Кассад. Итак, прятаться бесполезно.
Значит, нужно оружие. Попадалось ли ему по дороге что-нибудь подходящее?
     Уцепившись за оборванный конец волоконно-оптического  кабеля,  Кассад
остановился и стал вспоминать. Так, госпитальная палата, где он  пришел  в
себя. Койки, баки для фугостазиса, аппараты интенсивной терапии -  большую
часть этого хлама выбросило через пробоины  в  корпусе...  Так,  двинулись
дальше. Коридор консоли. Клеть лифта.  Трупы  на  ступеньках.  Оружия  нет
нигде. С трупов  -  то  ли  взрывной  волной,  то  ли  воздушным  потоком,
возникшим от перепада давления - сорвало буквально все.  Лифтовой  кабель?
Тоже  не  годится.  Он  слишком  длинный,  да  и  как  его  отрезать   без
инструментов.  Инструменты?  А  где  они?  Двери  медицинских   кабинетов,
выходящих   прямо   в   коридор   главной   шахты,   распахнуты   настежь.
Томографический    кабинет...    Ментоскопия...     Кардиопульмонология...
Процедурные ванны без крышек напоминают разграбленные саркофаги. А вот эта
операционная, похоже, почти не пострадала.  Внутри  плавают  хирургические
инструменты и оборванные кабели. Дальше, дальше... Солярий. Когда полетели
окна, оттуда вынесло  все.  Начисто.  Комнаты  отдыха  пациентов.  Комнаты
отдыха врачей. Ванные, коридоры, какие-то одноместные палаты. Снова трупы.
     Секунду Кассад висел неподвижно, пытаясь сориентироваться в лабиринте
теней, затем прыгнул.
     Он надеялся, что в его распоряжении будет минут десять,  оказалось  -
меньше восьми. Кассад знал, что Бродяги действуют методично  и  спора,  но
такой быстроты в условиях невесомости он просто не ожидал. Весь его расчет
строился на том, что они будут обыскивать корабль поодиночке или  хотя  бы
по двое. Именно так действуют в уличных боях морпехи и "прыгающие  крысы".
Они обследуют дверь  за  дверью:  один  солдат  врывается  внутрь,  другой
прикрывает его огнем. Но если их больше  двух,  если  Бродяги  прочесывают
корабль четверками, шансов у него нет.
     Когда в дверях операционной N_3 появился Бродяга,  Кассад  неподвижно
парил  в  центре  комнаты,  вдыхая  зловонный  воздух  -  регенератор  его
скафандра дорабатывал последние минуты. Десантник прыгнул вперед и тут  же
отскочил в сторону, наставив на безоружную фигуру в потрепанном  скафандре
два ствола сразу.
     Как и рассчитывал  Кассад,  плачевное  состояние  скафандра  и  шлема
позволило ему выиграть пару секунд. Луч нагрудного фонаря Бродяги выхватил
из темноты растрескавшееся,  забрызганное  кровью  забрало,  а  за  ним  -
неподвижные  глаза,  устремленные  в  потолок.  В  руке  десантник  держал
акустический станнер, а в длинных пальцах левой ноги -  лучевой  пистолет,
оружие компактное, но  куда  более  грозное.  Он  поднял  станнер.  Кассад
заметил, как хвостопротез со смертоносным  жалом  на  конце  вздрогнул,  и
передвинул "мышь" в правой перчатке.
     Из отпущенных ему восьми минут большую часть Кассад потратил  на  то,
чтобы подключить аварийный генератор к  электрической  сети  операционной.
Хирургических лазеров уцелело только шесть. Четырьмя "скальпелями"  Кассад
перекрыл зону слева от двери, а два самых мощных - их использовали,  чтобы
распиливать кости, - поместил справа. Бродяга двинулся именно туда.
     В следующую  секунду  его  скафандр  лопнул.  Лазеры  еще  продолжали
шинковать Бродягу в соответствии  с  заданной  программой,  когда  Кассад,
оттолкнувшись посильнее, нырнул под синие лучи, мечущиеся в облаке  бьющей
из разрезанного скафандра бесполезной гермосмеси и  вскипевшей  в  пустоте
крови. Он едва успел подхватить упавший из рук десантника станнер,  как  в
комнату влетел второй Бродяга, быстрый и ловкий, как  шимпанзе  со  Старой
Земли.
     Кассад приставил к его шлему станнер и выстрелил. Одетая  в  скафандр
фигура обмякла. Хвостопротез несколько раз судорожно дернулся и  безвольно
повис. Когда стреляют из станнера в упор, в плен брать некого.  Выстрел  с
такого расстояния превращает мозг в нечто вроде овсянки.
