бзавестись фермами, а потом возродится и межзвездная торговля.
     - Ерунда! - отрезал Сингх. - О какой  жизни  может  идти  речь  после
чумы, после безвластия и смуты! Как жить без  инфосферной  поддержки,  без
техники и лекарств?
     - Я все обдумала. - Морпурго ни разу  не  слышал  в  голосе  Гладстон
такой решимости. - Это будет величайшая катастрофа в истории  человечества
- еще масштабнее, чем все деяния Гитлера, Цзы Ху или Горация Гленнон-Хайта
вместе взятые. Единственное, что может быть хуже - оставить все как  есть.
Тогда я и вы, господа, окажемся самыми гнусными предателями человечества.
     - Мы же ничего не знаем наверняка, - пробормотал Кушуонт Сингх.
     - Знаем. - Гладстон не отрывала глаз от лица адмирала. - Техно-Центру
больше не нужна Сеть. Ренегаты и Богостроители оставят в  живых  несколько
миллионов рабов, загонят под землю на девяти  лабиринтных  мирах  и  будут
использовать их нейроны для своих потребностей.
     - Нелепость, - возразил Сингх. - Эти люди рано или поздно умрут.
     Мейна Гладстон вздохнула и покачала головой.
     -  Техно-Центр  создал   органического   паразита,   так   называемый
крестоформ. Он... воскрешает мертвых. Спустя  несколько  воскрешений  люди
станут безучастными ко всему идиотами, но их мозги не перестанут  работать
на Техно-Центр.
     Сингх отвернулся от собеседников. На фоне  стены  бронзовых  облаков,
среди которых вспыхивали молнии, его невысокая фигура  казалась  изваянной
из черного камня. Приближалась буря.
     - Вы узнали это из сна, Мейна?
     - Да.
     - И что еще вам поведали сны?
     - Что Сеть больше не нужна Техно-Центру, - устало повторила Гладстон.
- Во всяком случае, наша Сеть. ИскИны останутся в ней, как крысы в  стенах
дома, а прежние  хозяева  больше  не  нужны.  Основные  расчетные  функции
возьмет на себя их Высший Разум.
     Сингх быстро повернулся к ней:
     - Вы помешались, Мейна. Окончательно обезумели!
     Гладстон схватила адмирала за руку  прежде,  чем  он  успел  включить
портал.
     - Кушуонт, пожалуйста, послушайте...
     Сингх выхватил из-за пазухи пистолет и приставил к груди женщины.
     - Простите, госпожа секретарь, но я служу Гегемонии и...
     Гладстон попятилась, прижав руку ко рту,  а  адмирал  Кушуонт  Сингх,
умолкнув на полуслове, рухнул в траву. Пистолет отлетел в сторону.
     Морпурго поднял пистолет и заткнул за пояс свой "жезл смерти".
     - Вы убили его, - беззвучно проговорила  Гладстон.  -  Зачем,  Артур?
Откажись он наотрез сотрудничать с нами, я бы оставила его здесь. Одного.
     - Мы не можем рисковать. - Генерал оттащил тело подальше от  портала.
- В ближайшие несколько часов все решится.
     Гладстон смотрела на старого друга.
     - Вы согласны на это пойти?
     - Не все ли равно? У нас попросту нет выбора. - Морпурго был  странно
спокоен.  -  Это  наш  последний  шанс  избавиться  от  рабского  ярма.  Я
немедленно отдам  приказ  о  развертывании  флота  и  лично  передам  всем
командирам запечатанные  приказы.  Придется  задействовать  большую  часть
кораблей...
     - Боже мой, - прошептала Мейна Гладстон, глядя вниз  на  безжизненное
тело Сингха. - Я затеяла все это, основываясь на снах...
     - Иногда, - генерал Морпурго взял  старую  женщину  в  красно-золотом
шарфе под руку, - сны - единственное, что отличает нас от машин.

     44

     Как выяснилось, смерть - приключение не из приятных. Представьте, что
вы сидите вечером в своем теплом уютном доме, и вдруг пожар или наводнение
выбрасывают вас наружу. Так  вышвырнули  меня  из  привычной  квартиры  на
Площади Испании, из моего быстро остывающего  тела.  Мучительное  ощущение
стремительного и внезапного перехода в иной мир.  В  метасферу.  От  своей
нежданной, конфузящей наготы я испытываю чувство стыда,  знакомое  каждому
по дурным снам - когда  являешься  в  присутствие  или  в  гости  и  вдруг
обнаруживаешь, что стоишь перед всеми в чем мать родила.
