, секундочку, все вам подберу. Может, вы еще  хотите  мультфильмы
тех лет?
   - Я бы хотел купить все, но в другой раз. Сергей, сощурившись, смотрел на
женщину. Он понимал, что  спроси  он  ее  о  Сильвестре,  она  скорее  всего
ответит, она знает, куда тот подевался. Но Дорогин не хотел терять лицо, его
уже приняли за интеллигентного, разбирающегося в кино человека.
   Продавщица выложила кассеты, аккуратно завернула их в  грубую  оберточную
бумагу и перетянула бумажной веревкой. Это  выглядело  тоже  старомодно,  но
грело душу.
   - Бумага на ощупь такая же, как на  синеньких  билетиках  по  тридцать  и
пятьдесят копеек.
   - Вы хорошо это помните, часто в кино ходили?
   - Приходилось, - Дорогин взял объемный, но легкий сверток и  взмахнул  на
прощание рукой. - Вы всегда здесь торгуете?
   - Каждый день. Приходите. У меня постоянные клиенты,  но  их  немного,  к
сожалению.
   Сергей подумал, что теперь он всегда сможет найти то, что  ему  надо,  и,
приходя сюда, станет здороваться с этой милой женщиной.
   Пройдя шагов пятнадцать, Муму почувствовал, что кто-то прикоснулся к  его
локтю, словно случайно. Сергей повернул голову. Перед ним стоял Сильвестр и,
запрокинув голову, смотрел Дорогину в глаза. На этот раз он был налегке, без
рюкзака.
   - Интересуетесь? - глядя на сверток в руках, спросил продавец порнухи.
   - Интересуюсь, - сказал Дорогин. - Что-то товара не видно.
   - Неспокойно сегодня на рынке, два раза с утра ОМОН налетал.  Я  товар  в
надежном месте держу,  здесь  недалеко.  Кое-что  новенькое  появилось.  Вы,
кажется, больше детским кино интересовались?
   - Да, для самых маленьких.
   - Подростковое? Тогда пойдемте.
   Сильвестр решил, что этот мужчина - его постоянный клиент. И он  двинулся
вперед, не оглядываясь, будучи уверенным, что Дорогин  следует  за  ним.  Он
шел, ловко лавируя между людьми, привыкший к тому, что его не замечают.  Но,
как ни странно, многие с Сильвестром здоровались или смотрели вслед так, как
смотрят вслед нужному человеку.
   Они выбрались за рынок. Идти  пришлось  довольно  долго,  почти  квартал.
Сильвестр оглянулся, Дорогин поравнялся с ним.
   - Здесь, во дворе. Я там машину оставил. "Интересно, он сам водит  или  у
него есть водитель? - Сергей улыбнулся. - Если  водит  сам,  то  как  он  на
педали умудряется нажимать? Наверное, ему приходится сползать с сиденья.  Он
и для гаишника объект интересный, только кепка видна, будто ребенок за  руль
забрался."
   Миниатюрный  автобусик  стоял  во  дворе,  рядом  с  солидными   дорогими
автомобилями он выглядел  игрушечным.  На  лобовом  и  заднем  стеклах  была
наклейка: "Слепой за рулем". Сергей  едва  сдержал  улыбку.  Внутри,  как  и
ожидал Муму, было грязно - шелуха от семечек, обертки от конфет,  бутылочные
пробки и просто засохшая глина.
   - Проходите, - радушно пригласил Сельвестр, отодвигая дверцу.
   Дорогину пришлось согнуться в три погибели,  чтобы  забраться  в  грязный
салон. Он даже сидел, нагнув голову, боясь зацепиться  макушкой  за  плафон,
украшенный бахромой. Сильвестр же чувствовал  себя  в  этом  автомобиле  как
собака в будке, он умудрялся не просто передвигаться, а почти бегать.