     Отпихнув ногой  труп,  Кассад  ухватился  за  притолоку  и,  выставив
включенный станнер в коридор, несколько раз провел им справа налево. Никто
не появлялся. Выждав двадцать секунд, Кассад выглянул в коридор. Пусто.
     Первого Бродягу Кассад, естественно, трогать  не  стал.  Он  принялся
раздевать второго - того, у которого скафандр был цел. Под  скафандром  он
оказался  совершенно  голым,  причем  обнаружилось,  что  это  женщина   -
белобрысая, коротко стриженная, с плоской грудью и татуировкой на  животе,
как раз над лобком. Женщина была мертвенно-бледна, из носа,  глаз  и  ушей
каплями стекала кровь. Вот как? Бродяги, оказывается, используют женщин  в
десанте. Все вражеские трупы, найденные на Брешии, были мужскими.
     Не снимая шлема и регенератора, он отшвырнул тело в сторону и натянул
на себя непривычный  скафандр.  В  вакууме  кровеносные  сосуды  мгновенно
расширились, и Кассад порядком продрог, пока возился с незнакомыми замками
и защелками. Он отнюдь не был коротышкой, и  тем  не  менее  этот  женский
скафандр оказался ему велик. Перчатки на руки он кое-как натянул, а вот  о
том, чтобы дотянуться до ботинок, точнее, ножных  перчаток,  и  контактов,
управляющих хвостопротезом, не могло  быть  и  речи.  Что  ж,  пусть  пока
повисят без дела. Кассад быстро сдернул  свой  шлем  и  втиснул  голову  в
пузырь Бродяги.
     На воротнике загорелись две  сигнальные  лампочки:  янтарно-желтая  и
фиолетовая, и в шлем хлынул воздух. У Кассада заложило уши, в нос  ударило
густое зловоние. Очевидно, для Бродяг это был сладкий запах родного  дома.
В  наушниках  раздавались  негромкие  команды.  Язык  звучанием  напоминал
староанглийский, если его записать на магнитофон, а потом прокрутить задом
наперед. Риск был огромный, и Кассад прекрасно понимал это. Вся надежда на
то, что Бродяги действуют, как  на  Брешии,  -  полуавтономными  группами,
связанными только по  радио  и  базовой  телеметрической  системой,  а  не
объединены через тактические импланты в сеть, как пехотинцы ВКС. Если  они
используют  свою  обычную  систему  связи,  тогда  командир   десантников,
возможно, уже знает, что двое его (или ее) людей  куда-то  пропали,  а  их
медбраслеты молчат. Но вот где они - этого он знать не может.
     "Хватит гипотез, - решил  Кассад.  -  Пора  действовать".  С  помощью
"мыши" он запрограммировал хирургические лазеры на поражение всех входящих
в операционную, а затем, путаясь в собственных ногах, выбрался в  коридор.
"В этом чертовом скафандре, - подумал он, -  чувствуешь  себя  так,  будто
идешь, наступая  себе  на  штанины".  Он  захватил  с  собой  оба  лучевых
пистолета, но поскольку на скафандре не оказалось ни ремня,  ни  крепежных
колец, ни крючков, ни  липучек,  ни  магнитных  защелок,  ни  даже  просто
карманов, пришлось держать их в руках. Он выглядел сейчас как пьяный пират
из голографической пьесы: в каждом руке по пистолету, ноги заплетаются  и,
вдобавок, на каждом шагу его мотает от стены к стене. В конце концов  один
пистолет  пришлось  выбросить,  чтобы  помогать  себе  при  ходьбе  рукой.
Перчатка сидела на ней совершенно свободно, словно рукавица  взрослого  на
ручке ребенка. Проклятый хвост болтался из стороны в сторону и колотил  по
шлему - геморрой да и только.
     Дважды Кассад замечал в отдалении какие-то огни и сразу же  забивался
в ближайшую щель. Он уже подходил к пробоине, из которой недавно  наблюдал
за приближением "каракатиц", как вдруг, свернув за угол,  наткнулся  сразу
на трех Бродяг.
     Вражеский скафандр обманул  их  и  позволил  ему  выиграть  несколько
секунд. Первого он расстрелял в упор. Второй Бродяга успел  даже  пальнуть
из станнера, едва не задев плечо Кассада, но тут же  был  прошит  насквозь
тремя разрядами. Третий отпрянул назад, ухватился за края  пробоины  тремя
конечностями сразу и, прежде чем Кассад успел навести  на  него  пистолет,
скрылся из глаз. В наушниках  гремели  ругань,  приказы,  вопросы.  Кассад
охотился молча.
