.. - уже приказывал Шпит. Лебедь вытащил пистолет, нацелил его
на Тосо.
   - Пей, сука! И чтобы до дна, не отрываясь.
   Тосо давился, водка вытекала из широко открытого рта, но он все-таки пил,
с усилием глотая резко пахнущее спиртное.
   - Хватит, - резко сказал Шпит, когда бутылка опустела на две трети.
   Тосо стоял, пошатываясь. В глазах у него темнело от напряжения.
   - Полегчало?
   - Угу...
   - Вижу, что полегчало.
   Шпит  взял  бутылку,  навернул  пробку  и  положил  на  переднее  сиденье
?Жигулей?.
   - Теперь, Тосо, отдохни.
   Грузин опустился на край бетонной плиты, сел, подперев голову  руками.  В
желудке творилось невообразимое. Выпитая водка то  подступала  к  горлу,  то
вновь откатывала. Минут через пять спиртное ударило  в  голову.  Захмелевший
Тосо уже никого не боялся. Он видел своих похитителей затуманенным  взглядом
и глупо хихикал.
   - Вы что, мужики, пидоры какие-нибудь? Может, трахнуть меня решили?!  Так
вот вам, - и он, скрутив фигу,  ткнул  ее  в  пространство  между  Шпитом  и
Лебедем. - Точно, пидоры вы. Гнойные и мокрые!
   Тосо попытался встать, но лишь  сполз  с  бетонной  плиты  на  засыпанный
песком асфальт.
   - Вы не думайте, я не дамся, сейчас.., такси  вызову,  с  вами  в  машину
больше не сяду.
   Трахнете... - он вытащил из кармана телефонную трубку и принялся нажимать
кнопки без разбору.
   Радиотелефон, рассчитанный максимум на шесть километров,  конечно  же  не
действовал.
   - Ну и не надо, - Тосо запрокинул голову и принялся напевать.
   - Готов клиент, - сказал Шпит. Уже не прячась от грузина, он взял бутылку
из машины, вытер ее тряпкой и опустил в карман пиджака пьяному Тосо.
   - Что, плохо тебе? - поинтересовался Шпит, присев перед Тосо на корточки.
Тот кивнул.
   - Голова, наверное, кружится. Проветриться тебе, парень, надо.
   Садко и Лебедь подхватили Тосо под руки и повели к  бетонному  волнолому.
Тот был неширокий, метра два.  Этого  было  достаточно,  чтобы  трое  мужчин
прошли по нему. Тосо с трудом переставлял ноги.  Последние  метров  двадцать
Садко и Лебедю пришлось его тащить волоком. Шпит шел за ними следом. Бандиты
усадили Тосо на край волнолома. Шпит щелкнул зажигалкой, закурил.
   Лошадиная доза спиртного окончательно доконала Тосо. Он задремал,  голова
его склонилась на грудь. Лебедь наклонился и тихонько толкнул Тосо  в  спину
растопыренными пальцами. Грузин качнулся и почти беззвучно съехал в воду.
   Прошло  десять  секунд,  Тосо  не  всплыл.  Глядя  на   поднимающиеся   к
поверхности воды пузыри, Лебедь проговорил:
   - Ловкая смерть. Я бы хотел когда-нибудь окончить жизнь  так,  в  стельку
пьяным, не понимая, что происходит.
   - Еще успеешь, - Шпит сладко потянулся и зашагал к машине.
   Садко еще минут пять постоял на краю мола, чтобы окончательно  убедиться,
что Тосо утонул.
   - Пошли, - махнул рукой Лебедь. - Верняк, сюрпризов не будет.
   Шпит стоял у машины и смотрел, как солнце  медленно  садится  в  море,  и
думал о том, что течение здесь сильное,  труп  прибьет  к  берегу  в  лучшем
случае километрах  в  пяти  отсюда.  Установить  потом,  где  именно  утонул
человек, будет невозможно. Милиция все оформит как несчастный случай.  Зачем
им еще одно убийство, к тому же гарантированно нераскрываемое?  Проще  будет
написать, что пьяный мужчина упал в море и захлебнулся, даже не поняв, что с
ним произошло.
