ого из своих внуков, распорядившись выплачивать  эти  деньги  только
учебным заведениям в форме  чеков  за  обучение,  питание  и  проживание
детей. Он оставил по десять тысяч долларов каждой  из  своих  секретарш,
уволенных им или уволившихся по собственному желанию. Кроме одной - той,
которая спилась: она получила от него пятнадцать тысяч  долларов.  Таким
образом, из всего его состояния оставалась еще не пристроенной  сумма  в
девятнадцать тысяч четыреста пятьдесят долл аров.
   - Ну дает отец, - удивленно  произнес  доктор  Джон  Винсент,  дыхнув
перегаром виски (бар был забит спиртным основательно). - Передал  девять
тысяч семьсот двадцать пять долларов в фонд НСА <Национальная стрелковая
ассоциация (Америки) - общественная организация  (основана  в  1871  г.)
выступающая в защиту права на владение оружием> и столько же -  "Хэндган
контрол".  <общественная  организация  сторонников  ограничения  продажи
огнестрельного  оружия  и  принятия  соответствующего  законодательства>
Представляю, как он хохотал, когда выдумывал это!
   - Хороший он был человек, - сказал Боб. Угрюмый,  мрачный,  казалось,
он единственный  из  всех  присутствовавших  на  поминках  по-настоящему
горевал о старике.
   - И вредный, - добавил доктор. Ему  как  старшему  сыну  больше  всех
досталось от Сэма - приходилось сносить и гнев ею, и  похвалу.  -  Умный
был бестия, а уж придирчивый, злобный, спасу нет. Порол нас  по-черному,
когда мы росли. И смотри, всех в  люди  вывел,  Два  врача,  агент  бюро
путешествий,   консультант   по   вопросам   размещения    капитала    и
художник-импрессионист
   - А кто художник-то? - спросил Боб.
   - Джеми.
   - А я думал, он - юрист.
   - Бывший. Десять лет покопался в законах, а потом  все-таки  набрался
смелости и занялся тем, чем ему хотелось, а не отцу. Думаю, отец его  за
это зауважал.
   - Да, упрямый был чертяка, - заметил Боб.
   - Не то слово. И крутой. Знаешь, за двадцать  два  года,  что  я  жил
дома, мне только раз пришлось видеть его плачущим. Он  не  плакал,  даже
когда умерла мама. А вот когда отца твоею убили, не сдержался. Помнится,
он вернулся домой и уселся внизу. Один. Уже светать  начало,  а  он  все
сидел и пил. Я проснулся от звука, которого прежде  никогда  не  слышал.
Спустился тайком вниз. Смотрю, а он сидит в той старой качалке,  -  Джон
указал на облезлое старое кресло, стоявшее на одном и том  же  месте  на
протяжении пятидесяти  с  лишним  лет,  -  раскачивается  взад-вперед  и
рыдает, как ребенок. Он любил твоего отца, считал  Эрла  Суэггера  самым
совершенным человеком. Герой, отец семейства,  полицейский,  неподкупный
символ всего честного и справедливого, на чем держится Америка.
   - А я всегда  говорю:  мой  отец  был  всего  лишь  человек,  обычный
человек.
   - Мой отец вряд ли согласился бы с тобой. Боб, позволь спросить:  что
происходит? Тут слухи всякие ходят.
   - О том, что сумасшедший Боб Ли выкопал какого-то конфедерате?
   - Да. Об этом тоже. И о другом. Ты неожиданно появляешься здесь  -  и
тут же в Оклахоме случается жуткая перестрелка. Десять человек убиты. До
твоего приезда такого не бывало. Ты вроде бы к этому  не  причастен,  но
народ не забыл еще, как несколько лет назад ты пошел на охоту, и из леса
выволокли двух парней в похоронных мешках. Тогда  отец  отстоял  тебя  в
федеральном суде.
   - Никто из-за меня не попадает в похоронный мешок  незаслуженно.  Это
дело прошлое. И касается моего отца.
   - А мой принимал в нем участие?
   - Я просил его оформить для меня кое-какие документы. Только и всего.
   - Вот как?
   - Я тут с юным  другом.  Он  хочет  написать  книгу  о  моем  отце  и
обратился ко мне за помощью. А Эрла Суэггера уже почти никто не  помнит.
Только твой отец и старая миссис Конни. Отец твой вот умер, а скоро и ее
черед. Я подумал, что это стоящая идея. Во всяком  случае,  лучше  пусть
пишут о нем, чем обо мне.
   - Понятно. Но имей в виду, народ тобой интересуется. Хоть и ходишь ты
один, мой друг, а тень отбрасываешь длинную. Ладно, пойдем  со  мной.  У
меня кое-что есть для тебя.
