал, "как жизнь?.."
   - Что он тебе говорил?
   - Говорил, "концы с концами свожу". Он  свой  конец  с  концом  охранника
сводил?
   - Кто ж тебе за него ответит?
   - Я когда засыпаю, у меня такие картинки перед глазами возникают!
   - А у меня нет, у меня перед глазами цифры, кассеты, киоски, лотки.
   - Тебе, Гриша, легче.
   - Я эту дрянь, что ты снимаешь, даже по пьяни  смотреть  не  могу.  Лучше
живая баба в руке, чем журавль в небе.
   - Кому как, кому что нравится.
   Гриша подвез Аркадия к Останкино, где они расстались, и поехал дальше - к
реализаторам, к тем, кто приносил живые  деньги,  не  подотчетные  ни  одной
налоговой инспекции.
 
*** 
 
   Спецкор  газеты  "Свободные  новости  плюс"  Варвара  Белкина  сидела  на
сквозняке с незажженной сигаретой в одной руке и с чашкой кофе в другой. Она
была лишь в одном белье, жара стояла невыносимая.
   "Мерзость какая! Скоро тополиный пух полетит, тогда  уж  окно  вообще  не
откроешь. У меня к тому же на него аллергия, губы  распухают,  слезы  текут.
Мерзость, и все. В такую жару ничего интересного не случается, всем лень - и
бандитам, и ворам, и убийцам. И милиции ловить преступников тоже  лень,  все
сидят в тени и потягивают пиво. А газета без новостей не  может  обходиться.
Надо что-то придумывать. И главный поглядывает на меня косо, того  и  гляди,
гонорары срезать начнет. Былыми заслугами долго не проживешь."
   Варвара  относилась  к  себе  критически,  даже  хуже,  чем  к  остальным
собратьям по перу. Последние свои материалы она и в грош не ставила: как она
любила выражаться, "ни  шума,  ни  вони".  "Про  что  я  еще  не  писала?  -
задумалась Белкина, вертя сигарету в пальцах, как писатель вертит  карандаш.
- Про людоедов писала, про наркоманов писала, про торговцев  детьми  писала,
про наемных убийц писала, про  заложников  тоже.  Про  продажных  прокуроров
тоже, про депутатов Госдумы писала, про министров тоже... Не  писала  только
про президента. Про него только ленивый не пишет.  Такому  мастеру,  как  я,
писать о президенте или о его личной жизни просто западаю. Может, плюнуть на
все и поехать куда-нибудь в отпуск? Но без денег не дернешься,  одни  долги,
скоро и на кофе денег не станет. А еще надо одеться."
   Варвара  пошевелила  пальцами  ног,  разглядывая  облезший  черный   лак.
Непосвященному могло показаться,  что  журналистку  жестоко  пытали,  сжимая
пальцы ног плоскогубцами. Варвара взглянула на пальцы рук, на них  лак  тоже
был в плачевном  состоянии.  "Совсем  за  собой  не  слежу.  Понадеялась  на
природу-мать,  которая  меня  красотой  наградила.  Но  если   тебе   больше
восемнадцати, то надо самой наводить красоту. Какая  уж  там  красота,  одна
самоуверенность меня и спасает."
   В конце концов Варвара зажгла сигарету, первую за это  утро.  Она  честно
выдержала два часа, закурила ровно в десять.
   "Сигареты дешевые, потому и мерзкие! Да и вся жизнь  мерзкая.  Ничего  не
случается, как назло. Хоть бы маньяк какой объявился,  и  то  интереснее  бы
жить стало. Хоть бы тигр сбежал из  зоопарка  и  сожрал  кого-нибудь!  Какие
гнусные мысли с утра в голову лезут, а все потому, что  кофе  не  попила.  В
жару я лишаюсь двух главных удовольствий - кофе и спиртного."
   Тем не менее Варвара принялась пить кофе мелкими  глотками.  За  полчаса,
как показалось Белкиной, кофе не остыл ни на градус, а может, даже нагрелся.
   "С экологией проблемы", - глядя в узкую щель между шторами на яркое синее
небо, подумала Варвара.
