- Поехали в твой магазин. Ничего брать не буду, просто посмотрю, как там дело организовано.
     Шувалов просиял, и машина моментально тронулась с места, словно опасаясь, что Сергей передумает.
     Магазин оказался просторным, со вкусом отделанным. Огромные экраны разномастных телевизоров заполняли полки до самого потолка.
     При появлении Шувалова менеджер и продавцы подобрались, встали чуть ли не по стойке смирно.
     Сколько лиц у каждого человека! Шувалов отчаявшийся, готовый к самоубийству. Шувалов настырный, надоевший со своей благодарностью.
     Шувалов - строгий хозяин, внушающий трепет персоналу...
     Большинство телевизоров работало, выдавая четкое качественное изображение. Здесь на одних экранах можно было посмотреть очередной матч чемпионата России по футболу, на других - рекламу стирального порошка. На трех экранах художник разрисовывал кожу обнаженной девушки, уже почти полностью покрытую яркими цветными полосами и кругами.
     - Теперь понятно, почему ты так расстраивался. Такой магазин жалко потерять.
     Шувалов что-то оживленно говорил, но Муму его уже не слышал. Какое-то странное и вместе с тем уже знакомое чувство шевельнулось внутри.
     Будто он нашел еще одну подсказку - вот сейчас, секунду назад. Похожее чувство он испытал в квартире Веры, заметив фиолетовый глазок объектива. А теперь... Куда он должен вернуться взглядом? Или это случилось чуть раньше, у входа в магазин? Нужно восстановить ход мыслей. Словно лунатик, Дорогин вышел на улицу. Итак, сперва он подумал о Шувалове в разных лицах. Потом переступил порог, скользнул взглядом по магазинным полкам. Футбол.., восхищенная хозяйка с пачкой стирального порошка, художник, жаждущий дешевой популярности.., его модель.., обнаженное тело, разрисованное кистью...
     Стоп! Вот где собака зарыта!
     - Слушай, Шувалов. Можешь прямо сейчас уделить мне пару часов? "Копейка" моя барахлит, а у тебя не тачка, а ковер-самолет.
     - Без вопросов, - лицо хозяина магазина осветилось радостью.
     - Давненько я не повышал свой культурный уровень. Прокатимся-ка мы с тобой по музеям и галереям.
     Шувалов остолбенел от неожиданности, но промолчал, чтобы не разрушить ненароком дорогинское намерение.
     - Конечно. В Москве так много интересного.
     От посещения известных музеев Дорогин отказался сразу, его не интересовали ни Третьяковка, ни музей имени Пушкина. Небольшие частные галереи современного искусства - это дело другое.
     Чем меньше музей, чем дальше он от центра, тем лучше.
     Дорогин быстрым шагом переходил из одного зала в другой, интересовался, все ли выставлено.
     Может быть, галерее не хватает площадей, чтобы разместить все имеющиеся в ее распоряжении шедевры.
     - Шеф просил меня сделать приобретение для его загородного дома. Между нами, он не большой знаток искусства. У него три условия: первое - он хочет иметь скульптуру, второе - она должна помещаться на тумбе вот такого размера и такой высоты, третье - это должно быть изображение какого-нибудь животного. Тошнит меня, говорит, от людей - надоели. А вот животное с удовольствием поставил бы.
     За потенциального покупателя цеплялись руками и ногами. Пытались соблазнить баснословно дорогими абстрактными картинами, потом вели в мрачные помещения, где стояли прислоненные к стене холсты без рам и полуразобранные скульптуры, способные вращаться или раскачиваться при подключении к сети.
     - Не пойдет. Даже не уговаривайте. Извините, времени у меня в обрез.
     После четвертой по счету галереи Дорогин помрачнел и в который уже раз перелистал купленный в киоске небольшой путеводитель по московским музеям и галереям.
     Шувалов еще в магазине заподозрил, что Дорогин устроил эту экскурсию по галереям вовсе не для того, чтобы расслабиться, познакомиться с достижениями модных и малоизвестных скульпторов. И покупать он ничего не намерен.
     - Музей фарфора не годится, - размышлял Дорогин вслух. - Выставка китайского искусства эпохи Цинь. Уже теплее. Хотя нет, там слишком много народу тусуется. Где у нас заводь потише?
     Палец скользил по убористым строчкам, брови хмурились. Шувалов попробовал припомнить самостоятельно:
     - Не знаю, написано там или нет, - есть еще музей самоваров.
     - Знаю. Но мы поедем вот сюда!
     - Музей детского творчества?
     - Именно. Под покровительством Всемирного фонда защиты детей.
     Морщина на переносице разгладилась, Дорогин даже улыбнулся. Пальцы выдавали нетерпение, беззвучно барабаня по колену.
     Вот уж где действительно была тихая заводь!
     Сонная тетка в кассе, никаких экскурсоводов, никаких энергичных дам, агитирующих купить, раскошелиться. Забавные, искренние рисунки, гораздо более талантливые и честные, чем творчество взрослых, отчаянно стремящихся замаскировать свою бездарность.
     В другой раз Дорогин с удовольствием постоял бы в тишине перед каждым из этих окошек в беззаботный светлый мир. Но сейчас он просто не имел времени. Быстрым шагом прошел из одного зала в другой, затем в третий. В третьем были посетители - учительница привела целый класс.
     - За тобой не поспеешь, - отдуваясь, догнал его Шувалов.
     Дети шумной гурьбой побежали в следующий зал. Дорогин стоял возле большой раскрашенной статуэтки Бабы Яги с помелом. Но взгляд, как будто против воли, уводило в угол - к коричневому бычку с колокольчиком на шее, с наивными, широко раскрытыми глазами и длинными нарисованными ресницами.

