настолько
быстро она умела жрать.
     Самолет  развернулся,  как  будто  был  привязан за  невидимую веревку,
двигатели  оглушительно взревели,  когда он  прошел над прижавшимися к земле
морскими  пехотинцами,  а  затем  восемь  пушек  снова  зарокотали,  и снова
затряслась земля,  и снова  над  нею  поднялась пыльная  буря. После второго
захода  самолет  лег на  ровный  киль, набрал  немного  высоты  и снова ушел
описывать круги в зоне ожидания.
     - "Сьерра-браво-четыре", как вам мой самый лучший фокус? Прием.
     -  "Ночная ведьма",  работа хорошая, думаю, что этого  должно  хватить.
"Фокстрот", вы меня слышите? Прием.
     - Сьерра, это я, "Фокстрот".
     - "Фокстрот", давайте выводить команды.  Я думаю, что мы его сделали. Я
думаю, что мы его загвоздили.
     - "Сьерра-браво-четыре", вас  понял, выполняю.  Хорошая работа.  Кончаю
связь.

     * * * * *

     Старший полковник Хуу Ко и его саперы из относительно безопасного места
под прикрытием деревьев следили за тем, как самолет  охотился  за снайпером.
Это  было настоящее  шоу:  огромный  самолет  с умопомрачительной  скоростью
кружил  низко  над землей, извергал из себя  непрерывные  молнии  и  поливал
дождем зону, обработанную  дефолиантами, вздымая густые тучи  измельченной в
пыль земли.
     - О, теперь Человек-лопух превратится в  негодное решето, - сказал один
из солдат.
     - Только  американцы  способны  отправиться  на  самолете на  охоту  за
одним-единственным человеком, - заметил другой.
     - Они могут послать самолет даже  для того, чтобы  установить нужник, -
выкрикнул кто-то еще, и несколько человек расхохотались.
     Но Хуу Ко  понимал,  что снайпер  погиб,  что Суэггер,  главный  из его
врагов,  снова  взял верх.  Ни один человек не мог  пережить такого огневого
налета и того, что последовало за ним: когда самолет стал удаляться, а пыль,
поднятая его стрельбой, еще  висела  в воздухе, из  форта внезапно  вылетели
пять  джипов, пронеслись  через поле, подпрыгивая на кочках, и  остановились
чуть правее того места, где  из травы  внезапно  поднялись два  американских
снайпера, и чуть  восточнее перепаханной пулями площадки. Вышедшие  из машин
люди начали методично выжигать траву огнеметами. Струйки пламени вылетали из
раструбов, и  там,  где они  касались земли, трава  загоралась.  Огонь  рос,
ширился и неистово разгорался, а вверх поднимался черный масляный дым.
     - Теперь Человек-лопух поджарится, - пробормотал кто-то.
     Огонь горел несколько часов; он вышел из-под контроля и распространялся
по расчищенной зоне, то и дело  разгораясь яркими кострами,  и все больше  и
больше  солдат  с  базы выстраивались  в цепь  и  шли  вслед за огнем. Через
некоторое  время  с  востока примчалось звено вертолетов и принялось кружить
над полем. Шли поиски трупа.
     - Когда они его найдут, то наверняка съедят.
     - Там мало что осталось. Разве что на суп.
     Хотя русский был  холодным  и  неприятным человеком,  Хуу Ко  все же  с
сожалением подумал о его  судьбе. Участие  самолета делало  войну тотальной;
это было  самое страшное  оружие во  всем  арсенале сверхвооружений, которым
располагали американцы. Как ужасно, когда тебя преследует такое вот летающее
чудище и ты чувствуешь, как  взрывающиеся снаряды разносят  окружающий  тебя
мир в мелкие клочья! Хуу Ко поежился.
     Американцы  копались  в  растерзанном  поле довольно  долго,  почти  до
сумерек.  Один  раз  они  нашли  нечто  такое,  что  вызвало у  них  большое
возбуждение - Хуу Ко  следил за ними в бинокль, но так и не смог понять, что
это было, - и наконец вернулись на базу.
     - Брат полковник,  нам, наверное, нужно  готовиться к отходу? - спросил
сержант. - Совершенно ясно, что нам тут больше нечего делать.
     - Нет,  -  ответил  полковник. -  Мы  будем  ждать. Я не  знаю, сколько
времени, но мы будем ждать.

     * * * * *

     "Драгунова" нашел ланс-капрал из первого взвода.
     - Bay! - заорал он. - Смотрите-ка, снайперская винтовка гуков.
     - Капрал, дайте ее сюда, - приказал Брофи. - Вы молодец.