     Третий Бродяга мог спастись, но  в  нем  заговорила  гордость,  и  он
вернулся. Когда Кассад с пяти метров поразил его лучом в  левый  глаз,  он
испытал смутное ощущение, что все это с ним уже было.
     Труп  кувыркнулся  назад,  в  солнечный  свет.  Кассад  подтянулся  к
пробоине и разглядел стоящую на приколе метрах  в  двадцати  "каракатицу".
Наконец-то ему по-настоящему повезло.
     Пробираясь по открытому пространству, Кассад  не  мог  отделаться  от
мысли, что он представляет собой прекрасную мишень и вражеский  стрелок  в
случае необходимости снимет его в два счета. От  напряжения  у  него  даже
стянуло кожу в промежности. Но никто не стрелял. В наушниках между тем  не
смолкали приказы и вопросы. О чем там шла речь,  Кассад,  естественно,  не
понимал, и потому счел за благо в диалог не вступать.
     Кассад никак не мог приноровиться к неудобному скафандру  и  едва  не
пролетел мимо "каракатицы". В это мгновение он подумал: вот и  все,  таков
закономерный финал его эскапады. Ни двигателя, ни систем маневрирования  у
скафандра нет. Даже пистолет - и тот не дает отдачи. И  вот  храбрый  воин
плывет по орбите, нелепый и безобидный, как улетевший воздушный шарик...
     Вытянувшись так, что хрустнули суставы, Кассад все-таки ухватился  за
штыревую антенну и, перебирая обеими руками, подтянулся к корпусу катера.
     Где, черт возьми, у них шлюзовая камера? Корпус был  слишком  гладким
для чисто космической  посудины,  однако  его  сплошь  покрывали  какие-то
значки,  ярлычки,  таблички.  Что-нибудь  вроде:  "НЕ   ПОДХОДИТЬ!   СОПЛО
ДВИГАТЕЛЯ" или "ОПАСНО!  РУКАМИ  НЕ  ТРОГАТЬ!"  Никаких  люков  Кассад  не
заметил. Он догадывался, что на борту "каракатицы" кто-то есть. По крайней
мере, пилот. А может, и еще кто-нибудь. И сейчас они гадают, что стряслось
с этим десантником? Почему он ползает вокруг корпуса, как  краб,  которому
отдавили лапы, вместо того чтобы просто войти в люк? А возможно,  они  уже
догадались, в чем дело, и теперь поджидают его с пистолетами наготове. Как
бы то ни было, но открывать ему дверь явно не собирались.
     "Ну и черт с вами", - подумал Кассад и выстрелил в один из блистеров.
     На борту царил образцовый  порядок:  в  пробоину  вместе  с  воздухом
вылетела только какая-то мелочь, вроде  нескольких  монеток  или  скрепок.
Кассад  подождал,  пока  воздушный  гейзер,  иссякнет,  и  протиснулся   в
образовавшееся отверстие.
     Он оказался в отсеке десанта: обшитый мягким материалом трюм почти не
отличался от помещений, в которых на десантных  кораблях  ВКС  размещаются
"прыгающие крысы". Кассад отметил про себя, что "каракатица"  могла  нести
до двадцати десантников в полном  боевом  снаряжении.  Сейчас  здесь  было
пусто. Открытый люк вел в рубку.
     На борту находился только первый пилот. Он  уже  расстегнул  ремни  и
вставал, когда Кассад пристрелил его. Оттащив тело в трюм, Кассад уселся в
кресло  (которое,  как  он  надеялся,  предназначалось   для   пилота)   и
пристегнулся.
     Сквозь прозрачный колпак падал теплый солнечный свет. Видеомониторы и
голографические экраны, вмонтированные в пульт управления, показывали, что
творится впереди и сзади, а размещенные  по  бокам  видеокамеры  позволяли
следить за ходом десантной операции. Перед глазами Кассада мелькнули голый
труп  в  операционной  N_3  и  несколько  фигур  в   скафандрах,   ведущих
перестрелку с хирургическими лазерами.
     В голографических фильмах, которые Федман Кассад смотрел  в  детстве,
герои   играючи   справлялись   со   всякими   глайдерами,    космолетами,
магнитопланами и прочими экзотическими  средствами  передвижения.  Кассада
учили управлять армейским транспортером, танком и ТМП.  При  необходимости
он совладал бы и с десантным кораблем или  челноком.  Даже  оказавшись  на
покинутом командой звездолете ВКС (что, впрочем, было маловероятно), он бы
не пропал. Разобрался бы в  системе  управления,  связался  с  центральным
компьютером, послал радиограмму или сигнал бедствия по мультилинии. Сейчас
же он сидел в пилотском кресле "каракатицы" Бродяг и не имел ни  малейшего
представления, что делать.
