нь, тебя
определенно трахнули по башке!
     - Ну, пожалуй, что так.
     - Герой, - насмешливо  бросил  ланс-капрал,  перекинул  мешки  с почтой
через  плечо  и  отправился разносить  почту,  оставив  боеприпасы  валяться
посреди вертолетной  площадки, пока кому-нибудь не  придет в голову оттащить
их на место.
     Донни  поморгал  и решил выждать долю секунды, чтобы подумать,  как ему
поступить. Он  знал, что  ему следовало держаться подальше от  командирского
бункера и от самого старика: официально он не имел никакого права находиться
здесь, и ему совершенно не хотелось лишний раз окунаться в  дерьмо, пока  он
не встретится со Суэггером.  Поэтому он сразу же  направился  в расположение
взвода разведчиков-снайперов, где  Боб был  королем. Но  когда  он  добрался
туда,  двое других сержантов  сказали ему, что Боба теперь следует искать  в
бункере разведчиков и поэтому  будет лучше, если он поживее уберется отсюда.
Один из сержантов  не преминул напомнить, что Донни, как ни посмотри, смылся
сюда  в самоволку со  своего  нового  места  службы, находящегося  в  центре
Дананга, и здесь ему совершенно нечего делать.
     Донни  пробрался через центральную  часть базы, где теснилось множество
сооруженных  из  мешков с  песком бункеров (возле  входа  в  каждый  торчала
табличка с коряво намалеванной надписью), и в конце концов нашел бункер  S-2
- находившееся совсем рядом с командирским блиндажом приземистое сооружение,
над которым развевался американский  флаг. Он нагнул голову и нырнул в тень,
сразу  же  почувствовав,  что  температура  здесь,  в густом  полумраке,  на
несколько градусов ниже, чем на улице. Прежде всего  он ощутил  кислый запах
гнилой мешковины, исходящий от стен бункера, а в следующее  мгновение увидел
карты  и  фотографии,  развешанные  на  большой   доске,   и   двоих  людей,
сгорбившихся  над  столом. Один из них был, несомненно, Суэггер,  а второй -
первый  лейтенант  по имени  Брофи, командир разведроты и  главный  заказчик
снайперов.
     Суэггер  поднял  голову,  потом  быстро  взглянул  на  стол и  зачем-то
оглянулся.
     - Какого черта ты здесь забыл? - яростно спросил он.
     -  Я  вернулся,  готов приступить к исполнению обязанностей. Да,  очень
благодарен. Замечательно провел время. Но у меня еще не закончился срок, и я
прибыл, чтобы провести здесь оставшееся время.
     -  Лейтенант,  вот этот  мальчишка самовольно явился из Дананга.  Будет
лучше  всего, если он  как можно  скорее  вернется туда, если  только ему не
хочется провести все оставшееся  время на гауптвахте. Включите его в рапорт,
иначе это сделаю я. Я хочу, чтобы он убрался отсюда.
     Суэггер почти никогда  не  разговаривал с офицерами таким тоном; как  и
многие  другие сержанты,  он предпочитал оставлять у них иллюзию о  том, что
они и  на самом деле имеют  какое-то отношение к управлению  ходом войны. Но
сейчас он  не  думал  о  соблюдении приличий, и офицер,  который  был вполне
приличным  парнем, но  понимал, с  кем имеет дело,  и не собирался  меряться
силами с живой легендой, предпочел осторожно отступить, не проявляя ненужной
доблести.
     - Я  думаю, будет  лучше, если вы  сами разберетесь с ним,  сержант,  -
сказал он и поспешно ретировался.
     - Фенн, я хочу, чтобы ты убрался отсюда, - прорычал Суэггер.
     - Черта с два!
     - У тебя  осталось слишком мало времени. Ты будешь думать только о том,
как получше вдуть  своей красотке, а не о том, как  лучше  позволить Первому
корпусу вдуть тебе, и в результате и сам утонешь в дерьме, и меня утопишь. Я
видел такое уже добрую сотню раз.
     - Ведь  ты  же сам представил меня к  Военно-морскому Кресту! А  теперь
гонишь меня?
     -  Я  посоветовался с моим  самым близким  приятелем,  неким  Бобом  Ли
Суэггером,  и он мне сказал, что ты в боевой обстановке хуже любой отравы. Я
хочу, чтобы ты где-нибудь  вел занятия по физподготовке,  а потом отправился
домой,  убрался  наконец  из  Вьетнама.  Я  уволил тебя отсюда.  Ты  морской
пехотинец и должен выполнять приказы, а это твой приказ!