   Они двинулись сквозь толпу.  Боб  шел  словно  через  обрывки  своего
прошлого. Вон Сара Винсент,  старшая  дочь  Сэма.  Она  дважды  выходила
замуж, дважды разводилась и сейчас работает в городском бюро путешествий
-  преуспевающая  и  одинокая  дама.  Она  единственная  из  всех  детей
Винсентов не обладала  магнетизмом  Сэма,  хотя  когда-то  была  по  уши
влюблена в Боба, да и сейчас вот  бросила  на  него  смущенный  пылающий
взгляд. Собственно, только она одна и не постеснялась встретиться с  ним
взглядом. Все остальные в замешательстве отводили глаза.
   "Я убивал людей. Я - снайпер. Изгой".
   Именно  гнетущее  чувство  собственной  отверженности  порой  толкает
убийцу на новые убийства. Три  года  назад,  в  результате  скандального
судебного разбирательства, его земляки узнали, что  Боб  Ли  Суэггер  не
просто спившийся ветеран морской пехоты, живущий в одиночестве на  своей
горе,  а  снайпер,  палач,  охотник  за  людьми,  на  совести   которого
восемьдесят семь загубленных жизней. В Аризоне это  никого  не  ужасало,
потому что другим его там и не знали. А  на  родине  получившие  огласку
сведения из  его  биографии  вызвали  эффект  разорвавшейся  бомбы.  Все
вспоминали, каким он был в прошлом, и задавались вопросом: почему именно
он? Почему он не такой, как все? Что известно  снайперу  и  не  известно
всем остальным? Что им движет, когда он посылает кому-то в голову  кусок
свинца, вышибающий мозги? Что при этом испытывает?
   Боб заметил в толпе  женщину,  некогда  звавшуюся  Барб  Семплер.  Он
как-то раз, когда учился в старших классах, пригласил ее на свидание, но
она потом сочла, что он слишком неотесанный, деревенщина. Кажется,  отец
у нее адвокат? С тех пор она сильно располнела, - наверно, фунтов  сорок
набрала; некогда красивое лицо расплылось как блин. А  вон  тот  парень,
ныне толстый, лысый, в элегантном костюме, однажды в детстве  исподтишка
звезданул его на футбольном поле и издевательски  хохотал  до  тех  пор,
пока Боб не набросился на него с кулаками; тренер едва  оттащил  его  от
обидчика.  Потом  они  оба  выросли:   тот   избрал   своей   профессией
страхование, Боб - убийство. Странно, не правда  ли?  А  та  женщина,  -
кажется, ее зовут Синди... э... как?.. Тилфорд. Точно. Однажды вечером в
61-м он тискал ее на заднем  сиденье  машины,  Тогда  это  казалось  ему
райским наслаждением. Давно это было. Теперь она утратила пышные  формы,
стала худой и костлявой. Сказались развод,  занятия  аэробикой.  Женщина
улыбнулась, испугав его. Боб затосковал по  жене.  Как  же  ему  хочется
вновь ощутить  себя  полноценным  человеком:  мужем,  отцом,  владельцем
конюшни. Джулия, ИКН4, лошади. Ему так плохо без них и еще тягостней  от
отсутствия того, что они олицетворяют, - жизнь обычного человека,  а  не
снайпера. Толпа расступалась, шарахалась от него, как от прокаженного.
   "Я - снайпер. Мой удел - одиночество".
   Едва они дошли до  лестницы,  толпа  словно  по  мановению  волшебной
палочки вновь сомкнулась. Они спустились  вниз,  где  находился  кабинет
Сэма. Джон сразу же направился к  стенному  шкафу,  открыл  его  и  взял
что-то с полки.
   - Мне пришлось убираться в кабинете отца, - сказал он. - Вот,  держи.
Думаю, это твое. В сейфе нашел, под замком.
   Он протянул Бобу картонную коробку. В ней лежали старый  блокнот  его
отца, запятнанный кровью, и старая книжка штрафных квитанций.
   - И еще вот это. - Джон  вручил  ему  пожелтевший  листок  линованной
бумаги. - Отец набросал тут кое-какие заметки.  Похоже,  он  расследовал
какое-то дело. Может, тебе будет от этого какая польза.
   Расс беседовал с очень милой девушкой, которая, казалось, знает о нем
все. По крайней мере, она проявляла живейший интерес к его  персоне.  До
него  постепенно  начинало  доходить,  что  в  этом  странном  мире  его
воспринимают как некую знаменитость, потому  что  в  представлении  этих
людей он был закадычным другом прославленного, загадочного,  опасного  -
и, конечно, сексуального - Боба Ли Суэггера. Такое ощущение, думал Расс,
будто он из окружения Мика Джаггера.
