ее оборудование или одежда  могут  спрятать
человека даже от них.
     - Я хотел бы уточнить. -  Отец  Хойт  на  секунду  замолк:  лицо  его
исказилось от боли. - Получается, что с  помощью  этого  оборудования  или
одежды капитан Маетой мог укрыться  от  нас,  спрятавшись  в  каком-нибудь
тайнике?
     - Возможно, но маловероятно, - ответила Ламия Брон. -  Скорее  всего,
на судне его нет.
     - Это Шрайк. - В голосе Мартина Силена слышалось  отвращение.  Он  не
спрашивал - утверждал.
     - Может быть, - сказала Ламия. - Полковник, последние четыре часа  на
вахте стояли вы с Консулом. Вы абсолютно  уверены,  что  не  видели  и  не
слышали ничего подозрительного?
     Оба одновременна кивнули.
     - На судне было совершенно  тихо,  -  добавил  Кассад.  -  До  этого,
кстати, тоже: шум борьбы я бы услышал в любом случае.
     - А я, сменившись с вахты, совсем не спал, - заявил Консул.  -  Каюта
Хета Мастина рядом с моей. Но я ничего не слышал.
     - Итак,  -  сказал  Силен,  -  мы  выслушали  двух  человек,  которые
разгуливали по судну с оружием как раз тогда, когда бедняга  был  убит.  И
оба утверждают, что невиновны. Следующее дело!
     - Если Мастин и был убит, - спокойно заметил Кассад, - то по  крайней
мере не "жезлом смерти". Ни один известный мне тип современного бесшумного
оружия не вызывает таких потерь крови. Выстрелов  тоже  никто  не  слышал.
Следов пуль нет.  Так  что  пистолет  Ламии  тут  ни  при  чем.  Если  это
действительно  кровь  капитана  Мастина,  значит,   действовали   холодным
оружием.
     - Шрайк и есть холодное оружие. - Мартин Силен хмыкнул.
     Ламия подошла к невысокому штабелю чемоданов.
     - Хватит спорить. Давайте-ка лучше посмотрим его багаж.
     Отец Хойт предостерегающе поднял руку:
     - Это... ну... это ведь его личные вещи,  не  так  ли?  Мы  не  имеем
права...
     Ламия Брон скрестила руки на груди.
     - Послушайте, святой отец, если Мастин мертв, ему все равно.  А  если
все-таки жив, то, осмотрев его вещи, мы, возможно, поймем, где искать  его
самого. Но, в любом случае, нам нужно попробовать.
     Хойт кивнул, соглашаясь, но весь его вид выражал  сомнение.  В  конце
концов посягательство на чужую собственность состоялось. В первом чемодане
обнаружилось лишь несколько смен белья и "Книга Жизни" Мюира. Во втором  -
сотня сублимированных саженцев, завернутых каждый в отдельности, вместе  с
землей.
     - Посещая новую планету, тамплиер должен посадить там  не  менее  ста
саженцев Вечного Древа, - пояснил Консул. - Приживаются они редко, но  так
у них принято.
     Тем  временем  Ламия  Брон  занялась  большим  металлическим  ящиком,
стоявшим в самом низу.
     - Не трогайте! - остановил ее Консул.
     - Почему?
     - Это куб Мебиуса, - ответил за Консула полковник Кассад. -  Оболочка
из углепласта, а под ней -  замкнутое  на  себя  сверхпроводящее  защитное
поле.
     - Ну и  что?  -  возразила  Ламия.  -  Кубы  Мебиуса  используют  для
консервации артефактов и всякого хлама. Но они же не взрываются.
     - Сами-то они не взрываются, - согласился Консул, - но то, что в  них
заключено, взорваться может. А может быть, уже взорвалось.
     - Куб такого размера может остановить на  стадии  детонации  и  сколь
угодно долго удерживать внутри ядерный взрыв мощностью в одну килотонну, -
добавил Федман Кассад.
     Ламия хмуро посмотрела на ящик.
     - Тогда как нам убедиться, что там не прячется убийца Мастина?
     Кассад указал на светящуюся зеленую полоску вдоль  единственного  шва
ящика.
     - Он герметически закрыт. Если  бы  его  открывали,  для  реактивации
потребовался бы внешний генератор защитного поля. Поэтому  его  содержимое
не имеет отношения к исчезновению капитана Мастина.
     - Значит, мы так и не узнаем, что там? - задумчиво произнесла Ламия.
     - Почему же? - сказал Консул. - Кое-какие догадки у меня есть.
     Все посмотрели на него.  Рахиль  заплакала,  и  Сол  включил  обогрев
люльки.
