гка?
     Кащей мрачно покачал головой.
     - Голова кружится?
     Кащей снова отверг предположение, хотя голова у него действительно кружилась.
     - Ничего катастрофического. Пусть отлежится денек-другой. Если будет чувствовать себя неважно, обращайтесь в поликлинику по месту жительства.
     - Вас понял. Большущее спасибо, - бодро улыбнулся Дорогин, собираясь проводить врачей к выходу.
     - Спасибо, - выдавил из себя Кащей.
     Ухватившись за край стола, он рывком поднялся, чтобы снова завладеть оружием. Но зашатался и привалился спиной к батарее отопления. Почти сразу же предпринял вторую попытку встать. Но тут вернулся Дорогин, подпер пострадавшего плечом и вручил "пушку".
     Проверив обойму, Кащей окончательно уверился в том, что нанятый на башню проводник не имеет отношения к его травме. Иначе Сергей убежал бы и уж наверняка не отдал бы заряженный "ТТ".
     Кто-то был здесь, на квартире, но кто? Дорогин и здесь помог.
     - Извини, - пробормотал он нерешительно. - Я бы тебя защитил. Но ты сам встал навытяжку перед этим мужиком.
     - Каким еще мужиком? - туго натянутая кожа лица снова сморщилась, будто вот-вот должна была облезть.
     Вера никогда не видела Стропила, но внимательно слушала пьяную болтовню и сумела снабдить Дорогина верными приметами.
     - Странный тип. Полный такой, упитанный.
     Лицо, как у годовалого ребенка, только увеличенное в размере. Посмотришь - не поверишь, что у него такой удар.
     Кащей побледнел. Неужели Стропило настолько взбешен, что не вытерпел и явился сюда - вмазать ему по челюсти? Тогда дело дрянь.
     - Что он сказал? Не помню ни хрена, - признался наконец пострадавший.
     - Вы меня отослали на кухню, но все равно было слышно. Он здесь орал благим матом.
     Так только начальники орут. Причину я так и не понял.
     - Из-за тебя, козла! Менты теперь затеют разбирательство.
     "Шеф, конечно, метал икру, когда я отчитался по телефону, - подумал Кащей. - Но кто бы мог подумать, что он сюда вломится? Может, и неплохо, что выпустил пар?"
     Кащей и раньше недолюбливал Дорогина, а теперь смотрел на проводника с особой неприязнью.
     Тот ведь оказался свидетелем его унижения. А сам остался в стороне.
     Что там приказал Стропило? В расход пускать этого лоха? Нет, иначе бы шеф не появился на квартире собственной персоной. И не оставил бы своего сотрудника в бессознательном состоянии с приговоренным к смерти проводником.
     - Ну что, погнали? Или посидим еще? - осведомился Муму.
     - Куда это ты намылился?
     - Я вообще-то собрался отдыхать. Но этот крикун... Напоследок потребовал, чтобы ты меня к нему отвез. Или не ехать? Короче, сам решай.
     Кащею даже в голову не пришло, что Дорогин в состоянии так рискованно блефовать.
     - С этого и надо было начинать! Когда он сказал быть?
     Сергей притворно наморщил лоб:
     - Ничего вроде не говорил про время.
     - Ну какого хрена ты сразу не сказал, а? Столько болтал не по делу!
     Позабыв о травме, Кащей слишком сильно раскрыл рот и тут же поморщился от боли. Надо спешить. Приехать раньше - все же меньшее из зол, чем опоздать.

***

     На вокзале в славном городе Питере у Воробья украли все деньги. У него, человека, сотворившего своими руками столько хитрых приспособлений, банально вытащили бумажник из кармана.
     Скудный запас съедобного был уже съеден. Он остался в чужом городе с червонцем мелочью.
     Знал два адреса, куда мог бы пойти: троюродного брата и друга детства. С обоими он лет пятнадцать не виделся, но можно не сомневаться - его приняли бы с удовольствием. По крайней мере дня два или три его пребывание у них было бы только в радость.
     При теперешнем его положении визит к знакомым или родственникам исключался. По этим адресам его могут искать, туда не стоит даже носа показывать.