     - Но почему?
     - Потому  что я так сказал, вот почему. Я командир  группы снайперов  и
сержант  взвода  разведчиков-снайперов.  Это  не  твой  запрос, а мой. Я  не
нуждаюсь в твоем разрешении.
     - Почему?
     - Фенн, ты чертовски сильно испытываешь мое терпение.
     - Я не уйду, пока ты  не скажешь мне причину всего этого. Черт  бы тебя
побрал, неужели я не заслужил того, чтобы знать, в чем дело?
     Глаза Суэггера  сощурились и  стали точь-в-точь как прорези для монет в
автомате по продаже кока-колы.
     - Что с тобой происходит? - спросил он после  долгой паузы. - У меня до
твоего  появления было три корректировщика, все  трое  отличные парнишки. Но
такого, как  ты, еще  не было. Ты знать не хотел никаких пределов. Ты  готов
был сделать любую дрянь, какая только ни взбрела бы мне в голову. Мне это не
нравится. У тебя, похоже, вовсе нет мозгов. Если бы мне нужно было думать об
этом, то я сказал  бы, что ты пытаешься сделать так, чтобы  тебя  убили. Или
пытаешься что-то  доказать,  а такое доказательство может  привести только к
тому же  самому  результату. Ну  а теперь давай-ка начистоту,  черт  бы тебя
побрал! Что творится в твоей дурной башке? Какого черта тебя принесло сюда?
     Донни отвел взгляд.
     Некоторое  время  он  мялся, не зная,  с чего  начать,  а  потом  решил
вывалить все как есть.
     - Ладно, я скажу тебе. Только ты никому больше не передавай. Это строго
между нами.
     Суэггер пристально посмотрел на него.
     - Я был знаком с  парнем  по имени  Триг. Я как-то говорил  тебе о нем.
Ладно, он был пацифист из самых прославленных, но был по-настоящему отличным
парнем. Тоже героем. Он  был готов отдать жизнь, чтобы остановить войну, и в
конце  концов  отдал.  Да, я тоже ненавижу  войну. Не только  из-за всех тех
причин,  о которых все знают,  но еще и потому, что она убивает таких людей,
каких мы не можем позволить себе терять.  Таких, как Триг. Она убьет и тебя,
сержант Суэггер. И  поэтому я  собираюсь остановить  ее. Если понадобится, я
прикую  себя  цепью  к  воротам Белого дома, если понадобится,  швырну  свои
медали на ступени Сената, если понадобится, взорву себя в каком-нибудь доме.
Это настолько кошмарное  зло - то, что мы делаем этим людям, да и самим себе
тоже. Но я не могу  допустить, чтобы хоть кто-нибудь сказал, что я увильнул,
что я спрятался, что я не до конца исполнил свой долг. Никто не должен иметь
никаких сомнений относительно меня. И поэтому я буду  сражаться  на войне до
самого последнего дня, до того дня, когда мне прикажут грузиться в самолет и
лететь домой,  а там  я буду до последнего дня  своей жизни сражаться против
войны!
     Последние слова он выкрикивал во весь голос, обливаясь крупными каплями
пота, как безумный. Он весь кипел, большой, как сама жизнь, больше, чем Боб,
и сильнее.  Донни впервые повысил голос на своего командира,  и в это нельзя
было поверить до тех пор, пока это не произошло.  Наконец он отступил на шаг
и расслабился.
     - О господи! -  воскликнул Суэггер. - Неужели ты думаешь, что меня хоть
сколько-нибудь колышет то, что ты думаешь насчет войны? Да я не плюну лишний
раз ради всей  этой  политики! Я морской пехотинец. И больше  мне ни до чего
нет дела.
     Он сел.
     -  Ладно,  так  и  быть,  я  скажу  тебе,  что  здесь   происходит.  Ты
действительно заслужил  это. Я тебе  признаюсь, почему мне хочется, чтобы ты
оказался подальше отсюда. Там кое-кто есть.
     - Ха! Там? Где это - там?
     - Там, в кустах, поселилась одна новая птичка. Именно поэтому я и торчу
здесь с Брофи. Кое-что сбросили из штаба. В лесу сидит парень, и он охотится
на  меня. Мы  думаем,  что он  русский.  У  израильтян  есть  очень  хорошие
источники  в  Москве, и  им  удалось  сфотографировать одного парня, который
забирался в "Ту-16", совершавший обычный разведывательный рейс до Ханоя. Они
узнали его,  потому  что  он  обучал  арабских  снайперов  в  долине  Бекаа.