   - Пивка? - тут же спросил  он,  протягивая  Сергею  бутылку,  извлеченную
неизвестно откуда. - Вот открывалка,  -  Сильвестр  обтер  о  брюки  дешевый
консервный нож с деревянной ручкой.
   - Спасибо. Может, потом.
   - Вас интересуют, значит, подростки? Что у нас здесь по  подросткам...  -
он поднял заднее сиденье, обнажив заполненный кассетами ящик.
   "Целое состояние", - подумал Дорогин. Длинные пальцы Сильвестра  побежали
по торцам запечатанных кассет:
   - Вот это интересно... Это так себе, а вот это совсем неинтересно.
   - Погоди, - сказал Сергей. - Слушай, я у тебя в прошлый раз купил кассету
с тремя девчонками,  они  там  еще  по  крыше  бегают,  загорают.  Не  успел
посмотреть ее, как  друзья  уперли,  а  я  уже  обещал  ее  другой  компании
показать. Может, еще один фильм у тебя с этими девчонками  найдется,  больно
аппетитные?
   Сильвестр  сдвинул  бейсболку  на  поросший  жесткими  волосами  затылок,
задумался:
   - У меня такая одна была.  Но,  если  надо,  я  могу  достать.  Обойдется
немного дороже. Другого фильма с этими  артистками,  насколько  я  знаю,  не
существует. Во всяком случае, мне на руки не попадалось, это был свежак.
   - Времени мало. Ты когда достать сможешь? Может, сведешь  с  поставщиком?
Подскочим? Я на машине...
   - Э нет, брат, - Сильвестр насторожился, - так  у  нас  не  делается.  Ты
человек новый, неизвестно откуда пришел, чего от тебя ждать.
   - Денег, - сказал Сергей.
   - С деньгами иногда и неприятности наживают. У нас так не  принято.  Если
бы ты год на рынке покрутился, если бы я  тебя  давно  знал,  знал  бы,  где
живешь, чем занимаешься...
   - Ну, ты сказал! Тебе мое личное дело надо или паспорт  показать?  Так  я
могу.
   - Паспорта не надо.
   - Я же не милиционер, или ты думаешь, что я из конторы?
   - Нет, я так не думаю, я бы к тебе и в первый раз не подошел. Нюх у  меня
есть. Могу сказать, что ты в тюрьме сидел.
   - Тут ты не ошибся. Еще что можешь сказать?
   - Могу сказать, ты человек не бедный.
   - Тоже правильно. Но все относительно.
   - Так будете покупать или нет, а то я зря время теряю.
   - Слушай, Сильвестр, у меня к тебе деловой  разговор.  Я  сам  раньше  на
"Мосфильме" работал, о кино знаю не понаслышке, умею работать.  Хотелось  бы
поучаствовать в съемках.
   - Насколько мне известно, тяжелое это дело, и не каждый выдержит.  И  еще
говорят, никакого удовольствия при этом мужчина не испытывает.
   - Мне не удовольствие надо, кино - моя профессия, я бы хотел работать  по
специальности. Если сумею договориться, тебе отстегну.
   Сильвестр переместил бейсболку с затылка на лоб, поскреб висок:
   - Сводить я тебя ни с кем не стану. Боюсь потерять место, оно, может,  не
очень хлебное, но мне хватает. Оставь телефон или  скажи,  где  тебя  найти.
Если люди тобой заинтересуются, то найдут.
   - По-другому никак нельзя?
   - Можно и по-другому. Я переговорю, а ты денька через два подходи, только
скажи, что умеешь.
   - Я каскадером работал, умею многое.
   - Нужны ли каскадеры в этом  деле,  я  не  слышал,  но,  если  ты  умеешь
кувыркаться, это уже хорошо. Я спрошу. Берешь кассеты?
   - Возьму.
   - Не зря же ты сюда ходил? Странный ты человек, вижу, что  не  за  деньги
работать собираешься.
   - По кино истосковался, а после тюрьмы на студию  не  берут.  Тюрьма  как
клеймо.