     "Нагота" самое подходящее слово для моего теперешнего состояния, и  я
пытаюсь придать хоть какую-то форму своей изодранной аналоговой  личности.
Собрав всю волю, мне удается сгустить  это  электронное  облако  случайных
воспоминаний и ассоциаций в некоторое подобие того, кем  я  был,  или,  по
крайней мере, того, чьи воспоминания принадлежат и мне.
     В мистера Джона Китса, пяти футов роста.
     В метасфере все так же жутко.  Пожалуй,  еще  хуже,  ибо  теперь  мне
некуда, не во что отступать - мое плотское  убежище  лежит  в  могиле.  За
темными горизонтами мелькают исполинские тени, каждый звук отзывается эхом
в Связующей Пропасти, словно шаги в коридорах заброшенного замка.  И  надо
всем и позади всего - постоянное, режущее слух громыхание -  точно  телега
катит по вымощенной шифером дороге.
     Бедняга  Хент.  Мне  хочется  вернуться  к  нему  и,  ошеломив  своим
появлением, уверить, что я чувствую себя лучше, чем кажется,  по  соваться
на Старую Землю опасно: знак присутствия Шрайка пылает в киберпространстве
метасферы, как факел на фоне черного бархата.
     Техно-Центр вызывает меня все настойчивее,  но  там  еще  опаснее.  Я
помню, как Уммон уничтожил другого  Китса  прямо  на  глазах  Ламии  Брон:
всосал аналоговую личность в себя, и базисные файлы человека растворились,
как сахар в кипятке.
     Нет уж, увольте.
     Я предпочел смерть статусу божества, но  прежде  чем  уснуть,  должен
кое-что сделать.
     Метасфера - жуткое место. Техно-Центр -  еще  хуже.  Стоит  вспомнить
темные туннели сингулярностей, и мое аналоговое сердце уходит в пятки.  Но
тут уж ничего не поделаешь.
     Я прыгаю в первый  черный  конус,  кружусь,  подобно  метафорическому
листу в чрезмерно реальном вихре, и выныриваю в нужном  киберпространстве,
но такой обессиленный, что приходится  сидеть  на  виду  у  всех  ИскИнов,
пользующихся сейчас этим узлом долговременной памяти, и фагов, обитающих в
фиолетовых расщелинах горных инфохребтов. Однако меня выручает  царящий  в
Техно-Центре хаос:  исполинские  личности  Центра  слишком  заняты  своими
троянскими войнами, чтобы следить за черным ходом.
     Я нахожу необходимые коды доступа к инфосфере и нужные  мне  пуповины
синапсов, остальное - дело микросекунд. По проторенной дорожке - к  Центру
Тау  Кита,  Дому  Правительства,  тамошнему  лазарету  и  -  в  усыпленное
снотворным сознание Поля Дюре.
     Единственное, к чему у моей личности исключительный талант, - это сны
и сновидения. Совершенно случайно я обнаруживаю, что из моих  воспоминаний
о шотландском  путешествии  получится  приятный  фон  для  сцены  внушения
священнику мысли о бегстве. Будучи англичанином и вольнодумцем, я когда-то
на дух не переносил всего связанного с папизмом, но у иезуитов  есть  одно
бесспорное достоинство - для них повиновение превыше  здравого  смысла,  и
сейчас это послужило на пользу человечеству: когда я приказываю ему  идти,
Дюре  не  вопрошает  "почему"...  Как  послушный   мальчик,   он   встает,
заворачивается в одеяло и вдет.
     Мейна Гладстон воспринимает меня  в  своем  кратком  сне-забытьи  как
Джозефа Северна, но выслушивает так, словно  я  ниспослан  самим  Господом
Богом. Мне хочется  открыть  ей,  что  я  -  не  Он,  а  только  предтеча,
несообщение важнее: я выпаливаю его одним духом и удаляюсь.
     Следуя через Техно-Центр по дороге в метасферу Гипериона, я улавливаю
запах горящего металла - отвратительную вонь гражданской войны -  и  краем
глаза вижу ослепительную вспышку, которая вполне может оказаться Уммоном в
процессе казни. Старый Учитель, если это действительно он, уже не цитирует
коаны, но кричит - столь же пронзительно,  как  кричало  бы  любое  другое
разумное существо, которое отправляют в печь.
     Но я спешу.
