- Умнее. И что с того?
     - ВВ, ты слышал что-нибудь о проектах восстановления личности?
     - А, Гленнон-Хайт? Конечно. Об этом  все  слышали.  Я  сам  занимался
таким проектом несколько лет назад в Рейхсуниверситете. Так ведь с тех пор
сколько воды утекло! Теперь эти дела забросили.
     - Почему?
     -  Господи!  Да  ты  что,  Ламия,  совсем   охренела?   Все   проекты
восстановления  личности  -  чушь.  Даже  на  имитаторе  со  стопроцентной
обратной связью - а они использовали вэкаэсовский ООШ:ИТИ, - так вот, даже
тогда нельзя полностью факторизовать все переменные.  У  шаблона  личности
возникает собственное самосознание... не  осознание  себя,  как  у  нас  с
тобой, а осознание себя как искусственно осознающего себя объекта... Ну, а
дальше  его  затягивает  в  странный  аттрактор  и  через  негармонические
лабиринты вышвыривает прямиком в Эшерово пространство.
     - Переведи, - потребовала я.
     ВВ вздохнул и посмотрел на сине-золотую  полоску  таймера  на  стене.
Через пять минут истечет положенный ему часовой  перерыв  на  обед.  И  он
снова вернется в реальный мир.
     - Перевожу, - сказал  он.  -  Восстановленная  личность  разрушается.
Сходит с ума. Одним словом - дурдом.
     - Любая?
     - Любая.
     - Но ИскИны все еще занимаются этим?
     - Кто тебе сказал? Они ни одного проекта  не  довели  до  конца.  Все
известные мне попытки восстановления предпринимали люди... В основном  это
дрянные университетские проекты. Ученые с  зачерствевшими  мозгами  тратят
целые состояния, чтобы вернуть к жизни  других,  давно  умерших  ученых  с
точно такими же зачерствевшими мозгами.
     Я выдавила из себя улыбку. Еще три минуты, и он снова подключится.
     - И что, каждой восстановленной личности дают двойника-кибрида?
     - Гм, с чего ты взяла? Такого не было. Да и не выйдет.
     - Почему?
     - Да потому, что  это  похлеще  любого  фантопликатора.  Кроме  того,
необходим идеальный материал для  клонирования  и  точное,  выверенное  до
последней детали, интерактивное взаимодействие с окружающей средой. Видишь
ли, детка, восстановленная личность живет в своем мире. Для нее  создается
полноценная модель реальности. Ну, как фантопликация. И она его  обживает.
Ей подбрасывают всякие вопросы. Во сне,  в  интерактивном  диалоге  -  как
получится... А если вытащить личность из модельной реальности в  медленное
время...
     (На жаргоне хакеров это выражение означает...  извиняюсь,  конечно...
реальный мир.)
     - ...То она свихнется еще раньше, - закончил он.
     - Да-а. Ну что ж, спасибо. -  Я  покачала  головой  и  направилась  к
двери. В моем распоряжении оставалось еще тридцать секунд. Через полминуты
мой университетский приятель исчезнет из медленного времени.
     - ВВ, - сказала я с таким видом, словно эта мысль только  что  пришла
мне в голову, - ты когда-нибудь слышал про восстановление  личности  Джона
Китса? Был такой поэт на Старой Земле.
     - Китса? Конечно. Я даже об  этом  накатал  главу  в  своем  дипломе.
Проект делал Марти Каролюс. Лет пятьдесят назад. В Нью-Кембридже.
     - И что с ним стряслось?
     - Обычная история. Затянуло в  странный  аттрактор.  Но  окончательно
развалиться он не успел, поскольку раньше умер модельной смертью. Какая-то
древняя болезнь. - ВВ посмотрел на часы, улыбнулся и взял шунт. Но прежде,
чем вставить его в черепную розетку, он бросил на меня последний блаженный
взгляд. - Вспомнил, - сказал он, улыбаясь сонной улыбкой. - Туберкулез.


     Если бы общество когда-нибудь пошло по пути, каким  вел  его  Старший
Брат из известной книжки Оруэлла, главным инструментом подавления свободы,
несомненно, оказалась бы кредитная карточка.  В  безналичной  экономике  с
рудиментарным бартерным черным рынком действия любого человека очень легко
отследить, считывая информацию с его карточки. Правда,  неприкосновенность
карточек  охраняется  законом.  Но  когда  общественный  нажим   сменяется
тоталитарным пинком, законы имеют обыкновение забываться,  а  то  и  вовсе
отправляются на свалку.
