истам  отдохнуть  под  крышей  и  заодно  пополнить   казну   братства,
приобретая закуски, напитки и сувениры. Все еще дрожа, в мокрой от тающего
снега одежде, я потрусила по ступенькам к главной тропе.  Но  почему  Коса
бежал именно туда?
     И тут я увидела разложенные на берегу яркие ковры. Все стало ясно.  В
большинстве миров Сети ковры-самолеты запрещены, но на Мауи-Обетованной их
сохраняли в память о легендарной Сири. Эти древние игрушки (размером всего
метр на два) поджидали туристов, чтобы покатать их над морем. Если Коса до
них доберется... Продемонстрировав великолепный спринт, я догнала лузианин
буквально в нескольких метрах от площадки с  коврами  и  бросилась  ему  в
ноги. Мы покатились прямо  к  ларькам.  Стоявшие  там  туристы  с  криками
разбежались.
     Отец преподал мне одну простую истину, которую дети  сплошь  и  рядом
забывают. На свою голову. А истина вот какая: если  маленький  мальчик  не
хочет получить большую трепку, ему не стоит драться с большими мальчиками.
Но сейчас наши силы были примерно равны.  Извернувшись.  Коса  вскочил  на
ноги и принял восточную боевую стойку с разведенными руками  и  отогнутыми
назад пальцами. Оставалось выяснить, кто из нас маленький мальчик, а кто -
большой.
     Коса атаковал первым. Сделав притворный выпад прямыми пальцами  левой
руки, он нанес боковой удар ногой в голову. Я ушла нырком, но он  все-таки
задел меня. Причем достаточно сильно - левое плечо сразу онемело.
     Пританцовывая, Коса отступил назад. Я двинулась на  него.  Он  ударил
кулаком справа. Я поставила блок. Он рубанул левой рукой  сверху  вниз.  Я
парировала  удар  правым  предплечьем.  Все  так  же  пританцовывая.  Коса
отступил еще на шаг, быстро развернулся и хлестко ударил  левой  ногой.  Я
нырнула, поймала его за щиколотку и бросила на песок.
     Коса вскочил. Я сбила его с ног коротким хуком слева. Он откатился  в
сторону и попытался встать на колени. Я ударила его  ногой  в  голову,  за
левым ухом, причем не слишком сильно - чтобы он не отключился.
     И зря, в чем секунду спустя и убедилась. Пробив мой блок,  он  ударил
меня четырьмя пальцами под сердце. К счастью,  он  задел  лишь  мышцы  под
правой грудью. И тогда я со всей силы врезала ему в зубы. Изо рта  у  него
брызнула кровь, он покатился к берегу и замер у самой кромки воды. Туристы
кинулись к выходному порталу, крича остальным, чтобы те вызвали полицию.
     Я взяла своего подозреваемого за косицу и принялась окунать  в  воду.
Когда он пришел в себя, я перевернула его на спину и, ухватив  за  рваную,
окровавленную рубашку,  приподняла.  Через  минуту-другую  сюда  наверняка
кто-то явится. Нужно было спешить.
     Коса  смотрел  на  меня  стеклянными  глазами.  Я  встряхнула  его  и
наклонилась поближе.
     - Слушай,  приятель,  -  прошептала  я.  -  Сейчас  у  нас  состоится
короткий, неоткровенный разговор. Для начала объясни, кто ты такой  и  что
тебе надо от того парня.
     Разряд я ощутила еще до того, как увидела синие  искры.  В  мгновение
ока тело Косы окутал мерцающий ореол. Выругавшись, я отскочила  назад,  но
волосы у меня на затылке уже стояли  дыбом,  а  индикатор  электрического,
поля в комлоге тревожно верещал. Коса  застыл  с  разинутым  в  беззвучном
крике ртом - внутри у него тоже мерцала синева, как у монстра  из  дешевой
голопостановки. Зашипела, почернела и вспыхнула  рубашка.  Грудь  под  нею
пошла синими пятнами - так горят старинные киноленты. Пятна  расплывались,
соединялись, снова расплывались. Открылась грудная клетка - там,  в  синем
огне плавились внутренности. Коса снова разинул рот - на этот раз крик его
был слышен. А потом зубы и глаза провалились в синее пламя.
     Я отступила еще на шаг.