     Парень,  довольный тем, что его похвалили, примчался со своим трофеем и
протянул его Брофи.
     -  Вот ваша винтовка, - сказал  Боб, обращаясь к  Никол-су, человеку из
ЦРУ.
     Офицеры столпились  вокруг нового оружия,  которого  никто из  них  еще
никогда  не видел.  Николс, словно ребенок,  разворачивающий  рождественский
подарок, начал сматывать с оружия камуфляжную ленту.
     - Вот она,  легендарная СВД. До сих пор у нас в руках не было ни одной,
- сказал Николс. - Примите мои поздравления, Суэггер. Это серьезный успех.
     Донни только взглянул на винтовку, не испытав при  этом никаких чувств.
Его  голова раскалывалась от зловония  бензина и густого дыма.  СВД казалась
грубой   на   вид,   неуклюжей   и  не  производила   впечатление  тщательно
обработанной.
     - Похоже на АК с модернизированным ударным механизмом, - заметил Боб.
     Он  покрутил оружие в  руках,  осмотрел со  всех сторон,  несколько раз
передернул затвор, взглянул в прицел. В конце концов ему надоел этот осмотр,
и он передал винтовку в другие, более жадные руки.
     Отделившись от толпы, он стоял  совершенно  неподвижно и лишь наблюдал,
прищурившись, как часть морских пехотинцев  обследовала выжженную зону, в то
время  как  другие  под  предводительством командира  базы охраняли  фланги.
Несколько "хью" и "кобр" неспешно летали над периметром.
     - Ты думаешь, он ушел? - в конце концов спросил Донни.
     -  Не  знаю.  В  этом  огне  он  мог сгореть  без  остатка.  Шесть-семь
двадцатимиллиметровых снарядов могли разнести его в мелкие клочки, а огонь -
уничтожить  все  мясо,  оставшееся  на  костях.  Полагаю,  то,  что от  него
осталось,  просто  невозможно найти.  Впрочем, не  знаю. Я не  видел никаких
следов крови.
     - А разве огонь не сжег всю кровь?
     - Может быть. Я не знаю.
     - Я почти уверен, что попал в него.
     - Я тоже думаю, что  ты попал. Иначе я был бы  сейчас дохлой макакой. Я
собираюсь представить тебя к еще одной медали.
     - Я ничего не сделал.
     - Если не считать того, что спас мою шкуру, - возразил Боб.
     Он выглядел  ошеломленным, как  будто  впервые понял  сегодня, что тоже
может погибнуть. Донни никогда еще не видел его в таком настроении.
     - Дружище,  я  сегодня вечером оприходую  бутылку бур-бона,  -  добавил
сержант, - Хочу надраться как следует.
     Донни кивнул. Он без  конца пережевывал мысль  о  том, действительно ли
ему удалось  попасть в белого  снайпера. Он  снова  воспроизводил события  в
памяти: перекрестье  накрывает голову,  легкий  нажим  на  спусковой крючок,
человек дергается всем телом, как будто в него попала пуля, шляпа отлетает в
сторону,  винтовка  подскакивает  кверху  и  откатывается,  а  потом  полная
неподвижность.  Да,  откуда ни взгляни, все вроде бы нормально.  Но винтовка
была найдена  не  в том месте, где,  как подсказывала ему память,  находился
снайпер, когда Донни выпустил в него пулю.
     И у него было ужасающее чувство, в котором он не мог никому признаться,
что  из-за  тумана  перед  глазами,  появившегося   после  сотрясения  мозга
(теперь-то  уже  все было  в  порядке),  он  прицелился  неверно и  убил  не
настоящего  противника, а  его  призрак. Он  не  мог  заставить  себя  четко
сформулировать мысль, но это ощущение наполняло его самым черным ужасом.
     -  Не представляю,  как  ему удалось  бы  выбраться,  - сказал Донни. -
Выжить  после  такого  обстрела невозможно,  таких  счастливчиков просто  не
бывает.
     - У него не  было никаких шансов выжить.  Если он находился  в середине
площадки, то его размолотило в пыль, в этом можно не  сомневаться. Но... Был
ли он в середине площадки?
     На этот вопрос Донни не мог дать никакого ответа. Он, и только он один,
видел снайпера, но к тому времени, когда  самолет закончил работу, пережевав
весь окружающий мир, и он снова посмотрел туда, пейзаж  резко изменился: все
было истерзано, выпотрошено, трава полегла, в воздухе плотным облаком висела
пыль. А потом явились огнеметчики,  и  все  загорелось и задымилось.  Теперь
трудно точно сказать, где находился он, где находился его противник и что он
на самом деле видел.