     Впрочем,  кое-что  он  уже  понял.  Например,  гнезда  дистанционного
управления щупальцами он узнал сразу. Будь у него в запасе  два-три  часа,
он бы разобрался и с пультом. Но  времени  не  было.  На  переднем  экране
показались три фигуры в скафандрах. Стреляя,  они  кинулись  к  катеру.  В
голоэкране  над  пультом  внезапно   материализовалось   лицо   вражеского
командира - бледное, какое-то нечеловеческое. В наушниках раздались крики.
     По лбу Кассада катились крупные капли пота, падавшие затем на  стекло
шлема. Он стряхивал их как мог  и,  склонившись  над  пультом  управления,
давил на одинаковые с виду клавиши.  Если  "каракатицей"  можно  управлять
только голосом или же если она защищена  от  угона  автоматикой  -  Кассад
погиб. Обо всем этом он подумал еще за секунду  до  того,  как  пристрелил
пилота. Но ему и в голову не пришло заставить  его  вести  корабль.  "Нет,
выход должен быть", - думал Кассад, продолжая перебирать кнопки.
     Внезапно двигатель включился.
     Катер задергался на своих швартовах. Кассада, пристегнутого к креслу,
швыряло то взад, то вперед. "Мать вашу", - шепотом выругался он. Это  были
его первые слова  с  тех  пор,  как  он  разговаривал  с  женщиной-врачом.
Подавшись  вперед,  Кассад  дотянулся  перчаткой   до   гнезд   управления
щупальцами. Четыре  из  шести  манипуляторов  разжались.  Один  оторвался.
Последний вырвал кусок переборки "Меррика".
     Освободившись, катер  заметался  из  сторону  в  сторону.  На  экране
мелькнули двое в скафандрах. Они прыгнули и промахнулись. Но третьему  все
же удалось ухватиться за антенну - ту самую,  что  спасла  жизнь  Кассаду.
Зная теперь приблизительное расположение органов  управления  двигателями,
Кассад бешено жал на клавиши. Включилось  верхнее  освещение.  Отключились
все проекторы голограмм. Катер начал совершать какие-то безумные маневры -
броски из стороны в сторону,  повороты  вокруг  всех  своих  осей.  Кассад
успел, однако, заметить, как одетая в  скафандр  фигура  перелетела  через
верхний блистер. На секунду она мелькнула на экране переднего обзора и тут
же превратилась в крохотное пятнышко за кормой. Но пока Бродяга не скрылся
из виду, он (или она?) продолжал стрелять.
     Корабль болтало так, что Кассад едва не потерял сознание. Звуковые  и
световые аварийные сигналы работали на полную мощность,  пытаясь  привлечь
его внимание. Наконец-то Кассаду  удалось  попасть  по  кнопке  управления
двигателем.  Кажется,  сработало.  Теперь  его  растягивало  лишь  в  двух
направлениях, а не в пяти сразу, как раньше. Он убрал руку с пульта.
     На  экране  мелькнул  удаляющийся  силуэт  вражеского   "факельщика".
Прекрасно. Кассад был уверен, что боевой корабль Бродяг  может  уничтожить
его буквально в любую секунду. И  обязательно  сделает  это,  если  Кассад
будет угрожать ему или просто попытается  подойти  поближе.  Он  не  знал,
несет ли "каракатица" тяжелое вооружение, хотя  что-то  подсказывало  ему,
что ничего мощнее стрелкового оружия на борту нет. В одном только не  было
никаких сомнений: капитан "факельщика" ни в коем  случае  не  подпустит  к
своему кораблю челнок, потерявший управление. Кроме того, Бродяги, похоже,
догадались, что их катер  захватил  враг.  Так  что,  вздумай  "факельщик"
обратить его в пар, он принял бы это как  должное.  Огорчился  бы,  но  не
удивился. Расчет же его строился на том, что любопытство и жажда  мести  -
эти фундаментальнейшие человеческие эмоции - не чужды и Бродягам.
     Впрочем, в критические моменты любопытство отступает на второй  план.
