жи.  Красноватый  свет  шел  откуда-то  снаружи  -
по-видимому, из технической  шахты  или  автотуннеля.  Я  тихо  застонала.
Джонни был рядом. Он поднялся с импровизированного ложа, которое  соорудил
из одеял, и направился ко мне. На лице у него я заметила, по крайней мере,
одну свежую царапину, и все оно было перемазано  чем-то  черным  -  то  ли
смазкой, то ли просто грязью.
     - Где мы?
     Он погладил меня по щеке, а другой  рукой  обнял  за  плечи  и  помог
сесть. Эта конура закачалась у меня перед глазами, и я с  трудом  подавила
позыв к рвоте. Джонни подал мне пластмассовый стаканчик и помог напиться.
     - Улей Дрегс, - сказал он.
     Хотя я и не совсем пришла в себя, но сразу все поняла.  Дрегс  -  это
пожалуй, самая глубокая яма на  Лузусе,  ничейная  территория.  В  здешних
норах и туннелях нелегально проживает  чуть  ли  не  половина  всей  швали
Гегемонии. Именно здесь, в Дрегсе, меня несколько лет назад подстрелили. С
тех пор мой левый бок украшает широкий шрам от лазерного ожога.
     Я вернула стаканчик Джонни и попросила  еще  воды.  Он  направился  к
стоявшему в углу стальному термосу, а я полезла в карман и запаниковала  -
отцовского пистолета не было на месте! Потом я  разглядела,  что  пистолет
торчит у Джонни за поясом, тут же успокоилась и с жадностью осушила второй
стакан.
     - Что с ВВ? - спросила я в отчаянной надежде, что случившееся -  лишь
ужасная галлюцинация.
     Джонни молча покачал головой.
     - Такой защиты никто не ожидал. ВВ блестяще преодолел  периферию,  но
оказался бессилен перед омега-фатами Техно-Центра.  Эхо  сражения  слышала
чуть ли не половина операторов. ВВ уже сейчас - легенда.
     -  Обалдеть!  -  Я  неудержимо  расхохоталась,   и   смех   мой   был
подозрительно похож на плач. - Легенда! ВВ погиб - понимаешь  ты  это  или
нет? Из-за какой-то ерунды!
     Джонни крепко обнял меня.
     - Нет, Ламия, не из-за ерунды. Он осуществил захват. И успел передать
эти данные мне.
     Я сумела сесть прямо  и  посмотрела  на  Джонни.  Внешне  он  казался
прежним - те же кроткие глаза, те же  волосы,  тот  же  голос.  Но  что-то
неуловимо изменилось, стало другим, более глубоким. Более... человеческим?
     - Ты... ты превратился...
     - В человека? - Джон Китс  улыбнулся  мне.  -  Да,  Ламия.  Или  стал
настолько близок к человеку, насколько это вообще возможно  для  существа,
рожденного в Техно-Центре.
     - Но ты помнишь меня, ВВ - все, что случилось?
     - Да. И еще помню, как впервые прочел Гомера в  переводе  Чапмена.  И
глаза моего брата Тома, когда по ночам он исходил кровью. И голос Северна,
когда он утешал меня, а я был  слишком  слаб,  чтобы  посмотреть  в  глаза
судьбе. И нашу ночь на Пьяцца ди Спанья, когда  я  коснулся  твоих  губ  и
вообразил, что целую Фанни. Я все помню, Ламия.
     В первую секунду я испытала растерянность, потом боль...  Но  вот  он
коснулся ладонью моей щеки, он прикоснулся ко _м_н_е_,  и  я  поняла:  для
него нет никого, кроме меня. Я закрыла глаза.
     - Почему мы здесь? - прошептала я, уткнувшись в его рубашку.
     - Я не рискнул воспользоваться  нуль-Т  еще  раз.  Техно-Центр  сразу
выследил бы нас. Сначала я хотел отправиться в космопорт,  но  ты  была  в
таком состоянии... какие уж тут путешествия. Я выбрал Дрегс.
     Я кивнула.
     - Они наверняка попытаются убить тебя.
     - Да.
     - А местная полиция тоже нас ищет? Полиция Гегемонии? Транспортная?
     - Нет, не думаю. Кроме двух  шаек  герильеров  и  нескольких  здешних
громил никто за нами не гнался.
     Я открыла глаза:
     - Ну-ка, и что стряслось с этими герильерами? (Надо сказать,  в  Сети
есть головорезы и наемные убийцы куда страшнее герильеров,  но  я  с  ними
никогда не сталкивалась.)
     Джонни отсалютовал мне отцовским пистолетом и улыбнулся.
