вовсе выставят из машины, не расплатившись.
   - Двадцать, - твердо сказала она, - двадцать зеленых.
   - Не вопрос.
   - Деньги покажи.
   Кавказец улыбнулся, засунул руку в карман спущенных брюк и извлек на свет
скомканную, потертую двадцатку. Рита  уже  хотела  взять  ее,  как  кавказец
отдернул руку.
   - Э нет, так не пойдет! Сперва удовольствие, а потом деньги.
   От мужчины  едко  пахло  потом:  наверное,  с  позавчерашнего  вечера  не
принимал душ. Но таковы издержки профессии, хочешь заработать - терпи.  Рита
почти смертельно устала, у нее онемели язык и  губы,  когда  наконец  машина
приостановилась. За окном уже сгущались сумерки.
   - Ну вот знай, какие мы, южане: не то,  что  ваши  русские,  мы  -  парни
горячие, - сказал кавказец, выходя из машины и долго мочился, стоя  прямо  у
открытой дверцы автомобиля. - А теперь ты садись, а я поведу.
   - Деньги давай, - обессиленно ворочая языком, сказала Рита.
   - Вот они, никуда от тебя не уйдут. Но получишь ты их после того, как всю
работу  сделаешь,  -  двадцатка  оказалась  прижатой  к  панели   автомобиля
небольшим круглым магнитом.
   Рита попыталась дотянуться до нее, но второй кавказец, уже забравшийся на
заднее сиденье, схватил ее за руку.
   - Погоди, красавица, сначала работа, потом деньги.
   - Это будет стоить еще двадцать.
   - Кто спорит? Или ты сомневаешься, что у нас есть деньги?
   Этих мужчин можно было заподозрить во многом, но только не  в  отсутствии
денег. Удовлетворенный кавказец уже не любопытствовал. В отличие  от  своего
приятеля, он со скучающим видом сидел за рулем  и  лишь  морщился,  когда  с
заднего сиденья  доносилось  довольное  похрюкиванье.  Темнота  уже  накрыла
трассу, машины ехали с включенными фарами.
   Рита уже вся покрылась потом, а ее клиент лишь довольно хрюкал.
   "Чернозадый! - зло  ругалась  про  себя  девушка.  -  Наверное,  таблеток
каких-то нажрались. Не может мужик так долго торчать!"
   Она  уже  потеряла  счет  времени.  Единственной  мечтой  было   поскорее
выбраться из автомобиля на свежий воздух, но при этом непременно  сжимать  в
кулаке две бумажки по двадцать долларов. Тогда можно будет пару  дней  и  не
работать.
   "Если повезет,  может,  на  обратной  дороге  в  Москву  тоже  что-нибудь
заработаю?, - попыталась придумать себе утешение Рита.
   - Все, стоим, - сказала она, вытирая лоб, щеки и  губы  кружевным,  густо
пахнущим мылом от частой неумелой стирки носовым платком.
   - Ты что, выйти собралась?
   - А ты думал, я с вами дальше поеду?
   - Выходи, - сказал кавказец, сидевший за  рулем,  но  при  этом  даже  не
сбавил скорость.
   - Деньги давайте!
   - Если попросишь хорошенько, может, и дадим. Рита  с  досадой  выругалась
про себя, чувствуя, что сейчас ее прокинут.
   - Мы в Ржев едем, - наконец, отдышавшись, сообщил кавказец, не  спешивший
застегивать брюки, - у нас там друзья есть, земляки живут. Вот  когда  и  их
обслужишь, тогда мы тебе деньги дадим.
   - Уроды, - закричала  Рита,  -  отдавайте  мои  деньги  и  останавливайте
машину!
   - Что-нибудь одно, красавица, или деньги,  или  машину  остановить.  Двух
удовольствий сразу не бывает.
   Рита хотела ударить сидевшего рядом с ней мужчину по лицу, но тот схватил
ее за руки.