     - Помните вчерашний разговор в Эдже? - продолжал  Консул.  -  У  меня
создалось  впечатление,  что  капитан  Мастин  хранит  в  этом  кубе  свое
секретное оружие.
     - Оружие? - переспросила Ламия.
     - Конечно! - воскликнул Кассад. - Эрга!
     - Эрг? - Мартин Силен уставился на ящик. - Но ведь это  электрические
твари, которых тамплиеры используют на своих "деревьях".
     - Совершенно верно, - сказал Консул.  -  Существа  эти  были  найдены
около трех веков назад на астероидах системы Альдебарана. По размерам  они
не больше кошачьего позвоночника, но тело  их  представляет  собой  клубок
пьезоэлектрических нервов, заключенный в оболочку  из  кремниевых  хрящей.
Эрг  может  генерировать  силовое  поле,  сравнимое  с  тем,  что  создает
небольшой спин-звездолет.
     - Постойте-ка, - Силен не отводил глаз от куба, - нельзя же  все  это
впихнуть в небольшой ящик? Там что, отражающие экраны?
     - В каком-то смысле да, -  ответил  Кассад.  -  Поле  существа  можно
демпфировать, и тогда оно не тратит и не потребляет энергию.  Нечто  вроде
нашей криогенной  фуги.  А  это,  должно  быть,  небольшое.  Детеныш,  так
сказать.
     Ламия провела рукой по металлической оболочке.
     - И что, тамплиеры умеют управлять этими существами? Общаются с ними?
     - Да, - ответил Кассад. - Но как именно, толком никто не  знает.  Это
один из секретов братства. Хет  Мастин,  наверное,  рассчитывал,  что  эрг
поможет ему справиться с...
     - Со Шрайком, - закончил за него Мартин Силен. -  Очевидно,  тамплиер
думал, что этот энергетический  чертенок  станет  его  секретным  оружием,
когда он встретится с Повелителем Боли. - Поэт рассмеялся.
     Отец Хойт кашлянул.
     - Церковь признала постановление Гегемонии о том, что эти существа  -
эрги - не обладают душой чувствующей... а потому не обретут спасения.
     - О, они прекрасно все чувствуют, святой отец, - усмехнулся Консул. -
Гораздо лучше, чем мы можем себе вообразить. Но вот что  касается  разума,
самосознания...  Представьте  себе  что-то  вроде  смышленого   кузнечика.
Обретут ли кузнечики спасение?
     Хойт промолчал.
     -  Ну  что  ж,  -  сказала  Ламия  Брон.  -  Видимо,  капитан  Мастин
действительно надеялся, что это существо поможет ему обрести спасение.  Но
чего-то не рассчитал. - Она окинула взглядом запачканные кровью  переборки
и наполовину высохшие пятна на полу. - Уйдем отсюда.


     Борясь  с   усиливающимся   ветром,   судно   упорно   двигалось   на
северо-восток, навстречу шторму. Под низко нависшими  тучами  стремительно
неслись белые клочья облаков. Порывы ледяного ветра хлестали  по  траве  и
пригибали ее к земле. На горизонте сверкнула  молния,  и  через  несколько
секунд над морем, словно предупредительные  выстрелы,  прогремели  раскаты
грома. Паломники молча наблюдали за разбушевавшейся стихией,  пока  первые
капли холодного дождя не загнали их в большую каюту на корме.
     - Вот это я нашла у него в кармане. - Ламия  Брон  продемонстрировала
полоску бумаги с цифрой "5".
     - Значит, Мастин должен был рассказывать свою  историю  следующим,  -
пробормотал Консул.
     Мартин Силен  принялся  раскачиваться  на  стуле.  В  его  физиономии
сатира, выхватываемой из темноты вспышками молний, сейчас появилось что-то
демоническое.
     - Есть и другая возможность. - Он взмахнул рукой. - Пятый  номер  мог
быть у кого-то из тех, кто еще не рассказал своей истории, и этот  человек
убил тамплиера, чтобы обменяться с ним номерами.
     Ламия пристально посмотрела на поэта.
     - То есть либо Консул, либо я, - бесстрастно произнесла она.
     Силен пожал плечами.
     Тогда Ламия достала из кармана еще один клочок бумаги.
     - У меня  номер  6.  Чего  бы  я  добилась?  Все  равно  моя  очередь
следующая.
     - А вдруг Мастин мог рассказать о  чем-то  и  поэтому  его  заставили
замолчать? - предположил поэт и снова пожал плечами. - Лично я считаю, что
это Шрайк собирает свой урожай. Мы  почему-то  возомнили,  что  нам  будет
позволено добраться до самих Гробниц,  когда  эта  тварь  орудует  уже  на
полпути к Китсу.
