появилась,  радостная и веселая, слегка
покачивая  плечами  при ходьбе. "У нее свидания, наверное, семь
раз  в	неделю,  без  выходных,  -  подумал  Ник. - А субботние
вечера,  скорее  всего,  похожи  на  безумное  празднество. Ее,
наверное,  приглашают на свидания каждый час". Глядя на нее, он
все глубже и глубже погружался в депрессию.
      - О, привет, Салли. Мне тут передали...
      -   Ник?	 Привет!   О  Боже,  прости.  Эти  эксперты  по
отпечаткам,  они  просто  не давали мне прохода и четверть часа
не выпускали из бара.
      Черт  побери!  Он  тут дергается как рыба, выброшенная на
лед,  уже полчаса на виду у всего Управления, а эти бездельники
приятно проводят время с Салли. Да, он новый трофей Ховарда.
      - Вот посмотри, - начала она, - что у меня есть для тебя.
Это  пришло  сегодня  утром.  А  где  ты был? Я звонила вчера в
Арканзас,  но они сказали, что ты уже уехал домой, однако вчера
вечером тебя дома не было.
      -   Да   так,   просто   решил   немножко  расслабиться и
отблагодарить  самого  себя  за старания. Ну, ты же знаешь, как
всегда, когда работа завершилась удачей. Рок-н-ролльчик там...
      -  Тсс-с! Не говори так громко. Кто-нибудь может услышать
и не понять, что ты шутишь.
      - Я выше мелочных обид. Меня это не заденет. Все, что...
      -  Ну  ладно,  ладно.  Не  надо  так официально. Я просто
хотела	тебе  кое-что сказать. Я... я просто восхищена тем, как
ты   относился	к  своей  жене.  Какой	ты  был  мужественный и
внимательный! Именно так. Не многие мужчины способны на такое.
      - Знаешь, - сказал Ник, - ты говоришь так, словно тебе по
должности  надо это сделать. Знаешь, я не люблю отступать перед
трудностями.  Я  люблю их преодолевать. Вот так. Да, я упрямый.
Может быть, глупо этим гордиться, но я упрям... как осел.
      Она рассмеялась:
      - Очаровательно. Таких, как ты, немного. А ведь многие от
тебя отвернулись.
      -Гм-м-м...  -  промычал  Ник,  как будто со всего размаху
ударился лбом о стену. - Да... Гм-м-м...
      -  Послушай...  - Она минуту помедлила, и после паузы уже
стало  ясно,  что  сейчас  она	скажет	то, ради чего он был ей
нужен:	-  А почему бы нам как-нибудь не сходить вместе на ленч
или не выпить чего-нибудь?
      Оторопев	от  неожиданности,  Ник  замялся  и  ничего  не
ответил.  Салли  сразу же перевела разговор на другую тему, как
будто и не говорила предыдущей фразы:
      -  Знаешь, я думала, что тебе будет интересно узнать, что
пришел ответ.
      У  нее  были  огромные, необыкновенно красивые глаза. Да,
она  действительно  была  прекрасна.  Его злило то, что она так
хорошо	выглядит  в последний день его служебной карьеры да еще
говорит  о  каких-то непонятных вещах. Он не сразу сообразил, о
чем это она.
      - Что ты говоришь?
      -  Ну как - что? Неужели ты не помнишь, о чем мы говорили
с тобой в последний раз? Ник абсолютно ничего не понимал.
      -  Ты  хотел  получить из Вашингтона этот файл, но они не
могли его выслать, потому что ты не прошел допуск.
      - Ну и что?
      - Что-что, я отправила твои документы на допуск.
      -  Ты отправила? - недоверчиво спросил он. - Но для этого
необходима   подпись   инспектирующего	 агента  и  вышестоящих
инстанций. Я ведь имел в виду...
      -   Ну,	мистер	 Ютей	подписал.   Его   абсолютно  не
интересовало,  что  это  такое,  потому что он был очень занят.
Тем  более  я знала, что ты у него правая рука, поэтому никаких
причин для отказа не было.
      И  тут  до  него	дошло,	что  Салли Эллиот, будучи самой
красивой  девушкой  в  Управлении, была настолько занята совсем
другими  делами, что еще не успела узнать о его увольнении. Она
снова улыбнулась.