     Коса горел. Синий ореол  сменился  оранжево-красным  пламенем.  Куски
плоти выбрасывало наружу, лопались кости. В одну минуту он как бы ужался и
превратился в дымящееся чучело,  в  какую-то  карикатуру  на  человеческое
тело: таково неизбежное действие огня. Прикрыв ладонью лицо, я  обернулась
и  внимательно  оглядела  кучку  туристов,  которые   пялились   на   меня
вытаращенными глазами. Быть может, убийца - кто-нибудь из них?  А  наверху
из портала уже выпрыгивали фигуры охранников в серой форме.
     Проклятье!   Я   огляделась   вокруг.   Над    головой    поднимались
деревья-мачты. Среди  многоцветья  тропической  растительности  колыхались
лучистые паутинки, красивые даже при  дневном  освещении.  Солнечные  лучи
дробились на голубой глади окопа. Дорогу к обоим порталам  уже  перекрыли.
Командир отряда расстегивал кобуру.
     Ближайший ковер-самолет был от меня всего в  трех  шагах.  Летать  на
этой штуковине мне доводилось только раз, причем  двадцать  лет  назад,  и
сейчас я лихорадочно пыталась вспомнить, как активируются его  левитаторы.
Кажется, сенсорные нити должны быть в одном из рисунков.
     Внезапно ковер стал жестким и  поднялся  на  десять  сантиметров  над
пляжем. Послышались крики. Охранники были уже на берегу, рядом  с  толпой.
Женщина в аляповатом наряде, какие носят на Малом Возрождении,  показывала
на меня рукой. Я соскочила со своего ковра,  подобрала  остальные  семь  и
забралась обратно С трудом нащупав под грудой тряпья нужный  квадратик,  я
послала свой летательный аппарат вперед  и  вверх.  Ковер-самолет  набирал
высоту так стремительно, что я едва не свалилась.
     Отлетев метров на пятьдесят от берега, я побросала остальные ковры  в
море и развернулась, чтобы видеть,  что  происходит  на  пляже.  Несколько
фигур в серой форме сгрудились вокруг обгоревших останков Косы.  Еще  один
охранник целился в меня какой-то серебряной штукой, похожей на жезл...
     В руки, плечи и шею словно впились бесчисленные тончайшие иглы.  Веки
сами собой закрылись, и меня так повело, что я чуть не скатилась с  ковра.
Вцепившись в него  левой  рукой  и  наклонившись  вперед,  чтобы  удержать
равновесие, я принялась давить одеревеневшими пальцами в  сенсорный  узор.
Когда ковер-самолет снова пошел вверх, я полезла в правый рукав  за  своим
станнером. Увы, кобура на запястье была пуста.
     Через минуту я кое-как села. Паралич проходил, однако пальцы все  еще
жгло и голова раскалывалась. Плавучий остров остался  далеко  позади  и  с
каждой секундой делался меньше. Сто  лет  назад  эти  острова  пасли  стаи
дельфинов, которых завезли сюда во  времена  Хиджры.  Но  когда  Гегемония
усмиряла Восстание Сири, в ходе  так  называемой  программы  умиротворения
погибла большая часть морских млекопитающих. И теперь острова  плавали  по
воле волн с грузом туристов и содержателей курортов.
     Я вглядывалась в горизонт. Ни островов,  ни,  тем  более,  материков.
Ничего. Голубое небо, беспредельный океан и  где-то  далеко  на  западе  -
белые пятнышки облаков. Или на востоке?
     Сняв с пояса комлог, я стала было набирать  код  доступа  в  основную
инфосферу, но потом передумала. Если власти взялись за меня  всерьез,  они
наверняка попытаются выяснить,  где  я,  и  пошлют  за  мной  скиммер  или
магнитоплан службы безопасности. Работающий комлог запеленговать чертовски
трудно, но все равно, облегчать им задачу не стоит. Я поставила комлог  на
прием и еще раз огляделась.
     Как говорится, приехали. Болтаюсь в двухстах метрах  над  океаном  на
ковре-самолете, которому лет триста, не меньше, и энергии хватит на...  уж
не знаю на сколько часов... а до ближайшей суши, может, тысяча километров,
а то и больше. И вдобавок заблудилась. Совсем здорово. Я скрестила руки на
груди и задумалась.
     - Госпожа Брон? - Негромкий голос Джонни так напугал меня, что я чуть
не свалилась с ковра.
     - Джонни? - Я посмотрела на свой комлог. Он был включен, но индикатор
основного комм-диапазона не горел. - Джонни, это вы?
     - Конечно. Я думал, вы никогда не включите комлог.
     - Как вы меня нашли? На какой частоте меня вызываете?
     - Это неважно. Куда вы направляетесь?
     Я рассмеялась:
     - Понятия не имею. Вы мне поможете?
