. -  Мне  хочется
знать, зачем я вам нужен.
     Сзади послышался шорох; я резко обернулась со станнером  наизготовку.
Но широкий круг жрецов оставался  недвижим.  Да  и  стояли  они  вне  зоны
поражения. Я пожалела, что не захватила с собой отцовский пистолет.
     Низкий и зычный голос епископа, казалось, заполнил собой все огромное
пространство Святилища.
     - Вам наверняка известно, что Церковь Последнего Искупления проявляет
постоянный и серьезный интерес к планете Гиперион.
     - Да.
     - Несомненно, вам известно также и то,  что  за  последние  несколько
веков центральное место в мифологии Гипериона заняла личность поэта  Китса
со Старой Земли.
     - Да. И что же?
     Епископ почесал щеку большим красным перстнем, украшавшим его палец.
     - Поэтому, когда вы изъявили желание отправиться  в  паломничество  к
Шрайку, мы согласились. И были весьма огорчены, когда  вы  вдруг  изменили
свое решение.
     Джонни искренне удивился.
     - Я изъявил желание? Когда?
     - Восемь дней назад по местному времени, - ответил епископ. - В  этой
самой комнате.
     - А я объяснил, почему хочу отправиться в... паломничество к Шрайку?
     - Вы сказали, что это "важно для вашего развития". Да-да, кажется, вы
употребили именно это выражение. Если хотите, мы покажем вам  запись.  Все
подобные разговоры в Святилище фиксируются. Мы можем даже предоставить вам
копию, чтобы вы просмотрели ее на досуге.
     - Спасибо, - сказал Джонни.
     Епископ повелительно кивнул, и дьякон (или черт его знает кто там  он
был) тут же исчез в темноте. Минуту  спустя  он  вернулся  со  стандартным
видеочипом в руке. Епископ снова  кивнул,  и  человек,  одетый  в  черное,
выступил вперед и вручил чип Джонни.  Пока  этот  парень  не  вернулся  на
место, я держала станнер наготове.
     - Почему вы послали за нами герильеров? - спросила я. Это были первые
слова, произнесенные мною в  присутствии  епископа.  Мой  голос  прозвучал
слишком громко и слишком резко.
     Епископ поднял пухлую руку.
     - Господин Китс выразил желание присоединиться  к  нашему  священному
паломничеству. Для нас это весьма  важно,  ибо  мы  верим,  что  Последнее
Искупление близко. Но наши осведомители донесли, что  на  господина  Китса
готовится покушение, причем не одно, а несколько. Мало того, неким частным
сыщиком - а именно вами,  госпожа  Ламия  -  был  уничтожен  телохранитель
кибрид, приставленный к господину Китсу Техно-Центром.
     - Так это был телохранитель? - Теперь настала моя очередь удивляться.
     - Конечно, - подтвердил  епископ  и  повернулся  к  Джонни.  -  Разве
господин с косой, убитый недавно на экскурсионной тропе тамплиеров, не тот
самый человек,  которого  вы  неделю  назад  представили  мне  как  своего
телохранителя? Он запечатлен в записи.
     Джонни ничего не ответил. Казалось, он изо всех сил  пытается  что-то
вспомнить.
     - Во всяком случае, - продолжал епископ, - до конца недели мы  должны
узнать: отправляетесь вы в паломничество или нет.  "Секвойя  Семпервиренс"
отбывает из Сети через девять дней.
     - Но это же тамплиерский звездолет-дерево, - возразил Джонни. - Такие
на Гиперион не летают.
     Епископ улыбнулся.
     - Этот  полетит.  У  нас  есть  основания  предполагать,  что  данное
паломничество окажется  последним.  Потому  мы  зафрахтовали  тамплиерский
корабль, чтобы как можно больше верующих смогли совершить это путешествие.
- Епископ взмахнул  рукой,  и  двое  мужчин,  облаченных  в  красно-черные
одеяния, отступили назад, в темноту. А когда он  встал,  двое  экзорцистов
тотчас выступили вперед и сложили его кресло. - Прошу вас как можно скорее
сообщить нам о своем решении, - произнес епископ  и  удалился.  Оставшийся
экзорцист проводил нас к выходу.
     Нуль-Т нам больше  не  понадобился.  Выйдя  из  ворот  Святилища,  мы
остановились на верхней ступени высокой лестницы,  глядя  вниз,  на  центр
улья и площадь Мэлл, и вдыхая холодный, пахнущий нефтью воздух.