   - Едем, на время концы отсечены, - подвел черту Шпит.

***

   Тем временем  Сергей  Дорогин  заполнял  бланк  в  холле  гостиницы.  Уже
расписавшись, он спохватился, что у него почти не осталось российских денег.
Обменник находился тут же, в холле.
   - Обменяйте все, пожалуйста, - сказал он, кладя  в  ящичек  стодолларовую
банкноту.
   Приемщица вертела в руках новенькую сотню. Затем поинтересовалась:
   - Банкноты старого образца у вас не найдется?
   - Странный у вас город, - сказал Дорогин, - обычно спрашивают,  не  будет
ли новенькой. Если вам так хочется... - он полез в карман, перебрал купюры.
   Нет, все деньги были нового образца.
   - Может, две пятидесятки найдутся?
   - Новые или старые?
   - Если пятидесятки, то мне все равно.
   - Нет, у меня одни сотни, и все новые.
   - Извините, но я боюсь у вас их принимать. У нас в городе сегодня  случай
был, фальшивую сотню сдали. Теперь все боятся.
   - Меня вы всегда найдете, я три дня в гостинице точно проживу.

Глава 8

   Война почти не тронула Гудауту, если не считать повальной нищеты, которую
лишь подчеркивала роскошь некоторых домов. Один из них расположился на самой
окраине города, под склоном резко уходившей к небесам  горы.  Зелень  старых
эвкалиптов и лиственниц прикрывала его от любопытных глаз. Высокий  бетонный
забор с тремя рядами колючей проволоки поверху, цельнометаллические,  плотно
подогнанные друг к другу  створки  огромных  ворот.  Дом  стоял  немного  на
отшибе, и даже соседи толком не знали, кто в нем живет, кто  бывает.  Иногда
они видели въезжающий в ворота джип с затемненными  стеклами,  иногда  здесь
появлялись машины с правительственными номерами, но  ни  одной  вывески,  ни
одной надписи, даже номера на этом доме не было. Вечерами и ночью можно было
видеть, как пылают в нем ярким электрическим светом окна,  даже  в  те  дни,
когда из-за отключения электроэнергии весь  город  погружался  во  мглу.  На
красной из металлической черепицы крыше белела тарелка спутниковой связи.
   - Наверное, что-то  военное,  -  с  уважением  говорили  жители  Гудауты,
распираемые  гордостью  за  свою  небольшую,  но  отстоявшую   независимость
республику.
   Им грело душу то, что Абхазия такая же  независимая  страна,  как  другие
державы, со своей тайной полицией, армией, правительством. Им,  уставшим  от
войны и бедности, хотелось в это верить. Гудаутцы смотрели на  странный  дом
так, как москвичи смотрят на кремлевские дворцы,  заметив  в  окнах  поздней
ночью электрический свет. Значит, кто-то там работает и по ночам.  Политики,
аналитики разрабатывают планы,  как  сделать  страну  мощнее,  как  победить
врагов, тайных и явных.
   Да, этот дом был тайной за семью печатями, но тайной не лучшего сорта,  в
нем обычно останавливались те, кого уже давно искали разведслужбы  России  и
других государств. Те люди, по поводу которых абхазские силовики на  запросы
Интерпола неизменно отвечали:  сведений  о  нахождении  в  нашей  стране  не
имеется.  Стены  дома,  лишенного  даже  номера,  видали  и  палестинцев,  и
албанцев. Но самыми частыми гостями оказывались чеченцы.