Глава 41

     Увидев нагую девушку, раскрашенную художником, Дорогин вдруг сообразил, что с бычком могли проделать точно такую же операцию: замазать золотое туловище и изумрудные глаза толстым слоем краски, превратив талисман в обыкновенную декоративную статуэтку, более или менее талантливо исполненную.
     Давно известно, что лучше всего прятать вещь на видном месте, где никому не придет в голову ее искать. Вот и раскрашенного бычка лучше всего хранить среди сотен музейных экспонатов. Конечно, за шедевр Древнего Китая он вряд ли сойдет - первый же эксперт обнаружит подделку. Но что мешает выдать его за творение художника-самоучки и поместить в каком-нибудь Доме народного или детского творчества?
     Дорогин не заметил поблизости от Тельца видеокамеры. Тем не менее оптический "глаз" отслеживал местонахождение бычка, но был установлен не снаружи, а в ноздре статуэтки.
     Вынести вещь тайком из музея значило бы обокрасть детей. Вместе с тем Тельцу здесь не место.
     Это игрушка для взрослых, предмет их вожделения и жестокости, символ жажды денег и власти.
     Пусть кто-то верит, что она приносит удачу, успех. Ему, Дорогину, кажется, что Золотой Телец не принесет своему обладателю ничего хорошего.
     И музею в том числе.
     Теперь, оставшись с Тельцом наедине, можно вооружиться хирургическим ланцетом и осторожно снять краску, слой за слоем. Для начала - на копыте. Вот и желтый металл, от которого у людей иногда мутится в голове. Самое время заглянуть к Олегу - раньше, чем он в очередной раз наберет пароль, проверит "картинку" в Интернете...
     Отпрыск покойного Воробьева расположился с ноутбуком на крыше того самого старинного московского дома, где он имел на пятом этаже однокомнатную квартиру без удобств. Дом этот, построенный в начале века известным архитектором в стиле модерн, имел одну интересную особенность - крышу, как у домов в солнечных Средиземноморских странах: плоскую, с уступами и перилами, приспособленную для времяпрепровождения в теплое время года.
     Лето в этом году в Москве было жарким. К вечеру, когда жара спадала, на крыше отдыхали люди: кто читал газеты, кто вязал, кто приходил сюда, чтобы пообщаться с соседями. Олег выглядел здесь обычным молодым человеком - шорты, расстегнутая до пупа тенниска, ноги в кроссовках, упертые в перила. Рядом разорванная упаковка чипсов. Между тем сам он считал себя человеком особенным: очень неглупым, можно сказать талантливым. Все другие живые существа казались ему чем-то вроде персонажей мультяшек. Их действия стоило принимать в расчет, но жалеть их, любить или ненавидеть было просто смешно. Он один настоящий, подлинный.
     - Вот и я.
     Олег резко обернулся. Перед ним стоял Дорогин. Глаза программиста моментально подернулись скорбью. Понятное дело, после похорон "любимой" не прошло и недели, ему сейчас полагается скорбеть.
     - Здравствуйте.
     Он убрал ноги с перил - поза выглядела слишком вольной для скорбящего.
     - Трудишься?
     - Приходится. Заказчиков мало волнуют обстоятельства моей личной жизни.
     - Давай-ка спустимся вниз. Не стоит нам вместе маячить на крыше.
     - Опять проблемы? Неужели бандиты еще не успокоились? - вздохнул Олег.
     - Тебя, наверное, таскали в милицию, интересовались их приметами?
     - Они приходили в масках.
     Спуститься нужно было всего на один лестничный марш. Олег отпер ключом дверь и пропустил гостя вперед.
     - Только вот ноутбук ты напрасно закрыл. Он нам сейчас понадобится.