   - Едешь с нами. И пока всех моих земляков не  обслужишь,  денег  тебе  не
видать.
   Сзади в салон ?опеля? ударил яркий свет.
   - Что за мудак там сзади едет? - крикнул кавказец, сидевший за рулем.
   - Хрен его знает! Микроавтобус какой-то...
   - Эх, жаль, сзади фары нет, чтобы его ослепить.  Рита  вздохнула,  поняв,
что придется смириться с потерей денег.  Но  следовало  хотя  бы  напоследок
испортить настроение  самодовольным  кавказцам.  Удовольствие  они  получили
даром, значит, надо напакостить им ровно на сорок баксов.
   - Черт с вами, - притворно улыбнувшись, сказала  Рита,  -  едем  к  вашим
землякам. Даром я не работаю, - и она откинулась на спинку сиденья.
   Ее сосед разжал пальцы.
   - Так бы сразу и сказала.
   Лиса притворялась умело, у  кавказцев  никаких  подозрений  не  возникло.
Микроавтобус, следовавший сзади, уже включил поворот для обгона.  И  в  этот
момент  Рита,  что  было  силы  впилась  ногтями   в   шею   водителю.   Она
почувствовала, как  длинные  ногти  протыкают  кожу,  ощутила  под  пальцами
кучерявые упругие  волосы.  Кавказец  взвыл,  будто  сзади  в  него  всадили
раскаленное шило. Самостоятельно высвободиться он не мог, Рита  вцепилась  в
него намертво, а руль отпустить он на ночной дороге не рисковал. От боли  он
уже ничего не видел перед собой, и поэтому резко нажал на тормоза.
   Как живые, завизжали протекторы, в пыль  стираемые  о  шершавый  асфальт.
Машину занесло, и она замерла. Чудом сумевший вывернуть  влево  микроавтобус
проехал немного вперед. Затем сдал задом и  остановился  вплотную  к  капоту
?опеля? - так, чтобы тот никуда не мог выехать. Рита убрала руки и принялась
лихорадочно рвать ручку дверцы, совсем забыв о том, что опущен блокиратор.
   Водитель стонал, держась за кровоточащую шею, а его приятель  тряс  Риту,
словно пытался вытрясти ее не только из одежды, но и из кожи.  Фары  ?опеля?
выхватывали из темноты заднюю дверцу микроавтобуса.
   - Пусти, урод! Пусти! - кричала Рита, шаря рукой по дверке.
   Наконец фишка блокиратора попала  между  ее  пальцев,  и  она  распахнула
дверцу, принялась лягаться, лишь бы поскорее выскочить на улицу.
   Двое  рослых  светловолосых  мужчин  в  комбинезонах  вылезли  из  кабины
грузового микроавтобуса на дорогу. Один держал в  руках  монтировку,  второй
что-то прятал в обширном рукаве куртки. Лица их не предвещали для  кавказцев
ничего хорошего. Если бы не умелый  маневр  водителя  микроавтобуса,  аварии
было бы не избежать.
   - Ты, мудак, что, вчера за руль только сел? -  Илья  Вырезубов  распахнул
дверцу ?опеля? и схватил водителя за плечо. И  только  сейчас  увидел  кровь
между его пальцев.
   - Они меня изнасиловать хотели, чернозадые! - кричала Рита, лягая соседа.
   - Ребята, это все она, сучка! Вцепилась ему в  шею  на  полной  скорости,
проститутка долбаная!  Все  ей  денег  мало!  Сказала,  если  сотню  еще  не
заплатим, то заявит, будто мы ее изнасиловали.
   - Ишаки мусульманские! - вспомнила Рита одно из своих любимых  выражений.
- Бандиты! Насильники, кровопийцы!
   Ей таки удалось вырваться и выскочить на дорогу. Короткая облегающая юбка
задралась так, что белели трусики.
   - Так вот оно, в чем дело! - проговорил Григорий Вырезубов. - Насильники!
Вы наших девушек трахаете, да еще и не платите за это!?