      - Допуск ты получил. Все нормально.
      -  Э-э...  ну...	да...  -  промямлил  он,  еще не совсем
понимая, к чему это может привести.
      - Смотри, они прислали вот такую информацию. Я только что
принесла ее из распечатки.
      И  Салли	протянула  ему	толстую  пачку	отпечатанной на
компьютерном принтере бумаги.
      Ник открыл первую страницу.
      Это были сведения о РэмДайн.
                      Глава 24

      Шрек  сидел  один  в  своем  кабинете.  Он  не  ощущал ни
удовлетворения,  ни  радости.  Это  напомнило  ему  ощущения от
первой	военной  операции,  которые  он  испытал в Корее в 195З
году.	Тогда  ему  было  семнадцать  лет.  Ни	облегчения,  ни
огорчения - просто усталось и вялость. Он понимал, что это было
классическое   проявление   стресса   после   боевых  действий:
истощение  как	моральное,  так  и физическое. И когда организм
начинает   восстанавливаться,	тело   находится   в  состоянии
оцепенения.
      Но  такое с ним было всего лишь один раз, да и то потому,
что  он  был  слишком  молод.  Во  всех  последующих операциях,
независимо   от   того,   заканчивались   ли  они  победой  или
поражением,  Шрек  всегда  чувствовал себя по-прежнему сильным,
ловким,  бодрым  и способным на все. Этот Суэггер действительно
был   как  заноза  под	ногтем.  Серьезный  соперник,  опасный,
способный  уничтожить  все,  что  стоит  у  него на пути. Когда
зазвонил  телефон,  напряжение	уже  спало.  Добблеру без труда
удалось   установить   контакт	 с   ФБР   и   получить   отчет
судмедэкспертизы,   дополненный  рентгеноскопическим  анализом.
Доктор	звонил	прямо  оттуда; он совсем не контролировал себя,
говоря	слишком  громко, дополняя информацию какой-то идиотской
чепухой.  Чувствовалось,  что  его  трясет от волнения. Но суть
была  ясна.  Рентген  подтвердился.  Все  шло как надо. Боб был
мертв. Все закончилось.
      Шрек  почувствовал,  что	ему  стало  чуточку  легче,  но
все-таки  не  намного.	Мало  что  по-настоящему доставляло ему
удовольствие.  Только  служба  и  боевые  задания.  Однако  это
действительно  был  самый  большой  триумф  в его жизни. В этот
уик-энд,   пожалуй,  можно  будет  съездить  в	тир  -	немного
пострелять.  Может  быть, он купит себе новую машину. Но больше
всего он хотел...
      Раздался	звонок.  Звонил телефон службы безопасности. Он
долго  смотрел	на него, слушая этот надрывный звон, потом взял
трубку.
      - Шрек!
      Он узнал голос Хью Мичама.
      -  Спешу	сообщить  вам, полковник, - сказал тот, - у нас
проблема.
      "ТОЛЬКО  ДЛЯ  ИМЕЮЩИХ ДОПУСК КОМИТЕТА ЛАНСЕРА. ЕСЛИ ВЫ НЕ
ИМЕЕТЕ	ДОПУСКА  КОМИТЕТА  ЛАНСЕРА, НЕМЕДЛЕННО ЗАПЕЧАТАЙТЕ ЭТОТ
ОТЧЕТ  В КОНВЕРТ, ЗАКЛЕИТЕ ЕГО И ВЕРНИТЕ ПО АДРЕСУ ОТПРАВИТЕЛЯ.
В СЛУЧАЕ ЕСЛИ ВЫ СЛУЧАЙНО СТОЛКНУЛИСЬ С ТЕМ, ЧТО ЭТОТ ОТЧЕТ БЫЛ
ИСПОЛЬЗОВАН  В	НЕСАНКЦИОНИРОВАННЫХ  ЦЕЛЯХ, СРАЗУ ЖЕ СООБЩИТЕ В
КОМИТЕТ ЛАНСЕРА".