     По расчетной карточке я проследила расходы Джонни за  последние  пять
дней до убийства. Судя по этим данным, много тратить он не любил  и  образ
жизни вел самый обычный. Однако, прежде чем пойти по "следу" его кредитной
карточки, я битых два дня ходила за ним самим.
     И вот что я выяснила.
     Он жил один в улье Бергсон-Восточный. Поселился  он  там  около  семи
местных (то есть меньше пяти  стандартных)  месяцев  назад.  По  утрам  он
завтракал в кафе неподалеку  от  дома,  затем  отправлялся  по  нуль-Т  на
Возрождение-Вектор, где часов  пять  работал  в  архиве,  роясь  в  старых
документах. Потом - легкий ленч (здесь же, у стойки уличного торговца),  и
еще час-два работы в библиотеке.  Затем  он  отправлялся  либо  домой,  на
Лузус, либо в один из тех миров, где предпочитал обедать. К десяти  вечера
он возвращался в свою квартирку. Нуль-Т он пользовался, несомненно,  чаще,
чем средний бездельник-лузианин с умеренными доходами, но без выдумки,  по
скучному графику. Копия расчетной  карточки  подтверждала,  что  в  неделю
убийства он придерживался точно такого же  распорядка,  с  незначительными
отклонениями. Купил туфли, на другой день -  кое-какую  снедь.  А  в  день
"убийства" зашел в бар на Возрождении-Вектор.
     Я встретилась с ним за  обедом  в  маленьком  ресторанчике  на  улице
Красного Дракона неподалеку от терминекса Циндао-Сычуань. Еда  была  очень
горячая, очень острая и очень хорошая.
     - Ну, как наши дела? - поинтересовался он.
     - Отлично. Я стала на тысячу марок богаче и нашла хороший  кантонский
ресторан.
     - Я рад, что мои деньги пошли на столь важное дело.
     -  Кстати  о  ваших  деньгах...  Откуда  вы  их  берете?  Пропадая  в
библиотеке на Возрождении, много не заработаешь.
     Джонни вопросительно приподнял бровь.
     - Видите ли, я получил небольшое наследство.
     - Надеюсь, не такое уж небольшое. На мой гонорар хватит?
     - Вполне. Ну, а что новенького вы разузнали?
     Я пожала плечами.
     - Сначала ответьте, что вы делаете в этой библиотеке.
     - Разве это имеет отношение к делу?
     - Может иметь.
     Он посмотрел на меня как-то странно. От этого  взгляда  у  меня  ноги
сразу стали как ватные.
     - Вы мне кого-то напоминаете, - сказал он тихо.
     - Да? - Скажи это кто-нибудь другой, я бы тут же  встала  и  ушла.  -
Кого же?
     - Одну... женщину, которую я когда-то знал. Очень давно. -  Он  потер
пальцами лоб, будто почувствовал внезапную усталость или головокружение.
     - Как ее звали?
     - Фанни. - Это имя он произнес почти шепотом.
     Я поняла, о ком он говорит. У  Джона  Китса  была  невеста  по  имени
Фанни. История их любви - сплошные  романтические  терзания.  Бедный  поэт
чуть с ума не сошел. Умирая  в  Италии  (в  полном  одиночестве,  если  не
считать случайного попутчика), чувствуя себя покинутым всеми - и друзьями,
и возлюбленной, - он просил положить в могилу ее локон  и  нераспечатанные
письма.
     До этой недели я ни разу не слышала о Джоне Китсе. А всю  эту  чепуху
выяснила через комлог.
     - Так что же вы делаете в библиотеке? - спросила я.
     Кибрид кашлянул.
     - Изучаю одну поэму. Ищу фрагменты оригинала.
     - Поэмы Китса?
     - Да.
     - Не проще ли запросить ее напрямую?
     - Да, конечно. Но мне это очень важно - увидеть оригинал... подержать
его в руках.
     Я задумалась.
     - И о чем эта поэма?
     Он улыбнулся - или, по крайней мере, его  губы  сложились  в  улыбку,
хотя светло-карие глаза глядели тревожно.
     - Она называется "Гиперион". Трудно объяснить... о чем она. Думаю, то
была художественная неудача. Китс ее так и не закончил.
     Я отодвинула в сторону тарелку и принялась за теплый чай.
     - Вы говорите, что Китс ее не закончил. То есть вы ее не закончили.
     На  его  лице  отразилось  глубочайшее  изумление.  (Правда,  ИскИны,
насколько мне известно, прекрасные актеры.)