   Водитель ?опеля? протянул руку к ящичку  на  панели,  где  у  него  лежал
газовый пистолет, но монтировка Ильи уже обрушилась на  лобовое  стекло.  По
панели  запрыгали  микроскопические  стеклянные   кубики,   гибкая   пленка,
закрепленная между стекол, обвалилась в салон. Второй удар пришелся прямо по
руке водителя. Он взвыл от боли и скорчился,  пытаясь  засунуть  голову  под
панель. И правильно сделал, потому что  следующий  удар  пришелся  прямо  по
щитку с приборами.
   - Вы вы...  -  заикаясь,  начал  кавказец,  сидевший  сзади,  но  тут  же
сообразил, что объясняться с крутыми мужиками  не  имеет  смысла,  слова  не
помогут. Будут бить - и бить больно.
   Илья поудобнее перехватил монтировку и опустил ее на левую фару  ?опеля?.
Стало чуть потемнее.
   - Ну что,  хватит?  -  поинтересовался  он  у  Риты.  Двадцатка  все  еще
оставалась приклеенной магнитом к приборной панели, грязная  и  мятая.  Рита
ловко, двумя пальцами выдернула ее и тут же зажала в кулаке.
   - Они тебе еще что-то должны?
   - Еще два червонца.
   - Ну-ка, раскошеливайся!
   Без лишних споров кавказец достал из кармана деньги. От страха он не  мог
сообразить, какую из бумажек нужно отдать  девушке,  потому  как  в  руке  у
Григория Вырезубова  появился  короткий  обрез,  до  времени  прятавшийся  в
широком рукаве.
   - Вот.., да, мы заплатим.
   В другой ситуации Рита,  может  быть,  и  взяла  бы  все  деньги,  но  ее
настолько  поразило  то,  как  хладнокровно  было  разбито  лобовое   стекло
автомобиля,  что  она  уцепилась  за  утолок  двадцатидолларовой  бумажки  и
завладела лишь ею одной.
   - Теперь в расчете? - поинтересовался Илья.
   - Да.
   - Ну что ж, счастливо оставаться, - пробасил Григорий.
   - Как  это  оставаться?  -  запричитала  Рита.  -  Вы  уедете,  они  меня
прикончат! Нет уж, нет! - она, боясь, что ее оставят  на  дороге,  опрометью
бросилась к микроавтобусу и вскочила в кабину.
   - Деньги надо отдавать вовремя, - глубокомысленно бросил Илья,  взвешивая
в руке монтировку и присматриваясь к сверкающему капоту машины.
   -  Нет!  -  закричал  один  из  кавказцев,  но  слегка  согнутый  тяжелый
металлический прут опустился на капот машины, сделав глубокую  вмятину  и  в
двух местах отколов краску.
   -  Скупой  платит  дважды,  -  резюмировал  Григорий.  Братья  Вырезубовы
почувствовали: противник деморализован настолько, что даже  если  в  ?опеле?
есть припрятанная ручная граната, кавказцы ее не бросят.
   - Если вы такие идиоты, что пойдете  в  милицию,  -  сказал  Илья,  -  то
учтите, сядете в тюрьму, потому что мы сами видели, как вы бабу насиловали.
   - Нет-нет, все в порядке.
   - Слышишь, они говорят, что все нормально, хотя мне показалось, что у них
фара разбита, стекло и капот попорчены.
   - Хозяевам видней, - пожал плечами Григорий.
   - Ну что ж, пусть отдыхают, - и братья рядом,  плечо  к  плечу,  медленно
двинулись в темноту.