      Ник  молча  пробежал  глазами  написанное. За долгие годы
работы	в  ФБР	он не раз сталкивался с довольно-таки странными
приказаниями  и  директивами,  но  никогда  их	не  нарушал. Он
перечитал   директиву  вновь,  но  предупреждение  не  исчезло.
Напечатанное  большими буквами, оно оставалось на прежнем месте
и, казалось, давило на Ника тяжестью своих букв. Он чувствовал,
что  делает  что-то  недозволенное. Всю свою сознательную жизнь
Ник старался не нарушать никаких правил, предписаний, приказов,
директив,  ограничений	скорости,  юридических законов - вообще
ничего.  Тем не менее сама мысль о том, что он собирался сейчас
сделать,  доставляла  тайное  удовольствие  и заставляла бешено
колотиться  сердце.  У него даже перехватило дыхание и заболела
голова	-  правда,  в  месте  удара  о дверь пикапа. Был вечер,
стрелки  часов	уже ушли далеко за цифру девять, и после целого
дня  ожидания он наконец поднялся к себе наверх, включил свет и
уселся	в  старое  кресло-качалку.  В  воздухе	пахло сыростью,
деревом  и  маслом.  Под  потолком  тускло светила лампочка без
абажура. Здесь не было ни одного лишнего звука.
      "Лансер", - глубоко вздохнув, подумал он.
      Лансер?  Он  знал,  что  за  долгие  годы явно непростого
сосуществования ФБР и ЦРУ не раз сталкивались лбами. Иногда под
чьим-то   очень   жестким  контролем  ЦРУ  выполняло  некоторые
операции, которые шли вразрез с законом. Следовательно, Комитет
Лансера  должен  был  представлять  собой  некую элитную группу
высшего  руководства  ФБР,  которую постоянно информировали обо
всех   этих   нарушениях   и   предупреждали,	чтобы  ни  один
оперативный  работник  ФБР  не предпринимал никаких агрессивных
мер  против  нарушителей  и  не  пытался их арестовать, то есть
чтобы  ни  капли грязи не упало на репутацию ЦРУ и чтобы не был
скомпрометировав ни один его сотрудник. Вот что, по его мнению,
должен был представлять из себя Комитет Лансера.
      Глядя  на  лежащий  перед  ним  документ,  Ник видел, что
Комитет   Ланеера  с  самых  первых  страниц  заявлял  о  своей
власти.
      "КОМИТЕТ	ЛАНСЕРА  РЕКОМЕНДУЕТ  НЕ  ПРЕДПРИНИМАТЬ НИКАКИХ
ДЕЙСТВИИ  В  ОТНОШЕНИИ	ДАННОГО  ВОПРОСА.  ЗДЕСЬ  ЗАТРАГИВАЮТСЯ
ИНТЕРЕСЫ  НАЦИОНАЛЬНОЙ	БЕЗО-  ПАСНОСТИ  (СМ.  ПРИЛОЖЕНИЕ Б)" -
такой  была  первая запись, сделанная в 1964 году, когда агенты
ФБР   в   Лос-	 Анджелесе  обнаружили	в  помещении  огромного
заброшенного   склада	тысячу	 пятьсот   винтовок  "армалит",
которые   предназначались   для   президентской  гвардии  такой
"грязной"   страны,   как  Южный  Вьетнам.  Читая  дальше,  Ник
обнаружил,   что   склад  принадлежал  некоей  организации  под
названием   РэмДайн,  центр  которой  находился  в  Майами.  Он
присвистнул.   Ему   было   известно,	что   "армалит"  -  это
первоначальное	 название  винтовки  М-16,  которая  стала  так
называться   после  того,  как	была  принята  на  вооружение в
сухопутных   войсках   и  Корпусе  морской  пехоты  Соединенных
Штатов	Америки.  Тот,	кто  мог  получить эти винтовки в таком
количестве  еще до того, как они поступили в регулярные войска,
во-   первых,	знал,	что  они  наверняка  будут  приняты  на
вооружение,  и,  во-вторых,  должен  был выложить большую сумму
денег за них. Кто бы это мог быть?
      Ответ был только один.
      Выходит, РэмДайн - это ЦРУ.
      Или все-таки нет?