   И тут зазвонил телефон. Вставать с кресла  не  хотелось,  спина  и  бедра
прилипли к кожаной обивке,  Белкина  пребывала  в  полуобнаженном  виде.  От
телефона ее отделяли три шага, но с  таким  же  успехом  могло  быть  и  три
километра, подняться и сделать эти три шага было невероятно трудно.  Телефон
настойчиво звенел, словно  издевался  над  Белкиной.  "Поднимусь  -  тут  же
замолкнет, реализуется первый постулат теории подлости."
   Белкина оттолкнулась от пола и ойкнула от боли,  рванув  нежную  кожу  на
бедрах. Схватила горячую телефонную трубку.
   - Алло, слушаю! - это прозвучало как "идите на хрен".
   - Варвара, вы? - звонившего ничуть не смутила эта интонация.
   - Я, - согласилась Варвара, пытаясь припомнить, кому  принадлежит  голос.
Раньше она его слышала. - Кто это? - поинтересовалась Варвара.
   - Следователь по особо важным делам Дергачев, но для вас просто Павел.
   - А, Паша! Богатым будешь, не узнала.
   - С моей работой богатым не станешь.
   - С моей тоже, - сказала  Белкина  чуть  грустным  тоном.  Она  стояла  и
потирала ладонью покрасневшее бедро, на котором отпечаталась кожаная фактура
кресла. Разговаривая со следователем, Варвара забыла  о  сигарете  и  громко
вскрикнула, когда огонек добрался до пальцев. Она выругалась.
   - Надеюсь, это не; ко мне относится? - спросил  Павел  Дергачев.  -  Тебе
кто-то мешает? Ты не одна?
   - Одна как перст. А помешала мне сигарета, чуть не сожгла руку.
   - Варвара, я по делу.
   -  Что-то  случилось?  -  тут  же  оживилась  Белкина.  Если  звонили  из
прокуратуры, то  либо  хотели  слить  компромат  и  сделать  его  достоянием
гласности, либо кто-то из знакомых попал в историю.
   - Честно говоря, я еду за город...
   - На шашлыки? - спросила Варвара.
   - Почти угадала - шесть сгоревших трупов.
   - Сектанты,  что  ли?  Массовое  самосожжение?  -  Варвара  оживилась.  О
сектантах ей давно хотелось написать, сектантов она ненавидела люто,  но  ни
разу не попадался стоящий материал с обилием зверств.
   - Должен тебя разочаровать, это всего лишь бандитские разборки.
   - Тоже неплохо, но лучше бы ты предложил мне сектантов.
   - Я за тобой заеду минут через сорок, по дороге все расскажу.
   - Фотоаппарат брать?
   - Не стоит, - сказал Павел  Дергачев,  -  трупы  уже  увезли,  фотографии
возьмешь у меня.
   - Далеко?
   - По Щелковскому шоссе, в районе Медвежьих озер.
   - Звучит красиво, почти по-канадски.
   - Собирайся.
   - Всегда готова!
   Варвара зло раздавила окурок в чашке с недопитым кофе, облизала пальцы  и
бросилась в душ. Через двадцать минут она уже ела бутерброд, запивая ветчину
с хлебом холодной минералкой. Еще через десять минут она навела красоту.
   - Ну вот, теперь другое дело,  -  глядя  на  свое  отражение  в  зеркале,
сказала Белкина и сдвинула солнцезащитные очки  на  лоб.  -  Так:  диктофон,
кассета, блокнот, ручка, удостоверение, улыбка  и  кошелек,  в  котором  нет
денег. Но ничего, Паша меня покормит. Главное - достать  кошелек  и  сделать
вид, что я хочу расплатиться, ему станет стыдно, и тогда - угощение  за  его
счет. Конечно, после посещения места убийства мне вообще вряд  ли  захочется
есть. Жаль, что увезли трупы.
   Но фантазия дана журналисту для того,  чтобы  он  мог  описать  то,  чего
никогда не видел. И Варвара уже стала складывать в  уме  фразы,  описывающие
ужасы: обгоревшие трупы, белые  кости,  проглядывающие  сквозь  обуглившуюся
человеческую плоть.