   - Понимаю.
   Сильвестр запаковал три кассеты, получил деньги,  спрятал  бутылку  пива.
Второй раз не предлагал.
   - Через два дня приходи.
   Дорогин на всякий случай запомнил номер микроавтобуса и подумал: "Хорошо,
что мешки разные. Получи Сан Саныч в  подарок  порнуху,  он  меня  человеком
перестанет считать".
   Дорогин до Горбушки шел вместе с Сильвестром.
   - До встречи, - похлопав недоростка по плечу, простился Сергей.
   "Ничего не узнал, но время покажет. Сведу его с Белкиной,  и  пусть  сама
решает свои проблемы.  А  то,  не  ровен  час,  получу  ангажемент  и  стану
полноправным участником порноиндустрии."
   Добравшись до стоянки, Сергей взвесил кассеты на руке и с легким  сердцем
швырнул пакет в мусорницу. Бумажный сверток он держал бережно.
   "Ну что ж, теперь в родные места, к "Мосфильму". И улица  Мосфильмовская,
и Сан Саныч будет рад."
   Избавившись от кассет с порнофильмами, Дорогин  почувствовал  облегчение,
словно вымылся под душем после тяжелой и грязной работы.
 
Глава 10 
 
   Белкина никогда бы толком не  смогла  объяснить,  как  у  нее  получаются
статьи. Накатывало вдохновение - вот  самые  вразумительные  слова,  которые
могли  объяснить  ее  внезапную  работоспособность.  Руки  сами  летали   по
клавиатуре, а Варвара с интересом вчитывалась в то, что рождало и ее  мысль,
и непроизвольные движения пальцев.  "Вдохновение  чем-то  напоминает  рвоту,
накатывает так же внезапно и стоит под горлом, пока наконец не  выплеснется.
А потом тебя еще полдня корежит", - думала она.
   Продолжая набирать текст одной рукой, второй она дотянулась до стакана  с
аперитивом и, не жалея ни себя, ни спиртного, отхлебнула.
   "Главное, не перебрать", - промелькнула мысль.
   Такое уже иногда случалось, и вдохновение улетучивалось, оставалась  одна
тошнота. Вдохновение нужно подпитывать маленькими  глотками,  аперитив,  как
горючее для ракеты, переберешь - взорвется или захлебнется двигатель.
   Единственное, за чем следила Варвара внимательно, так  это  за  счетчиком
строк.  До  конца  статьи  еще  далеко,  написано  чуть   больше   половины.
"Перевалишь за половину, - уговаривала себя Варвара, - и тогда пойдет легче.
С горы всегда проще катиться, чем взбираться на вершину."
   Она постепенно подбиралась к сенсации и уже была готова набрать ту фразу,
ради  которой,  собственно,  затевалась  статья,  связать  воедино   историю
скромных школьниц и героинь порнофильма,  так  сказать,  снять  маски.  "Это
голая правда", - подумала Варвара. И тут прямо у нее на  глазах  изображение
на мониторе свернулось в точку. Точка пару  раз  дернулась  и  погасла,  как
звезда на небе.
   - Твою мать! - вымолвила Варвара, пытаясь припомнить, сохранила она текст
или тот безвозвратно пропал в недрах компьютера.
   Как устроены недра и где  потом  искать  пропавший  текст,  она  себе  не
представляла, разве что погладить компьютер по серому, как  мышиная  шерсть,
пластику и сказать: "Ну, мой хороший, отдай мне то, что взял".
   Варвара ожесточенно принялась щелкать  кнопкой  включения,  но  компьютер
"умер". Белкина ногой подвинула к себе колодку удлинителя и подергала  шнур.
Снова безрезультатно.  И  только  тогда  она  догадалась  посмотреть  на  те
приборы, которые включала  постоянно.  Электронные  часы  погасли,  погас  и
индикатор на телефоне. Красный огонек телевизора тоже превратился  в  черный
кружок.