     Нуль-канал на Гиперион превратился в  тоненькую  нить:  под  натиском
кораблей Бродяг израненные  факельщики  Гегемонии  сбились  в  кучу  возле
военного портала и подбитого  корабля-"прыгуна".  Сфера  сингулярности  не
продержится и нескольких минут. Факельщик  с  нейродеструктором  на  борту
готовится перейти в систему, а я тем временем выбираю себе  наблюдательный
пункт в местной инфосфере. Посмотрю, что будет дальше.

     - Боже! - воскликнул Мелио  Арундес.  -  Экстренное  заявление  Мейны
Гладстон.
     Тео Лейн бросился в проекционную нишу, где  уже  сгущался  туман.  Из
своей  спальни  выглянул  Консул  и,  разобравшись,  в  чем  дело,   начал
спускаться по винтовой лестнице.
     - Еще одна мультиграмма с ТКЦ? - спросил он.
     - Не только нам, - ответил Тео, считывая бегущую строку красных цифр.
- Срочное обращение по мультилинии. Всем, всем, всем.
     - Видно, что-то чрезвычайное. Секретарь Сената когда-нибудь выступала
с передачей на всех частотах? - спросил Арундес, устраиваясь поудобнее  на
подушках.
     - Ни разу, - ответил Тео Лейн. -  Слишком  много  энергии  уходит  на
поддержание мультилинии. Разве что в импульсном режиме...
     Консул подошел ближе и указал на тающие цифры:
     - Какие там импульсы! Смотрите, это передача в реальном времени.
     Тео замотал головой.
     -   Для   такой   передачи   требуется   несколько   сот    миллионов
гигаэлектронвольт.
     Арундес присвистнул.
     - Даже если в десять раз меньше, это все равно  что-то  из  ряда  вон
выходящее.
     - Общая капитуляция, - выдохнул потрясенный Тео -  Это  единственное,
для чего требуется передача в реальном времени на всех частотах.  Гладстон
хочет обратиться к Бродягам, мирам Окраины и независимым планетам, а также
ко  всем  мирам  Сети.  Должно  быть,   задействованы   все   комм-каналы,
головидение и даже частоты инфосферы. Наверняка капитуляция.
     - Извольте заткнуться, - прервал его Консул.
     Он начал пить сразу после того, как вернулся с  заседания  Трибунала.
Арундес и Тео бросились тогда его обнимать, но мрачное  расположение  духа
Консула ничуть не изменилось. Не улучшили его ни взлет и выход из Роя,  ни
виски.
     - Мейна Гладстон не капитулирует, - заплетающимся языком  пробормотал
он, помахивая бутылкой. - Выдумали тоже - капитуляция.

     На  факельщике  ВКС  Гегемонии  "Стивен  Хоукинг",  двадцать  третьем
корабле Гегемонии,  носившем  имя  высокочтимого  ученого,  генерал  Артур
Морпурго поднял глаза от  пульта  и  приказал  двум  дежурным  на  мостике
соблюдать абсолютную тишину. Теперь,  когда  в  бомбовый  отсек  погрузили
"жезл  смерти"  Техно-Центра,  в  команде  остались  он  сам   и   четверо
добровольцев. Экраны и негромкий  шепоток  компьютеров  подтверждали,  что
"Стивен  Хоукинг"  на  полной  скорости  несется   к   военному   порталу,
размещенному в точке Лагранжа между планетой Мадхья и ее непропорционально
крупной луной. Портал Мадхья выходил прямо в пространство  Гипериона,  где
кипел бой.
     - Одна минута восемнадцать секунд до  точки  перехода,  -  доложил  с
мостика штурман Соломон Морпурго. Старший сын генерала.
     Морпурго кивнул и настроился на  местный  широкополосный  передатчик.
Проекторы мостика транслировали стратегическую информацию, поэтому генерал
включил только аудиоканал. Он невольно улыбнулся. Что  сказала  бы  Мейна,
узнав, что он сам стоит у пульта "Стивена Хоукинга"? Пусть лучше не знает.
По-другому он поступить не мог.  Он  не  хотел  видеть  последствия  своих
приказов.
     Морпурго взглянул на сына  и  ощутил  прилив  гордости,  смешанной  с
болью. За считанные часы трудно  подобрать  надежных  офицеров,  способных
управлять  факельщиком.  Его  сын  вызвался  первым.  Возможно,  энтузиазм
семейства Морпурго хоть немного развеял подозрения Техно-Центра.
     - Друзья мои, сограждане, - раздался голос Гладстон,  -  в  последний
раз обращаюсь я к вам в качестве секретаря Сената. Ужасная война,  которая
опустошила уже три из  наших  миров  и  вот-вот  обрушится  на  четвертый,
считалась вторжением Бродяг, но это не так. Это ложь.