   - Значит, ты учился в Принстоне,  -  верещала  девушка.  -  А  почему
бросил?
   - Понимаешь, мои родители разошлись. А я знал, что маме будет тяжело,
и потому не захотел оставаться вдали от  нее,  за  тысячу  двести  миль.
Последний год жил в Оклахома-Сити, работал в "Дейли Оклахомен". И к тому
же Восток мне не очень  нравится.  Я  всю  жизнь  пытался  выбраться  из
Оклахомы, потому что считал, что слишком хорош для Оклахомы. Мне удалось
пробраться в Лигу плюща, <группа самых престижных  частных  колледжей  и
университетов на северо-востоке США. Название  связано  с  тем,  что  по
английской традиции стены университетов - членов Лиги увиты плющом>  но,
оказалось, народ там какой-то мелкий.  Сущие  фанатики  и  расисты.  Они
смотрят  на  мир  через  искажающую  призму.  Все,  кто  вне  их  круга,
неотесанные нацисты; любой, у кого есть оружие или кто входит в НСА  или
голосует за республиканцев, по их  мнению,  в  лучшем  случае  непутевый
невежда, в худшем - двуногое животное. Я просто не мог мириться с  таким
отношением.  Они  ни  черта  не  знают.  В  результате  я  устроился   в
"Оклахомен", проработал там год и за это время понял, что я... никуда не
вписываюсь.
   - Да будет тебе. Уверена, ты обязательно найдешь свое место в  жизни.
Ты потрясающе умный парень.
   - Был умный.  В  Оклахоме  я  так  проявил  себя.  А  потом  уехал  в
Нью-Джерси и превратился в обычное дерьмо без гроша в кармане.
   Девушка улыбнулась.
   - А ты же вроде писатель?
   - Непубликуемый. Но блестящий.
   - Так ты пишешь книгу о Бобе Гвоздильщике?
   - Нет. Секреты Боба засели в нем так глубоко, что пытаться извлечь их
бесполезно.  Он  всю  свою  жизнь  стремился   доказать,   что   достоин
собственного отца. И доказал - в отличие от всех  нас.  Сам  он  так  не
считает, а я это заявляю с уверенностью. Как бы там  ни  было,  книгу  я
хочу писать о  его  отце  -  об  отважном  Эрле  Суэггере,  награжденном
Почетной  медалью  Конгресса  за  героизм,  проявленный  в  сражении  на
Иводзиме, а погибшем в итоге в  перестрелке  с  белой  швалью.  Я  думаю
посвятить повествование  последнему  дню  его  жизни,  в  котором  нашел
отражение целый комплекс патологических аномалий американской жизни.
   - Интересная  задумка.  Мне  нравится  идея  символического  эпизода:
познание макромира через воспроизведение и анализ микромира.
   - Ну и ну, - воскликнул Расс. - Да ты, должно быть, филолог.
   - Учусь на третьем курсе в Вандербилте.
   - Хороший университет.
   - Спасибо. Сейчас пишу курсовую по Рэймонду Карр... - Фамилии Расс не
уловил.
   Рэймонд? Писатель? Начинается с "К", в середине или в конце "Р"? Расс
запаниковал. Может, "Карвер"? Он сроду  не  читал  никакого  Карвера.  А
может, все-таки Чандлер? Это уже лучше. Чандлера он тоже  не  читал,  но
представление о его творчестве имеет.
   - Лос-анджелесский частный детектив? Неоновые огни и прочее.
   - Да, - подтвердила девушка, и Расс вздохнул с  облегчением.  -  Хотя
главное не это. Он - хороший рассказчик. Наверно, во мне говорит южанка,
но мне нравится, когда можно просто погрузиться в книгу, забыв обо всем.
Твоя книга будет столь же интересной?
   - Да, - ответил Расс, - надеюсь.
   - Много уже написал?
   - Вообще-то, мы  пока  еще  только  собираем  материал.  Послушай,  я
немного запутался. Ты кто?
   - О, - рассмеялась девушка. - Внучка. Ты знал дедушку?
   - Теперь ясно. Познакомился с ним незадолго до его смерти.  Вместе  с
Бобом его навещал. Ну, скажу тебе, сварливый старик. Мне  тоже  от  него
чуток досталось.
   - Сварливый - не то слово. Настоящий тиран. Но  в  общем-то  полезный
человек, нужный, - сказала девушка.  -  И  добрый.  В  душе.  Правда,  в
последнее время на него находило.