   Трое чеченцев с виду совсем не были похожи на  страшных  террористов:  ни
длинных бород, ни черных  очков,  ни  сверкающих  кровожадных  глаз.  Вполне
цивилизованные люди. Коротко, но  модно  стриженные,  идеально  выбритые,  в
костюмах.  Прилетали  они  обычно  на  небольшом  двухмоторном   самолетике,
способном лететь близко к земле, так, чтобы не быть замеченным радарами.
   Самолет стоял неподалеку от дома, на лужайке, и было  трудно  поверить  в
то, что имеющегося небольшого пространства ему хватает для разбега и взлета.
   Чеченцы появлялись тут так часто, что уже знали имена всех  охранников  и
даже позволяли себе некое панибратство по отношению к ним. Чеченского пилота
звали Руслан, говорил он по-русски  плохо,  с  сильным  акцентом.  Охранники
иногда между собой называли его  иорданцем,  потому  что  он  вел  записи  в
блокноте по-арабски. Руслан был самым молодым из всей  троицы.  Старший  же,
Шамиль, выглядел солидным бизнесменом, в очках с золотой  оправой,  одевался
строго, со вкусом, тяжелых перстней не носил. Лишь тонкое обручальное кольцо
поблескивало у него на правой руке.
   Ахмат, сорокалетний красивый  мужчина,  подтянутый,  стройный,  постоянно
приветливо улыбался, его улыбка словно говорила: извините меня за то, что  у
меня такое хорошее настроение. Но в  глубине  его  темно-карих  глаз  всегда
таилась угроза. Чувствовалось, что  только  задень  его,  живым  не  уйдешь.
Шамиль и Ахмат отлично говорили по-русски, в их  говоре  даже  чувствовалось
московское произношение. И тот и другой окончили столичные университеты.
   Чеченцы прилетали  в  Гудауту  как  на  курорт,  каждый  с  вместительным
чемоданом, словно собирались менять гардероб каждый день,  но  о  содержимом
чемоданов охране приходилось только догадываться. В  комнаты  охранников  не
пускали. Если гости уходили из дому, то багаж прихватывали с  собой.  Что  в
чемоданах: деньги, наркотики? Этого  не  знал  никто.  Да  и  не  стремились
узнать. Вылететь с хорошей работы в Гудауте легче легкого. Найти  же  другую
невозможно.
   Руслан никогда не брал в рот спиртного. Оно и понятно.  Пилоту,  если  он
один, надо всегда оставаться трезвым. Шамиль же  и  Ахмат  иногда  позволяли
себе расслабиться. Поведение чеченцев во время их пребывания в Гудауте имело
определенную  закономерность.  Первые  два  дня  гости  вели  себя  довольно
свободно, выпивали, заказывали девочек, но не перебирали ни со спиртным,  ни
с сексом. Затем наступал  день,  когда  гости  поднимались  рано,  с  кем-то
созванивались, связывались по  Интернету  и  ждали.  Ближе  к  вечеру  джип,
зарезервированный для чеченцев и стоявший месяцами, выезжал из гаража.
   С кем встречались гости,  куда  ездили,  охрана  не  знала.  Возвращались
Шамиль с Ахматом довольные, подгоняли джип к самолету, что-то перегружали  в
него и тут же улетали, дав охранникам щедрые чаевые.
   Но в тот самый день, когда Муму со своим другом Пашкой  Разлукой  пересек
абхазскую границу, у чеченов с самого  утра  что-то  не  заладилось.  Шамиль
ходил по дому нервный, то и дело тер виски.
   - Чертова русская водка, - ругался он, - и выпил-то ее совсем немного,  а
голова болит. Надо было пить местный коньяк.
   - Он еще хуже!
   - Не знаю, я коньяк пил, и ничего... - ответил Ахмат. - Сильно  болит?  -
участливо поинтересовался он, а в  глубине  его  глаз  уже  плясали  озорные
огоньки.
   - Сильно.
   - Лучшее средство от головной  боли  -  секс.  Кончишь,  боль  как  рукой
снимет. Этому, кстати, есть научное объяснение.
   - Баба мне вчера тоже отвратная попалась.