   У ?опеля? горела только правая фара. Кавказцы затаили  дыхание.  Сидевший
за рулем даже забыл о кровоточащих на шее ранах, они думали лишь о том,  как
бы  поскорее  отсюда  смотались  странные  мужики.  В  подобных   передрягах
кавказцам приходилось бывать не однажды. Иногда пугали их, иногда  они  сами
кого-нибудь запугивали, но впервые они  столкнулись  с  тем,  чтобы  человек
хладнокровно, без видимых на то причин ломал стекло машины, а затем  так  же
хладнокровно разбивал фару. Чувствовалось в этой паре  светловолосых  мужчин
что-то грозное. Наверное,  такое  же  чувство  возникает  в  маленькой  душе
кролика, когда на него спокойным, немигающим взглядом смотрит удав.
   Микроавтобус плавно двинулся с места, и вскоре оранжевые огоньки  исчезли
за поворотом. Кавказцы переглянулись.
   - Сумасшедшие какие-то!
   - Не сказал бы. Вот сучка!
   - Сами виноваты, - вздохнул тот, который сидел за рулем, -  заплатили  бы
ей сорок баксов и высадили бы на дороге. А теперь хрен знает что делать! - и
кавказец зло ударил кулаком по сиденью, засыпанному стеклянными осколками.
   - Ничего, мы эту сучку найдем. Я ее еще  на  прошлой  неделе  заприметил,
наверное, часто на Волоколамке пасется"
   - Я бы ее лучше не трогал, - кавказец зло открыл ящичек и  вынул  газовый
пистолет. Сунул его в карман брюк. - Если встречу их еще, убью на хрен!
   - Никого ты не убьешь.
   - Почему?
   - Они сделают вид, что тебя не знают, а ты - тем более. Притворишься, что
видишь их впервые. Давай трогай потихоньку. До Ржева как-нибудь  дотянем,  а
там у меня мужик знакомый есть, гараж  у  него  свой,  он  что  хочешь  тебе
отремонтирует. За два дня машина сиять будет, как игрушка.
   - Легко тебе говорить. Машина-то моя!
   - Ну, знаешь ли, за удовольствие надо платить.
   - И черт тебя дернул с этой стервой  связаться!  Заплатили  бы  -  и  без
проблем.
   - Сам не знаю, как получилось... Подурачиться захотелось.
   - Вот так, век живи, век учись, - вспомнил русскую  пословицу  человек  с
иссиня-черными волосами и маслеными глазами. Другой, похожий  на  него,  как
родной брат, кивнул.
   - Что уж после драки кулаками махать!

Глава 7

   У Сергея Дорогина на все дела ушло три часа. Москва хоть и большой город,
но пушкинских мест в городе не так уж и много: в начале девятнадцатого  века
Москва была куда как меньше, чем сейчас.
   Абебу Муму нигде не нашел, хотя следы эфиопа попадались повсюду. В  одном
месте говорили, что видели его месяц тому  назад,  из  другого  прогнали  на
прошлой недели, в третьем сказали, что вроде видели Абебу спящим на лавке, а
рядом валялась пустая бутылка из-под водки и стоял цилиндр, в котором лежали
пять рублей.
   Время подходило к девяти. Музеи  уже  закрылись,  экскурсии  исчезли.  На
Тверской появились проститутки, вернее, проявились, стали заметнее. Они  уже
переоделись в боевые одежды и заняли наступательные позиции.  Одна  из  жриц
любви чуть не бросилась под колеса машины Дорогина. Он затормозил.
   Девушка  отпрянула,  затем,  заискивающе  улыбаясь,  просунула  голову  в
окошко.
   - Я тебя со своим приятелем спутала, у него  точна  такая  же  машина,  -
соврала она. - Кстати, не хочешь за сто баксов без презерватива на всю ночь,
раз уж друг не приехал, раз уж я обозналась?  -  девушка  облизывала  пухлые
губы. - Ну, так как? Решайся, такое тебе не каждая предложит.
   - Стремно, - сказал Дорогин.
   - Что стремно?
   - СПИД гуляет по России.
   - СПИД? - проститутка передернула плечами, словно отмахивалась от пчелы.
   - Первый раз слышишь?