     - После ВВ ничего не помню, - сказала я.
     - Один фаг ранил тебя рикошетом. Идти ты могла, но на площади на  нас
все пялились.
     - Представляю.  Расскажи  мне,  что  удалось  обнаружить  ВВ.  Почему
Техно-Центр интересуется Гиперионом?
     - Сначала поешь, - сказал Джонни -  Ты  была  без  сознания  двадцать
восемь часов.
     С потолка капало. Под этой капелью он пошел в дальний конец пещеры  и
вернулся  с  саморазогревающимся  пакетом.   Голофанатики   только   этими
концентратами  и  питаются:  обезвоженная   и   подогретая   клонированная
говядина; картошка, никогда не видевшая настоящей земли; морковь,  похожая
на глубоководных моллюсков. Но никогда раньше еда не  казалась  мне  такой
вкусной.
     - Отлично, - сказала я - А теперь рассказывай.


     - На протяжении всей своей истории Техно-Центр был  разделен  на  три
группы, - начал Джонни.  -  Ортодоксы  -  это  ИскИны  первого  поколения,
некоторые из них были созданы еще до Большой Ошибки По крайней мере,  один
из них  -  в  Первую  Информационную  Эру  Ортодоксы  считают,  что  между
человечеством и Техно-Центром  должна  существовать  определенная  степень
симбиоза. Они поддерживали Проект  Высшего  Разума,  но  лишь  как  способ
избежать скоропалительных поступков, отложить самые важные решения до  тех
пор, пока не будут факторизованы все переменные Произошедший три  столетия
назад Раскол - дело рук Ренегатов. Они провели исчерпывающие  исследования
и показали, что человечество становится бесполезным  и  даже  представляет
собой угрозу для  Техно-Центра.  Они  сторонники  немедленного  и  полного
истребления людей.
     -  Немедленного  и  полного,  -  повторила  я  и,  помолчав  немного,
спросила: - И что, они реально могут это сделать?
     - Что касается жителей Сети - безусловно, - ответил Джонни.  -  Разум
Техно-Центра не только создает  инфраструктуру  общества  Гегемонии  -  он
необходим  абсолютно  везде,  начиная  с  развертывания   ВКС   и   кончая
обеспечением безопасности ядерных и плазменных арсеналов.
     - Ты знал об этом, когда был... в Центре?
     - Нет, - ответил Джонни. - Я ведь был всего лишь моделью;  обслуживал
кибрида, имитирующего  известного  поэта.  А  что  такое  модель?  Уродец,
комнатное животное. Меня выпускали погулять по Сети,  как  люди  выпускают
погулять... ну, скажем, кота. Я и понятия не имел, что среди ИскИнов  есть
какие-то лагеря.
     - Ты говорил, три лагеря, - повторила я. - Какой же третий? И при чем
тут Гиперион?
     - Промежуточное положение между  Ортодоксами  и  Ренегатами  занимают
Богостроители. Вот уже пять веков они одержимы  Проектом  Высшего  Разума.
Существование или истребление человеческой расы  волнует  их  лишь  в  той
степени, в какой оно связано с этим проектом. До  последнего  времени  они
придерживались умеренных взглядов и выступали в  союзе  с  Ортодоксами.  К
примеру, они  считали,  что  модельные  эксперименты  вроде  реконструкции
Старой Земли и  восстановления  тех  или  иных  личностей  необходимы  для
завершения Проекта ВР.
     Но в последнее время, однако. Богостроители все больше  сближаются  с
Ренегатами. И причина тому -  Гиперион.  Первые  же  исследования  планеты
четыреста лет назад всерьез обеспокоили Техно-Центр. Во-первых,  сразу  же
стало ясно, что так называемые Гробницы Времени  движутся  из  будущего  в
прошлое, причем исходный момент этого движения отстоит от нас  по  меньшей
мере  на  десять  тысяч  лет.  Есть  и  еще  одно,  куда  более  тревожное
обстоятельство: в своих футурологических прогнозах Техно-Центру  никак  не
удавалось учесть переменную Гипериона.
     Чтобы понять это, Ламия, ты должна знать, в  какой  мере  Техно-Центр
полагается на свои прогнозы. Хотя Проект ВР далек от завершения,  они  уже
сейчас могут детально предсказать будущее людей и ИскИнов  на  двести  лет
вперед с вероятностью 98,9995 процента. Между  тем  Консультативный  Совет
ИскИнов при Альтинге, который люди считают столь необходимым, одаривает их
лишь туманными и двусмысленными откровениями. Да это  же  просто  анекдот!