     - Мы  -  совсем  другое  дело,  -  возразил  Сол  Вайнтрауб.  -  Наше
путешествие и есть паломничество к Шрайку!
     - Ну и что?
     Разговор оборвался, и Консул подошел к окну. Дождь вовсю барабанил по
стеклам  в  свинцовом  переплете;  море  скрылось  за  клубящейся  водяной
завесой. В этот момент ветровоз заскрипел и, сильно накренившись на правый
борт, повернул на другой галс.
     - Госпожа Брон, - нарушил затянувшееся молчание полковник  Кассад.  -
Может, вы расскажете нам свою историю?
     Ламия сложила руки на груди и посмотрела на залитое дождем окно.
     - Не сейчас. Давайте сначала выберемся с  этого  проклятого  корабля.
Здесь воняет смертью.


     К Приюту Паломников ветровоз подошел во второй половине дня, но из-за
грозы стемнело рано, и усталым пассажирам казалось, что уже поздний вечер.
Отсюда начинался предпоследний этап путешествия, и  Консул  надеялся,  что
представители Церкви Шрайка встретят их хотя бы здесь.  Однако  Приют  был
таким же пустынным, как Эдж.
     Показавшиеся  в  разрывах  туч  отроги  Уздечки  заставили   шестерых
паломников встряхнуться, как  крик  "Земля!"  -  моряка,  и,  несмотря  на
ливень, подняться на палубу. Здесь все дышало суровой  красотой;  отвесные
утесы  и  бурые  склоны  предгорий  являли  собой   разительный   контраст
монотонной  зелени  Травяного  моря.  А  чуть  дальше  взгляд  упирался  в
серо-белую стену, терявшуюся в низких облаках. Вершины хребта  поднимались
на девять километров, но сейчас об  этом  можно  было  лишь  догадываться.
Однако даже в таком, усеченном виде картина  была  величественной.  Вечные
снега начинались прямо за скоплением лачуг и дешевых гостиниц, по  которым
прошелся огонь и которые, собственно, составляли Приют Паломников.
     - Если разрушена подвесная дорога, нам конец, -  пробормотал  Консул.
Эта мысль, которую он упорно отгонял всю дорогу, вызвала  у  него  приступ
тошноты.
     - Я вижу первые пять башен, - сказал полковник Кассад, глядя  в  свой
бинокль. - Они вроде целы.
     - А вагоны?
     - Нет... хотя погодите. Один точно есть.  Стоит  у  самой  платформы,
прямо в воротах.
     - Стоит? - быстро переспросил Мартин Силен. Он тоже понимал, в  какой
отчаянной ситуации окажутся паломники, если подвесная дорога не работает.
     - Да.
     Консул покачал головой. Вагоны должны  двигаться  постоянно,  даже  в
самую плохую погоду, когда совсем  нет  пассажиров.  Иначе  толстые  тросы
обледенеют и потеряют эластичность.
     Пока   ветровоз   убирал   паруса   и   выдвигал   сходни,    шестеро
путешественников вытащили свой багаж на палубу.  Все  постарались  одеться
потеплее. Полковник облачился в армейскую термонакидку,  Ламия  Брон  -  в
странного покроя длинное одеяние,  по  каким-то,  давно  забытым  причинам
называвшееся шинелью. Силен - в шубу из густого меха, который под порывами
ветра то чернел, то отливал серебром, отец Хойт - в длинную  черную  рясу,
сделавшую его еще более похожим на  чучело,  Сол  Вайнтрауб  -  в  толстую
пуховую куртку, укрывавшую и его, и ребенка, а Консул - в  поношенное,  но
вполне еще годное пальто, которое жена подарила ему несколько  десятилетий
тому назад.
     - А как быть с вещами капитана Мастина?  -  спросил  Сол,  когда  все
паломники, за исключением Кассада,  спустившегося  вниз,  чтобы  разведать
обстановку, собрались у сходен.
     - Я вынесла их на палубу, - сказала Ламия. - Возьмем их с собой.
     - Это как-то неправильно, - промямлил отец Хойт.  -  Просто  взять  и
уйти. Следовало бы... отслужить... В конце концов, человек умер...
     - Мы этого не знаем, - напомнила ему Ламия, небрежно подхватив  одной
рукой сорокакилограммовую сумку.
     - Вы действительно верите, что  господин  Мастин  жив?  -  недоуменно
спросил Хойт.
     - Нет, - отрезала Ламия. Снежные хлопья садились на ее черные волосы.