   - Может, ты ею и отравился.
   Руслан сидел в мягком  кресле  и  делал  вид,  что  не  слышит  разговора
потерявших страх перед Аллахом товарищей. Он перебирал  в  пальцах  янтарные
четки, по памяти, беззвучно шевеля губами, читал священные сутры Корана.
   - Тебя, Руслан, ничем не проймешь. Медресе свое дело сделала.
   - Вы бы хоть между собой по-чеченски  говорили,  -  не  отрывая  глаз  от
янтарных четок, проговорил Руслан.
   - У меня с языками беда, - признался Шамиль, - когда  пьяный  или  голова
болит с похмелья, не могу  по-чеченски  говорить,  словно  тумблер  какой-то
внутри щелкает. Только по-русски. Может, Аллах меня оберегает,  чтобы  я  не
позорил язык предков?
   Руслан  глубоко  вздохнул.  Чего  больше  в  его  вздохе:  презрения  или
сожаления, понять было трудно. Через секунду он вновь  погрузился  в  чтение
молитвы.
   - Ненавижу ждать, - Ахмат нервно налил минералки и осушил стакан. - Легче
два часа на морозе ждать поезда, чем пять минут в тепле  ждать  сто  граммов
водки.
   - Мы не ста граммов ждем, - усмехнулся Шамиль  и  тут  же  поморщился  от
головной боли. - Знаю, что они уже из Адлера выехали, что скоро  будут  тут,
но.., нервы не в порядке, лечиться надо.
   - Тебе ли такое говорить? - Ахмат открыл крышку портативного компьютера и
включил его.
   - Почту я уже проверял, - напомнил ему Шамиль.
   - Я отвлечься хочу, - рассеянно бросил Ахмат. - Какой у нас только  дряни
здесь нет, - поморщился  он,  просматривая  названия  сайтов,  занесенных  в
раздел ?Избранное?.
   Шамиль подошел к нему, одной рукой уперся в столик, другой в спинку стула
и глянул на  экран.  Перед  ними  на  экране  высвечивался  список  наиболее
посещаемых владельцами компьютера сайтов.
   - Три четверти - эротика и порнуха, - пробормотал Шамиль.
   - Есть и пара религиозных, - Ахмат  подмигнул  Шамилю,  -  это  дело  рук
Руслана.
   Он щелкнул клавишей, вместо арабской  вязи,  восхваляющей  Аллаха  и  его
пророка Магомета, на экран полезла всякая  галиматья.  Компьютер  упорно  не
хотел читать арабский шрифт.
   - Руслан, ты не знаешь, как исламский сайт в человеческий вид привести?
   - Тебе это надо? - пожал плечами правоверный мусульманин.
   - Все-таки интересно, о чем там пишут.
   - Все равно по-арабски читать не умеешь.
   - И  то  правда,  -  вздохнул  Ахмат.  -  Вот  поэтому  из-за  недостатка
образования приходится обращаться  к  англоязычным  порносайтам.  Девочки..,
геи.., гетеросексуалы... - вслух  произносил  Ахмат,  пробегая  взглядом  по
мерцающему монитору.
   - В наши годы, - посоветовал Шамиль, - лучше обращать внимание  на  более
скромные вещи. Например, на домохозяек.., учительниц...
   - Обнаженные домохозяйки - это хорошо, посмотрим и их фотографии.
   - Это же надо, - вздохнул Шамиль, - люди  запускают  в  космос  спутники,
устанавливают антенны,  организуют  всемирную  сеть  лишь  для  того,  чтобы
какой-то дурак, вместо того,  чтобы  делом  заниматься,  рассматривал  голых
женщин солидного возраста. По мне так  лучше  заниматься  сексом  вживую,  а
разглядывать фотографии - это что-то вроде онанизма.
   - За неимением лучшего... - развел руками Ахмат и ткнул тонким пальцем  в
стекло монитора. - Как, по-твоему, это достойно внимания?  Серия  фотографий
называется ?Моя жена обнажается?.