     - Боже милостивый, - воскликнул он. - Я не Джон Китс! Да, у меня  его
внешность. Ее тоже восстановили. Но это делает меня Китсом  не  в  большей
степени, чем ваше имя - Ламия [Ламия - в греческой мифологии  -  чудовище,
пожиравшее чужих детей; злой дух,  змея  с  головой  и  грудью  прекрасной
женщины; живет в лесах и оврагах, заманивая к себе путников; Китс  написал
поэму "Ламия", основным источником для которой послужило изложение мифа  в
"Жизни Аполлония Тианского" Филострата; в  поэме  рассказывается  о  любви
юноши Ликия и Ламии] - превращает вас в чудовище. От этого  несчастного  и
печального гения меня отличают миллионы деталей.
     - Вы сказали, что я напомнила вам Фанни.
     - Не более  чем  эхо  ушедшего  сна.  Вас  ведь  обучали  посредством
трансплантации РНК?
     - Да.
     - Здесь нечто подобное. Воспоминания, которые кажутся... полыми.
     Официант-человек принес пирожные "фортуна".
     - У вас никогда не возникало желания посетить настоящий  Гиперион?  -
спросила я.
     - А что это такое?
     - Планета на Окраине. По-моему, где-то за Парвати.
     Джонни выглядел озадаченным. Он разломил пирожное, но читать  записку
не стал.
     - По-моему, это место называли Миром Поэтов, - сказала я. - Там  даже
есть город, названный вашим именем - Китс.
     Юноша отрицательно покачал головой.
     - К сожалению, ничего об этом не слышал.
     - Быть не может. Неужели ИскИны знают не все?
     Он коротко и резко рассмеялся:
     - Есть один, который не  знает  почти  ничего.  -  Тут  он  развернул
бумажку с "фортуной" и прочитал: - "Остерегайтесь внезапных порывов".
     Я скрестила руки.
     - Знаете что? Если не считать того  фокуса,  когда  вы  показали  мне
голограмму  управляющего  банком,  нет  никаких  доказательств,   что   вы
действительно тот, за кого себя выдаете.
     - Дайте мне руку.
     - Руку?
     - Да, любую. Благодарю вас.
     Джонни сжал ладонями мою правую руку. Его пальцы были  длиннее  моих.
Мои - сильнее.
     - Закройте глаза, - приказал он.
     Я закрыла. Все произошло мгновенно: секунду назад я сидела в "Голубом
Лотосе" на улице  Красного  Дракона,  а  сейчас  очутилась...  нигде.  Или
где-то.   Я   неслась   сквозь    серо-голубое    киберпространство    над
хромово-желтыми информационными автострадами. Я пролетала сквозь огромные,
сияющие огнями города хранилищ информации. Мелькали ярко-алые небоскребы в
черной ледяной скорлупе защиты. Личные счета и  архивы  фирм  полыхали  во
тьме, как доменные печи. И надо всем этим,  где-то  за  гранью  ощутимого,
висели в перекрученном пространстве огромные массы  ИскИнов.  Их  базисные
линии связи пульсировали над бесконечным  горизонтом,  словно  зарницы.  И
откуда-то издалека, сквозь этот переливающийся, как неоновая вывеска,  мир
(а ведь то  был  всего  лишь  секундный  срез  инфосферы  одной  небольшой
планетки!), смотрели на меня его светло-карие глаза. Я даже  не  видела  -
чувствовала их ласковый, ожидающий взгляд.
     Джонни отпустил мою руку. Потом разломил мое пирожное, достал бумажку
и прочел:
     - "В новое дело надо вкладывать с умом".
     - Боже, - прошептала я. В  свое  время  ВВ  брал  меня  "полетать"  в
киберпространстве. Но то подключение без шунта было лишь  жалким  подобием
нынешнего полета. Сейчас я любовалась фейерверком в ночном небе. А тогда -
разглядывала тот же фейерверк, но на черно-белой голограмме. - Как вам это
удается?
     - Завтра, насколько я  понимаю,  особых  успехов  не  предвидится?  -
спросил он.
     Я овладела собой и ответила:
     - Завтра я намерена закончить дело.


     Ну, допустим, не закончить, но уж по крайней мере сдвинуть  с  места.
Судя по копии кредитной карточки, последний раз Джонни платил  в  баре  на
Возрождении-Вектор. Я  проверила  его  в  первый  же  день,  поговорила  с
постоянными посетителями (бармена-человека там  не  было).  Никто  из  них
Джонни не помнил. Я заходила туда еще дважды, но с тем же результатом.  На
третий день я отправилась в бар с твердым решением: не уходить, пока  хоть
что-нибудь не прояснится.