Израильтяне  пару  раз пытались  разделаться  с  ним  там,  но  он  оказался
чертовски ловок. Наши люди думают, что  он работал еще и  в  Африке, да,  по
большей  части  в  Африке.  Возможно, он побывал еще  и  на Кубе. Везде, где
русским  нужно было  разгрести дерьмо,  этим  занимался он. Его имя вроде бы
сходно  по звучанию с нашим словом "solitary" - одиночество. Тогда это может
быть  Т. Соларатов, знаменитый стрелок, выигравший золотую медаль в стрельбе
из винтовки лежа на  Олимпийских играх шестидесятого года. А неделю  или две
назад Агентство  национальной  безопасности получило радиоперехват. Один  из
региональных командующих СВА разговаривал  с  другим насчет Ahn So Muoi, как
они  его  называли. У них есть такое понятие "Брат десяток" - это и почетное
звание,  и  прозвище для  человека, который убил  десять  американцев. На их
языке это, между прочим, звучит очень сходно со словом,  которое  обозначает
снайпера. Так или иначе, но в этом перехваченном разговоре офицеры болтали о
том,  что "Белый  брат десяток"  отправляется в наш район.  Другими словами,
белый снайпер.  Они вызвали специального парня, этого русского, и  он прибыл
сюда за мной и любым, кто окажется рядом со мною.
     -  Иисусе, - пробормотал  Донни,  -  вот ведь  до  какой степени ты  их
достал!
     - Ну и приклад им в задницу, если они шуток не понимают, - ответил Боб.
- А у меня есть одна новая шутка.  Я  намерен разделаться  с этим  парнем. Я
собираюсь  всадить ему  гвоздь между глаз и послать записочку:  ведите  себя
прилично с Корпусом морской пехоты Соединенных Штатов.
     - Это же ловушка! - внезапно воскликнул Донни. - Ловушка!
     - Совершенно верно. Я собираюсь поиграть с ним в кошки-мышки, только он
думает,  что он кошка, а на самом деле он мышь.  Пусть эту птицу  раздует от
самодовольства, как индюка  на заборе. Это будет большое  фальшивое  шоу для
того,  чтобы убедить  его, что он  сможет достать  меня  таким-то и таким-то
образом, но я-то на самом  деле не  буду  там, где он станет меня ждать, я в
это время тихонечко подберусь к нему сзади и натяну его по самые уши. А если
мне не удастся продырявить  его, то я вызову боевые вертолеты  и они устроят
там такой костер, что не останется ничего,  кроме золы. Так  вот, эта работа
довольно опасна и,  как мне кажется, имеет мало общего с обычными действиями
пехотинца во Вьетнаме. Вот почему я хочу, чтобы твоя юная задница  сидела на
другом  стуле, где-нибудь подальше  отсюда. Тебе вовсе  незачем встревать  в
такие личные разборки. Это касается только меня и  этого Одинокого человека.
Вот и все.
     - Нет. Я хочу участвовать.
     - Не получится.  Ты здесь совсем ни при чем. Это  не  твое шоу. Все это
дело касается только меня.
     - Нет, это  касается Кхамдука. Я  был  в  Кхамдуке.  Он  приехал, чтобы
отомстить нам за Кхамдук. Тогда никуда не  деться, он захочет добыть и меня.
Я выйду против него. Я его не боюсь.
     - Значит, ты самый настоящий идиот. Я его боюсь до такой степени, что в
кишках знобит.
     - Да нет же, у нас есть преимущество.
     - Ну а если он пристрелит меня в кустах  и ты останешься  один? Ты один
против него в этих  гнусных,  поганых  кустах? Суть в  том, что у  тебя есть
жена, что  перед тобой большое будущее, ты  отвоевал большую войну, выполнил
свой долг, заслужил несколько медалей, и  все это - не кот начихал. А ему до
этого нет никакого дела. Он хочет только одного: прикончить тебя.
     - Нет, я буду там. Забудь обо мне. Ты не обойдешься без напарника. Кого
ты можешь  взять?  Брофи?  Брофи не настолько  хорош, и никто  не  настолько
хорош.  Я лучший  из всех, с кем ты  работал, и я пойду с тобой, и мы  будем
воевать до самого конца, и никто не сможет сказать обо мне, что, мол, у него
были связи, он легко отделался, его сержант пропал ни за что, а он устроился
на непыльную работенку в комнате с кондиционером.
     - Ты просто  избалованный упрямый ребенок. Что я скажу Джулии,  если ты
погибнешь?