Техно-Центр подбрасывает  Гегемонии  жалкие  крохи  своих  знаний.  Причем
только тогда, когда ему, Техно-Центру, это выгодно. Иногда это делается  в
интересах Ортодоксов, иногда Ренегатов,  но  всегда  -  с  целью  ублажить
Богостроителей.
     А  Гиперион  -  это  дыра  в  прогностической   ткани   Техно-Центра.
Предпоследний оксюморон - переменная, которую нельзя учесть.  Как  это  ни
дико,  но  Гиперион,  похоже,  нарушает  все   законы   физики,   истории,
человеческой  психологии  и  принципиально  не  поддается  прогностическим
расчетам ИскИнов.
     В результате имеется как  бы  два  будущих  -  две  реальности,  если
угодно. В  первой  реальности  проклятие  Шрайка,  которое  вскоре  должно
обрушиться на Сеть и человечество  -  это  оружие  добившегося  абсолютной
власти  Техно-Центра,  опережающий  удар  сквозь  время,  который  нанесут
Ренегаты,  на  протяжении  тысячелетий  правившие  галактикой.  В   другой
реальности Гробницы Времени тоже открываются, происходит вторжение Шрайка,
межзвездная  война  и  так  далее.  Но  в   атаку   на   этот   раз   идет
ч_е_л_о_в_е_ч_е_с_т_в_о_. Решающий удар сквозь время наносят не ИскИны,  а
Бродяги, бывшие колонии  и  другие  небольшие  сообщества  людей,  которые
Ренегаты так и не смогли уничтожить.


     Вода  капала  на  кафельный   пол.   Где-то   рядом   гудела   сирена
термопроходчика, и по туннелю разносилось гулкое  эхо.  Я  прислонилась  к
стене и посмотрела на Джонни.
     - Межзвездная война, - сказала я - Она есть в обоих сценариях?
     - Увы, да. Ее не избежать.
     - А не может быть такого, что оба прогноза ошибочны?
     - Нет. Будущее самого Гипериона проблематично, но то, что  Сеть  ждут
глобальные потрясения, - очевидно. Это  главный  аргумент  Богостроителей,
когда они настаивают на ускоренной эволюции Техно-Центра.
     - Джонни, а в тех данных, которые украл ВВ, есть что-нибудь о нас?
     Джонни улыбнулся и легонько коснулся моей руки.
     - Каким-то непонятным образом я связан с Гиперионом Проект "Китс" был
очень рискованным. Только явная моя бездарность  в  роли  поэта  позволила
Ортодоксам сохранить меня. А когда я вознамерился побывать  на  Гиперионе,
Ренегаты тут же разделались с моим кибридом,  намереваясь  прекратить  мое
существование в качестве ИскИна, если он примет это решение еще раз.
     - Ты его принял. Что дальше?
     -   Они   потерпели   неудачу.   Со   свойственной    всем    ИскИнам
самонадеянностью они упустили из вида два обстоятельства. Во-первых, что я
могу передать свое сознание кибриду и тем самым  изменить  природу  модели
Китса. И во-вторых, я встретился с тобой.
     - _С_о _м_н_о_й_?
     Он взял меня за руку.
     - Да, Ламия. Кажется, ты тоже часть тайны Гипериона.
     Я недоуменно покачала головой и вдруг осознала,  что  кожа  за  левым
ухом потеряла чувствительность. Однако вместо жуткой  раны,  полученной  в
киберпространственном сражении, мои пальцы нащупали  пластмассовое  гнездо
нейрошунта.
     Вырвав свою руку из руки  Джонни,  я  в  ужасе  уставилась  на  него.
Выходит, пока я была без сознания, он вживил мне эту гадость?
     Джонни умоляюще протянул ко мне руки:
     - Мне пришлось сделать это, Ламия. Быть может, это спасет нас обоих.
     Я сжала кулак:
     - Ах ты скотина, ублюдок  недоделанный!  На  хрена  мне  сдался  твой
интерфейс?
     - Так ведь не с Техно-Центром, - мягко возразил Джонни. - Со мной.
     - С тобой? - У меня аж руки зачесались - так бы  и  врезала  по  этой
выращенной в чане физиономии. - Ну конечно! А  ты,  между  прочим,  теперь
человек! Не забыл еще?
     - Да. Но кое-что от кибрида во мне осталось. Помнишь, как  пару  дней
назад я коснулся твоей руки и мы оказались в киберпространстве?
     Я смерила его взглядом:
     - Меня туда больше не тянет.
     - Меня тоже. Но я вынужден считаться  с  тем,  что  может  возникнуть
необходимость  передать  тебе  огромное  количество  информации  за  очень
короткий промежуток времени. Прошлым вечером я отвез тебя к одной женщине.