     - Подождите. - И  секунду  спустя:  -  Отлично!  Я  засек  вас  через
метеорологический спутник.  Ужасно  примитивная  штука.  Хорошо,  что  ваш
ковер-самолет оснащен пассивным трассером.
     Я посмотрела на коврик - эту  зыбкую  преграду,  отделявшую  меня  от
морской пучины.
     - В самом деле? Значит, и другие могут меня выследить?
     - Могли, - ответил Джонни, - но теперь на  этой  частоте  я  поставил
помехи. Куда вы направляетесь?
     - Домой.
     - После того, как наш... подозреваемый...  погиб...  в  общем,  я  не
уверен, что это самое разумное решение.
     Внезапно меня охватил приступ подозрительности.
     - Откуда вы знаете, что он погиб? - спросила я, прищурясь.  -  Я  вам
ничего не говорила.
     - Перестаньте, госпожа Брон. В шести  мирах  на  полицейской  частоте
только об этом и говорят. Между прочим, довольно  подробно  описывая  вашу
внешность.
     - Вот же гадство!
     - Совершенно верно. Итак, куда бы вы хотели отправиться?
     - А вы-то где? - спросила я. - У меня?
     - Нет. Я ушел, когда о вас сообщили по каналу СБ.  Я...  недалеко  от
портала.
     - Вот бы и мне оказаться поблизости! -  Я  снова  огляделась.  Океан,
небо, прозрачные облака. Погони пока не видно.
     - Хорошо, - произнес бесплотный голос Джонни. - В  десяти  километрах
от вас расположен многоцелевой портал ВКС. Только он отключен от питания.
     Я прикрыла глаза от слепящего солнца  и  крутанула  ковер  на  триста
шестьдесят градусов.
     - Черта с два! Уж не знаю, сколько здесь до  горизонта  -  километров
сорок, если не больше - но кругом совершенно пусто.
     - База под водой, - пояснил Джонни. - Держитесь. Беру  управление  на
себя.
     Ковер-самолет снова  накренился,  клюнул  носом  я  начал  постепенно
снижаться. Я ухватилась за него обеими руками, едва удержавшись, чтобы  не
закричать.
     - А она далеко? - Встречный поток воздуха  все  ощутимее  бил  мне  в
лицо.
     - Вы хотите сказать - глубоко?
     - Да!
     - Восемь фатомов.
     Я в уме перевела эти старинные единицы в метры и на этот раз все-таки
вскрикнула.
     - Это же почти четырнадцать метров! Четырнадцать метров под водой!
     - А чего вы хотите? Это же подводная база!
     - Как, по-вашему, должна я чем-нибудь дышать?
     Океан стремительно приближался.
     - Это не проблема. У ковров-самолетов есть примитивное защитное поле.
Восемь фатомов оно выдержит. Держитесь крепче!
     И я изо всех сил вцепилась в ковер.


     Джонни уже ждал  меня.  Подводная  база  оказалась  темной,  сырой  и
какой-то заброшенной.  Портал  наверняка  армейский:  я  таких  раньше  не
видела. Миновав его, я с облегчением вышла на  залитую  солнцем  городскую
улицу. Там и ждал меня Джонни.
     Мы шли мимо старых домов по безлюдным улицам, и  я  рассказывала  ему
про Косу. Небо было светло-голубое, но вечереющее. И никого вокруг.
     - Эй, - спохватилась я, - где это мы?
     Все было невероятно  похоже  на  Землю...  и  в  то  же  время  небо,
гравитация, сама фактура этого места были не похожи ни на что.
     Джонни улыбнулся.
     - Попробуйте угадать. И давайте еще немного пройдемся.
     Мы пошли  дальше  по  широкой  улице.  Слева  от  нас  были  какие-то
развалины. Я снова остановилась и принялась их разглядывать.
     - Это Колизей, - услышала я свой собственный голос. - Римский Колизей
на  Старой  Земле.  -  Я  огляделась  вокруг.  Старинные  дома.   Мощенные
булыжником улицы.  Под  легким  ветерком  чуть  шевелится  листва.  -  Это
реконструкция города Рима со Старой Земли. - Я старалась, чтобы мой  голос
звучал не слишком удивленно. - Мы что, на Новой Земле?
     Впрочем, я  сразу  поняла,  что  это  не  так.  Новую  Землю  я  знаю
прекрасно. Там все другое - и небо, и запахи, и сила тяжести.
     Джонни отрицательно покачал головой.
     - Мы вообще не в Сети.
     Я замерла.
     - Этого не может быть.
     По определению, любой мир, куда можно добраться по нуль-Т,  входит  в
Сеть.