   - Вашу мать! - Варвара пыталась понять, что делают в таких случаях. - Что
делают? - проговорила она, и ее рука сама потянулась к стакану.
   Журналистка обхватила его пятерней, чувствуя  сквозь  стекло  живительную
энергию аперитива, допила все до последней капли. "Это ж надо, и холодильник
разморозится, льда не будет! - подумала  она,  разжевывая  остатки  ледяного
кубика. - Хрен с ним, с холодильником, это ж сколько денег сгорело вместе  с
пропавшим текстом! Сколько еще ждать, когда дадут свет? - Она  посмотрела  в
окно. В соседних домах свет горел, мерцали экраны  телевизоров.  -  Вот  же,
сволочи, развлекаются, а я работать не могу!"
   В сгущающихся сумерках она закурила сигарету и вдруг услышала за  стенкой
музыку. "Значит, у соседей свет есть! - она выбежала в коридор, на  ходу  по
привычке щелкнув выключателем. Лампочка, естественно, не загорелась, Варвара
увидела светящуюся точку дверного глазка. На  площадке  свет  просто  пылал.
"Значит, только у меня нет!? Это что за наказание!" - она припала к глазку и
увидела  на  площадке  мужика  в  джинсовой   куртке,   который,   распахнув
электрощиток, ковырялся в нем отверткой.
   - Урод проклятый! - это Варвара произнесла  еще  при  закрытой  двери,  а
распахнув  ее,  зло  крикнула  мужику.  -  Предупреждать  надо,  когда  свет
отключаешь! У меня из-за тебя компьютер отключился!
   Мужик медленно повернулся и внимательно посмотрел на Белкину:
   - А вы кто такая?
   - Кто, кто, конь в пальто!
   - Ну отключился у вас компьютер, по второму разу игрушку запустите.
   - Я не в бирюльки играю, а статьи пишу. Белкина моя  фамилию,  слышали  о
такой журналистке?
   - Не-а. Я сейчас вам напряжение включу, вы идите в  комнату,  посмотрите,
включился ли компьютер. Крикните мне.
   Он сунул руку в щиток и посмотрел на Варвару. Та, чертыхаясь, поплелась в
комнату, оставив дверь открытой. Послышался щелчок,  свет  в  коридоре  ярко
вспыхнул. Варвара нажала кнопку на компьютере. Монитор загорелся.
   - Есть свет! На первый раз вас прощаю, в  другой  раз  убью!  -  крикнула
Варвара. - Дверь хоть закройте, дует!
   Щелкнул  замок.  Варвара  дождалась,   пока   загрузится   программа,   и
обрадовалась тому, что большая часть текста сохранилась, пропала  лишь  пара
последних фраз. Вдруг она почувствовала, что в  квартире  не  одна  и  резко
обернулась.
   Двое мужчин стояли на  толстом  ковре,  застилавшем  почти  всю  комнату.
Одного она уже знала -  это  был  тот  самый  гнусный  электрик,  обрубивший
электричество, второй же мало походил на работника коммунальных служб.
   Варвара, как всякая журналистка, тут  же  попыталась  додумать  ситуацию,
сконструировать ее. "Пришел электрик из домоуправления с дружком в конце дня
в наш дом и решил кому-нибудь свет отключить, чтобы на бутылку стрясти".
   - Есть свет! Видите, есть!  -  рявкнула  Варвара.  -  Свободны,  господа!
Какого черта, не снимая ботинки, на ковер стали?
   И тут она  увидела,  что  у  электрика  в  руке  не  отвертка,  а  шприц,
небольшой, одноразовый. "Наркоман!" - успела подумать Белкина. Подняться  со
стула ей уже не дали. Тот, кого она приняла за приятеля электрика, зажал  ей
ладонью рот и так придавил  к  спинке  стула,  что  Варвара  даже  не  могла
пошевелиться. Электрик же ловко и привычно воткнул иголку  в  плечо,  быстро
сделал инъекцию. Белкина услышала, как электрик считает в обратном порядке:
   - Десять, девять, восемь...