   - Телевизор смотрю, так что знаю о СПИДе не меньше, чем  о  том,  что  до
юбилея Пушкина осталось на один день меньше. Но  без  резинки  я  рискую  не
меньше тебя.
   - Зато ты за свой риск получаешь сто баксов, а я их теряю.
   - Ты получаешь удовольствие. Здесь все девушки, которые стоят,  только  с
презервативами соглашаются, я одна такая бесстрашная.
   - Вот поэтому с тобой и не буду.
   - Ну,  как  хочешь,  мое  дело  предложить,  твое  дело  согласиться  или
отказаться.
   Сергей медленно тронул автомобиль. Девушка  убрала  голову  из  машины  и
послала воздушный поцелуй. А  затем  сделала  шаг  назад  и  прислонилась  к
фонарному столбу. Она приняла  картинную  позу,  выставив  вперед  колено  и
подбоченясь.
   К Киевскому Сергей добрался к девяти. Он припарковал машину и спустился в
подземный переход, причем стал так, чтобы видеть инвалида, а тот  его  -  не
мог. ?Афганец? уже заметно  устал,  голос  его  стал  не  таким  басистым  и
насыщенным интонациями. Иногда ветеран конфликта срывался  на  свист,  тогда
грязно ругался и стучал кулаком по своей ушанке.
   Сергей прикинул, если того и будут забирать, то  по  дальней  лестницы  -
там, где есть пандус. Но он ошибся. Появился только один из галичан, но зато
он привел с собой троих помощников. Те без долгих слов, потрепав  по  плечам
инвалида войны, легко подняли коляску и понесли ее в руках.
   Галичанин чуть отстал, он  двигался  так,  словно  не  имел  к  ?афганцу?
никакого отношения. Плотно набитая спортивная сумка висела на плече, и время
от времени он прижимал ее рукой к боку,  словно  хотел  удостовериться,  что
сумка при нем и что она полна.
   Сергей едва успел опередить его  и  заметить,  куда  покатили  инвалидную
коляску.  ?Афганца?  поджидал  микроавтобус  с  большой  скользящей  дверью.
Пассажиры в  микроавтобусе  были  как  на  подбор,  таких  бы  и  близко  не
подпустили к маршрутному такси -  грязные,  оборванные,  полупьяные.  Сергей
рискнул, перебежал дорогу прямо по проезжей части, лавируя  между  машинами,
иначе можно было не успеть. Помощники галичан действовали быстро. Они с ходу
затолкали инвалидную коляску вовнутрь микроавтобуса.
   - Потише, - кричал ?афганец?, - не дрова грузите, человека!
   Ответом ему были смех и грязные ругательства. Галичанин уже  занял  место
рядом с водителем, и Дорогин вновь вынужден был нарушить правила,  пересекая
сплошную линию. Он успел вовремя, микроавтобус  подъезжал  к  светофору.  Их
разделяли всего два автомобиля.
   - По-моему, меня  не  заметили,  -  решил  Дорогин,  -  иначе  уже  давно
кто-нибудь вышел бы разобраться.
   Пару раз приходилось останавливаться, подбирали нищих.
   "Сколько же их туда набилось? Наверное,  пятнадцать,  хотя  мест  там  не
больше десяти."
   Но шторки на окнах, которые никто из пассажиров не  рисковал  отодвигать,
скрывали нутро микроавтобуса от глаз дорожной милиции. Двигались  в  сторону
Ленинградского шоссе. Сергей старался держаться в  отдалении,  не  попадаясь
галичанину на глаза. Но тот особо и не волновался, процедура для  него  была
привычной, повторяющейся изо дня в день. Сидя на  переднем  сиденье,  он  не
терял времени даром, а сортировал деньги, выискивая в  сумке  самые  крупные
купюры.
   Грязной, помятой мелочью он не интересовался, а крупные купюры сортировал
в три пачки, которые перетянул аптечной резинкой.  К  долларам  было  особое
отношение, набралось их не так уж много. Галичанин каждую  купюру  тщательно
разгладил у себя на колене, сложил стопочкой и отправил во внутренний карман
куртки. Затянул молнию, будто боялся, что те выпорхнут из кармана.