     Отреставрированный после юбилея центр города не заставлял Воробья восхищенно оглядываться по сторонам, как других, более благополучных гостей северной столицы. Полдня он проторчал на скамейке в Летнем саду, завидуя голубям, которых кормили булками. Потом решил отправиться в приют для бездомных - других вариантов он просто не видел. Это хоть какая-то крыша над головой, хоть какая-то бесплатная пища.
     Женщина на входе взглянула на него удивленно. Воробьев понял, что одет слишком прилично для этого заведения. Вокзальный вор не тронул паспорт, но показывать его было бы верхом глупости. Теперь нигде нельзя появляться под своей настоящей фамилией. Воробьев выдумал другую, сообщил, что у него украли и паспорт вместе с деньгами. Дежурная по заведению отнеслась к этому без интереса - с подобного рода байками она здесь сталкивалась каждый день. Заполнила карточку со слов новичка. Показала ему, где взять матрац, пахнущий дезинфекцией, и одеяло из байки. В просторном помещении таких матрацев красовалось на полу штук тридцать. Одни пустовали - хозяева куда-то отлучились по своим делам. На других сидели и лежали немолодые люди, плохо причесанные и далеко не идеально выбритые. Несмотря на чистый пол, к запаху дезинфекции здесь добавлялся отчетливый запах мочи.
     Воробей негромко поздоровался с ближайшими соседями. Ему ответил только один голос, остальные молча и внимательно разглядывали новичка.
     Через минуту отвернулись, кто-то продолжал дремать, кто-то - разговаривать, кто-то - созерцать аккуратно побеленный потолок.
     - Обед уже прошел. На вас не заказывали, так что извините, - объяснила дежурная сотрудница. - Поужинать сможете без вопросов.
     Поколебавшись, она отвела Воробья в сторону.
     - У нас сегодня немецкая делегация ожидается.
     Привезут гуманитарку. Мы уже отобрали человека для благодарственного слова, но вы вообще-то смотритесь лучше. Давайте попробуем. Побудете на замене, на подстраховке. Сможете запомнить четыре предложения?
     Немцы, точнее, немки и Евангелического союза явились ближе к вечеру. Им представили отобранный контингент из шести человек, которым было ведено молчать и благодарственно кивать. Одного вдруг заела гордость, он послал немок подальше вместе с их барахлом.
     - Запомните, нас нельзя ни купить, ни поставить на колени!
     Затем, процитировав на память патриотический отрывок из "Полтавы" про то, как "гнутся шведы", он громко высморкался прямо благотворительницам под ноги. Прибывшая с немками переводчица, продолжая улыбаться, перевела все это как спонтанное, очень эмоциональное выражение благодарности. Тем не менее в воздухе повисло недоумение.
     Воробья подтолкнули в спину, он решил, что в добросовестность перевода немки уже слабо верят, и вспомнил из далекого школьного детства два слова: "фройндшафт" и "либе".
     Благотворительницы были счастливы. Воробью презентовали несколько крестиков, Библию и комплект теплого нижнего белья. На этом мероприятие закончилось. Коробки с "гуманитаркой" были заперты на ключ в кладовой.
     - Отработал подачку, молодец, - презрительно оценил действия Воробья остальной "контингент"
     Он не спешил их осуждать. После неожиданного незаслуженного несчастья в его душе проснулись сочувствие к людям, понимание. У этих бедняг непросто сложилась жизнь, отсюда и обостренное чувство собственного достоинства. Они уже не верят, что можно проявлять добрые чувства просто так, без расчета на вознаграждение.
     Раскрыв Библию, он углубился в чтение:
     "Некоторый человек насадил виноградник, и обнес оградою, и выкопал точило, и построил башню, и, отдав его виноградарям, отлучился.
     И послал в свое время к виноградарям слугу - принять от виноградарей плодов из виноградника".
     Дальше по притче верного слугу убили, следующему камнями разбили голову. Хозяин виноградника послал сына - убили и его в надежде захватить наследство.
     Воробьев никогда не читал ничего, кроме технической документации и патентов. Все остальное казалось ему бреднями, не имеющими отношения к действительности. Теперь он понял, сколько упустил за эти годы. Оказывается, есть книги, где говорится о самом важном. Даже если не верить в Бога, эти строки невозможно не оценить по достоинству.