   - Да, мы заметили. Но он так мужественно боролся с этим. Арканзасский
король Лир. - Расс мысленно похвалил себя за реплику о Лире,  хотя  само
произведение тоже не читал.
   - Особенный  человек.  Тиран,  диктатор,  но...  даже  не  знаю,  как
сказать... необходимый. Такие больше не рождаются, да?
   - Теперь рождаются такие, как я, - заявил Расс, рассмешив девушку.  -
И, надо признать, это означает, что человечество вырождается.
   - Да ладно тебе, Расс. Ты еще внесешь свою лепту.
   - А ты... чья дочь?
   - Мой отец  -  Джон,  старший  сын  дедушки.  Он  врач  в  Литл-Роке,
терапевт. А я - Джинни.
   - Джинни Нью-йоркская? Я слышал, кто-то тебя так назвал.
   - Ах, это Пошлым летом я проходила стажировку в журнале "Мадемуазель"
в Нью-Йорке.
   - А-а, - протянул Расс. Черт, она его опередила!
   - Только тем и занималась, что  подавала  кофе  размалеванным  дурам,
которые сначала принимали наркотики, а потом переключились на  аэробных.
Толку никакого.
   - Толк будет. По крайней мере, так говорят.
   - Слышал скандальную новость?
   - Нет. А что случилось?
   - Все негры переполошились. Мне  только  что  сообщила  моя  подруга,
Тениль. Вон она со своей матерью.
   - Я не...
   - Дедушка получил "Серебряную звезду" за проявленное мужество в битве
за "выступ", <После высадки союзников в  Нормандии  в  декабре  1944  г.
немецкие войска предприняли контрнаступление в  Арденнах,  в  результате
которого с немецкой сторона на линии фронта образовался выступ  глубиной
в 100 км и соответствующая "вмятина" со стороны союзников. В  результате
ускорения сроков готовившегося наступления  Красной  Армии,  вынудившего
немецкое  командование  начать  переброску  своих  войск  из  Арденн  на
Восточный фронт, в январе  1945  г.  союзники  смогли  вновь  перейти  в
наступление и ликвидировать "выступ">но воистину героем он проявил  себя
тогда, когда добился наказания для белого человека  за  убийство  негра.
Преступника зовут Джед Поузи.
   Эту фамилию Расс где-то слышал, но в связи с чем, вспомнить не мог.
   - В тысяча девятьсот шестьдесят втором  году  он  возле  бензоколонки
забил до смерти лопатой одного из лидеров движения за гражданские права.
   - Ах, да, - произнес Расс. - Пока от моих изысканий  одна  польза:  я
становлюсь специалистом в области исследования фолкнеровского  субстрата
арканзасского округа Полк.
   -  Фолкнер,  будь  он  урожденным  арканзасцем,   завоевал   бы   две
Нобелевские премии, - если бы,  конечно,  не  упился  до  смерти  раньше
времени. Как бы там ни было, дедушка призвал убийцу к  ответу.  Смертной
казни он для Джеда Поузи не добился,  зато  отправил  его  в  тюрьму  на
пожизненное заключение.
   - И что потом? - поинтересовался Расс.
   - Дедушке это стояло выборов.  Его  на  двенадцать  лет  отлучили  от
должности окружного прокурора, которую он до этого занимал  восемнадцать
лет. В 1974 году он наконец опять победил на выборах и прослужил на этом
посту еще восемь лет. К  тому  времени  он  стал  сторонником  движения,
выступающего в защиту права на владение оружием. Представляешь?
   - С трудом, - ответил Расс.
   - Ну вот, а  только  что  его  выпустили  на  свободу.  Джеда  Поузи.
Освободили через два дня после смерти дедушки.
   - Боже, - ужаснулся Расс. - Какое неуважение!
   - Нет, - возразила Джинни. - Это Арканзас.
   И вдруг Расс  словно  перенесся  в  другое  измерение.  Поминки,  гул
голосов, толпа, даже  милая  умница  Джинни  Винсент,  -  все  отступило
куда-то.
   Перед глазами стояло только имя, выведенное угловатым почерком где-то
на чем-то, - где и на чем, он не мог вспомнить. Джед Поузи.
   В каком-то списке.
   Лем Толливер.
   Лам Поузи.
   Поп Двайер.
   Что это за список?
   - Расс? Тебе плохо?
   - Да нет, я просто...
   И вдруг он вспомнил. Джед Поузи. Он видел это  имя  в  блокноте  отца
Боба. Джед Поузи входил в группу людей, которые нашли Ширелл Паркер.  Он
и миссис Конни - единственные, кто еще остались в живых из всех,  с  кем
Эрл Суэггер общался в последний день своей жизни - 23 июля 1955 года.