     - Ладно, поживем -  увидим, - сказал Боб. - Ну а пока что... Вечером мы
с тобой как следует выпьем.

     * * * * *

     Суэггер был пьян.  Он был настолько пьян,  что весь мир для него ничего
не  значил, и  ему  это  нравилось.  Бурбон  действовал  на  него  так,  как
подействовало прикосновение руки медсестры к плечу  среди  ночи, когда он  с
криком проснулся в  госпитале на Филиппинах: он угодил туда во  время  своей
первой  ходки во  Вьетнам,  получив  пулю  навылет  через  верхушку легкого.
Медсестра тронула его за плечо и сказала:
     "Ну, ну, ну..."
     А теперь бурбон говорил ему: "Ну, ну, ну..."
     - Обалденно хорошая штука, - сказал Боб и повторил: - Обалденно.
     -  Это  точно,  -  откликнулся  Донни, затягиваясь гигантской  сигарой,
неизвестно откуда оказавшейся у него в руке.
     В бункере разведчиков было еще несколько человек:
     Брофи,  Николс из  ЦРУ, капитан  Фимстер, его всегда тихий и незаметный
заместитель,  двое  ротных ганни - весь внутренний круг базы Додж-сити.  Все
они были пьяны, как скунсы. Где-то снаружи Мик Джаггер в восьмой или даже  в
десятый раз вопил, что он не может получить удовлетворения.
     - Ну и  черт с ним, зато мы сегодня  получили удовлетворение, -  сказал
Фимстер,  толковый  добродушный  профессионал  из  тех,  кто  ни  при  каких
обстоятельствах не дослужится до полковничьих птичек.
     - Точно, получили,  - поддакнул  его  заместитель, которому,  вероятно,
предстояло  дослужиться не менее чем до  бригадного генерала, потому что  он
соглашался со всем, что говорил любой старше его по званию.
     Двое  других  сержантов  скорчили  рожи  в ответ  на вечный  подхалимаж
заместителя; впрочем, это заметил один только Суэггер.
     -   Чертовски  верно,  -  сказал  он,  намекая,  что  офицеры   слишком
засиделись, и вскоре они на самом деле ушли.
     У него в  голове  остались другие представления:  горящая степь; треск;
ощущение благословенного забытья; мир, снова полный возможностей.
     Теперь наступила очередь Николса воздать должное героям дня. Офицер ЦРУ
застенчиво посмотрел в потолок и сказал:
     - Знаете, это был великий день.
     - Мы не прибили к стене ни одной головы, - ответил Боб.
     - О,  русский  мертв, это несомненно,  -  заверил  его Николс. -  После
такого никто не способен выжить. Нет, я говорю о винтовке.
     "О винтовке? - удивленно подумал Донни. - Ах да, эта чертова винтовка".
     - Если  бы вы только знали, как долго мы искали  эту винтовку! - Николс
повернулся и  посмотрел на  Донни,  который в  ответ на  этот  взгляд пыхнул
сигарой,  отпил еще глоток бурбона и глупо улыбнулся. - Так вот, - продолжал
Николс,  - мы гоняемся  за  нею аж с пятьдесят восьмого  года, когда Евгений
Драгунов  передал  чертежи Ижевскому машиностроительному заводу.  Кое-кто из
наших аналитиков  утверждал, что  она  резко усилит их военный потенциал.  А
другие говорили, что, мол, ничего подобного, это ерунда.
     -  По мне,  так это  обычное  русское дерьмо, -  пробурчал  Боб. - Я не
думаю, что эти парни хоть что-нибудь понимают в том, как делать прецизионные
ружья. У них не было ни Тауни Уилана, ни Уоррена  Пэйджа,  ни  П. О. Экли. У
них есть только трактористы, наряженные в мундиры.
     Донни заподозрил,  что  Суэггер  по какой-то  неясной  причине  морочит
голову серьезному, полному амбиций разведчику.
     - Ладно, - терпеливо сказал Николс, - как бы там ни было, но теперь нам
не нужно  больше гадать. Теперь мы сможем сказать со всей определенностью. И
вы знаете, что это означает?
     - Нет.
     -  Вся эта война  ничего  не стоила. С ней покончено, и  она нужна была
русским  только  для того, чтобы выжать  из нас побольше  соков. Они даже не
стали посылать "драгуновых"  во  Вьетнам, вот  как мало он  для них  значил.
Винтовки "драгунов" имеют для них гораздо большее значение, чем Вьетнам.