   Последнее, что она слышала, было четыре.  Варвара  продолжала  сидеть  на
стуле с открытыми глазами, но уже  ничего  не  видела  и  не  слышала,  лишь
неглубоко дышала. Мужчина в черной рубашке отпустил руку и отодвинул стул  с
журналисткой от компьютера. Действовали пришельцы слаженно,  быстро,  но  не
торопясь. Мужчина в черной рубашке пробежал глазами текст, переписал его  на
дискету, спрятал в карман.
   Кожух компьютера  не  был  привинчен,  он  снялся  легко,  как  футляр  с
портативной пишущей машинки. Особо не утруждая себя, незваный гость вывернул
два винта и вместе с проводом вырвал хард диск, лишив компьютер памяти.  Эта
операция походила на трепанацию черепа и извлечение головного мозга.
   - Ну вот, констатируем клиническую смерть, - усмехнулся мужчина в  черной
рубашке.
   Его напарник был настроен не так игриво, он заглянул в глаза журналистке,
пощупал  пульс,  помахал  ладонью  перед  лицом.  Чувствовалась  медицинская
выучка, которой обычно обладают бывшие спецназовцы.
   - Тяжелая будет, - усмехнулся электрик, - один я ее не донесу.
   - Если бы она была твоей невестой и сказала бы на ступенях загса при всех
гостях: "Неси меня к алтарю"?
   - В загсе алтарей не бывает, - зло  скривился  электрик,  -  алтари  -  в
храмах.
   - Все умные к умным пошли, а тебе пакет, - чернорубашечник  указал  рукой
на папку с бумагами. - Собери дискеты и рукописи.
   - Нет у нее ни дискет, ни рукописей, все в компьютере было.
   - Как мы ее допрем? Проще прямо на стуле спустить по лестнице.  Привязать
веревкой и спустить.
   - Грохота не  оберешься.  Кто-нибудь  из  соседей  обязательно  выглянет.
Придется в ковер  закатывать.  Пусть  уж  лучше  думают,  что  мы  банальные
грабители, с ворами ни у кого связываться охоты нет.
 
*** 
 
   Ничего непредвиденного не случилось. Никто не позвонил по телефону, никто
не потревожил дверной замок.  Мужчины  молча  ждали,  когда  голоса  в  доме
поутихнут, когда стихнет музыка у соседей.
   - Пора, - наконец сказал электрик,  до  этого  ковырявший  отверткой  под
ногтями.
   Чернорубашечник, дремавший на диване, вздрогнул и подошел к Белкиной.  Та
еще не пришла в себя.
   - Жива хоть? - вяло поинтересовался электрик.
   - Дышит. Не через раз, а через два, - отрезал обладатель черной рубашки.
   - Шикарная баба, я таких люблю.
   - Тебе ее никто не предлагает.
   - Я просто так, ради любопытства. Хороший экземпляр, все при ней и  всего
много.
   - Не про тебя баба. Ее сказали пальцем не трогать.
   -  А  как  же  ее  вынесешь,  если  пальцем  не  тронуть?   -   засмеялся
чернорубашечник и попытался поднять бесчувственную Белкину,  обхватив  двумя
руками под мышками,  но  чуть  не  потерял  равновесие.  -  Она  килограммов
девяносто весит, и ручек у нее нет, как у чемодана, чтобы нести. Пособил бы,
что ли?
   Электрик тяжело вздохнул. По его глазам было видно,  что  на  ночь  глядя
работать ему в лом. Он сдвинул журнальный столик, вытащил края ковра  из-под
мебели  и  вдвоем  они  уложили  журналистку  на   пол.   Предусмотрительный
чернорубашечник заклеил журналистке рот клейкой лентой, после чего ее  стали
закатывать в ковер.