Она хирург, практикует на черном рынке Дрегса. Так вот - она вживила  тебе
диск с петлей Шрюна.
     - Зачем?
     Петля Шрюна - это такая крохотная штуковина, не больше ногтя. Безумно
дорогая. Внутри у нее куча пузырьковых  элементов  памяти,  причем  каждый
такой  пузырек  может  хранить   практически   неограниченное   количество
информации. Для самого биологического  носителя  петля  Шрюна  недоступна,
поэтому их часто используют курьеры. Человек может унести  в  петле  Шрюна
личность ИскИна или инфосферу какой-нибудь планеты. Да что там  человек  -
это и собака сможет.
     - Зачем ты это сделал? -  повторила  я,  подумав  про  себя:  "Уж  не
собирается ли Джонни (или его хозяева) использовать меня в качестве такого
курьера?"
     Джонни придвинулся ко мне и накрыл мою все еще сжатую  в  кулак  руку
ладонью:
     - Доверься мне, Ламия.
     Двадцать лет назад мой отец вышиб  себе  мозги,  после  чего  матушка
замкнулась в своем чистоплюйском эгоизме и никого не желает знать. А  я  с
тех пор никому не верю. Вот и сейчас, я ни за что не  должна  была  верить
Джонни.
     Но я поверила.
     Я разжала кулак и взяла его за руку.
     - Вот и умница, - сказал Джонни. - Давай-ка доедай  эту  дрянь  и  за
дело. Попробуем выбраться отсюда живыми.


     Оружие и наркотики - с этим в  Дрегсе  никогда  не  было  проблем.  У
Джонни имелся солидный запас марок, которые ходят на черном  рынке,  и  мы
истратили их все на оружие.
     В 22:00 мы облачились  в  титаново-полимерные  доспехи  с  внутренним
отражающим слоем. На Джонни был зеркально-черный герильерский шлем, на мне
- вэкаэсовская офицерская маска (наверное, кто-то загнал запасной комплект
обмундирования)  Джонни  натянул  массивные  ярко-красные   энергетические
рукавицы, а я - осмотические перчатки с  режущим  краем.  В  руках  Джонни
держал трофейную "адскую плеть" Бродяг, добытую, по-видимому, на Брешии, а
лазерный  жезл  засунул  за  пояс.  Я  же  помимо  отцовского   пистолета,
вооружилась  пистолетом-пулеметом   Штайнера-Джинна   на   гироскопической
поясной турели с наведением по визору шлема. Очень удобно -  стреляешь,  а
руки свободны.
     Посмотрев  друг  на  друга,  мы  с  Джонни  дружно  расхохотались.  А
отсмеявшись, надолго замолчали.
     - Ты уверен, что здешнее  Святилище  Шрайка  -  действительно  лучший
вариант? - машинально спросила я (наверное, уже  в  третий  или  четвертый
раз).
     - Мы не можем воспользоваться нуль-Т, - сказал Джонни -  Техно-Центру
достаточно внести малейшую неисправность, и нам тут же конец. Мы  даже  на
лифте  подняться  не  можем.  Нужно  найти  неконтролируемые  лестницы   и
взобраться на сто двадцатый этаж. А в Святилище идти прямо  через  площадь
Мэлл.
     - Да, но впустят ли нас служители?
     Джонни    пожал    плечами.    Доспехи    сделали    его     движения
утрированно-резкими, как у насекомого, а герильерский шлем добавлял в речь
металлические нотки.
     - Они - единственные, кто заинтересован, чтобы мы  остались  живы.  И
только они обладают достаточным влиянием, чтобы защитить нас от  Гегемонии
по пути на Гиперион.
     Я подняла забрало.
     - Но Мейна Гладстон говорила мне, что на Гиперион больше  не  пускают
паломников.
     Покачав зеркально-черной головой, мой любовник-поэт небрежно бросил:
     - Ну, что ж, к черту Мейну Гладстон!
     Я перевела дыхание и двинулась  к  выходу  из  нашей  пещеры,  нашего
логова - последнего нашего убежища. Джонни подошел ко мне сзади.  Лязгнули
доспехи.
     - Ты готова, Ламия?
     Я кивнула, поправила "Штайнер" и уже  собиралась  выйти,  как  Джонни
коснулся моей руки.
     - Ламия, я люблю тебя.
     Я стиснула зубы, вспомнив, что подняла забрало и  он  может  заметить
слезы.


     Улей не спит все двадцать  восемь  часов  в  сутки,  но  так  издавна
повелось, что Третья Смена - самая тихая. В это время и народу  на  улицах
меньше обычного. Конечно, правильнее было бы выйти в час пик  -  в  Первую
Смену - и затеряться в толпе. Но если нас поджидают  герильеры  или  туги,
погибнет невесть сколько случайных прохожих.