     - Это ничего не значит. Ты сержант  и  не должен думать  о таких вещах.
Думай  только  о своем задании,  ладно?  Это  твоя  работа.  А  мое  дело  -
прикрывать тебе спину. Таскать рацию и смотреть, чтобы тебя никто не стукнул
по башке из-за угла.  Мы добудем эту задницу, а потом отправимся домой. Пора
на охоту.
     - Сам ты задница. Значит, ты  уверен, что  хочешь  познакомиться с этим
парнем? Ладно, тогда пошли со мной. Вперед, я покажу тебе парочку ребят.
     Суэггер выволок его из бункера S-2, и они оба направились к периметру.
     - А теперь давай покричи немного на меня!
     - Чего?
     - Покричи  на меня, говорю! Чтобы он наверняка заметил  нас и отложил в
глазу.  Я  хочу, чтобы он знал,  что  наша  группа  вновь в полном составе и
завтра мы выходим на работу.
     - Я не по...
     - Он здесь. Уверяю тебя, он сейчас сидит в траве не более  чем в  сотне
метров отсюда. Только не пытайся разглядеть его.
     - Но он может...
     - Да  ни  хрена  он не может.  Если  он  выстрелит  отсюда,  сблизи, мы
закидаем его снарядами и зальем напалмом. Его окорок поджарится лучше, чем в
самом дорогом ресторане, и он это знает. Он снайпер, а не камикадзе. Дело не
только в том,  чтобы пристрелить меня,  нет! Дело в том,  чтобы  пристрелить
меня,  а  потом вернуться в Ханой, поесть жареной свинины,  трахнуть хорошую
девочку  и  семичасовым рейсом  вернуться  в Москву. Вот он  и  сидит здесь,
думает, планирует. Изучает  рельеф,  готовясь встретить нас,  вычисляя,  как
лучше нас сделать,  ублюдок. Ну  а мы собираемся  разодрать  ему  задницу. А
теперь давай кричи на меня.
     Донни  послушно  принялся  браниться.   Он  оказался  вновь  включен  в
программу.


Глава 21


     Русский наконец-то открыл  свой  футляр  и принялся быстро  и  умело, с
масляным  клацаньем соединять между собой части, пока не собрал  то, что  по
всем признакам было винтовкой.
     - Дракон, - сказал он.
     Хуу  Ко подумал: он что, считает меня  крестьянином с юга,  не видевшим
ничего, кроме воды на рисовых плантациях да буйволиного навоза?
     Конечно  же,  он  сразу узнал  новую  винтовку  конструкции  Драгунова,
снайперское  оружие,  недавно  появившееся в  советском  блоке  и  пока  еще
малоизвестное  во Вьетнаме.  Это  было полуавтоматическое  оружие под старый
калибр  "Мосин-Наган"  7, 62  х  54 с  десятизарядным магазином; основой его
механики  был  затвор автомата  АК-47, но  в отличие от него  винтовка имела
длинный изящный ствол. Она была снабжена пустотелым прикладом, приделанным к
пистолетной рукоятке. Над  патронником был закреплен короткий четырехкратный
оптический прицел с электрической подсветкой.
     Снайпер  зарядил патроны из  обоймы в  магазин и  присоединил магазин к
винтовке.  Затем с  отчетливым  звуком  передернул  затвор, дослав  патрон в
патронник,  поставил оружие на  предохранитель,  положил оружие  и  принялся
тщательно  обвертывать  винтовку толстой лентой, чтобы  полностью  исключить
блики света на  металле  и упрятать четкие изящные контуры  оружия. Пока  он
занимался этим, Хуу Ко расспрашивал его.
     - А разве вам не нужно пристрелять винтовку?
     - Прицел никогда не отделяется от корпуса, так что необходимости в этом
нет. В любом случае по  моему плану это будет  не такой уж далекий  выстрел.
Ну,  может  быть,  двести  метров,  не  больше.  Винтовка  уводит  на десять
сантиметров  на каждые двести  метров, к тому же я всегда  стреляю  в грудь,
никогда в голову. Выстрел в голову слишком труден для боевой обстановки.
     Снайпер  был  полностью  одет.  Он  обрядился  в  маскировочный  костюм
собственного  изготовления,   тщательно   раскрашенный  бежевыми   полосами,
неотличимыми  по цвету  от слоновой травы. Шляпа  была разукрашена такими же
полосами,  а  лицо  он размалевал  боевой  трехцветной  раскраской:  пятнами
охряного, черного и бежевого цветов.