     Частоты комм-связи отключились, захлебнувшись в помехах.
     - Переходите на мультилинию, - распорядился генерал Морпурго.
     - Одна минута три секунды до точки перехода, - доложил его сын.
     Голос  Гладстон  возвратился  отфильтрованный,  чуть   стершийся   от
кодирования и раскодирования.
     - ...осознать, что наши предки... и  мы  сами...  заключили  фаустову
сделку с силой, которой нет дела до судеб человечества.
     За этим вторжением стоит Техно-Центр.
     На Техно-Центре лежит вина за долгую эпоху  комфортабельной  духовной
тьмы, за попытку истребить человечество, стереть нас с  лица  вселенной  и
заменить богом-машиной, которого они создали.
     Штурман Соломон Морпурго ни на мгновение не отрывал глаз от приборов.
     - Тридцать восемь секунд до точки перехода.
     Морпурго кивнул. Лица двух других офицеров блестели от пота.  Генерал
и сам чувствовал, что лоб его покрылся испариной.
     - ...доказали, что Техно-Центр находится... и всегда  находился...  в
темных промежутках между порталами нуль-Т. Они считают нас своими  рабами,
и так будет всегда, пока существует Сеть, пока  наша  Гегемония  соединена
порталами.
     Морпурго бросил взгляд на хронометр. Двадцать восемь секунд.  Переход
в систему Гипериона для  человеческих  органов  чувств  будет  мгновенным.
Морпурго не сомневался, что "жезл смерти"  каким-то  образом  настроен  на
детонацию в самый миг их входа в пространство Гипериона. Летальная ударная
волна достигнет планеты меньше, чем за две секунды,  а  еще  через  десять
минут захлестнет Рой Бродяг до самого его арьергарда.
     - Поэтому, - голос Мейны  Гладстон  дрогнул  от  волнения,  -  я  как
секретарь Сената Гегемонии Человека дала  "добро"  подразделениям  ВКС  на
уничтожение всех сфер сингулярности и  порталов  нуль-Т,  о  существовании
которых нам известно.
     - Эта ликвидация... своего рода прижигание... начнется  через  десять
секунд.
     - Боже, спаси Гегемонию.
     - Да смилуется над нами Бог.
     Штурман Соломон Морпурго хладнокровно доложил:
     - Пять секунд до перехода, отец.
     Морпурго встретился взглядом с  сыном.  На  экране  за  спиной  юноши
маячил портал. Он все рос, рос, расширялся. Вот он уже закрыл полнеба.
     - Мальчик мой, - произнес генерал.

     Двести шестьдесят три сферы сингулярности, соединявшие семьдесят  два
миллиона с лишним порталов нуль-Т, были уничтожены в течение двух и  шести
десятых  секунды.  Подчиняясь  приказам  в  конвертах,  которые  надлежало
вскрыть за  три  минуты  до  исполнения,  подразделения  ВКС,  развернутые
генералом Морпурго по распоряжению секретаря Сената, действовали быстро  и
профессионально.   Хрупкие   додекаэдры   крушили   снарядами,   лазерами,
плазменными бомбами.
     Не успели разлететься обломки, как сотни  звездолетов  ВКС  оказались
отрезанными друг от друга и от какой-либо  планетной  системы  неделями  и
даже месяцами полета в спин-режиме - и годами объективного времени.
     Тысячи людей, которые в этот момент пользовались порталами, попали  в
капкан. Одни погибли  мгновенно,  расчлененные  или  разорванные  пополам,
другие лишились конечностей - порталы охлопывались перед ними  или  позади
них. Третьи бесследно исчезли.
     Так исчез и корабль Гегемонии "Стивен Хоукинг" - точно в соответствии
с планом, -  когда  умелая  рука  уничтожила  порталы  входа  и  выхода  в
наносекунду перехода корабля. В реальном  пространстве  не  осталось  даже
малейшего следа факельщика.  Позднейшие  эксперименты  показали,  что  так
называемый    "жезл    смерти"    был    детонирован     во     внутреннем
пространстве-времени Техно-Центра, в странной вселенной между порталами.
     Последствия для Техно-Центра остались неизвестны.

     Зато Сеть и ее граждане столкнулись с последствиями мгновенно.