     Это не очень-то понравилось Суэггеру, и  на его лицо набежала  тень, но
человек из ЦРУ этого не заметил и продолжал болтать:
     -  Нет,  все интересы России сосредоточены в Европе. Это  там находятся
все ее  дивизии.  А теперь  смотрите: когда  "драгуновы" через несколько лет
попадут  на взводный  уровень и поступят в  другие страны Варшавского блока,
что это должно означать для нашей тактики? Какой уровень меткости они смогут
обеспечить,  если  начнут войну против  нас?  Не  собираются  ли  они начать
крупномасштабную снайперскую войну? Все эти соображения должны  очень сильно
сказаться  на наших диспозициях,  расчетах численности войск, их размещении,
на отношениях с  нашими союзниками и вообще на  общем направлении  стратегии
НАТО в целом на несколько предстоящих лет. Черт возьми, вы нашли для нас эту
штуку! Никто не мог  добыть  ни одной,  никто  не мог ее купить, их  не было
нигде, кроме как в сейфах под замками, и тут вылазит из кустов старый Боб Ли
Суэггер и преподносит  нам эту дичь прямо живьем. Черт меня возьми,  это был
отличный день! - Его глаза сияли неподдельным счастьем. Он даже не был пьян.
-  В  данный момент  это оружие  летит  курьерским рейсом  прямиком  в  штат
Мэриленд,  в  Абердин,  а  там  его  подвергнут  всесторонним  испытаниям  в
армейских оружейных лабораториях. Они выжмут из  него столько всего, сколько
вы даже  и  представить себе не можете.  Они  заставят эту  винтовку петь на
разные голоса!
     - Это для вас настоящий успех, - заметил Донни.
     - Это настоящая победа для всех нас. Что  называется, лучше поздно, чем
никогда. Вы проделали невероятную работу, Суэггер. Я прослежу  за тем, чтобы
она попала в ваш послужной список. Позабочусь о том, чтобы были  сделаны все
телефонные звонки и все нужные люди поставлены в известность. Вы часть всего
этого представления, мой друг. Но я хочу сказать одну чертовски важную вещь.
Если они захотят нанять вас для работы  с "драгуновым",  то вы должны выжать
из них все, что у них есть. Дружище, они хотят  вас больше, чем мисс Америку
прошлого  года.  Если  хотите,  я сообщу, что  без вашей экспертизы никак не
обойтись,  и мы  следующим  же  рейсом отправим  вас, сержант,  в Абердин  и
включим в  эту команду. Не стоит  подставлять лоб под пулю, если русские или
вьетнамцы решат предпринять еще одну попытку.
     - Мне осталось всего несколько месяцев до ПСВОСР, мистер  Николс. Но  я
вам очень благодарен за предложение.
     -  И  все  равно  подумайте  над  этим.  Обмозгуйте  как  следует.  Уже
послезавтра  вы  сможете   оказаться   временным   сотрудником  Абердинского
испытательного  полигона. Балтимор! Какие там  красотки! Балтимор, чертовски
прекрасный  город!  Знаете, там есть  немало привлекательного. И уж  намного
лучше,     чем     Додж-сити,    Первый     корпус,     Республика     Южный
Вьет-черт-его-побери-Нам!
     -  Мистер Николс, я  тронут вашей заботой, но я должен  закончить  свою
ходку. У меня остается четыре с небольшим месяца до ПСВОСР.
     -  Вы  стойкий  человек,  Суэггер. Непоколебимый. Вы, ветераны Корпуса,
самые стойкие,  самые  лучшие. Ну  что  ж,  еще  раз  благодарю  вас,  и  да
благословит вас Господь. Без вас ничего не получилось бы!
     Он повернулся и покинул бункер.
     - Ты должен его послушаться, - сказал Донни.
     - Ну да,  забраться  в  Балтимор  и  торчать  там  с  толпой  солдат  с
нестрижеными,  как  у хиппи, волосами и грязными  ботинками! Нет  уж, это  и
впрямь не стоит благодарности, Это не для меня, будь оно проклято.
     - Ладно, по крайней мере, мы теперь герои, - сказал Донни.
     -  На сегодня.  Они забудут обо всем через несколько часов, как  только
немного успокоятся. А для  тебя это человек из штаба. Твой прямой начальник.
- Боб взял бутылку и сделал большой глоток.
     - Ты уверен, что тебе стоит так много пить?
     - Что-что, а пить я умею. В этом Суэггеры всегда были сильны.
     - Точнее, один конкретный Суэггер.