     - С работой сегодня все, финиш. Пока от нее не оторвешься, не чувствуешь, как устал. А теперь просто глаза закрываются.
     - Неужто мое присутствие навевает сон? Постарайся мобилизоваться. Включи свою технику и выйди на адрес, сам знаешь какой. Увидишь новую картинку, очень интересную.
     - Какие-то загадки, - пожал плечами Олег. - Какой такой адрес я должен знать? В Интернете?
     Дорогин кивнул.
     - Я пока удалюсь за дверь. Не хочу тебя смущать.
     - Вы тоже меня в чем-то подозреваете? После первой встречи я о вас лучше думал. Ну что ж, валяйте, угрожайте. За последнее время я к этому привык.
     - Даешь человеку полезный совет, а он на тебя смотрит как на врага, - конец дорогинской фразы прозвучал из коридора.
     Он забрал с собой стул и уселся в двух шагах от неплотно прикрытой двери. Отсюда были слышны дыхание Олега и каждый его шаг. Дорогин не исключал, что программист прибегнет к оружию или попробует сбежать, выбравшись через окно на крышу. Но скорее всего сын покойного Воробьева будет вести игру до конца: прикидываться оторванным от реальной жизни фанатом программирования, живущим с утра до вечера в мире мудреных англоязычных терминов. Теперь, правда, ему будет труднее держать себя в руках - гость явно продемонстрировал свою осведомленность.
     Судя по шагам, хозяин подошел к книжной полке. Что он взял оттуда - справочник или припрятанный пистолет? Пристроился на диване, пролистал несколько страниц. Теперь было слышно только ровное дыхание. Читает, делает вид, что совет Дорогина ему непонятен и он не намерен ломать себе голову...
     Муму мог разобраться с Олегом проще и быстрее. Но программист еще пригодится - надо не просто припереть его к стенке, а сломать природную самоуверенность, основанную на презрении к людям. Чтобы он ощутил тревожное, учащенное биение крови в сосудах, чтобы каждая клеточка его тела сжалась от ужаса, сомнений и страха.
     - Вам сварить кофе? - послышался спокойный благодушный голос из комнаты.
     "А вот это уже перебор, дорогуша, - подумал Муму. - Даже если бы ты был чист, как стеклышко, не сидел бы так спокойно".
     - Какой у тебя, натуральный?
     - Растворимый. Я не гурман, питаюсь по принципу "фаст фуд", чтобы быстро и сердито.
     - Давай растворимый.
     - Как-то неловко, - смущенно усмехнулся Олег, направляясь на кухню. - Пришел гость и сидит в коридоре. Вы проходите в комнату. Честное слово, мне нечего от вас скрывать. Если знаете какой-то адрес, мы вместе можем выйти в Интернет, вместе посмотреть, что именно вас заинтересовало.
     Звякнула чайная ложка. Нет, он только хочет казаться спокойным. Пытка неизвестностью для такого рода людей хуже, чем дуло, приставленное к затылку...
     Прошел почти час. За это время Дорогин не сдвинулся с места, а Олег перепробовал почти все.
     Читал справочник, сбрил следы чахлой растительности на щеках и подбородке, ложился на диван, вставал, смотрел в окно. Чувствовалось, что ему все труднее держать себя в руках, он не мог найти себе места.
     Наконец, не выдержав, он произнес:
     - Сяду поработаю. После кофе сон отшибло, нужно доделать кусок программы.
     - На здоровье.
     Дорогин не сомневался - как только компьютер будет включен, Олегу будет еще труднее совладать с искушением набрать секретный код. Клавиатура не рояль - клавиши щелкают одинаково, в какие ни тычь. По щелчкам не определишь, какие набираются буквы. Рано или поздно он наберет нужную комбинацию, попробует быстро и незаметно заглянуть в привычное "окошко".