     Этот Кабачок был определенно не похож на  тот  отделанный  деревом  и
латунью бар на ТКЦ, где  мы  с  Джонни  сидели  в  первый  раз.  Заведение
помещалось на втором этаже запущенного дома в бедном  районе,  примерно  в
двух кварталах от библиотеки, где работал Джонни. Вряд ли он заскочил сюда
по дороге к порталу - не  то  место.  Скорее  уж  он  встретил  кого-то  в
библиотеке (или поблизости), и они зашли сюда поговорить с глазу на глаз.
     Я сидела в баре шестой час кряду и уже глядеть не могла на их  орешки
и дрянное пиво, как вдруг в дверях  появился  старый  бродяга.  Войдя,  он
сразу направился к маленькому столику у дальней стены.  Робот-официант  не
успел еще появиться, как он уже заказывал виски. По всему этому я  поняла,
что он здесь свой человек. Подсев за его столик и разглядев его получше, я
поняла, что он не бродяга, а просто один из тех  махнувших  на  все  рукой
людишек, которые толкутся в этом районе  в  лавках  старьевщиков  и  возле
уличных стоек. Старик прищурился и посмотрел на меня.
     - Можно присесть?
     - Может, и можно. Ну, подруга, что продаем?
     - Я покупаю. - Я уселась, поставила на стол кружку пива и пододвинула
к старику двумерное фото, на котором был  запечатлен  Джонни,  входящий  в
будку нуль-Т на ТКЦ. - Видел когда-нибудь этого парня?
     Старик кинул взгляд на фото и снова припал к стакану с виски (который
на время поглотил все его внимание).
     - Может, и видел, - ответил он наконец.
     Я махнула роботу рукой, чтобы тот повторил, и продолжала:
     - В таком случае тебе повезло. Если,  конечно,  не  врешь.  -  Старик
фыркнул и тыльной стороной ладони потер заросшую седой щетиной щеку.
     - Давненько мне не везло. - Он внимательно посмотрел на меня.  -  Ну,
сколько? И за что?
     - За информацию. И ровно столько, сколько  она  стоит.  Ну  так  как,
видел его? - Я извлекла из кармана бумажку в пятьдесят марок. Такие ходили
на черном рынке.
     - Ну, видел.
     Я положила бумажку на стол и прикрыла рукой.
     - Когда?
     - В прошлый вторник. Утром.
     День он назвал правильно. Я пододвинула банкноту  к  нему  и  достала
другую.
     - Он был один?
     Старик облизнул губы.
     - Дай сообразить. Нет, не один... он вон там сидел. -  Он  указал  на
столик позади нас. - А с ним еще двое парней.  Один  такой...  ну,  я  его
сразу запомнил.
     - Какой?
     Старик потер большим пальцем указательный - жест, древний,  как  сама
жадность. Я продолжала допытываться:
     - Расскажи-ка мне о тех двух мужчинах.
     - Молодой-то... ну, твой... он был с этим, как их... ну, чудики такие
в балахонах - природа, мол, и все такое прочее. Их еще по ящику все  время
показывают. Ну, на деревьях летают.
     - На деревьях? Тамплиер, что ли? - спросила я в полном изумлении. Что
мог тамплиер делать здесь, в баре  на  Возрождении-В?  И  если  он  что-то
замышлял против Джонни, почему явился в мантии? Это  как  если  бы  убийца
пошел на дело в шутовском колпаке.
     - Ну да. Тамплиер.  В  такой  коричневой  штуке,  их  еще  восточными
называют.
     - Это был мужчина?
     - Говорю же - парень.
     - Можешь описать его подробнее?
     - Не-а. Тамплиер и  все.  Высокий  такой  сукин  сын.  А  рожу  я  не
разобрал.
     - А второй?
     Старик пожал плечами. Я достала еще одну бумажку.
     - Они пришли вместе? Втроем?
     - Да не знаю... Хотя нет, погоди-ка. Твой  парень  и  тамплиер  вошли
первые. Того, второго, еще не было, а тряпку эту я сразу запомнил.
     - Опиши мне второго.
     Старик махнул роботу и заказал третий стакан. Я  достала  карточку  и
расплатилась. Гудя генераторами, официант укатил.
     - Как ты, - поразмыслив, сказал старик. - На тебя похож.
     - Невысокий такой, крепкий? С Лузуса, что ли?
     - Ага, наверно. Я его здесь раньше не встречал.
     - Ну, дальше.