     - Знаешь, я хочу  тебе кое-что  сказать, -  проговорил Боб после долгой
паузы. - Эта твоя девушка. Она, черт меня возьми,  самая хорошенькая из всех
женщин, которых я, черт меня возьми, когда-либо  видел. Ты, сынок, настоящий
счастливец.
     - Это точно,  - ответил Донни. Расплывшись в улыбке,  как мартышка,  он
сделал могучий  глоток  бурбона и  затянулся  сигарой,  выпустив  клуб дыма,
какому позавидовала  бы  и дымовая  граната. -  У меня  тут есть одна  вещь,
которую я хочу тебе показать.
     - Да?
     - Да. Я уже показывал фотографию. А теперь посмотри вот это.
     Он засунул руку  в карман,  вытащил  оттуда  аккуратно сложенный  кусок
плотной бумаги и осторожно развернул его.
     - Это тот парень, Триг. Он был художником. Вот он и нарисовал.
     В  мигающем свете Боб  вгляделся неверными глазами  в листок.  Это была
плотная  бумага кремового цвета, очень аккуратно оторванная с одной стороны.
Но  внимание  Боба привлекла не сама  бумага, а изображенный на ней рисунок.
Боб  ни черта  не понимал в искусстве, но  что бы ни  представлял собой этот
парень,  в нем что-то было. Он  и впрямь  смог  изобразить Донни несколькими
штрихами. Похоже,  он любил Донни, каким-то образом  это ощущалось.  Рядом с
Донни стояла девушка, и чувства, которые испытывал к ней художник, были куда
сложнее. Она была прекрасна, безнадежно прекрасна. Такие встречаются одна на
миллион. Боб почувствовал,  что какая-то маленькая часть его умирает оттого,
что он знал: у  него никогда не будет такой  женщины; этого просто не было в
тех картах,  которые сдала ему судьба. Всю жизнь он был  одинок и, возможно,
предпочитал именно такую участь.
     - Чертовски хорошая картинка, - сказал Боб, возвращая рисунок.
     - Точно. Она у него здорово получилась. Я думаю, что он тоже был в  нее
влюблен. В Джулию влюбляются все, кто ее видит. Мне так повезло!
     - А знаешь, что я тебе скажу? - спросил Суэггер.
     - Не-а.
     - Этой женщине тоже чертовски  повезло. Ей попался ты. А  ты -  лучший.
Там, в мире, у тебя будет прекрасная счастливая жизнь.
     Боб  поднял с пола бутылку, сделал  два больших глотка и  передал виски
Донни.
     - Ты герой, - сказал Донни. - У тебя тоже будет великая жизнь.
     - Со  мной  все  кончено. Когда ты начал палить по этой  птичке, кто-то
внутри  меня сказал:  "Ты же,  парень, больше не хочешь оставаться здесь, ты
хочешь  жить". Ты вернул  меня  к  жизни, ты, сукин сын. Черт меня возьми, я
никому ничего не был должен. Но тебе, партнер, я должен, и очень немало.
     - Ты пьян.
     -  Совершенно верно.  И у меня  есть еще  кое-что,  о чем я  хочу  тебе
сказать.   Так   что,   Свинина,  пойдем   и  поговорим  подальше  от   этих
ублюдков-кадровиков.
     Донни  был  потрясен.  Он  никогда  прежде  не  слышал, чтобы  Боб  так
отзывался о контрактниках.
     А Боб взял его за руку и выволок наружу.
     - Только  учти, что это не пьяная болтовня, ладно? Это я, твой друг Боб
Ли Суэггер. "Сьерра-браво". Ты меня хорошо слышишь? Прием.
     - Слышу тебя хорошо, "Сьерра". Прием.
     - Вот и славненько. Теперь слушай.  Я  хорошо  подумал обо  всем  этом.
Угадай о чем? Война для нас закончена.
     - Чего-чего?
     -  Закончена. Говорю тебе прямо. Мы будем все так  же три раза в неделю
выходить на задания, но больше  никуда не пойдем. Смотри, мы выходим в лес и
залегаем там  на пару дней. Мы ни  в  кого  не стреляем, мы не ищем  никаких
следов,  не ходим ни  в какие дальние  поиски, не устраиваем никаких  засад.
Нет, сэр,  мы  лежим  в  травке, а  потом возвращаемся на базу,  как  и  все
остальные патрули. Ты думаешь, я не знаю, какое дерьмо здесь творится? Никто
в этой сраной  дыре  давно уже  не  воюет, и  там, в  Дананге, тоже никто не
воюет.  S-2 в Дананге нет до этого  никакого дела,  и капитану Фимстеру тоже
нет никакого дела,  и