***

     Перед визитом к Олегу Дорогин назвал людям Алефа фамилию Вильмессана. Теперь Сергей был на сто процентов уверен, что в последний день, оставшийся до отъезда, канадец не высунет носа из посольства.
     Новость очень скоро стала известна в Ницце Хозяина Тельца не разозлило появление новой фигуры в деле. Дипломат, конечно же, не крал золотой талисман, беднягу просто угораздило его купить. Надо выйти с ним на связь, растолковать. какие у него будут проблемы в связи с этим приобретением.
     Но, все для себя решив, Вильмессан больше не желал ни с кем выходить на связь. Он выглядел таким бледным и кислым, что начальство освободило его в последний рабочий день от выполнения служебных обязанностей. Пакуя чемоданы, он полностью отгородился от внешнего мира. Попроси; девушку на посольской мини-АТС не звать его к телефону, всем говорить, что он уже отбыл на родину.

***

     Тамара тоже собиралась домой - заканчивался срок ее пребывания в онкологическом центре на Варварке. После внезапного кризиса, когда ее перевели в отделение интенсивной терапии, самочувствие так же неожиданно, начало улучшаться.
     Врачи не могли понять причину этого. Все ведущие специалисты центра перебывали в палат" у Тамары, осматривали ее, знакомились с результатами последних анализов. Она могла бы подсказать им ответ, но не хотела. Только на смех поднимут.
     Большинство пациентов клиники считались людьми обреченными. Они прекрасно знали, что медицина пока еще воюет с раком впотьмах, на ощупь. Неудивительно, что среди больных ходили рецепты самых разных заговоров и обрядов белой и черной магии.
     Персонал клиники старался пресекать такие вещи. Смертельно больные люди напрасно тешат себя несбыточными надеждами на моментальное исцеление. Потом, когда ожидания не оправдываются, они впадают в тяжелейшие депрессии.
     Произнося заговоры, завязывая и развязывая узелки, совершая ритуалы с прядями собственных волос, пациенты прятались от медсестер и врачей, как школьники от строгих учителей. Тамара в эти игры не играла. Но последнее ухудшение самочувствия сильно напугало ее. Она согласилась взять у соседки листок из тетради в клеточку с переписанной молитвой Николаю-угоднику об исцелении от тяжкой болезни.
     "Это ведь не колдовство, - убеждала себя Тамара, - почему бы мне не прочесть православную молитву, если я крещена, как положено?" Конечно, не было гарантии, что молитва одобрена церковью, что ее переписали без ошибок. Но если особо не обольщаться, а просто взять и прочесть ее шепотом положенное число раз...
     - Надо верить, - предупредила соседка. - Если осталось хоть маленькое сомнение, нет смысла тратить время.
     "Удачно придумано, - решила про себя Тамара. - Раз человеку не помогло, значит, сам виноват, веры имел мало".
     Тут она испугалась собственных мыслей, как святотатства. Стала просить прощения у Господа и святого заступника Николая. И сама не заметила, как просьба перешла в молитву. Тамара не смотрела в бумажку и не могла ручаться, что правильно все произнесла. Но кто знает, может быть, с того самого момента началось улучшение.