   - Большой слишком, -  электрик  достал  короткий  сапожный  нож,  которым
обычно срезают изоляцию С проводов. Он  отчикал  кусок  дорогого  ковра  так
хладнокровно, что у  чернорубашечника  даже  заняло  дыхание.  Сам  он  имел
слабоватые нервы, и напарник потешался над ним, когда тот не  мог  заставить
себя разбить полную бутылку водки, испортить мебель, свою или чужую.
   Нож прошел в миллиметре от пяток Белкиной.
   - Я как классный хирург, -  усмехнулся  электрик,  -  могу  руку  бумагой
обернуть и острым ножом ее разрезать, не повредив кожу.
   - Заливаешь!
   - Хочешь, продемонстрирую? Сейчас рукав твоей  рубашки  отчикаю,  и  даже
царапинки не получишь.
   - Пошел ты к черту! Лучше взваливай ее на плечи. Теперь журналистка стала
транспортабельной. Двое бандитов, словно собрались  нести  бревно,  вскинули
туго свернутый ковер на плечи.
   - Не задохнется? Пыльный ковер, черт. Ни хрена она  в  доме  не  убирает,
сразу видно, живет одна. Мужик бы ее построил.
   Полавировав по квартире и коридору, бандиты добрались до входной двери, и
тот, который раньше изображал  электрика,  чуть  не  уронил  Белкину,  когда
открывал замок.
   Лифтом не воспользовались, с такой поклажей в него не влезешь. Спускались
по лестнице.
   - Никого не встретили, -  радостно  улыбнулся  чернорубашечник,  на  ходу
закуривая сигарету.
   - Ты что, подождать не мог, пока мы ее упакуем?
   - Не ее, а его. Ковер несем в химчистку, - засмеялся напарник электрика.
   Они ловко затолкали ковер в  микроавтобус,  уложив  его  в  проход  между
сиденьями, и поехали.
   К своему счастью, Белкина пребывала  в  глубоком  сне,  иначе  непременно
расчихалась бы, столько пыли накопилось в огромном ковре, который  она  лишь
изредка чистила пылесосом, но ни разу не выносила  на  улицу.  Ковер  ей  не
нравился ни расцветкой, ни по фактурой. Но это был подарок мамы, и  выкинуть
его рука не поднималась, как и передарить кому-нибудь другому.
   В городе мужчины не перебросились ни  словом,  чувствовалось  напряжение.
Если бы их остановили, то вполне возможно,  что  милиционер  заинтересовался
бы, а замаскировать ее было невозможно. Но лишь  только  переехали  пост  за
кольцевой дорогой, как чернорубашечник тут же стал напевать  и  прихлопывать
ладонями по приборной панели.
   - Уймись, - сказал электрик.
   - Выпить хочется. Пристроим наш груз, пивка хряпнем. Работа у нас  теперь
пойдет не пыльная. Одно мне не нравится, что круглосуточная.
   Мужчины ездили по этой дороге не в  первый  раз,  знали  каждый  поворот,
каждый столб. Дачный поселок, несмотря  на  темное  время  года  и  близость
города, встретил их тишиной. Теперь не те времена, что  раньше.  С  гитарами
никто не ходит, молодежь предпочитает для отдыха город. Да  если  бы  и  был
кто-нибудь в это время на участках,  какая  беда  в  том,  что  двое  мужчин
привезли на дачу ковер? Многие свозят сюда ненужные вещи в удобное для  себя
время. Машина подвернулась ночью, значит, ночью и повезут.
   Теперь уже ни электрик,  ни  чернорубашечник  не  прятались.  Они  громко
переговаривались, выгружая сверток из микроавтобуса. Дом располагался вблизи
леса, чуть на отшибе от поселка, на  косогоре.  С  виду  он  был  небольшой,
восемь  окон,  с  гаражом,  расположенным  в   цоколе,   и   мансардой   под
остроконечной крышей. Гаражные ворота были невысокими, микр