      Он   стал   читать   дальше.  Надпись:  "КОМИТЕТ	ЛАНСЕРА
РЕКОМЕНДУЕТ  НЕ  ПРЕДПРИНИМАТЬ	НИКАКИХ  ДЕЙСТВИИ  В  ОТНОШЕНИИ
ДАННОГО  ВОПРОСА.  ЗДЕСЬ  ЗАТРАГИВАЮТСЯ  ИНТЕРЕСЫ  НАЦИОНАЛЬНОЙ
БЕЗОПАСНОСТИ  (СМ. ПРИЛОЖЕНИЕ Б)" - начала встречаться все чаще
и чаще. РэмДайн и Комитет Лансера очень тесно сотрудничали друг
с  другом  в  конце  шестидесятых и начале семидесятых. РэмДайн
постоянно  выдавались  разрешения на беспрепятственные грузовые
перевозки  из Бангкока в Манилу, и, насколько понял Ник, не для
перевозки   почты.   У	 РэмДайн   был	 контракт  на  поставку
вооружения   какой-то	непонятной  организации  под  названием
"Специальная   оперативная   группа",	дислоцированной   возле
лаосской  границы. В Республике Тайвань РэмДайн закупила десять
тысяч  карабинов  М-1  и переправила их в Пномпень, в Кампучию.
Цель  не  указана.  Для  полиции  Сайгона  РэмДайн закупила две
тысячи	наручников  "Хайетт". РэмДайн предоставила кампучийским
ВВС  пятьдесят	устаревших  тренировочных  самолетов  Т-28. Чем
больше было войн, тем больше процветала РэмДайн. Но уже ближе к
концу  семидесятых она начинает действовать и в другом регионе.
Листая	страницы,  Ник	с  удивлением узнал, что у РэмДайн были
выходы	и на Ближний Восток. Например, она выступала в качестве
посредника  при  поставке  на  Ближний	Восток	винтовок М-16 с
укороченным стволом, которые потом неожиданно оказались в руках
израильских  коммандос в Энтеббе, а также сложного электронного
оборудования  для  израильских ВВС. Кто же они такие? Он видел,
что  все  мероприятия, осуществляемые РэмДайн, велись под видом
обеспечения  национальных  интересов  Америки,	поэтому  для их
проведения  требовались  огромные  суммы  денег, которые шли на
снаряжение, обучение и подготовку... неужели войн?
      Нет, видимо, не совсем так. Все-таки деятельность РэмДайн
была  ориентирована не только на войну, хотя, по сути, все, чем
она  торговала,  было  предназначено  именно  для осуществления
боевых	действий.  Вряд ли она занималась и проведением в жизнь
военной  доктрины  государства.  Это  было  нечто другое, более
глобальное,   более   тонкое   и  опасное.  РэмДайн  занималась
поддержкой  нужных  правительств по всему миру в соответствии с
государственными интересами Америки. РэмДайн торговала силой.
      Она  продавала  пушки,  винтовки,  карабины, пытки, муки,
допросы,   полицейские	 методы   работы,   денежные  переводы,
авионику  -  короче,  все,  что  представляет  силу. Вот почему
непопулярное	правительство	 могло	 остаться   у	власти,
неуверенное,  ослабленное  внутренними	противоречиями	- вдруг
консолидировалось  и собиралось с силами, а находящееся в осаде
врагов,  численно в несколько раз его превосходящих, неожиданно
разбивало  неприятеля  наголову.  РэмДайн  никогда  не	боялась
использовать силу.
      Но  что же такое РэмДайн? Она не может быть ни самим ЦРУ,
ни  его ответвлением. Слишком много денег, слишком непонятные и
темные	дела.  Ник  видел,  что  порой	РэмДайн  помогала ЦРУ в
осуществлении	его  целей,  причем  сама  при	этом  неизменно
оставалась   независимой.   Между  ними  существовали  какие-то
странные   взаимоотношения.  Одна  организация	как  бы  плавно
перетекала в другую, но ею не становилась.
      Что же такое РэмДайн?