     Отцовский пистолет лежал там, где  я  его  оставила,  -  в  ящике.  Я
убедилась, что магазин полон, загнала его назад и отнесла оружие в  кухню,
где готовился завтрак. Джонни сидел у длинного стола и глядел через  серые
окна вниз, на погрузочную площадку. Я принесла  омлет  и  поставила  перед
ним. Когда я принялась наливать кофе, он поднял голову.
     - Ты ему поверил? - спросила я. - В смысле, что ты сам захотел?
     - Ты же видела видеозапись.
     - Запись можно подделать.
     - Да. Но эта - подлинная.
     - Тогда почему ты вызвался участвовать в паломничестве? И почему твой
телохранитель пытался убить тебя после того, как ты поговорил с  епископом
Церкви Шрайка и капитаном-тамплиером?
     Джонни попробовал омлет, одобрительно кивнул и подцепил на вилку  еще
кусок.
     - Телохранитель совершенно незнаком мне. Должно быть, его  приставили
как раз в ту неделю, память о которой я  потерял.  Его  задача,  очевидно,
сводилась к тому, чтобы следить, не обнаружил ли я чего-то важного. А если
обнаружу - устранить.
     -  И  где  же  находится  это  "что-то  важное"?  В   Сети?   Или   в
киберпространстве?
     - Думаю, в Сети.
     - Нам необходимо узнать, на кого он...  оно  работало  и  почему  его
приставили к тебе.
     - А я знаю, - сказал Джонни. - Я просто спросил. Техно-Центр ответил,
что я сам затребовал телохранителя.  Этот  кибрид  управлялся  структурами
Техно-Центра, которым у вас соответствуют полиция и служба безопасности.
     - Тогда спроси, зачем он пытался убить тебя.
     - Я спрашивал. Они упорно стоят на том, что подобное невозможно.
     - Тогда почему этот так  называемый  телохранитель  крался  за  тобой
неделю спустя после убийства?
     - Они заявили, что, поскольку я не обратился в  службу  охраны  после
того, как... вышел из строя, органы  управления  Техно-Центра  сами  сочли
необходимым обеспечить мне защиту.
     Я рассмеялась:
     - Тоже мне защита! И почему он кинулся бежать, когда я его выследила?
Ну,  там,  у  тамплиеров?  Джонни,   они   даже   не   пытаются   выдумать
правдоподобную версию.
     - Да, действительно.
     - А епископ? Он  ведь  тоже  не  объяснил,  откуда  у  Церкви  Шрайка
нуль-канал  на  Старую  Землю...  или  как  вы  там  называете  этот   ваш
искусственный мир.
     - Но мы ведь не спрашивали.
     - Да, не спрашивали. Потому что  хотели  выбраться  живыми  из  этого
чертова Святилища.
     Джонни, казалось, не  слышал  меня.  Он  прихлебывал  кофе  и  глядел
куда-то мимо.
     - Что с тобой? - спросила я.
     Он щелкнул пальцем по губе и посмотрел на меня:
     - Ламия, здесь какой-то парадокс.
     - Какой?
     - Если бы я действительно хотел отправиться на  Гиперион...  то  есть
отправить туда своего кибрида, я должен был уйти из  Техно-Центра  и  весь
свой интеллект, все сознание передать кибриду.
     - Почему? - спросила я. И тут же поняла, в чем дело.
     -  Сама  подумай.  Киберпространство  -  это  абстракция.   Наложение
информационных  структур,  порождаемых   ИскИнами   и   компьютерами,   на
Гибсоновские матрицы, которые  исходно  предназначались  для  того,  чтобы
оператор-человек мог этими структурами управлять. Или, если угодно,  форма
сосуществования человека, машины и ИскИна.
     - Но ваша аппаратура - она же должна где-то находиться,  -  возразила
я.
     - Да, но к "личности" ИскИна  это  не  имеет  никакого  отношения,  -
сказал  Джонни.  -  Я  могу  "быть"  где  угодно,  в  любой   из   взаимно
перекрывающихся инфосфер. Мне доступны все миры Сети, киберпространство и,
конечно же, все конструкты Техно-Центра. Старая Земля, например. Но только
находясь в этой среде, я могу претендовать  на  "сознание"  или  управлять
периферическими устройствами... вот этим кибридом, например.
     Я поставила кофейную  чашку  на  стол  и  посмотрела  на  устройство,
которое не далее чем прошлой ночью делило со мной постель.
     - Да?