     - И тем не менее мы не в Сети.
     - Где же мы в таком случае?
     - На Старой Земле.
     И мы пошли дальше. На пути нам встретились еще одни развалины.
     - Это Форум, - пояснил  Джонни.  А  когда  мы  начали  спускаться  по
длинной лестнице, он  добавил:  -  Впереди  Пьяцца  ди  Спанья  -  площадь
Испании. Там и переночуем.
     - Старая Земля, -  произнесла  я.  То  была  моя  первая  реплика  за
двадцать минут. - Мы совершили путешествие во времени?
     - Это невозможно, госпожа Брон.
     - Тогда - что-то вроде тематического парка?
     Джонни рассмеялся. Какой приятный у него  был  смех  -  естественный,
непринужденный.
     - Возможно. Я и сам не знаю, зачем создали эту штуку. Это... модель.
     - Модель. - Прищурившись, я смотрела Вдоль узкой  улочки  на  красный
диск заходящего солнца. - Мне приходилось видеть голограммы Старой  Земли.
И знаете, похоже. Как будто я действительно там.
     - Модель очень точная.
     - И все-таки, где мы? Я хочу сказать, возле какой звезды?
     - Номера я не знаю, - ответил Джонни. - Где-то в Скоплении Геркулеса.
     Едва удержавшись, чтобы не переспросить, я присела  на  ступеньку.  С
появлением двигателя Хоукинга человечество исследовало,  колонизировало  и
связало  нуль-Т-каналами  множество  миров,  разделенных  порой   тысячами
световых лет. Но никто еще не пытался достичь  бурлящего  ядра  Галактики.
Человечество освоило лишь один  из  спиральных  рукавов  и  делало  сейчас
первые шаги за пределы своей колыбели. А тут - Скопление Геркулеса.
     - Зачем Техно-Центру понадобилось  строить  копию  Рима  в  Скоплении
Геркулеса? - спросила я.
     Джонни сел рядом. Мы смотрели на голубей, разгуливавших  по  площади.
Внезапно они все разом взмыли в воздух и закружили над крышами.
     - Этого я не знаю, госпожа Брон. Я многое еще не изучил... да, честно
говоря, до последнего времени и не стремился.
     - Ламия, - негромко произнесла я.
     - Что?
     - Зовите меня просто Ламия.
     Джонни наклонил голову ко мне и улыбнулся.
     - Спасибо, Ламия. Кстати, сдается мне, они скопировали не один только
Рим. Тут вся Старая Земля.
     Я оперлась ладонями о нагретую солнцем каменную ступеньку, на которой
сидела.
     - Вся Старая Земля? С... континентами и городами?
     - Думаю, что так. Правда, за пределами Англии и Италии  я  не  был  -
исключая путешествие морем. Но кажется, аналогия полная.
     - Бог ты мой! Зачем им все это?
     Джонни медленно кивнул.
     - И в самом деле! Только ваш Бог тут ни при чем.  И  вообще,  давайте
зайдем ко мне, обсудим все, а заодно и поедим. Похоже, эта  модель  как-то
связана с моим убийством.


     "Ко мне" так "ко мне". Джонни  занимал  квартиру  в  большом  доме  у
подножия мраморной лестницы. Из окон открывался вид  на  площадь,  которую
Джонни называл "пьяцца", и лестницу, которая  вела  к  большой  церкви  из
желто-коричневого  камня.  Внизу,  посреди  площади,  бил  фонтан  в  виде
корабля, нарушая плеском воды вечернюю тишину. Джонни сказал,  что  фонтан
проектировал Бернини [Пьетро Бернини -  итальянский  скульптор  XVI  века,
автор фонтана La Baraccia на Пьяцца ди Спанья в  Риме],  но  это  имя  мне
ничего не говорило.
     Комнаты  были  небольшие,  хотя  и  с  высокими   потолками,   мебель
неказистая, но украшенная искусной резьбой.  Узнать  по  стилю,  когда  ее
изготовили, я  так  и  не  смогла.  Никаких  признаков  электричества  или
современных бытовых приборов. У дверей и потом, уже  наверху,  я  пыталась
заговорить с домом, но он  не  отозвался.  А  когда  на  площадь  и  город
спустились сумерки, за высокими окнами зажглись редкие фонари,  в  которых
наверняка использовался газ или какое-нибудь другое допотопное горючее.
     - Это из прошлого Старой Земли, -  сказала  я,  прикасаясь  к  пышным
подушкам. И тут только до меня дошло. - Китс умер в  Италии.  В  начале...