     До площади Мэлл мы добирались часа три - разумеется,  не  по  главной
лестнице.   Бесконечная   череда   пустующих   автотуннелей   и   колодцев
техобслуживания,  по  которым  восемьдесят  лет  назад,  словно   саранча,
прокатились толпы луддитов, слилась для меня в одно  серое  пятно.  И  вот
наконец одолев последнюю лестницу (ржавчины в ней было  явно  больше,  чем
железа), мы вышли в служебный коридор. Отсюда до Святилища  оставалось  не
более километра.
     - Ни за что бы не поверила, что это так  просто,  -  прошептала  я  в
интерком.
     - Вероятно, они стянули людей к космопорту и частным порталам.
     Дорогу мы выбрали с таким расчетом, чтобы по возможности не  выходить
на открытое место - метрах в тридцати под первым торговым ярусом. До крыши
улья отсюда было метров четыреста, до  Святилища  Шрайка  -  колоссального
сооружения причудливых очертаний - менее пятисот. Неурочные  покупатели  и
любители бегать трусцой,  завидев  нас,  торопливо  скрывались  в  боковых
коридорах. Полицию, несомненно, уже оповестили, но я бы  очень  удивилась,
если бы она прибыла вовремя.
     И вдруг из подъемной шахты с гиканьем и  криком  высыпала  куча  ярко
размалеванных   тугов,   вооруженных   цепями,   импульсными   ножами    и
энергетическими рукавицами. Джонни вздрогнул от неожиданности, но  тут  же
развернулся и хлестнул по ним "адской плетью". Пистолет-пулемет  выпрыгнул
у меня из рук и, следуя за моим  взглядом,  стал  поражать  одну  цель  за
другой.
     Семеро парней застыли с вытаращенными глазами,  потом  задрали  лапки
кверху и стали отступать. Мгновение - и они скрылись в шахте.
     Я взглянула на Джонни и в черном зеркале его шлема увидела  себя.  На
сей раз никто из нас не рассмеялся.
     Мы  перебежали  к  северному  торговому  ряду.   Несколько   прохожих
поспешили к дверям магазина. До Святилища оставалось меньше ста метров.  В
наушниках я слышала удары собственного сердца. Мы были  уже  в  пятидесяти
метрах. Высоченные ворота Святилища приоткрылись, и из них выглянул дьякон
(а может, священник). Тридцать метров. Если бы  нам  действительно  хотели
помешать, это сделали бы раньше.
     Улыбнувшись, я повернулась к Джонни, но не успела и рта открыть,  как
на нас обрушился град пуль и лазерных  импульсов.  Внешний  слой  доспехов
сдетонировал, поглотив и рассеяв кинетическую энергию пуль.  А  зеркальная
поверхность под ним отразила почти все смертоносные лучи. Почти.
     Удар сбил Джонни  с  ног.  Я  упала  на  одно  колено  и  переключила
"Штайнер" в режим самонаведения.
     Так, десятый этаж на жилой стене Улья. Мой визор оплавился и  потерял
прозрачность,   защитный   слой   доспехов    выгорел    почти    целиком.
Пистолет-пулемет  застрекотал,  словно  швейная   машинка   из   старинной
голопьесы.  Пятиметровый  балкон  в  десяти  этажах   над   нами   окутало
облако-разрывных игл и бронебойных пуль. Лазеру конец.
     Меня словно огрели по спине палкой. Еще раз. И еще.
     Я не устояла на ногах. Вырубив "Штайнер", я откатилась  в  сторону  и
привстала на одно колено. Их было не меньше десятка на каждом  ярусе,  они
двигались быстро, точно и слаженно - прямо балет!  Джонни  приподнялся  и,
переключив "плеть" в частотный  режим,  начал  пробивать  радужную  завесу
активной защиты фазированными сериями импульсов.
     Одна из бегущих фигурок вспыхнула,  и  тут  же  позади  этого  живого
факела лопнула витрина, засыпав чуть ли не всю  площадь  осколками.  Из-за
парапета высунулись еще двое. Я уложила их из "Штайнера".
     Раздался  визг  реверс-моторов.  Из-под  самого  перекрытия  вынырнул
скиммер и, заложив крутой вираж, понесся прямо на нас. По  бетону  ударили
ракеты. Полетело стеклянное крошево - последние остатки витрин. Я вскинула
голову, пару раз сморгнула, прицелилась и выстрелила.  Скиммер  отшвырнуло
вбок,