     - А в колониальных мирах инфосферы  бедные,  -  продолжал  Джонни.  -
Контакт  с  Техно-Центром  поддерживается   только   по   мультилинии,   а
возможности у нее примерно такие же, как у компьютерных интерфейсов Первой
Информационной Эры. В общем, "поток сознания" по ней не передашь.  Что  же
касается собственно Гипериона, тамошняя инфосфера существует разве  что  в
зачаточном состоянии. Да и вообще Техно-Центр, насколько мне известно,  не
поддерживает никаких контактов с этим миром.
     -  Вы  что,  вообще  не  стремитесь   контактировать   с   удаленными
колониальными мирами?
     - Нет, почему  же.  Техно-Центр  поддерживает  связь  с  большинством
колоний, с космическими варварами - Бродягами, например,  -  и  с  другими
источниками, о которых Гегемония вообще не имеет представления.
     - С Бродягами?! - Это признание меня просто ошеломило. После битвы за
Брешию Бродяги превратились в главное пугало Сети. Сама мысль о  том,  что
Техно-Центр,  эта  конгрегация  ИскИнов,  которая  консультирует  Сенат  и
Альтинг, обеспечивает работу нашей экономики, нуль-сети -  по  сути,  всей
нашей технической цивилизации... сама мысль, что Техно-Центр  поддерживает
отношения с Бродягами, наводила жуть. И что  это  за  "другие  источники"?
Впрочем, какое мое дело?..
     - Но ты же говорил, что туда может отправиться твой кибрид, - сказала
я. - А ты "передашь" ему свое сознание. Что ты имел ввиду? Что ИскИн может
стать... человеком? Ты действительно можешь существовать  только  в  твоем
кибриде?
     - Однажды это уже сделали, - тихо ответил Джонни. - Воскресили одного
субъекта вроде меня. Эзру Паунда, поэта двадцатого века. Он  покинул  свой
ИскИн и бежал из Сети в кибриде. Но этот Паунд был безумен.
     - А может быть, разумен?
     - Может быть.
     - Значит, вся  информация  и  личность  ИскИна  могут  сохраниться  в
органическом мозгу кибрида?
     - Конечно, нет, Ламия. Переход сотрет почти все. Не останется и одной
десятитысячной части. Органический мозг не  может  обработать  даже  самую
примитивную информацию так, как умеем мы. Личность,  которая  получится  в
результате такой... пересадки, не будет ни личностью ИскИна, ни  кибридом,
ни человеком в подлинном смысле...
     Джонни вдруг осекся, отвернулся и уставился в окно.
     С минуту мы молчали. Потом я протянула руку,  но  не  прикоснулась  к
нему, а только спросила:
     - В чем дело?
     Не оборачиваясь, он продолжил вполголоса:
     - Быть может, я  ошибаюсь.  Быть  может,  удастся  получить  личность
вполне человеческую...  или  почти  человеческую,  над-человеческую,  если
угодно... Личность, несущую в себе  элементы  пророческого  безумия.  Если
очистить ее от воспоминаний о нашей эпохе,  о  Техно-Центре...  Вдруг  она
воспроизведет свой прообраз?
     - То есть Джона Китса?
     Джонни отвернулся от окна и закрыл глаза. Он был так взволнован,  что
голос его стал хриплым. В первый раз я слышала, как он читает стихи:

                    Фанатик видит сон и в грезы эти
                    Товарищей зовет; и дикарю
                    Во сне является прообраз
                    Его небес. Как жаль, что не дано им
                    Перенести на лист зеленый иль пергамент
                    Напева нежного хоть слабое подобье,
                    Но лавры не венчают их чело...
                    Поэзии одной дана такая власть:
                    Спасти прекрасной вязью слов
                    Воображение от тьмы
                    И мрачного забвенья. Кто сказать посмеет:
                    "Ты не Поэт - замкни уста!"
                    Ведь каждый, кто душой не очерствел,
                    Поведал бы видения свои, когда б любил
                    И искушен был в речи материнской.
                    А видел этот сон Фанатик иль Поэт,
                    О том узнают, когда писец живой - моя рука -
                    Могильным станет прахом.
                           [Д.Китс "Падение Гипериона". Песнь I, 1-18]

     - Ничего не понимаю, - пробормотала я. - Что это значит?
     - Это значит, - и Джонни весело улыбнулся, - что теперь я знаю, какое
решение принял и почему. Я хочу перестать  быть  кибридом.  Я  хочу  стать
человеком. И отправиться на Гиперион. Все еще хочу.
     - И за это решение неделю тому назад тебя кто-то убил, - сказала я.
     - Да.
     - И ты хочешь попытаться снова?
     - Да.
     - А почему ты не можешь передать свое сознание кибриду прямо здесь, в
Сети?
     - Видишь ли, -  пояснил  он,  -  для  тебя  Сеть  -  это  межзвездное
сообщество миров, населенных людьми. Но в действительности она лишь  малая
часть матрицы реальности  Техно-Центра.  Оставшись  в  Сети,  я  постоянно
сталкивался бы с ИскИнами и был бы в полной их власти. Личность Китса, его
психическая реальность, неизбежно была бы разрушена.
     - Действительно, - согласилась я, - тебе надо выбираться из Сети.  Но
есть ведь другие колонии Почему именно Гиперион?
     Джонни взял меня за руку своими длинными, теплыми, сильными пальцами.
     - Неужели  ты  не  понимаешь?  Между  мной  и  Гиперионом  существует
странная связь. Быть может, приснившийся Китсу "Гиперион" каким-то образом
связал сквозь  бездну  времен  тогдашнюю  личность  поэта  с  нынешним  ее
воплощением. А кроме того, Гиперион  -  величайшая  загадка  нашего  века,
ключевая научная проблема.  И  не  только  научная  -  есть  в  нем  некая
поэтическая тайна. И вполне вероятно, что я... или он... родился,  умер  и
снова родился, чтобы раскрыть эту тайну.
     - По мне, так это полнейший бред, - сказала я - Мания величия.
     - Почти наверняка, - рассмеялся Джонни. - Но я никогда не  чувствовал
себя таким счастливым. - Он схватил меня за плечи, рывком поднял на ноги и
обнял. - Ты полетишь со мной, Ламия? Полетишь на Гиперион?
     Я аж заморгала от удивления. Но не меньше удивил меня мой собственный
ответ:
     - Конечно!
     Мы пошли в спальню и весь остаток дня не  могли  оторваться  друг  от
друга. В  конце  концов  мы  заснули.  А  когда  проснулись,  снаружи,  из
промышленной траншеи, лился тусклый свет. Была уже  третья  смена.  Джонни
лежал на спине, его светло-карие глаза были открыты. Он смотрел в  потолок
и, казалось, был целиком погружен в свои мысли. Но  нет,  он  улыбнулся  и
обнял меня. А я прижалась к нему, уткнулась щекой в маленькую впадинку под
ключицей и снова заснула.


     На другой день мы с Джонни отправились на ТКЦ.  Я  надела  все  самое
лучшее - черный джинс-костюм, шелковую блузку с  Возрождения  (воротник  у
нее застегивался карвнельским гелиотропом) и треуголку с загнутыми  краями
а-ля Эвелин Бре. Джонни я оставила в баре, отделанном деревом  и  латунью,
неподалеку от центрального терминекса. Но прежде чем проститься, я вручила
ему бумажный пакет с отцовским пистолетом и велела стрелять в каждого, кто
косо на него посмотрит.
     - До чего все-таки изысканна новоанглийская речь, - заметил он.
     - Эта фраза стара, как Сеть, - сказала я. - Смотри,  не  зевай.  -  Я
пожала ему руку и ушла, не оглядываясь.
     Флайер-кэб доставил  меня  прямо  к  Административному  комплексу.  Я
миновала штук девять постов службы без опасности и оказалась на территории
Центра, в Оленьем парке [Сарнатх, или  Олений  парк  -  место,  где  Будда
произнес  первую  проповедь;  находится  недалеко  от  Бенареса].  Любуясь
зданиями, белевшими на вершине холма, и плавающими  в  пруду  лебедями,  я
незаметно отшагала полкилометра. Потом  еще  девять  проверок,  и  наконец
женщина-охранница провела меня по вымощенной каменными плитами тропинке  к
Дому Правительства -  невысокому  изящному  зданию,  расположенному  среди
цветников и декоративных холмиков.  Приемная  была  обставлена  с  большим
вкусом - настоящая мебель работы де Кронинга (до Хиджры!),  -  но  едва  я
успела  присесть,  как  появился  чиновник  и  пригласил  меня  в  кабинет
Секретаря Сената.
     Мейна Гладстон вышла из-за стола пожала мне руку и пригласила  сесть.