     С края причала им замахал Кассад, и паломники, забрав вещи, двинулись
вниз по сходням. Никто не оглянулся.
     - Вагон пустой? - спросила Ламия, подойдя к полковнику. На свету  его
накидка  из  "хамелеоновой  кожи"  стремительно  теряла  свою  серо-черную
окраску.
     - Пустой.
     - Трупы?
     - Нет, - сказал Кассад и повернулся к Солу и Консулу. - Вы забрали из
камбуза все, что надо?
     Оба кивнули.
     - А что они должны были забрать? - поинтересовался Силен.
     - Недельный запас продуктов, - ответил Кассад. - В пути нам  вряд  ли
удастся достать что-нибудь съестное.
     Отвернувшись, полковник принялся  рассматривать  склон  над  станцией
подвесной дороги. Только сейчас Консул заметил, что под накидкой он держит
на сгибе руки десантную винтовку.
     "Будем ли мы живы через неделю?" - подумал Консул,  усмехнувшись  про
себя.
     В два приема они перенесли вещи на станцию. Ветер со свистом врывался
в разбитые окна и дыры в крышах темных зданий. Во второй ходке  Консулу  и
отцу Хойту достался куб Мебиуса. Священник пыхтел,  задыхался,  и  наконец
его прорвало:
     - Зачем мы тащим с собой этого эрга?
     Они едва добрели до металлической лестницы, ведущей на  станцию.  Вся
платформа была в потеках ржавчины, словно заросла рыжим лишайником.
     - Не знаю, - ответил Консул. Он тоже с трудом переводил дыхание.
     Со станционной платформы  открывался  прекрасный  вид  на  бескрайние
просторы Травяного моря. Ветровоз - темный, безжизненный,  с  зарифленными
парусами - стоял  на  прежнем  месте.  По  равнине  несся  снежный  буран.
Казалось, по бесчисленным стеблям высокой травы катятся белые барашки.
     - Перетащите все на борт, - распорядился Кассад. - А я схожу  наверх,
в операторскую кабину. Попробую оттуда запустить эту механику.
     - Разве здесь не автоматика? - удивился Мартин Силен. -  Ну,  как  на
ветровозе?
     - Не думаю,  -  ответил  Кассад.  -  Посмотрим,  может,  мне  удастся
стронуть его с места.
     - А что, если он поедет без вас? - крикнула Ламия вдогонку.
     - Не поедет.


     В  вагоне  было  холодно  и  пусто,  если   не   считать   нескольких
металлических скамеек в большом переднем отделении и десятка простых  коек
в маленьком, заднем. Вагон был просторный - по меньшей мере восемь  метров
в длину и около пяти в ширину. Заднее  отделение  было  отгорожено  тонкой
металлической переборкой. Один угол в нем занимал небольшой шкаф. Высокие,
в полстены окна были только в переднем отделении.
     Паломники свалили багаж прямо на пол и теперь  пытались  согреться  -
расхаживали по вагону, топали ногами,  размахивали  руками.  Мартин  Силен
лежал на скамье, вытянувшись во весь рост, причем  из  шубы  торчали  лишь
макушка да ботинки.
     - Черт возьми, - пожаловался он, - совсем забыл,  как  в  этой  штуке
включается отопление.
     Консул взглянул на темные панели освещения.
     - Отопление тут  электрическое  и  включится  само,  когда  полковник
запустит вагон.
     - Если запустит, - буркнул Силен.
     Сол Вайнтрауб, сменив Рахили пеленки, переодел малышку в  термокостюм
и теперь укачивал на руках.
     - Я-то здесь никогда не был, - оглядываясь,  произнес  он.  -  А  вы,
господа?
     - Я был, - ответил поэт.
     - А я нет, - сказал Консул. - Мне доводилось видеть дорогу только  на
фотографиях.
     - Кассад говорил, что однажды ему пришлось возвращаться этим путем  в
Китс, - отозвалась из другого отделения Ламия.
     - Я думаю... - начал Сол Вайнтрауб, но тут заскрежетали  шестерни,  и
вагон, резко накренившись, закачался, а затем, влекомый внезапно пришедшим
в движение тросом, пополз вперед. Все бросились  к  окну,  выходившему  на
платформу.
     Прежде чем  отправляться  в  операторскую,  Кассад  предусмотрительно
перенес свои вещи в вагон. Сейчас он  выскочил  из  дверей  кабины,  одним
прыжком преодолел длинную лестницу и кинулся за вагоном, который  медленно
отходил от посадочной площадки.
     - Не успеет, - прошептал отец Хойт.