     Он винил себя и за многое другое: за развалившуюся семью, за добровольное одиночество. Была большая доля высокомерия в том, как он отгородился от людей. Считал их никчемными за неспособность понять технические тонкости его творений. Супернадежная противоугонная система для трех лимузинов шефа, особенный замок для его кейса, специальное кресло для жены Алефа, страдающей остеохондрозом, куча других вещей, каждая из которых могла бы быть запатентована... Но какое все это имеет теперь значение? Люди, ближние - вот настоящая ценность.
     Для привыкшего к аскетизму Воробья ужин оказался вполне приличным - вермишель с куском вареной колбасы, стакан киселя и хлеба вдоволь. Он съел гораздо больше, чем съедал за один присест у себя дома. Вернувшись на матрац, снова взялся за Библию.
     Чтение привело его к мысли, что бежать от судьбы - последнее дело. Надо вернуться домой и ждать, когда даст о себе знать Алеф. Если шеф сочтет нужным устроить разбирательство, Воробей честно расскажет, как все произошло. Дальше пусть сами решают, как с ним быть и сколько весят прошлые его заслуги.
     - Слышишь, мужик? Часы продаешь?
     Обернувшись, он увидел заросшее щетиной лицо с воспаленными красноватыми глазками. Часы у Воробья были не особенно дорогими, но добротными. В спокойную пору своей жизни он изредка поглядывал на них, планируя день. Теперь, когда ударился в бега, часы тем более были необходимы.
     - Самому нужны, - миролюбиво посмотрел он на бомжа, чтобы смягчить впечатление от отказа.
     - Деньги у меня есть, заплачу.
     Собеседник отвернулся, завозился, низко нагнув голову. Обернувшись, продемонстрировал ворох купюр, когда-то основательно измятых, а потом разглаженных.
     - Без часов мне нельзя, - объяснил Воробей. - Что-нибудь другое продал бы.
     - А что еще у тебя есть?
     - Полный ноль, брат.
     Воробей читал подаренную Библию до вечера.
     Комната снова наполнилась постояльцами, большинство из них сразу улеглись спать. Из светильников остались гореть два самых тусклых, и этот свет напомнил Воробью освещение на лестнице Останкинской башни.
     Бомж с воспаленными глазами потерял к нему интерес, отвернулся. Спать Воробью не хотелось, он продолжал читать, с трудом различая буквы при тусклом свете. Потом прикрыл уставшие глаза. Непривычные запахи мочи и дезинфекции уже не ощущались так остро, потихоньку он к ним привык.
     - Пошли покурим, что ли? - предложил среди ночи бомж, пытавшийся купить у Воробья часы. - Угощаю: "Астра-Люкс".
     Марка сигарет не слишком воодушевила Воробья. Но отказаться значило обидеть человека.
     - Тут разве можно свободно выйти?
     - Сейчас проверю, - прошептал бомж. - Если не вернусь минуты через три, иди в ту же дверь и прямо по коридору.
     Выждав положенный срок, Воробьев отправился указанным маршрутом и оказался в маленьком, темном питерском дворе-"колодце".
     Кто-то сильный прихватил его сзади, приставил к горлу холодный предмет, похожий на лезвие ножа.
     Недавний собеседник резко дернул его за руку, будто собирался выдрать ее вместе с часами.
     Воробьев ударил его ногой, попытался вырваться.
     Тот разжал руки. В ту же секунду защипало шею, как щиплет обычно кожу от царапины.
     "Неужели зарезать собирался из-за такого пустяка?" - мелькнуло в голове Воробьева. Он потрогал шею - вроде бы цела, но кровь течет, пальцы липнут. Опустив глаза, он увидел, что рубашка на груди вся мокрая. Затем, пошатнувшись, вдруг упал на асфальт.
     Он чувствовал, как с запястья снимают часы, но не мог ни пошевелиться, ни позвать на помощь.
     Потом две фигуры - большая и поменьше - исчезли в темноте, и стало тихо. Подкралась с мяуканьем кошка, лизнула в лицо, будто хотела залечить смертельную рану. Но было уже поздно.
     Воробьев в последний раз увидел перед собой пустой сейф, только многократно увеличенный в размерах. Он не стоял напротив сейфа, а наклонился над ним сверху. Пытался удержаться, но не смог нащупать ни одной точки опоры и сорвался вниз, в стальное нутро.

Глава 22

     Дорогин и Кащей вошли в небольшое трехэтажное здание на Юго-Западе. Сели ждать на втором этаже, на пятачке, загроможденном большими коробками из плотного картона. Кащей нервно расхаживал туда-сюда, затем исчез ненадолго и снова вернулся.
     - Все как сквозь землю провалились, - проворчал он, несмотря на обилие народу и периодический обмен приветствиями.
     По некоторым признакам Сергей понял, что шеф на месте, но Кащей не решается сам к нему зайти.
     Хочет найти посредника, который сообщил бы об их с Дорогиным прибытии.
     Наконец такой человек нашелся. Их позвали на третий этаж. Там Сергей впервые увидел человека, чью внешность Вера описала ему с чужих слов.
     Стропило действительно выглядел огромным ребенком.
     С недоумевающим видом от уставился на Кащея. Тот еще больше высох и осунулся под начальственным взглядом. Казалось, еще немного, и кожа, превратившись в ветхий пергамент, отслоится с его лица и рук. Под ней ничего не обнаружится, кроме костей, которые с глухим стуком попадают на пол.
     - Вот... Как сказали, - кивнул Кащей в сторону Дорогина.
     Шеф поморщился. Не задавая вопросов Кащею, толкнул дверь и жестом пригласил войти одного Дорогина.
     - Ты, что ли, моим людям голову морочишь?
     Сергей рассказал, как именно ввел Кащея в заблуждение. Умолчал только о причине конфликта между ними. Объяснил, что нокаут последовал в ответ на грубость.
     - Он тут получил по первое число, - усмехнулся Стропило. - Надо же было на ком-то отыграться.
     - Мне тоже было дерьмово. Надоело иметь дело с этим идиотом. Если бы я лично от вас получал задания...
     - Я спрошу еще строже, - заметил Стропило, внимательно изучая Дорогина.
     - Не страшно.
     - Как же не страшно, если ты такую пенку пустил: позволил ментам найти у себя наше устройство.
     - Они и так о нем знали.
     - От кого? - изменился в лице Стропило.
     - От меня. Это ж менты меня подсунули в "Эверест".
     Несколько секунд Стропило переваривал известие, щурясь и по-детски облизывая пухлые губы.
     - Зачем?
     - Докладывать периодически обстановку.
     - И ты так спокойно мне об этом заявляешь?
     - Я же не мент и не стукач. Просто они меня приперли к стенке, и я не мог сказать "нет".
     - Как приперли? Из-за бабы твоей?
     "Знают, сволочи, слабое мое место", - лишний раз убедился Дорогин.
     - Нет. Захомутали на трассе с грузом. Статья светила не слабая, пришлось находить с ними общий язык.
     - Ну и работал бы на них. На хрена ко мне с повинной явился?
     - Я же не знал тогда, что здесь столько всего понакручено-понаверчено. Они каждый раз на психику давят: утаиваешь, скрываешь, не все до конца рассказываешь. А если все до конца - твои люди меня вычислят. Надоело между двумя огнями болтаться.
     - Думаешь, теперь будет лучше?
     - Главное, по-другому.
     - Это точно, - Стропило замолчал.
     Дорогин терпеливо ждал, время от времени приглаживая рукой свои светлые, не потускневшие за прожитые годы волосы.
     - У самого-то какие мысли?
     - Была вот мысль с тобой увидеться. Тоже не просто оказалось.
     - Добился все-таки... Раз уж ты здесь, расскажи, что народ на башне болтает.
     Дорогин пересказал, что слышал. Кто-то вроде бы явился забрать Золотого Тельца. Его пасли, чтобы отнять статуэтку, но в последний момент все сорвалось.
     - И кто там у вас такой осведомленный? - снова выпятил губы Стропило.
     - Кто ж его знает. Народу много дежурит на башне. Пока оборудование пашет, им делать нечего.
     В картишки перекидываются, разводят сплетни.
     - Сделаем так... Возвращайся пока обратно.
     Если менты не прикроют "Эверест", будешь работать по-прежнему. Закрыть фирму они не должны - зачем им терять осведомителя?
     - Лучше не преувеличивать их логические способности.
     - С этим я как-нибудь сам разберусь. Можешь идти.
     - Ас Кащеем как? Мужик-то, в принципе, неплохой.
     - Иди-иди. Пока цел.
     - Деньги мне заплатят?
     - Звони в "Эверест", в контору. Потребуй - и заплатят.

***

     - На следующей неделе ее можно будет выписать, - сообщил лечащий врач. - Курс лечения пройден, можно сделать месячную паузу. Кстати, вы получили наше письмо?
     Дорогин давно не показывался в доме под Клином и никак не мог получить письмо. Впрочем, о его содержании он примерно догадывался.
     - Условия прежние: два отдельных счета. Можно по безналу оплачивать, можно здесь, в больнице, через кассу.
     Дорогин помнил еще и о третьем варианте. Деньги поступают прямо в руки врачу. Сумма автоматически уменьшается на десять процентов, и можно рассчитывать на особое отношение.
     За время Тамариной болезни он хорошо изучил нравы в онкологическом центре. Большая часть услуг здесь оплачивалась из рук в руки.
     - Мы ведь с вами старые знакомые, - улыбнулся Муму.
     Врач понял его с полуслова.
     - Главное - сроки. С сегодняшнего дня ваша Тамара лечится здесь в долг. Такое мы практикуем только по отношению к давним, хорошо себя зарекомендовавшим клиентам.
     У Дорогина тоже были клиенты: и на трассе, и на Останкинской башне. У врача свои клиенты...
     Кажется, все люди в мире перешли на отношения заказчиков и исполнителей, клиентов и специалистов. Каждая услуга имеет свою цену, неважно, идет ли речь о спасении жизни или о рискованном развлечении.
     Тамара чувствовала себя гораздо лучше. Кризис миновал, он был связан с применением нового лекарства, давшего на печень слишком большую нагрузку. Сейчас функции печени восстановились, Тамару снова переселили из отделения интенсивной терапии в обычную палату. Дорогин радовался, стараясь не думать о том, как "интенсивная терапия" увеличила счет за лечение.
     Он провел с Тамарой столько времени, сколько позволили врачи. Сразу от нее отправился на встречу с куратором, но того на квартире не оказалось. Прождав напрасно около часа, Дорогин позвонил Вере. Может, она уже знает о его разговоре со Стропилом?
     Судя по голосу - нет. В двух словах Дорогин сообщил ей, что Кащей ничего не помнит о ее визите и надо вести себя с ним как ни в чем не бывало.
     - За меня не беспокойся, моя репутация укрепилась.
     - Что думаешь делать?
     - Возвращаюсь на башню.
     - Будь осторожен. Чует мое сердце, эта история еще далеко не закончена.
     ...Оцепление возле сейфа сняли, да и самого сейфа на месте уже не было. Рыжий Максим с "Новой волны" рассказал, что каменщик заложил нишу в стене.
     Почему не бетоном? Народ говорит, что башня заливалась по особой технологии и бетонные вставки будут вываливаться, как плохо поставленные пломбы.
     Клиентов опять не присылали. От нечего делать Дорогин стал листать свой ненужный теперь блокнот. Столько пустой работы, даже обидно.
     Он вспомнил о той ночи, когда во время очередного восхождения оказался совсем рядом с заветным сейфом. "Рентген" тогда показал нишу, и Сергей на следующий день проверил ее - пустой сварной "шкаф" с подведенными кабелями и не смонтированным еще блоком управления.
     Сейчас Муму вдруг засомневался - ту ли нишу он проверил, которую просветил Прибором? Поначалу отверг возможность ошибки, потом сомнения вернулись. Проводя тогда осмотр со стороны лестницы, он увидел только гладкую бетонную стену и одну-единственную нишу приблизительно там, где ее показал "рентген". А что если маршрут на самом деле пролегал чуть в стороне и прибор показал совсем другое "дупло" в железобетоне? Это полностью меняло дело.

***

     Люди Алефа обнаружили тело Воробья в одном из питерских моргов. Им удалось узнать, что горло ему перерезали возле одного из местных приютов для бездомных.
     Питерские менты довольно вяло вели расследование, прекрасно зная о постоянных стычках и сварах между бомжами и о степени надежности показаний этой публики. Попробуй надавить на людей, которым нечего терять, попробуй добейся от них правды.
     За