      Единственный   ключ   к	ответу,   который  содержался в
документе,  отсылал  в	другое	место  и  усиливал любопытство:
"ИНФОРМАЦИЯ  О	РЭМДАЙН  СОДЕРЖИТСЯ  В ПРИЛОЖЕНИИ Б; СОВЕРШЕННО
СЕКРЕТНО;  РАССЫЛАЕТСЯ	ТОЛЬКО	ОГРАНИЧЕННОМУ КРУГУ ДОЛЖНОСТНЫХ
ЛИЦ, ДОПУЩЕННЫХ К ОЗНАКОМЛЕНИЮ С МАТЕРИАЛАМИ ТАКОГО РОДА".
      Снова  это  Приложение  Б.  Черт,  как  все-таки	хочется
заполучить  это  проклятое  Приложение.  После Ближнего Востока
следы  РэмДайн	вели в Центральную Америку, куда она проникла в
начале восьмидесятых.
      "КОМИТЕТ	ЛАНСЕРА  РЕКОМЕНДУЕТ  НЕ  ПРЕДПРИНИМАТЬ НИКАКИХ
ДЕЙСТВИИ  В  ОТНОШЕНИИ	ДАННОГО  ВОПРОСА.  ЗДЕСЬ  ЗАТРАГИВАЮТСЯ
ИНТЕРЕСЫ  НАЦИОНАЛЬНОЙ	БЕЗОПАСНОСТИ  (СМ.  ПРИЛОЖЕНИЕ Б)". Эта
надпись  предваряла сообщение о поставках кассетных боеприпасов
в  Гватемалу,  скорее  всего,  с  целью передачи их контрас для
борьбы	с  сандинистами.  В  Нью-Йорке	в аэропорту Кеннеди при
взлете	разбился  самолет; оказалось, он был до отказа загружен
ящиками с кассетными бомбами. Экспорт кассетных боеприпасов был
в   то	 время	 категорически	 запрещен;   это   было   новое
суперсекретное	оружие.  Пластиковые  шарики  при просвечивании
тела   рентгеном   не	обнаруживались,  поэтому  извлекать  их
хирургическим  путем  было  невозможно.  Раны,	естественно, не
заживали,  люди  умирали, и вся медицинская служба сандинистов,
таким  образом,  оказалось  совершенно	беспомощной. Вся партия
экспортировалась Рэм- Дайн под видом медицинского оборудования.
      Следующей   была	 поставка   электродов	для  проведения
допросов,  узких  железных  клеток,  ковриков с острыми шипами,
простых  резиновых  дубинок и усовершенствованных электрических
ПР-24.	Все это направлялось в Пакистан. Однако на таможне груз
задержали и сообщили об этом в ФБР.
      "КОМИТЕТ	ЛАНСЕРА  РЕКОМЕНДУЕТ  НЕ  ПРЕДПРИНИМАТЬ НИКАКИХ
ДЕЙСТВИИ  В  ОТНОШЕНИИ	ДАННОГО  ВОПРОСА.  ЗДЕСЬ  ЗАТРАГИВАЮТСЯ
ИНТЕРЕСЫ   НАЦИОНАЛЬНОЙ   БЕЗОПАСНОСТИ	 (СМ.  ПРИЛОЖЕНИЕ  Б)".
Какой-то  груз	был  послан  РэмДайн  из  города Сент-Пол, штат
Миннесота.
      Ник Мемфис перевернул следующую страницу. Тут уже РэмДайн
предстала  в своем классическом проявлении, и он наконец понял,
что  это  за  организация.  Здесь шла информация о причастности
РэмДайн  к операциям элитного батальона сальвадорских воздушно-
десантных  войск  под  названием  "Лос	гатос негрос". Подробно
излагалось,  чем  торговала  РэмДайн  в  данном  случае. Как он
понял,	это  было не только оружие. Или, можно сказать, в самом
начале	это  было  оружие,  но	потом  оно превращалось в нечто
совсем другое.
      Читая  о батальоне "Пантеры", он заметил, что плачет. Был
прекрасный  светлый  и	радостный  день.  Добблер  уже давно не
бывал  на свежем воздухе, давно не гулял с таким удовольствием.
Уже  больше  десяти  лет.  Он  жил  как  отшельник  и  сам себе
напоминал вампира, который питается только информацией и светом
дневных ламп.