Все эти годы я видела ее только по тривидению и  сейчас  чувствовала  себя
немного не в своей тарелке.  Наяву  она  была  еще  внушительнее:  коротко
подстриженные седые волосы сзади разлетались серебристыми волнами, скулы и
волевой подбородок -  точь-в-точь  как  у  Линкольна  (на  этом  неизменно
настаивали ученые мужи, склонные  к  историческим  параллелям).  Но  самой
примечательной деталью ее внешности были большие карие глаза. Их печальный
взгляд сразу обнаруживал незаурядность этой женщины.
     У меня вдруг пересохло во рту.
     - Благодарю вас, госпожа Секретарь, что согласились принять  меня.  Я
знаю, как вы заняты.
     - Я всегда выкрою  время,  чтобы  встретиться  с  тобой,  Ламия.  Как
выкраивал его твой отец, чтобы встретиться со мной, когда я  была  младшим
сенатором.
     Я кивнула. Отец однажды сказал, что  Мейна  Гладстон  -  единственный
по-настоящему  гениальный  политик  во  всей  Гегемонии.  Ее  политическая
карьера началась довольно поздно, но он был уверен, что это не помешает ей
стать Секретарем Сената. Жаль, что папа не дожил до этого времени.
     - Как поживает твоя матушка?
     - С нею  все  в  порядке.  Она  редко  покидает  наш  летний  дом  на
Фрихольме, но я вижусь с ней каждое Рождество.
     Мейна Гладстон кивнула. До этого она сидела в непринужденной позе  на
краю массивного письменного стола, который, как писали в газетах,  некогда
принадлежал убитому президенту США - но не Линкольну, а какому-то другому.
Улыбнувшись, она легко соскочила на пол и снова села за стол.
     - Мне недостает твоего отца, Ламия. Как бы  мне  хотелось,  чтобы  он
входил в состав нынешнего правительства! Ты шла мимо пруда?
     - Да.
     - А  помнишь,  как  ты  и  моя  Кристин,  две  малышки,  пускали  там
игрушечные кораблики?
     - Очень плохо, госпожа Секретарь. Это было так давно.
     Мейна Гладстон улыбнулась. Загудел интерком, но она отключила его.
     - Ну, Ламия чем могу быть полезна?
     Я перевела дыхание.
     - Госпожа Секретарь,  вам,  должно  быть,  известно,  что  я  работаю
независимым частным детективом. Я не стала ждать ее ответа и продолжила: -
Дело, которым я сейчас занимаюсь, заставило меня вернуться к  самоубийству
отца.
     - Ламия,  ты  же  знаешь,  оно  было  расследовано  самым  тщательным
образом. Я сама читала отчет комиссии.
     - Знаю, - сказала я. - Мне его тоже показали. Но недавно  я  услышала
довольно  странные  вещи,  касающиеся  Техно-Центра  и  его   интереса   к
Гипериону. Разве вы с отцом не работали  над  законопроектом  о  включении
Гипериона в состав Гегемонии на правах протектората?
     Гладстон утвердительно кивнула.
     - Да, но в том году рассматривали еще десяток кандидатов. И  ни  одна
колония не была принята в состав Гегемонии.
     -  Верно.  Но  ведь  Техно-Центр  и  Консультативный  Совет   ИскИнов
проявляли к Гипериону особый интерес?
     Секретарь Сената постучала столом по нижней губе.
     - Ламия, какого рода информацией ты располагаешь?
     Я  начала  было  отвечать,  но  она  остановила   меня   и   включила
интерактивку:
     - Томас, я выйду на несколько минут. Позаботьтесь, пожалуйста,  чтобы
торговую делегацию Седьмой  Дракона  чем-нибудь  заняли,  если  я  немного
задержусь.
     Никакого кода она не набирала - я, по крайней мере не заметила, -  но
внезапно у дальней стены с жужжанием возник  сине-золотой  портал.  Жестом
она пригласила меня вперед.
     Во  все  стороны  уходила  бескрайняя   равнина,   поросшая   высокой
золотистой травой. Она тянулась до самого горизонта - чересчур далеко, как
мне показалось. На бледно-желтом небе  сверкали  полосы  цвета  начищенной
меди - вероятно, облака. Куда это я попала?
     Мейна Гладстон вышла из портала и коснулась комлога на рукаве. Портал
исчез. Налетевший теплый ветер окатил нас волной пряных ароматов.
     - Прошу извинить меня  за  некоторые  неудобства.  -  Гладстон  снова
коснулась  рукава,  посмотрела  на   небо   и