   - Тебе известно, где живет этот Джед Поузи?
   - Я не... а в чем дело?
   - Мы должны найти его. Обязательно! - Расс уже собрался объяснить все
девушке, но тут неожиданно появился Боб, оттащивший его от Джинни. Глядя
на Боба, можно было подумать, что начинается война.
 
Глава 35 
 
   Порой он даже сам себе поражался!
   Ред Бама, откинувшись в кресле,  с  минуту  размышлял  о  том,  какой
дивный план он придумал и как быстро ему удалось  обратить  поражение  в
победу, в которой он теперь не сомневался.
   Ему хотелось забраться на крышу "Нэнсиз" и вопить во  весь  голос  от
радости.  Тайная  война,  которую  он  вел,   наконец-то   близилась   к
завершению.
   Его адвокат сообщил недавно, что освобождение Джеда Поузи прошло  без
сучка без задоринки, почти с пугающей легкостью.  Самого  Поузи  заранее
обо  всем   предупредили,   проинструктировали   -   сначала   тюремщик,
подчинявшийся Реду, затем работавший на  него  частный  детектив.  Поузи
сказали, что его скоро отпустят, но в благодарность за свое освобождение
он обязан оказать одну услугу человеку (фамилия не называлась),  который
извлек его из каталажки. Старика предполагалось поселить  в  его  старой
хижине  у  подножия  горы  Айрон-Форк   в   самой   чаще   арканзасского
темнохвойного леса, примерно в миле от старой местной дороги №70. Джед к
этому времени уже был заключенным со стажем  -  отсидел  более  тридцати
лет; на первых порах боролся за выживание, а  потом  стал  преуспевающим
"авторитетом". За годы заключения он превратился в  законченного  лжеца,
проницательного  подлеца,  манипулирующего   человеческими   слабостями.
Жилистый,  сухопарый,  старая  тюремная  крыса  в  татуировках,  он  мог
спокойно,  не  моргая,  наблюдать  самую  изощренную  жестокость.  Чужие
страдания его не трогали. Тюрьма уничтожила  в  нем  всякую  способность
сопереживать людскому горю, и он  с  особенной  радостью  вспоминал  тот
счастливейший день в 1962  году,  когда  лопатой  размозжил  черномазому
башку, а потом сел и стал  пить  свой  последний  "черри  смэш",  ожидая
прибытия полицейских.
   Так что, в сущности, свобода  мало  что  для  него  значила.  Гораздо
заманчивее был шанс  оказать  содействие  в  убийстве  этого  проклятого
выродка Суэггера. Тогда и умирать будет веселее.
   Джеду отводилась несложная роль. Ему  сообщили,  что  примерно  через
неделю в лес к нему заявится Боб Ли Суэггер. "Зачем придет, как  найдет,
не спрашивай, - сказали ему, - но он придет, поверь нам. И  тебе,  Джед,
нужно выполнить только две вещи. Первое:  просто  наступи  на  половицу,
снабженную радиосигнальным устройством, чтобы мы знали  о  его  приходе.
Второе: задержи его у себя до темноты или хотя бы до тех  пор,  пока  не
начнет смеркаться. Больше от тебя ничего не требуется. При дневном свете
Боб Ли очень опасный человек. Ночью - обычная мишень".
   Джед,  уверенный,  что  справится  с  заданием,  злобно   ухмыльнулся
беззубым ртом. У него припасены несколько трюков, так что он найдет, чем
занять мальчиков.
   Вторая часть  плана  Реда  -  снайпер.  Джек  Прис  в  данный  момент
находился под опекой Дуэйна  Пека  на  ферме,  расположенной  по  другую
сторону от дороги №70. Последние несколько дней он по ночам упражнялся в
стрельбе и, если верить сообщениям Дуэйна, цели на расстоянии до двухсот
ярдов поражал в самую точку. Прис также регулярно, днем и ночью,  изучал
местность, где намечалось провести  операцию.  В  конце  концов,  знание
местности - могучий союзник снайпера. Как только Прис получит известие о
том, что Суэггер  прибыл  к  Джеду  Поузи,  он  немедленно  двинется  на
перехват. Дорога в лощину, в которой пряталась  хижина  этого  старпера,
тянется по узкому проходу  между  двумя  горами,  где  протекает  ручей.
Опытный Суэггер вроде бы не должен воспользоваться тропой, где  сам  Бог
велел устроить западню. Но он вряд ли задумается о возможной