     После семи веков существования инфосферы (по меньшей мере  четыре  из
которых без нее уже не мыслили жизни)  она  исчезла,  растаяла  в  воздухе
вместе с Альтингом, всеми инфоканалами, подключениями и  связями.  В  этот
миг сотни тысяч граждан лишились разума или впали в кататонический  шок  -
исчезло нечто заменявшее им зрение и слух.
     Еще  сотни  тысяч  киберпространственных  операторов,   включая   так
называемых хакеров и системных ковбоев, впали в  идиотизм:  их  аналоговые
личности утащила за собой инфосфера. У иных выгорел мозг из-за  перегрузки
нейрошунтов и эффекта, позднее получившего название  "нуль-нуль"  обратной
связи.
     Миллионы погибли в своих жилищах, в которые можно было попасть только
через порталы и которые превратились в западню.
     Епископ Церкви Последнего Искупления - глава культа  Шрайка  -  хотел
пересидеть Последние Дни с комфортом. На  севере  Невермора,  глубоко  под
хребтом Ворона, в толще горы была выдолблена  пещера,  куда  свезли  тонны
припасов и всего необходимого столь важной персоне. Единственным входом  и
выходом, естественно, являлись порталы. Епископ погиб вместе с несколькими
тысячами дьяконов, экзорцистов, причетников  и  служек,  которые  царапали
камень, пытаясь попасть во Внутреннее Святилище и заставить своего Святого
Отца поделиться с ними воздухом.
     Миллионерша, динозавр издательского дела  Тирена  Вингрен-Фейф,  дама
девяностосемилетнего возраста, растянувшая свое  пребывание  на  сцене  на
триста лет благодаря  чудесам  поульсенизации  и  криогенному  сну,  имела
неосторожность явиться в свой  офис  на  четыреста  тридцать  пятом  этаже
Транслайн-Билдинга на ТКЦ, куда можно было попасть  только  через  портал.
Пятнадцать часов Тирена не могла  поверить,  что  нуль-Т  приказала  долго
жить, потом, поддавшись телефонным уговорам сотрудников, отключила силовые
стены, чтобы ее смогли забрать с ТМП.
     Но  Тирена   невнимательно   выслушала   указания   снизу.   Взрывная
декомпрессия выбросила ее с четыреста тридцать пятого этажа, как пробку из
бутылки с хорошим шампанским. Бригада спасателей в  магнитоплане  клялась,
что все четыре минуты падения старая дама ругалась последними словами.

     Большинство миров узнало новые, неизведанные доселе виды хаоса.
     Основная  часть  экономики  Сети  развалилась   вместе   с   местными
инфосферами и мегасферой. Триллионы марок - и заработанных тяжелым трудом,
и неправедных, -  просто  перестали  существовать.  Отмерли  универсальные
карточки.   Бытовые   приборы   и   машины   захлебывались,   хрипели    и
останавливались. Оказалось невозможным расплатиться за хлеб, купить  билет
в  общественном  транспорте,  уладить   простейшие   дела   или   получить
какие-нибудь услуги без монет или банкнот черного рынка.
     Но тотальный экономический кризис, свирепый, словно  цунами,  проявил
себя не  сразу,  его  еще  предстояло  осмыслить.  Для  большинства  семей
катастрофа дала знать о себе сразу и куда более ощутимо.
     Отец или мать семейства,  которые  утром,  как  обычно,  отправились,
скажем, с Денеба-4 на Возрождение-Вектор, могли вернуться домой лишь через
одиннадцать лет - и то при условии, что им удалось бы сразу  же  пробиться
на один из спин-звездолетов, все еще курсировавших между мирами.
     Члены зажиточных семейств, слушая речь Гладстон в своих фешенебельных
мультимировых апартаментах, переглядывались... и оказывались на расстоянии
многих световых лет друг  от  друга,  а  двери  их  комнат  открывались  в
пустоту...
     Детям, выбежавшим из дома на  несколько  минут,  суждено  было  стать
взрослыми прежде, чем они смогут снова обнять мать и отца.
     Гранд-Конкурс, и без того пострадавший от ветров войны,  разорвало  в
клочья; бесконечный пояс  его  умопомрачительных  магазинов  и  престижных
ресторанов распался на звенья, которым не суждено было соединиться.
     Реки  Тетис  больше  не  существовало  -  гигантские  порталы   стали
непрозрачными и исчезли. Вода залила берега, высохла, и  под  светом  двух
сотен солнц на месте былых  стремнин  и  заводей  виднелись  теперь  груды
гниющей рыбы.
     Начались беспорядки. Лузус разорвал  себя  на  части  подобно  волку,
пожирающему собственные внутре