Глава 42

     Олег еще долго разыгрывал бы этот спектакль, но гость измотал его намеками. У программиста кожа чесалась с изнанки от желания узнать правду, увидеть, на месте ли Телец.
     "Чего мне опасаться? Если этот тип шестым чувством среагирует и вскочит со стула, у меня будет достаточно времени, чтобы нажать кнопку перезагрузки и выйти из программы", - решил он.
     Стараясь сохранять прежний ритм стука по клавишам, он набрал пароль и вдруг увидел на экране, будто в зеркале, собственное искаженное от нетерпения лицо.
     "Что это значит? - его охватил ужас. - Телец здесь, в комнате?"
     Олег подскочил к неплотно закрытому шкафу, распахнул дверцу и увидел знакомую рогатую фигурку на четырех ногах, чья ноздря находилась как раз напротив узкой щели.
     На скрип дверцы Дорогин среагировал мгновенно - давно его ждал. Ворвавшись в комнату, он заломил Олегу правую руку за спину, не разглядев толком, что в ней находится. Ага, миниатюрный баллончик-спрей. На досуге надо будет разобраться, что он распыляет.
     Через секунду Олег оказался прикованным к чугунной батарее отопления.
     - Не знаю, кому тебя сдать, еще не выбрал.
     - Ты - меня, я - тебя, - пробормотал хозяин квартиры.
     Его затея рушилась. Тщательно продуманная программа дала сбой под самый конец. И не было шанса исправить ошибку.
     - Они получат подробный отчет о твоем воровстве. С того самого момента, когда ты решил незаметно сопровождать отца на башню. С фотографиями Тельца в том виде, в котором ты пристроил его в музей. А что ты им расскажешь? Пожалуешься, что неизвестный человек увел бычка в последний момент?
     Олег плохо понимал слова незнакомца. Случилось непредвиденное, и жизнь, в которой все было расставлено по полочкам, изменилась. Теперь он, Олег Воробьев, оказался в ней крохотным, ничего не значащим винтиком, одной из бесчисленного множества переменных в огромной программе.
     - Для начала опиши мне тех, кто застрелил Лиду. Они ведь были не в масках, правда?
     - У них не было особых примет.
     - Ничего, не страшно. Искать придется среди узкого круга лиц.
     - Ладно. Только не думай, что ты припер меня к стенке. Просто мне незачем заботиться о безопасности этих ублюдков. Они застрелили мою девушку - пусть получат по заслугам.
     - Застрелили девушку? Одно твое слово могло спасти ей жизнь.
     - Это ничего бы не изменило. Получив Тельца, они пристрелили бы нас обоих.
     - Насчет тебя не знаю. А вот ее вполне могли помиловать.
     - Оставить в живых свидетеля?
     - Тебя ведь оставили в живых. Свидетеля убийства.
     Дорогин не угрожал страшными муками, не пинал ногами, не тыкал в лицо пистолетом. Но Олег боялся его гораздо больше, чем предыдущих визитеров. Он сломался.
     Он больше не ощущал себя единственным живым и думающим существом на свете. Другие в этом мире тоже реальны, значит, они могут лишить его жизни. Неужели он не вечен и Вселенная не крутится вокруг него? Он исчезнет, и ничего не изменится...
     Олег назвал приметы убийц и согласился участвовать в осуществлении дорогинского плана.
     Дорогин оставил его прикованным к батарее, с заклеенным пластырем ртом, пообещав вернуться утром.

***

     - Скажи честно: пришел бы ты ко мне, если б не наткнулся на алефовских?
     Дорогин покачал головой:
     - Думал, сам справлюсь. Думал, самое трудное позади: нашел кадра, осталось облегчить его ношу.
     - Хорошо, хоть не врешь, не виляешь. Меня обманывать нельзя, это самое страшное преступление...
     Решил, значит, что "сами с усами"? Так надо было попробовать. Вдруг бы чисто сработал.
     - Он завтра улетает. Уже взял авиабилет.
     - В посольстве отвечают, что его уже нет на месте. Но это явная параша.
     - Он пока еще здесь. Но завтра улетает, - повторил Дорогин.
     - За день в одиночку эту проблему не решить.
     Тут супермен нужен. Ты, брат, не дотягиваешь.
     Хорошо, когда человек знает пределы своих возможностей. Не хочешь, значит, чтобы Телец достался Алефу?
     - А что я с этого поимел бы?
     - Ас меня надеешься поиметь?
     - Десять процентов. Разве много?
     - Если говорить начистоту... Ты ведь не сообщил мне ничего нового.
     - Ага, конечно, - усмехнулся Дорогин.
     На пухлом лице с детскими чертами оскорбление выгнулась бровь.
     - Думаешь, беру тебя на дешевый понт? Ты ведь не один собирался на охоту. Ты нашел себе пару, правильно?
     - В том-то и д