     - Бритый, - сказал старик. - Только фиговина такая болтается. Ну, как
у моей племянницы... на конский хвост похоже.
     - Коса? - спросила я.
     - Во-во. - Он протянул руку к бумажкам.
     - Еще пару вопросов. Они спорили?
     - Не-а. Тихо сидели. Тут в это время вообще пусто.
     - А когда это было?
     - Я ж говорю - с утра. Часов в десять.
     Примерно то же время было указано в кредитной карточке.
     - А о чем говорили, не слышал?
     - Не-а.
     - Кто из них говорил больше?
     Старик отпил еще глоток и наморщил лоб, пытаясь вспомнить.
     - Сперва тамплиер говорил. А этот, твой, отвечал. И удивленный он был
какой-то.
     - Сильно удивленный?
     - Не-а. Похоже, тот парень с тряпкой сказал что-то такое, чего он  не
ожидал.
     - Значит, сперва говорил тамплиер. А кто говорил потом?  Тот  парень,
которого я ищу?
     - Не-а. Тот второй, с хвостом. Потом все ушли.
     - Все трое?
     - Не-а. Твой и тот, с хвостом.
     - А тамплиер остался?
     - Вроде бы, да.  Кажись,  так.  Потом  я  пошел  в  сортир,  а  когда
вернулся, его уже не было.
     - Куда пошли те двое?
     - Да не знаю я, черт тебя задери. Чего мне к  ним  приглядываться?  Я
сюда пить хожу, а не шпионить.
     Я кивнула. Робот подкатил снова, но я отправила его  обратно.  Старик
хмуро посмотрел ему вслед.
     - Значит, они не спорили, когда уходили? Не ругались? Никто никого не
прогонял?
     - А кого надо было прогнать?
     - Моего. Или второго, с хвостом.
     - Да не знаю я ни черта! - Он помял деньги в грязных руках, посмотрел
на них, потом окинул взглядом бутылки, выставленные на  витрине.  Осознав,
что от меня ему больше ничего не дождаться, он спросил: - Слушай, подруга.
А на хрена тебе все это?
     - Я ищу своего парня, - сказала я и огляделась. В баре сидело человек
двадцать. Большинство, похоже, были завсегдатаями. - А больше их никто  не
видел? Может вспомнишь, кто тут тогда сидел?
     - Не-а, - ответил он. Я вдруг разглядела, что глаза у старика того же
цвета, что и виски в его стакане.
     Поднявшись, я положила на стол последнюю бумажку в двадцать марок.
     - Спасибо, старина.
     - Всегда пожалуйста, сестрица.
     И не успела я дойти до двери, как к нему уже подкатил робот.


     Я пошла назад, к библиотеке. На оживленной площади, где располагались
порталы, я задержалась и постояла там с минуту. Сценарий на данный  момент
складывался такой:  Джонни  встретил  тамплиера,  а  может,  тамплиер  сам
подошел к нему в библиотеке или  на  улице.  Дальше  они  решили  пойти  в
какое-нибудь место, где можно было побеседовать без помех, например в бар.
И там тамплиер сказал нечто такое, что очень удивило Джонни. Затем  к  ним
присоединился некто бритый и с косой - возможно, лузианец -  и  перехватил
инициативу.  Джонни  и  Коса  ушли  вместе.  Вскоре  после  этого   Джонни
отправляется  на  ТКЦ,  а  оттуда  -  в  обществе  единственного  спутника
(возможно все того же Косы или тамплиера)  на  Мадхья.  Там  его  пытаются
убить. И убивают.
     Слишком много пробелов. Слишком много "кто-то". Для целого дня работы
маловато.
     Я стояла и раздумывала, возвращаться ли  мне  домой,  на  Лузус,  как
вдруг мой комлог просигналил на  секретной  частоте,  которую  я  сообщила
Джонни.
     - Госпожа Брон, - голос Джонни звучал хрипло, - приезжайте как  можно
быстрее. По-моему, они снова попытались меня убить. - Дальше следовал  уже
знакомый мне адрес в улье Бергсон-Восточный.
     Я помчалась к ближайшему порталу.


     Дверь в квартиру Джонни была чуть приоткрыта. В коридоре -  ни  души.
Из квартиры не доносилось ни единого звука: полиция была явно не в курсе.
     Я вытащила из кармана пальто отцовский пистолет,  вставила  обойму  и
одним движением включила лазерный прицел.
     Потом пригнувшись и выставив вперед руки, вошла в  квартиру.  Красная
точка заскользила по темной прихожей, задела дешевую  гравюру  на  дальней
стене и побежала дальше