   - Смотря какая жена, - резонно заметил Шамиль.
   Фотографии грузились из Интернета довольно быстро.
   - Ничего? Как, по-твоему?
   -  Несколько  старовата  и  видно,  что  крашеная.  Я  люблю  натуральных
блондинок.
   - Мне больше  нравятся  брюнетки.  Руслан  нас  рассудит.  Оставь  четки,
посмотри сюда. По-твоему, какая из этих двух женщин лучше?
   - Я не смотрю на чужих жен.
   - Коран запрещает? - ехидно напомнил Шамиль.
   - Да, Коран.
   - Но ты же смотрел раньше.
   - Я смотрю только на незамужних женщин, а в названии  сказано:  моя  жена
обнажается перед камерой. На чужих жен я не смотрю.
   - Она жена неверного, - напомнил Шамиль, уже немного злясь на Руслана.
   - В Коране не сказано, чья жена. Значит, на всякий случай я не должен  на
это смотреть.
   Шамиля,  который  тоже  считал  себя  правоверным  мусульманином,  задели
высказывания набожного Руслана, ему хотелось во что бы то ни стало обелиться
в его глазах.
   - Муж, который выставляет свою жену на всеобщее обозрение, уже не муж.
   - Не знаю, в Коране насчет этого ничего не сказано.
   Руслан научился отделять дело от религии. С  Шамилем  и  Ахматом  он  мог
обсуждать проблемы денег, покупки оружия, но  участвовать  в  их  оргиях  не
собирался.
   - Черт с ним, - пробурчал Шамиль. - Попробую теперь посмотреть  категорию
обнаженных домохозяек от сорока до сорока пяти.
   - Стар ты стал, Шамиль.
   - Ты ничего не понимаешь в женщинах. Именно этот возраст - самый смак.
   - Небось в двадцать лет ты придерживался другого мнения.
   - Всякому возрасту - свои забавы.
   - Не согласен.
   Тем не менее Ахмат подчинился.
   -  Ты  прав,  они  меня  возбуждают.  Всякое  развлечение,  если  человек
нервничает, быстро ему надоедает.  Не  прошло  и  получаса,  как  Ахмат  зло
захлопнул крышку компьютера.
   - Не понимаю, почему они до сих пор молчат.
   - Попробуй сам выйти на связь. Ахмат  достал  трубку  сотового  телефона,
припоминая цифры, вдавил кнопки.
   - Молчат...
   - Это еще ничего не значит, здесь горы, легко войти в радиотень.
   - Они уже должны быть на подходе. Возле Гудауты мобилы работают.
   Руслан  прошептал  последние  слова  молитвы,  опустил  четки  в  карман,
медленно открыл глаза,  словно  возвращался  из  другого  мира,  идеального,
правильного, в настоящий, где царят  зло,  насилие,  льется  кровь  и  жизнь
человека можно измерить деньгами.
   - В прошлый раз в это время они уже были здесь, - с раздражением произнес
Ахмат.
   - У тебя не спросили. По-всякому случается: на границе  задержат,  машина
сломается.
   - Чую я, здесь что-то неладно. Вода теплая, - Ахмат отодвинул стоявшую на
стеклянном столике пластиковую бутылку минералки. - Нет ничего хуже  в  этом
мире, чем теплая вода..
   - ..потные женщины и фальшивые деньги, - засмеялся Шамиль и добавил:
   - Всякой вещи можно найти достойное применение.
   Солнце,  опустившееся  к  западу,  залило  комнату  насыщенным  пурпурным
светом, отчего лицо Шамиля, и  без  того  раскрасневшееся,  сделалось  почти
свекольным.
   - Если солнце зайдет, а они не приедут, - Ахмат ударил кулаком по  спинке
стула, - то я сойду с ума.
   Шамиль впервые за этот вечер озабоченно посмотрел на часы.