девятнадцатого века. Или двадцатого? Это... тогда?
     - Да. Начало девятнадцатого века: 1821 год, если быть точным.
     - Значит, весь этот мир - музей?
     - О нет! Различные районы соответствуют различным эпохам. Все зависит
от объекта.
     - Не  понимаю.  -  Мы  перешли  в  комнату,  заставленную  громоздкой
мебелью, и я устроилась у окна на  диване,  украшенном  странной  резьбой.
Золотистый вечерний свет играл на шпиле той  желто-коричневой  церкви.  На
фоне темнеющего неба кружились и кружились  белые  голуби.  -  И  что  же,
миллионы... кибридов... живут на этой липовой Старой Земле?
     - Вряд ли, - ответил Джонни. - Думаю, их тут столько,  сколько  нужно
для каждого конкретного проекта. - Заметив, что я все еще не  понимаю,  он
перевел дыхание и продолжал объяснять: - Когда я... проснулся, здесь  были
кибриды  Джозефа  Северна,  доктора  Кларка,   квартирной   хозяйки   Анны
Анчелетти, молодого лейтенанта  Элтона  и  других  личностей.  Итальянские
лавочники, хозяин траттории на той стороне площади, который  приносил  нам
еду, случайные прохожие и так далее. Человек двадцать, не больше.
     - Что же с ними случилось?
     - Вероятно, они были... рециркулированы. Как тот человек с косой.
     - Коса... - Сквозь густой полумрак я пристально поглядела на  Джонни.
- Так он был кибридом?
     - Вне всякого сомнения. Картина саморазрушения, которую  вы  описали,
очень характерна. Если бы мне потребовалось избавиться вот от этого своего
кибрида, я поступил бы точно так же.
     Мои мысли понеслись вскачь. Теперь я  поняла,  как  мало  знала...  и
какой была дурой.
     - Значит, вас пытался убить другой ИскИн?
     - Похоже на то.
     - Но зачем?
     Джонни развел руками.
     - Возможно, чтобы стереть какой-то квант информации, который исчез бы
вместе с моим кибридом. Допустим, я узнал что-то совсем недавно, а  другой
ИскИн... или другие... догадались, что это знание можно уничтожить, только
выведя из строя мою периферию.
     Я встала, прошлась по комнате  и  остановилась  у  окна.  Теперь  уже
по-настоящему стемнело. В  комнате  были  лампы,  но  Джонни,  похоже,  не
собирался их зажигать. Да и я сейчас предпочитала  темноту.  Она  смягчала
ощущение  нереальности  происходящего.  Я  заглянула  в  спальню.   Сквозь
выходившие на запад окна в комнату проникали последние лучи света;  смутно
белела постель.
     - Вы умерли здесь? - спросила я.
     - Он, а не я, - мягко напомнил Джонни. - Да, он умер здесь.
     - Но ведь вы помните то же, что и он.
     - Полузабытые сны - не более. В моих воспоминаниях полно пробелов.
     - Но вы знаете, что он чувствовал!
     - Я знаю, что он чувствовал по мнению авторов проекта.
     - Расскажите.
     - О чем? - В темноте кожа Джонни казалась бледной, короткие локоны  -
совсем черными.
     - Что чувствуешь, когда умираешь и когда рождаешься вновь.
     И Джонни начал рассказывать. Его голос звучал мягко,  почти  напевно.
Временами он переходил на английский, архаичный и  оттого  непонятный,  но
гораздо более приятный на слух, чем та мешанина, на которой говорят в наши
дни.
     Он рассказывал мне, что значит быть поэтом, одержимым  стремлением  к
совершенству и куда более  суровым  к  себе,  чем  самые  злобные  из  его
критиков. А критики были злобными. Его стихи отвергали, над ними смеялись,
их называли  вторичными  и  просто  глупыми.  Бедность  не  позволяла  ему
жениться на любимой женщине, однако он  ссужал  деньгами  своего  брата  в
Америке, лишая себя последней  возможности  обрести  наконец  материальную
независимость. А когда  его  поэтический  дар  достиг  расцвета  и  пришел
краткий миг славы, он пал жертвой "чахотки" - болезни,  которая  унесла  в
могилу его мать и брата Тома. Его отправили в Италию, якобы "на  лечение".
Он понимал, что это означает на самом деле - одинокую, мучительную  смерть
в двадцать шесть лет... Он рассказал мне, какие испытывал  муки  при  виде
почерка Фанни на конверте,  ибо  малейшее  движение  причиняло  ему  боль.
Рассказыва