   Когда Варвара спустилась во двор, у нее уже было  готово  описание  чудом
сохранившейся в пожаре  татуированной  руки  с  надписью:  "Не  забуду  мать
родную!".  Следователь  Дергачев  появился  во  дворе  на   скромных   синих
"Жигулях", как и следует госслужащему, но распахнул дверцу  с  таким  видом,
как будто приехал, как минимум, на "мерседесе".
   - Бензина-то хоть хватит? - посмотрела на датчик Варвара.
   - Полный бак. Устраивайся поудобнее. Какую музыку предпочитаешь?
   - Хорошую.
   - А точнее?
   - Соответствующую случаю - песни для "братвы".
   - Такого не держим, - пожал плечами Дергачев.
   - Врешь, Паша, - Варвара открыла ящичек и принялась копаться в  кассетах.
И точно, обнаружила песни для "братвы".
   - Это не моя машина, - сконфуженно говорил Дергачев, покрываясь румянцем.
   - Рассказывай! - Варвара негромко включила музыку и, закурив,  попыталась
развалиться так, словно ехала в "кадиллаке". Но тесные "Жигули" даже не дали
ей вытянуть ноги. - Учти, - сказала Варвара, погрозив Дергачеву  пальцем,  -
если ты вырвал меня лишь для того, чтобы покататься и полюбезничать, я  тебе
этого не прощу.
   - Как можно! - возмутился Дергачев. - Я  знаю,  какую  женщину  на  какую
приманку ловить. Одним нужны букеты цветов, другим достаточно мороженого,  а
тебя можно поймать, лишь предложив сенсацию.
   - Поняла, - кивнула  Белкина.  -  Раков  ловят  на  протухшую  обжаренную
лягушку, а журналистку - на обгорелые трупы.
   - Я этого не говорил.
   - Приманка сработала. Но чувствую, ты не все договариваешь,  есть  что-то
еще, ради чего ты меня дернул.
   Белкина  блефовала.  Естественно,  учитывая  сегодняшнее  безрыбье,   она
удовлетворилась бы даже бытовухой, когда шесть мужиков сгорают по пьяни.  По
глазам следователя она видела: прикол в чем-то другом.
   - Это убийство, - тихо сказал Дергачев, - зверское убийство. Двое сгорели
заживо.
   - Неплохо,  -  воодушевилась  Варвара,  -  но  неплохо  для  начала.  Это
странички две машинописного текста. Чем они занимались?
   - Этого никто толком не знает. На пожарище обнаружено  много  аппаратуры,
остатки огромного количества видеокассет.
   - Аппаратура профессиональная?
   - Вполне. Один из погибших - бывший видеоинженер из Останкино.
   - Пираты, - подытожила Варвара.
   -  Похоже  на  то.  Но  большинство  центров  по  производству  пиратских
видеокассет мы знаем, а про этот ничего не было известно.
   Варвара призадумалась.
   - Как ты считаешь, что они изготавливали?
   - Какие фильмы гнали, хочешь спросить? На этот вопрос пока ответа нет.
   -  Павел  Андреевич,  -  Белкина  попыталась  закинуть  ногу   за   ногу,
поморщилась от неудобств  тесного  автомобиля,  но  все-таки  правое  колено
оказалось на левом, - как говорится, кому это может быть выгодно?
   - Много кому, - ответил следователь  прокуратуры,  -  будем  разбираться,
будем уточнять, кто погибшие. А затем, дня через два-три, соберем все  факты
воедино и, может, вырисуется картина преступления.
   - Почему вы так медленно работаете?
   - Варвара, мы же не журналисты, мы должны довести дело  до  конца,  всему
найти подтверждение, все обосновать, собрать факты и улики.
   - Вот поэтому вы так долго и возитесь с пустяковыми делами.
   - Долго! Это у тебя, Варвара, у вашего брата все получается  быстро.  Сел
за  компьютер,  нащелкал  статейку  или  выехал  с   камерой,   снял   место
происшествия. А за кадром наговорил что в голову придет. Зрителю  интересно,
вот и отработал  свой  номер.  А  у  на