   - Да, они уже должны прибыть. Что-то случилось. Руслан, оставайся тут,  -
приказал он, - сторожи деньги. Мы с Ахматом едем.
   Охранники даже ничего не заподозрили. Как и  во  время  прошлых  визитов,
двое чеченцев сели в джип и не спеша подкатили к воротам.
   - Открывай. Мы скоро вернемся, - бросил Шамиль.
   - Зря мы деньги с собой не взяли, - напомнил Ахмат.
   - Нет уж, - оборвал его Шамиль, - деньги окажутся в машине, лишь когда  я
буду уверен, что наши фальшивые баксы прибыли.
   - Тоже правильно.
   Джип, подпрыгнув на  отполированном  протекторами  швеллере,  выкатил  на
дорогу.
   - Еще года три-четыре - и асфальт окончательно раскрошится.
   - Джип пройдет всюду, - бросил Ахмат, всматриваясь в поворот дороги.
   Ему не терпелось увидеть банковский броневик.
   - Может, связаться с Москвой? - предложил он.
   - Только в крайнем случае. Они знают не больше, чем мы.
   - Инкассаторы тоже люди, - сказал Ахмат, - они  могли  дернуть  вместе  с
деньгами.
   - Не глупи, сумма такая, что хозяева  найдут  их  тут  же.  Всех  на  уши
поставят, но найдут.
   - Не гони, - Ахмат бросил взгляд на стрелку спидометра.
   - Когда летишь под гору, скорость кажется большей, чем на самом  деле,  -
ответил на озабоченный взгляд напарника Шамиль.
   Горы, закат, пустынная дорога. Казалось,  что  Шамиль  и  Ахмат  остались
единственными людьми в этом мире. Джип, просвистев протекторами по асфальту,
миновал еще один поворот. Шамиль резко нажал на тормоза.  Впереди  виднелись
три машины. Уже стемнело, свет фар  джипа  выхватил  милицейский  ?опель?  с
мигалками на крыше, микроавтобус ?фольксваген? и банковский броневик.
   Двое милиционеров в форме растягивали поперек шоссе рулетку. Джип занесло
при торможении, и он замер, не доехав до милицейской машины  всего  каких-то
четыре метра.
   - Я же говорил... - прошептал Ахмат. Шамиль выскочил из-за руля, подбежал
к майору милиции. Тот был одет еще в старую советскую форму.
   - Майор, какого черта, что произошло?! -  тоном  хозяина  поинтересовался
Шамиль.
   Милиционер, привыкший, что он бог и воинский начальник в  здешних  краях,
смерил его взглядом от ботинок до макушки. Это  русский  может  не  отличить
чеченца от абхаза. Абхазу же сразу стало ясно - перед ним чужаки.
   - Вы, собственно говоря, кто такой? - майор спросил бы и резче,  не  будь
Шамиль одет так дорого. Человек, на котором шмоток на три тысячи баксов и на
запястье которого поблескивают часы, стоимостью  минимум  в  пять  штук,  не
принято разговаривать невежливо.
   -  Ах,  извините,  -  Шамиль  хлопнул  себя  ладонью  по  лбу,  -   забыл
представиться. - Он выхватил из кармана сотовый  телефон  и  сунул  под  нос
майору. - Номер министра внутренних дел знаешь? Звони, он тебе сразу скажет,
кто мы такие.
   Майор,  естественно,  не  знал  телефонного  номера  мобильника  министра
внутренних дел, но не стал испытывать судьбу.
   - Бандиты, партизаны грузинские, две машины обстреляли. Деньги украли. Их
из России везли.
   Майор перевел взгляд на джип, и ему стало все яснее ясного.
   - Это вы ждали банковский броневик?
   - Мы, - сквозь зубы процедил Шамиль.
   - Придется вас разочаровать. Деньги украли.
   Глаза Шамиля сузились в две узких щелочки, и  он  бы,  наверное,  наделал
глупосте