      С того момента, как произошли события в Новом Орлеане, он
так  и	не  был  на  улице.  Сегодня  он вышел впервые. По небу
плыли пушистые облака, оранжевый диск солнца медленно склонялся
к  горизонту.  Это  время  дня	всегда	было наполнено какой-то
тайной	и  особой  красотой.  Буквально  за  несколько минут до
наступления полной темноты на окружающий мир накатывалась волна
необыкновенной	ясности  и  волшебной  чистоты,  которая как бы
избавляла его от всех присущих ему недостатков.
      Наслаждаясь мягкостью и свежестью воздуха, доктор глубоко
вздохнул.  Лучи  заходящего солнца нежно ласкали его лицо... Он
шел  по  самому берегу реки, протекавшей в стороне от мемориала
Джефферсона,  вокруг   которого,  подобно  солдатам  на параде,
вытянулись  вверх  тысячи японских черешен, тихо шурша большими
зелеными  листьями.  Вода  была  темно-серая,  спокойная. Вдали
виднелся  мемориал  Линкольна.	В  другой  стороне  на таком же
расстоянии  стоял  памятник  Джорджу Вашингтону - взметнувшийся
ввысь белоснежный шпиль.
      Но  Добблер думал сейчас не об умерших президентах, не об
их  мемориалах и обелисках и даже не о японских черешнях. Он не
смотрел ни на заход солнца, ни на оживленное движение на улицах
-  ни  на что, обращающее на себя здесь хоть малейшее внимание.
Он  думал  только  о  зубах.  Ах  эти замечательные зубы! Зубы,
которые  никогда не лгут. Которые просто не могут лгать. Они не
умеют  лгать. Теперь они лежали у него в дипломате и уже никуда
не могли деться.
      Естественно, в его дипломате лежали не сами зубы. Там был
подробный  отчет  судмедэкспертизы  о  сравнении  рентгеновских
снимков  зубов	Боба  Суэггера, взятых у его дантиста в Блу-Ай,
штат  Арканзас, с рентгеновскими снимками почерневших челюстей,
найденных  в  теплом пепле сгоревшей баптистской церкви Авроры.
Его   провели	надменные   и  самоуверенные,  но,  несомненно,
одаренные эксперты из лаборатории судмедэкспертизы Федерального
Бюро  Расследований,  которая  находилась  не  более чем в миле
ходьбы	от  того места, где гулял сейчас Добблер. Но ни доктор,
ни  полковник Шрек не доверяли никаким экспертам. Они терпеливо
ждали  своего  часа, и вот, когда он наступил, полковник сделал
всего  лишь  один  магический звонок по телефону - Добблер даже
знать  не  хотел  кому,  -  после чего его сразу же направили в
Вашингтон.  Он	получил  здесь два пакета снимков; их детальное
сравнение должно было состояться в РэмДайн. Не в силах побороть
любопытство,  он  забрался  в  одну  из  кабинок  общественного
туалета  и,  наложив гибкие пластиковые мембраны друг на друга,
поднес их к лампе дневного света. Сходство было полное. Да, да,
три  пломбы  с левой стороны: во втором коренном, на клыке и на
резце.	Так,  у  первого зуба пломба по конфигурации напоминала
звезду,  у  второго  она  была	поменьше  и  слегка походила на
песочные  часы,  а  в третьем была точной копией карты Сицилии.
Нижняя	челюсть  слева была чуть деформирована как раз там, где
три  зуба по каким- то непонятным причинам внутреннего строения
были немного утоплены внутрь, причем средний был кривоват.
      Это были основные элементы сходства, но он видел еще уйму
более  мелких  черт.  При  наложении  двух снимков было заметно
микроскопическое различие в масштабе - один был немного больше,
-  однако  в том, что это снимки одного и того же рта, сомнения
не возникало.
      Вот  и  все. Человек может солгать своему психоаналитику,
своему	доктору,  своей  жене, своему работодателю, Богу и даже
матери,  но  его  зубы	расскажут  все. Они не умеют лгать. Они
расскажут  обо	всех секретах. Они сознаются во всем. Их нельзя
истолковать двусмысленно.
      Добблер сразу же позвонил полковнику Шреку, а затем пошел
прогуляться  по  тенистой  аллее в сторону пру