     - Закат, - послышался крик сверху.
     - Пора, - сказал Хуу Ко.
     Снайпер поднялся, надел  на спину большой рюкзак, винтовочный ремень по
диагонали  перекинул  через плечо  и плавно помахивая множеством  нашитых на
одежду  веток,  делавших  его похожим  на какую-нибудь  экзотическую  птицу,
направился к лестнице и выбрался из туннеля.
     Он  вышел  наружу, где уже сгустились сумерки,  а Хуу  Ко последовал за
ним. Отсюда было всего лишь несколько десятков метров до перелеска, а оттуда
предстояло долго и осторожно ползти по ложбинке к американской базе.
     -  Вы составили план операции?  - спросил Хуу Ко.  - Я должен знать это
для рапорта.
     - Составил, и весьма подробный, - ответил  русский. - Они выйдут  перед
самым  восходом  солнца через свой вал  и  колючую  проволоку. Я могу  точно
сказать вам, где это  случится, так как это единственное место, где периметр
выше,  чем  где бы то ни  было, - там нет  никаких  холмов и пригорков. Пока
солнце  еще  не  взойдет,  они   будут  двигаться  в  северо-северо-западном
направлении, а  потом повернут на запад. Когда солнце наконец появится из-за
горизонта, им останется пройти  последние несколько сотен метров  по траве к
северу.  Я изучал  их  собственные донесения о выполнении операций.  Суэггер
выходит  на  свои операции всегда в одно и то же время; меняется  лишь место
проведения этих операций.  Если он  направится  на юг, в сторону Контума, то
должен будет  идти к реке Санквит. Если на север, к  полуострову Хайвань, то
ему придется пройти через Хойан. И  так далее.  Но куда бы он ни направился,
он не пройдет мимо вон того маленького пригорка. Куда он пойдет потом? Готов
держать пари, что на север, потому что в прошлый поиск, когда он  оказался в
Кхамдуке,  он ходил на запад. Так  что  сегодня очередь севера. Я устроюсь у
него за спиной, то есть между ним и базой. С  этого направления он  никак не
будет ожидать нападения.  Я подловлю их обоих, когда они выйдут из-за холма.
Все пройдет почти мгновенно:  по два  быстрых  выстрела на каждого и еще два
контрольных. Никто из лагеря не  сможет догнать меня на  обратном пути, а уж
на самый  крайний случай  у  меня есть  аккуратный маршрут для отступления с
двумя вариантами отхода.
     - Хорошо обдумано.
     -  И так же  будет выполнено. Так я работаю. Говорить было больше не  о
чем. Саперы собрались вокруг  коротышки-русского, похлопывали его по  спине,
даже обнимали. Ночь сгущалась очень быстро, все было тихо, а вдалеке, словно
нарыв на боку женщины, торчала американская база.
     - За Родину, - сказал Хуу Ко.
     - За Родину, - чуть слышно повторили его суровые саперы.
     -  За то,  чтобы уцелеть,  -  сказал  снайпер,  который  лучше  понимал
происходившее.

     * * * * *

     Последнее совещание проходило  на закате. Донни смотрел на самого себя.
Или,  вернее,  на  человека,  который  должен  был  изображать  его  самого:
ланс-капрала по  имени  Физерстоун, более  или  менее  походившего  на  него
фигурой и  мастью. Физерстоуну  предстояло надеть камуфляжный костюм  Донни,
взять его полный 782-й комплект, клейморовские  мины, корректировочную трубу
М-49  и единственную  М-14, которую  удалось  найти  в лагере. Физерстоун  и
Брофи,  замаскированный  под   Боба  Ли  Суэггера,  должны  были   послужить
приманкой.
     Физерстоун,   крупный   медлительный  мальчонка,  вовсе   не   выглядел
счастливым   и   гордым  от  выпавшего  ему  задания.   Оно  досталось   ему
исключительно  благодаря  его внешнему сходству  с Донни.  Теперь он сидел с
очень  испуганным  видом  в бункере  S-2, среди  толпившихся там офицеров  и
гражданских, одетых в самые разнообразные облачения. Все, кроме Физерстоуна,
казались очень возбужденными. В сложенном из мешков с песком строении царила
атмосфера,  схожая  с  вечеринкой,  очень  давно  не  появлявшаяся  на  базе
Додж-сити.
     Как только все  расселись, Боб вышел  вперед.  Он  обращался  к главным
игрокам, которыми были капитан Фимстер, командовавший базой Додж-сити, майор
из разведки, который пре