   Все меньше становилось света на  улицах,  больше  попадалось  разбитых  и
перегоревших фонарей, совсем исчезли огни рекламы. В этом  месте  Москва  за
последнее десятилетие практически не изменилась.
   - Марьина роща, - отметил про себя Дорогин.
   Теперь приходилось держаться настороже. Машин стало  меньше,  и  Дорогина
вполне могли  приметить.  Но  блуждания  оказались  недолгими,  микроавтобус
свернул в тупик и скрылся за воротами частного дома. Дорогин оставил  машину
и дальше двинулся пешком.
   "Ну и  халупа!  -  подумал  он,  разглядывая  покосившийся  дом,  который
непонятно каким образом еще не развалился. - Наверное, ветра  сильного  сюда
не залетало, да и старый сад хорошо защищает от стихии  эти  руины.  Хорошая
натура для фильма о довоенной Москве, - усмехнулся Дорогин, но тут  же  себя
поправил:
   - Нет, о послевоенной - такая тут царит разруха."
   Попрошайки выбирались из микроавтобуса, точно пленные немцы; кто сам  мог
идти, помогал выбираться товарищу.  Галичанин  стоял  в  стороне,  брезгливо
наблюдая за процедурой разгрузки, будто  надсмотрщик,  который  считает,  не
сбежал ли кто  из  заключенных.  Две  инвалидные  коляски  закатили  в  дом,
остальные повалили следом.
   Галичанин скрылся в полуразвалившемся сарае, и вдруг тот  вспыхнул  ярким
светом. И него  выкатился  новехонький  ?линкольн?  с  галогеновыми  фарами.
Задень машина дом - тот бы развалился на глазах.
   "Жаль, что мне не  с  тобой  сегодня  придется  разобраться?,  -  подумал
Дорогин, прижимаясь к стволу старой яблони и пропуская машину.
   В доме горел неяркий  свет,  окна  были  завешены  пожелтевшими,  старыми
газетами. В одной  из  фрамуг  стекла  не  было,  и  вместо  него  виднелась
скомканная телогрейка, из  которой  торчали  клочья  ваты.  Перелезть  через
невысокий забор оказалось сложно: ни опереться на него, ни вскочить - того и
гляди, завалится.
   Подобравшись к окну, Сергей затаился. Из дома слышался мат-перемат,  звон
посуды. Понять по звукам о том, что именно там происходит, было сложно  и  в
то же время легко - гуляют ребята.
   Один из надсмотрщиков вышел на крыльцо и, не смущаясь тем, что его  видно
с улицы, с удовольствием помочился в траву. Не успел он застегнуть  ширинку,
как Дорогин схватил его за горло и потащил в кусты смородины.
   Дорогин прошептал:
   - Пикнешь, идиот, голову откручу!
   Охранник и не думал сопротивляться, сразу почувствовав силу  и  решимость
противника. Повалив надсмотрщика в траву и уткнув  лицом  в  землю,  Дорогин
склонился над ним и, держа одну руку на шее, прошептал на ухо:
   - Меня интересует эфиоп Абеба.  Где  он?  Затем  разжал  пальцы,  ослабив
хватку, давая возможность надсмотрщику глотнуть воздуха, ведь,  не  глотнув,
не произнесешь ни звука.
   - Не знаю, в доме его нет.
   - Я у тебя спрашиваю, где он есть, идиот Левая рука  надсмотрщика  в  это
время скользнула в брючный карман, и только  феноменальная  реакция  помогла
Дорогину увернуться от сверкающего короткого лезвия,  которое  пронеслось  в
миллиметре от горла. Пришлось выпустить шею противника и резко  броситься  в
сторону. Сергей больно ударился головой о ствол яблони.  То,  что  произошло
дальше, Сергею не могло понравиться.