Куда  больше  он  надеялся  на  чувство   мести   -   в   военизированной,
полуфеодальной культуре Бродяг оно должно, по идее, играть важную роль.  А
учитывая то  обстоятельство,  что  полковник  Федман  Кассад  уже  не  мог
причинить им вреда и не имел никаких шансов скрыться, он становился первым
кандидатом на анатомический стол. По крайней мере,  ему  хотелось  верить,
что это так.
     Кассад посмотрел на экран переднего  обзора,  нахмурился  и,  ослабив
ремни, выглянул в блистер. Катер болтало, но уже не  так  сильно.  Планета
приближалась, диск ее заполнял теперь все пространство над его головой. Но
считать показания с дисплеев он не мог и только гадал, какова  орбитальная
скорость катера, скоро ли он войдет в атмосферу и  насколько  силен  будет
удар. Судя по тому, что он увидел в первый  раз,  разглядывая  планету  из
обломков "Меррика", корабль успел выйти на промежуточную орбиту, с которой
запускаются челноки, и во время атаки находился километрах  в  пятистах  -
шестистах от поверхности планеты.
     Кассад попытался вытереть пот с лица и нахмурился, когда  пальцы  его
перчатки ударились о забрало. Он устал. Черт возьми, всего несколько часов
назад он лежал в фуге, а совсем недавно - две-три недели  по  корабельному
времени - был еще мертв.
     Интересно, что это за планета: Гиперион или Сад? Кассад не  бывал  ни
на той, ни на другой, но знал, что Сад заселен  гуще  и  его  шансы  стать
колонией Гегемонии куда реальнее. Он предпочел бы Сад.
     От "факельщика" отчалили три катера. Первые секунды Кассад  видел  их
отчетливо, потом  кормовая  видеокамера  расфокусировалась  и  изображение
расплылось. Он нажал на клавишу управления двигателем и держал ее  до  тех
пор, пока не почувствовал, что корабль закувыркался  значительно  быстрее.
Стена планеты стремительно надвигалась. Больше ничего он сделать не мог.
     "Каракатица"  добралась  до  атмосферы  раньше,  чем  катера   Бродяг
добрались до "каракатицы". Вне всякого  сомнения,  они  были  вооружены  и
давно могли открыть огонь.  Видимо,  некто  принимающий  решения  оказался
чересчур любопытным. Или обожал пытки.
     С точки зрения аэродинамики, "каракатица",  мягко  говоря,  оставляла
желать лучшего. Как и большинство аппаратов класса "корабль-корабль",  она
могла лишь касаться верхних слоев атмосферы, но была обречена,  стоило  ей
нырнуть в  "гравитационный  колодец"  планеты  чуть  поглубже.  На  пульте
вспыхнули предупреждающие красные надписи,  все  каналы  радиосвязи  забил
треск помех от ионизации, и Кассад засомневался, так ли хороша его идея.
     Благодаря сопротивлению атмосферы "каракатица" перестала кувыркаться,
и вскоре  Кассад  ощутил  первые,  еще  робкие  прикосновения  гравитации.
Произошло это, когда он обшаривал пульт и подлокотники  кресла  в  поисках
аварийной системы управления, которая, как он  страстно  надеялся,  должна
там быть. Сквозь зигзаги  помех  он  заметил,  как  за  одним  из  катеров
потянулся шлейф голубой плазмы - тот сбрасывал скорость. Затем катер пошел
вверх. Нечто подобное видит парашютист, когда его товарищ, летящий  рядом,
открывает парашют или активирует свой левитатор.
     Впрочем, у Кассада хватало других забот. Оказалось, например,  что  с
"каракатицы"  нельзя  катапультироваться.  Каждый  челнок  ВКС   оснащался
системой аварийного спасения  в  атмосфере  -  этот  восьмивековой  обычай
восходил еще к тем  временам,  когда  человек  не  осмеливался  забираться
далеко в космос, а совершал лишь первые  робкие  вылазки  в  верхние  слои
стратосферы Старой Земли. На челноках "корабль-корабль" она,  конечно  же,
была ни к чему, но  древние  страхи,  увековеченные  в  столь  же  древних
уставах, так просто не отмирают.
     Так следовало из теории. Но Кассад  ничего  не  нашел.  Катер  начало
крутить во все стороны и трясти, вдобавок  в  кабине  стало  по-настоящему
жарко. Кассад отстегнул ремни и пополз на корму. Он и  сам  не  знал,  что
ищет. Аварийный левитатор? Парашют? Крылья?
     В десантном отсеке  он  обнаружил  только  труп  пилота  и  несколько
рундуков размером с обычный пищеблок. Кассад перевернул там все, но, кроме
аптечки, никаких чудодейственных приборов не нашел.
     В