     До  края  платформы  оставалось   метров   десять,   но   карикатурно
длинноногий Кассад бежал, как настоящий спринтер.
     Вагон выскользнул из направляющего  желоба  и  закачался  в  воздухе,
метрах в восьми над скалами. Хотя настил платформы  обледенел,  Кассад  не
снижал скорости, нагоняя вагон.
     - Давай! - закричала Ламия Брон. Остальные подхватили ее крик.
     Консул посмотрел вверх: полосы льда отваливались с обмерзшего троса и
падали вниз. Он оглянулся. Слишком далеко. Кассад не успеет.
     Однако полковник бежал  невероятно  быстро.  Вот  и  край  платформы.
Консулу снова вспомнился ягуар - зверь со Старой Земли, которого он  видел
в зоопарке на Лузусе. Казалось, полковник вот-вот поскользнется и  полетит
вниз, на заснеженные валуны. Но нет. Вытянув  вперед  свои  длинные  руки,
Кассад прыгнул и завис  в  воздухе.  Его  накидка  развевалась  на  ветру.
Мгновение - и он скрылся за вагоном.
     Раздался глухой  удар,  затем  потянулась  бесконечно  долгая  минута
ожидания. Все молчали, даже  шелохнуться  боялись.  Вагон  плыл  в  сорока
метрах над скалами, приближаясь к первой мачте. Но вот  паломники  увидели
Кассада. Хватаясь за обледенелые  металлические  поручни,  он  продвигался
вдоль вагона. Ламия распахнула дверь, и к  полковнику  тут  же  протянулся
десяток рук. Ему помогли забраться внутрь.
     - Благодарение Господу, - произнес отец Хойт.
     Немного отдышавшись, полковник мрачно улыбнулся:
     - Мне не хотелось дожидаться возвращения вагона. Там  автоблокировка.
Если с оператором что-нибудь случится, механизм останавливается.  Пришлось
придавить рычаг мешком песка.
     Мартин  Силен  указал  на  быстро  приближающуюся  мачту  опоры,  над
которой, как потолок, висело облако. Трос, казалось, уходил в пустоту.
     - Сдается мне, мы уже пересекаем хребет, хотим мы того или нет.
     - А сколько времени займет дорога? - спросил Хойт.
     - Часов двенадцать. Может, чуть меньше. Операторам иногда  приходится
останавливать вагоны - если ветер слишком сильный или трос обледенеет.
     - Теперь мы уже не остановимся, - сказал Кассад.
     - Если только  трос  не  порвется,  -  заметил  поэт.  -  Или  мы  на
что-нибудь не налетим.
     - Заткнись, - оборвала  его  Ламия.  -  И  вообще,  не  пора  ли  нам
пообедать?
     - Смотрите! - позвал Консул.
     Все подошли к передним окнам. Вагон уже поднялся на  сто  метров  над
бурым склоном. Предгорья остались где-то позади.  Далеко  внизу  виднелась
платформа. Паломники в последний раз окинули взглядом  станцию,  покинутые
лачуги Приюта Паломников и неподвижный ветровоз.
     Затем снег и плотные облака поглотили их.


     Разумеется, кухни в привычном смысле слова в вагоне не было. Однако в
заднем отделении обнаружились холодильник и микроволновая печь. Из мяса  и
овощей, позаимствованных на камбузе ветровоза, Ламия и Вайнтрауб соорудили
вполне сносное жаркое. У Мартина Силена нашлось и вино (несколько  бутылок
он прихватил еще  с  "Бенареса",  остальными  разжился  на  ветровозе).  К
жаркому он открыл гиперионское бургундское.
     Паломники почти покончили с обедом,  когда  мрак,  словно  облепивший
окна вагона, начал понемногу рассеиваться.  Вскоре  стало  совсем  светло.
Консул обернулся к окну, и в этот  момент  выглянуло  солнце,  залив  весь
вагон каким-то потусторонним золотым светом.
     Все разом вздохнули. Уже несколько часов как стемнело, но едва  вагон
всплыл над морем  облаков,  из  которого,  подобно  островам,  поднимались
горные вершины, как паломники  вновь  оказались  в  царстве  заката.  Небо
Гипериона   из   дневного   блекло-голубого    стало    бездонно-лазурным.
Красно-золотистое светило зажгло башни облаков  и  покрытые  льдом  горные
вершины. Консул огляделся. Лица его спутников, которые еще минуту назад  в
полумраке вагона казались  серыми  пятнами,  теперь  тоже  омывало  щедрое
золотое сияние.
     Мартин Силен поднял бокал: