икальными  щелочками  зрачков,  под
которыми находилась омерзительная лягушачья пасть с тонкими бледными  губами
и липким комком языка, периодически вываливающегося наружу.
   Издав пронзительный  визг,  змей  сорвался  с  дерева.  Совсем  небольшие
крылья, оставшиеся от птицы, которой некогда был змей, казалось, были  не  в
состоянии удержать в воздухе его огромное  тело.  Но  вопреки  всем  законам
физики и здравому смыслу,  змей  летел.  И  он  вовсе  не  пытался  спастись
бегством, а атаковал.
   Резким движением Лайза загнала обойму в рукоятку  пистолета,  передернула
затвор и перехватила пистолет обеими руками.
   Времени прицелиться как следует у нее  не  было.  Она  трижды  нажала  на
курок, направляя ствол пистолета в сторону разинутой пасти летящего  на  нее
змея.
   Звуки выстрелов, слившиеся в единый громовой раскат, разорвали  безмолвие
леса и, прокатившись под его сводами, исчезли, затерявшись в листве.
   Змей пронзительно завизжал. Тело его еще  в  полете  свернулось  в  тугую
спираль и рухнуло на землю в  двух  шагах  от  Лайзы.  Глаза  его  уже  были
подернуты смертной пеленой, а хвост все еще продолжал хлестать по сторонам.
   Держа змея под прицелом пистолета, Лайза сделала  шаг  назад.  Судорожные
подергивания хвоста чудовищного гибрида змеи и птицы становились  все  более
редкими и слабыми, пока не прекратились вовсе. Опустив руки с зажатым в  них
пистолетом, Лайза перевела дух.
   Если первые минуты пребывания на незнакомой планете проходят столь бурно,
то что же будет дальше?
   Три широких листа, росших прямо из земли, медленно склонились над мертвым
телом змея. Затем так же медленно  они  обернулись  вокруг  него,  полностью
скрыв чешую и перья под зеленой растительной плотью. Из глубины кокона стали
доноситься омерзительные чавкающие звуки.
   Лайза  вскинула  руку  с  пистолетом,  собираясь  расстрелять  плотоядное
растение, но вовремя подумала о том, что у нее имеется только одна  запасная
обойма, а патроны ей еще могут пригодиться.
   В принципе у нее имелось два  варианта  дальнейших  действий.  Она  могла
оставаться на месте и ждать возможного прибытия  спасателей,  хотя  подобное
событие теперь казалось ей крайне маловероятным. Можно было попытаться найти
выход из леса. Только хватит ли у нее сил для такого путешествия? И что  она
обнаружит, выбравшись из лесной глуши?
   Лайза снова быстро посмотрела по сторонам.
   Ей казалось, что за ней наблюдают сотни глаз. Каждое дерево и каждый куст
могли служить убежищем для притаившегося хищника, чувствующего себя  в  этом
лесу как дома. Она же оказалась здесь  совершенно  случайно.  Ее  не  должно
здесь быть. Она не готова драться за свою жизнь.
   Только сейчас Лайза почувствовала запоздалый страх, грозящий перерасти  в
панику. Ей хотелось сорваться с места и  бежать  без  оглядки,  не  разбирая
дороги и не думая о губительной бессмысленности подобного поступка.  Или  же
запрокинуть голову и заорать, взывая о помощи, с  отчаянной  и  безрассудной
надеждой оказаться кем-то услышанной. Оставаться на месте, ожидая неизвестно
чего, было невыносимой пыткой.
   Это было не ее место.
   Это была не ее жизнь.
   Это был крошечный, оставшийся более никем  не  замеченным  сбой  идеально
отлаженной системы мироздания,  для  которой  просто  не  существует  такого
понятия, как трагедия одной, отдельно взятой, человеческой жизни.
   Почему же в таком случае сам человек столь высоко ценит свою  собственную
жизнь, что готов цепляться за нее даже тогда, когда здравый  смысл  говорит,
что это совершенно бессмысленно и не принесет ничего, кроме новых страданий?
Неужели причина только в заниженном положении контрольной точки,  с  которой
мы на протяжении всей жизни ведем тщательное наблюдение за собой?
   Быть может, это и глупо, но совсем не смешно.

Глава 8
ТАНЦЫ НА КРАЮ

   Андрей бежал чуть левее выстроенного в колонну по три взвода и  время  от
времени, без особой на то необходимости, просто для порядка покрикивал:
   - Живо!.. Живо!.. Шевелитесь, бездельники!..
   Приказ командира части о формировании в составе разведроты взвода особого
назначения под командованием лейтенанта Апстрака не вызвал особого  восторга
у майора Приста. Однако высказывать свои сомнения  вслух  командир  роты  не
стал. Он просто взял из рук Андрея листок со списком десяти бойцов,  которых
лейтенант хотел бы видеть в составе своего взвода, и, даже  не  взглянув  на
него, сложил вчетверо и сунул в карман полевой куртки. Затем, выпятив нижнюю
губу,  он  окинул  Андрея  оценивающим  взглядом.  Молча  приподняв  тяжелый
подбородок, майор Прист медленно опустил его вниз, что можно было  расценить
как невероятно замедленный кивок.
   По всей видимости, майору  Присту  не  понравилось  то,  с  какой  прытью
новоиспеченный лейтенант завоевал расположение командира части. Но дать  ему
какие-либо объяснения на сей счет Андрей не мог.
   Пятерых новобранцев для взвода Андрей поручил отобрать  разжалованному  в
рядовые Рууту, которому работа с молодыми  -  желторотыми,  как  сам  он  их
называл - солдатами, смотревшими на него как на героя,  успевшего  совершить
все мыслимые и немыслимые подвиги,  доставляла  истинное  удовольствие.  При
этом Руут отнюдь не красовался перед новобранцами, а методично вбивал  им  в
головы самые элементарные правила, следуя которым они имели бы шанс остаться
живыми на поле боя. А все необходимые для этого навыки доводились под чутким
руководством Руута до автоматизма. И, что всегда удивляло  Андрея,  несмотря
на фантастическую способность Руута придираться к любой мелочи,  на  которую
другой попросту не обратил бы внимания, новобранцам тоже  нравилось  изучать
основы военного дела под его началом.
   С Шагадди у Андрея состоялся короткий, но емкий разговор. Командир взвода
отловил своего заместителя в бытовке, где тот пришивал  к  куртке  новенький
сержантский шеврон.
   Андрей взял Шагадди за локоть и тихо, так, чтобы никто,  кроме  него,  не
слышал, прошептал:
   - Поймаю тебя с рыжим мхом, Шагадди, лично башку оторву.
   Шагадди воткнул иголку в не до конца еще пришитый шеврон и, подняв взгляд
на Андрея, скроил обиженную мину.
   - Джагг, ты же меня знаешь, - так же тихо ответил он. - Если уж я  взялся
за дело, то все глупости - побоку. К тому же,  честно  признаться,  кайф  от
этой дури  мне  никогда  не  нравился.  Я  с  большим  удовольствием  стакан
сорокаградусной пропущу, чем рыжий мох смолить.
   - Чего же ты его курил?
   - Лейтенант Манн держал меня за урода и следил как ни за  кем  другим  во
взводе. Запах выпитой сорокаградусной он чувствовал за десять шагов,  а  вот
понять, что солдат обкурился рыжего мха, не мог, даже  если  тот  откровенно
вел себя как придурок. Для того чтобы  понять  обкурившегося,  нужно  самому
хотя бы раз рыжий мох попробовать. А лейтенант Манн был не из таких.  Он  не
представлял себе жизнь вне уставных правил. Поэтому и погиб как  законченный
идиот.
   - Понятно, - коротко кивнул Андрей. - Выводи взвод на построение.
   Пробежав пару километров по  пересеченной  местности  и  перевалив  через
невысокий холм, взвод вышел к полосе препятствий.
   - Стой! - взмахнув рукой, скомандовал Андрей.
   Взвод незамедлительно выполнил команду.
   Трое из пятерых молодых  бойцов  тут  же  согнулись  пополам,  уперевшись
руками в колени и хватая воздух широко разинутыми ртами. Но уже то, что  они
не свалились где-то по дороге, было неплохо. С каждым годом молодые  ребята,
прибывающие в часть, становились все более слабыми и  плохо  подготовленными
для армейской службы. Да и откуда было  взяться  среди  них  атлетам,  когда
девяносто девять процентов  всего  населения  Кедлмара  жило  впроголодь.  С
недавних пор, если верить слухам, которые никогда  не  возникают  на  пустом
месте, даже появление детей в семье стало не  радостью,  а  повинностью,  за
выполнением которой следил особый  отдел  внутренней  стражи.  Все  женщины,
которые  заверяли,  что  не  могут  иметь  детей,  подлежали   обязательному
медицинскому освидетельствованию.
   Андрей прошелся вдоль строя, затем повернулся к солдатам лицом  и  замер,
широко расставив ноги, с заложенными за спину руками.
   - Представляться, надеюсь, не нужно? - спросил он, окинув взглядом первую
шеренгу.
   В строю раздалось несколько робких смешков.  Большинство  из  стоявших  в
строю солдат знали Джагга Апстрака как своего парня, которому можно доверять
и на которого всегда можно положиться. Но то был сержант Апстрак. Сейчас  же
перед ними стоял лейтенант. Как поведет себя бывший сержант, получив  желтые
нашивки младшего офицера, для всех, за  исключением,  пожалуй,  лишь  одного
Шагадди, пока оставалось загадкой.
   - Для тех, кто  пока  еще,  возможно,  не  в  курсе,  повторю,  что  наше
подразделение  является  взводом  особого  назначения  при  разведроте.  Нам
предстоит выполнять спецзадания командования, действуя  при  этом  в  весьма
необычных и сложных условиях. Времени на подготовку у нас почти  нет,  но  я
надеюсь, что мне достались не  самые  плохие  "кейзи".  -  Солдаты  в  строю
заулыбались. - И еще. Никому  не  советую  распускать  языки.  Все,  что  вы
Услышите, увидите или даже просто учуете,  не  должно  выходить  за  пределы
нашего взвода. Единственным командиром,  который  помимо  меня  имеет  право
отдавать вам приказы,  является  полковник  Бизард.  -  Сказав  это,  Андрей
заметил устремленный на него взгляд Шагадди. - Да, и в мое отсутствие  вашим
командиром становится сержант Шагадди. - Лицо заместителя  командира  взвода
просияло радостной улыбкой. - Я полагаю, некоторым из вас не помешает лишний
раз напомнить, что от того, насколько быстро и точно будут  исполняться  все
приказания, зачастую может зависеть ваша собственная  жизнь  и  жизнь  ваших
товарищей. - Андрей медленно провел ладонями по широкому кожаному  ремню.  -
Вопросы?
   - Чем конкретно нам предстоит заниматься? - спросил солдат по имени  Эйх,
которого друзья называли просто Длинным -  роста  он  и  в  самом  деле  был
немаленького.
   - Не волнуйся, Эйх, - усмехнулся Андрей. - Больше обычного напрягаться не
придется. В свое время все узнаете.
   - Значит, все как всегда, лейтенант  Апстрак?  -  подал  голе  из  второй
шеренги Гесс Руут. - Солдат узнает, зачем он шел бой, только когда  получает
пулю между глаз?
   - Я могу обещать тебе, Руут, так же как и всем остальным, - взгляд Андрея
скользнул по  лицам  стоящих  в  строю  солдат  та  словно  лейтенант  хотел
запомнить каждого, - если я поведу вас на  задание,  с  которого,  возможно,
вернутся не все, каждый из вас будет знать, ради чего он рискует жизнью.
   - У вас плохая статистика, лейтенант Апстрак, - заметил рядовой Кадишш.
   Прежде Андрей близкой  дружбы  с  ним  не  водил,  но  знал  Кадишша  как
первоклассного подрывника. Специальность сама себе была  редкой,  а  второго
такого аса, как Кадишш, не было всем гарнизоне, поэтому Андрей и взял его  к
себе во взвод. Невысокого роста, черноволосый, с маленькими юркими  глазами,
Кадишш казался Андрею похожим на цыгана.
   - Что ты имеешь в виду? - сделав шаг в сторону,  Андрей  занял  положение
прямо напротив Кадишша.
   - После недавнего вашего рейда в Гиблый бор назад с вами вернулись только
двое человек.
   - Ты ошибаешься, Кадишш, - ответил Андрей. - Тогда взводом командовал  не
я, а лейтенант Манн.
   - Но после того, как вы взяли командование на себя...
   - Когда Джагг взял командование на себя, мы уже по уши сидели в дерьме! -
рявкнул Шагадди. - Ты там не был, Кадишш, поэтому и не говори о том, чего не
знаешь!
   - Я потому и  задал  вопрос,  что  хотел  до  конца  прояснить  для  себя
ситуацию, - спокойно ответил ему Кадишш. - Я не стану более  ни  о  чем  вас
спрашивать, лейтенант Апстрак, - снова обратился он к  Андрею.  -  Просто  я
хочу поделиться с вами некоторыми своими соображениями. Поскольку наш  взвод
особого назначения был создан вскоре после  вашего  рейда  в  Гиблый  бор  и
командовать им были назначены именно вы,  я  могу  сделать  вывод,  что  нам
предстоит и дальше раскапывать то, что вы там обнаружили. Не  знаю,  что  вы
нашли, но, похоже, штука эта смертельно опасна. И мне, признаться,  хотелось
бы узнать, насколько эта опасность велика и каковы шансы остаться в живых  у
тех, кому предстоит иметь с ней дело. Это не вопрос, лейтенант, а всего лишь
размышления вслух. Вы можете на них  ничего  не  отвечать.  Но  осудить  эту
проблему между собой мы имеем право.
   - Где ты научился так красиво  говорить,  Кадишш?  -  с  улыбкой  спросил
Андрей.
   - У меня это врожденное, -  ответил  солдат,  не  принимая  предложенного
лейтенантом шутливого тона.
   - Ответом на твой вопрос, Кадишш, являются Шагадди, Юнни и  я  сам.  Если
нам удалось остаться в  живых,  то,  следовательно,  смертный  приговор  для
каждого из вас еще не подписан. Что касается больших потерь,  которые  понес
взвод лейтенанта Манна в Гиблом бору, то причина этого  заключается  в  том,
что мы оказались не готовы к тому, что встретили там.
   - И то, что Дрони Манн был полным остолопом,  -  не  смог  удержаться  от
замечания Шагадди.
   - Верно, - коротко кивнул Андрей. - И это тоже сыграло свою роль. Теперь,
если кто-то может сказать то же самое и обо мне, - прошу!
   Никто из стоящих в строю не произнес ни  слова.  Казалось,  солдаты  даже
боялись шевельнуться. Хотя команды "смирно" не было, каждый стоял,  выпрямив
спину и прижав руки к швам на брюках.
   - Еще вопросы есть? - спросил спустя минуту Андрей. Вопросов не было.
   - Отлично, - улыбнулся Андрей. - Но имейте в виду, что  все  претензии  в
свой адрес я готов выслушать сейчас. Через тридцать секунд я буду  требовать
от вас только беспрекословного выполнения приказов.
   Андрей поднял руку и демонстративно посмотрел на циферблат  часов.  Когда
секундная стрелка сделала пол-оборота, лейтенант опустил руку и снова  обвел
взглядом строй.
   - Через полосу препятствий взвод поведет сержант Шагадди, - объявил он. -
Рядовой Юнни - ко мне. Остальные - вперед!
   Взвод разом сорвался с места.
   - Живее! Живее! - с  энтузиазмом  принялся  покрикивать  на  солдат  едва
успевший выскочить из общего строя Шагадди.
   Быстро глянув на Андрея, он  подмигнул  ему  и  кинулся  догонять  взвод,
который уже начал перебираться по бревнам  на  другую  сторону  затопленного
водой оврага.
   Андрей усмехнулся, увидев, как  один  из  молодых  солдат,  сорвавшись  с
бревна, плюхнулся в воду. Ему вспомнилось, как он  сам  когда-то,  лет  пять
тому назад, сидел в яме с грязной водой,  а  сверху  на  него,  посмеиваясь,
смотрел сержант, которого он тогда ненавидел всей душой.
   Вообще-то это были воспоминания Дейла. Но Андрей уже настолько свыкся  со
своей ролью, что ему требовалось  проявить  определенное  усилие  для  того,
чтобы отделить  собственные  воспоминания  оттого,  что  происходило  с  его
напарником. Ему казалось, что  это  он  сам  прошел  длинный  и  для  других
абсолютно м возможный путь от рядового до лейтенанта.
   - Иди сюда, Юнни, - взмахом руки Андрей подозвал к се оставшегося  вместе
с ним солдата, который держался в стороне словно новобранец, не знающий, как
подойти к офицеру.
   После  вчерашней  встречи  с  Гефаром  Юнни  пребывал  в  совершенно   не
свойственном для него подавленном настроении. Временами, когда Андрей тайком
наблюдал за ним, ему казалось что Юнни  полностью  замкнулся  в  себе  и  не
воспринимает того, что  происходит  вокруг.  Хотя  пока  особых  причин  для
беспокойства не было, Дейл предложил поговорить  с  Юнни  наедине.  В  конце
концов, у парня могли быть и какие-то иные  причины  для  грусти,  никак  не
связанные с Гефаром и запредельной реальностью.
   Подойдя к поваленному дереву, ствол которого был  покрыт  серыми  пятнами
лишайника, Андрей выбрал место, свободное от веток, и сел.
   Юнни остановился в двух шагах от него.
   - Садись, - ладонью похлопал Андрей по стволу дерева рядом с собой. - Или
ты теперь, как и остальные, считаешь, что  всего  меня  прежнего  прихлопнул
лейтенантский шеврон?
   Юнни подошел к поваленному дереву и очень осторожно присел.
   Андрей обратил внимание на то, что основной  вес  тела  Юнни  по-прежнему
держал на ногах, словно опасался, что дерево под ним может вдруг исчезнуть и
он упадет на землю.
   - Ну так что? - спросил Андрей. Юнни молча пожал плечами.
   - Ты не хочешь со мной ни о чем поговорить? -  по-иному  поставил  вопрос
Андрей.
   Юнни снова повторил свой неопределенный жест.
   - Послушай, Юнни, - Андрей положил ладони на колени.  -  Я  не  собираюсь
вмешиваться, если  ты  считаешь,  что  способен  сам  справиться  со  своими
проблемами. Но мне нужно быть уверенным в том, что это никак  не  связано  с
запредельной реальностью и со вчерашним визитом Гефара.
   Юнни по-прежнему сидел сгорбившись, втянув голову в плечи и тупо глядя  в
землю под ногами.
   - Ну что ж...
   Андрей сделал движение, собираясь подняться на  ноги.  Юнни  вздрогнул  и
повернул голову в его сторону. Взгляд солдата, устремленный  на  лейтенанта,
был полон муки и невысказанной мольбы о помощи.
   - В чем дело, Юнни? -  Андрей  положил  руку  солдату  на  плечо.  -  Что
случилось? Ты больше не доверяешь мне?
   - Я не знаю, - одними губами прошептал Юнни.
   - Тебя напугал визит Гефара? - высказал предположение Андрей.
   - Я теперь все время жду, что он появится снова, - тихо произнес Юнни.  -
Ведь он может принять любое обличье.
   - Верно, - кивнул Андрей. - Но теперь  мы  знаем,  как  с  ним  бороться.
Главное - не верить тому, что он говорит. И сам Гефар, и - в чем он пытается
нас убедить, - это иллюзия, порожденная запредельной реальностью.
   - А что, если иллюзия - это не запредельная реальность, а  наш  родина  -
подняв взгляд на Андрея, спросил Юнни.
   - Ну... - Андрей растерянно развел руками. - Честно признаться, я никогда
над этим не задумывался. Мир, который окружает меня, кажется мне  достаточно
реальным.
   - Достаточно для чего?
   - Для того, чтобы я взялся  отстаивать  его  право  на  существование,  -
немного подумав, ответил Андрей.
   - И поэтому вы отказываете в праве существования запредельной реальности?
- продолжал задавать каверзные вопросы Юнни.
   -  Откуда  такие  мысли,  Юнни?!  -  недовольно  поморщился   Андрей.   -
Запредельная реальность пытается ворваться в наш мир, и  мы  должны  сделать
все возможное и невозможное для того, чтобы не допустить этого!
   - Почему? - спокойно спросил его Юнни.
   - Что значит "почему"?! - возмущенно воскликнул Андрей. - Потому что  это
наш мир!
   - Только не мой, - мрачно покачал головой Юнни. - Я, наверное,  с  самого
рождения ненавижу мир, в котором живу. Я не видел  в  нем  ничего  хорошего.
Только нужду, полуголодное существование и постоянный  страх.  В  доме,  где
жили мои родители, ютилось еще  с  десяток  семей.  И  все  постоянно  всего
боялись. Того, что завтра в доме отключат воду,  что  со  следующего  месяца
внезапно  введут  продовольственные  карточки  нового  образца  и  прекратят
отоваривать старые, что нечем будет накормить детей,  что  на  работе  снова
объявят мобилизацию в трудовые лагеря,  что,  когда  начнется  зима,  нечего
будет надеть на ноги. А больше всего они боялись собственных соседей, каждый
из которых мог взять  и  написать  донос  в  Управление  внутренней  стражи.
Причина могла быть любая - от обычной бытовой ссоры  до  желания  заполучить
комнату,  которая  освободится,  если  нынешнего  ее  владельца  отправят  в
лагерь... Я не могу себе представить ничего, что было бы же такой  жизни.  А
мы ведь даже не знаем, что может предложить нам запредельная реальность.
   - На тебя произвело впечатление обещание вечной жизни?
   - И это тоже, - не стал отрицать Юнни. - Но главное  заключается  в  том,
что не существует другой возможности изменить наш мир, как только отдать его
запредельной реальности,
   - Ты