, который, как всегда, был занят чтением. К пятнадцати годам  он
прочитал все, что только можно было прочитать, причем по  два  раза.  Он
читал, как ненормальный, буквально глотал книги, пытаясь  извлечь  уроки
из прочитанного. У него было маниакальное пристрастие к печатному слову,
которое,   питаясь   получаемой   информацией,   трансформировалось    в
собственный довольно  своеобразный  писательский  дар.  Ему  требовалось
немало усилий, чтобы излагать свои мысли гладко, зато  он  имел  богатое
воображение и все подвергал сомнению. Почему он так  упорно  трудился  в
этой области? Чтобы бежать  из  Оклахомы?  Значит,  он  чувствовал,  что
Оклахома с ее уютным обывательством, мелким враньем и  непритязательными
удовольствиями не способна удовлетворить  его  честолюбие?  Значит,  он,
Расс, считал себя достойным  большего?  Заслуживал  более  замечательной
жизни? Заслуживал всеобщего  признания,  славы,  обожания,  которых  мог
добиться, только живя в Новой Англии? Он  не  собирался  до  конца  дней
своих прозябать в унынии серых маленьких городков. Нет уж, увольте.
   - Слушай, это же идиотизм, - заметил Лэймар. - Ты все сидишь и сидишь
наверху. Никуда не ходишь, ничем стоящим не занимаешься.
   - Это мой брат - спортсмен, - возразил Расс. -  А  у  меня  самого  -
мозги. И я не хочу их тратить зря.
   - Ладно, предлагаю сделку, - сказал Лэймар. В его  руках,  откуда  ни
возьмись, появилась цепная пила. Он с театральной выспренностью  потянул
за пусковой шнур, и пила ожила, завизжала. -  Так  вот,  суть  сделки  в
следующем: я иду в дом и убиваю всех, кто там есть, а ты  стоишь  здесь,
вот у этого дерева. С твоей несчастной задницей я после разберусь, когда
с теми покончу.
   - Пожалуйста, не делай этого, - попросил Расс.
   - О! И кто же мне может помешать?
   - Мой отец.
   - Твой отец. Этот старый хрен думает только о своих пушках, да о  той
бабе, мечтая поскорей забраться к ней в постель. А ты и  твоя  мать,  вы
ему на фиг не нужны.
   - Нет, он остановит тебя. Вот увидишь. Он - герой.
   - Тоже мне, нашел героя. Смотри.
   Лэймар вошел в дом и стал совершать злодеяния. Подобные сцены насилия
Расс видел в кино, поэтому они  разворачивались  перед  ним  по  законам
кинематографа. Лэймар ногой открыл дверь.  Молодая  женщина  вскрикнула.
Отец Расса схватился за револьвер, но на этот раз Лэймар  опередил  его.
Он пилой разрезал обоих. Отец и женщина повалились на  пол.  На  дальней
стене заалели два кровавых пятна - две красные розы совершенной красоты,
раскрывавшие   лепестки   навстречу   солнцу.    Выдумка    талантливого
художника-постановщика.
   -  Видишь,  -  обратился  к  нему  Лэймар,  -  он  даже  пальцем   не
пошевельнул.
   - Не тронь моих мальчиков, прошу тебя.
   - Леди, я беспощаден ко всем, - ответил Лэймар и в следующую  секунду
резким взмахом пилы отбросил ее в  холодильник,  до  отказа  заполненный
кувшинами, коробками и банками, которые  разлетелись  и  полопались  под
тяжестью  ее  тела.  Мертвая,  она  лежала  в  крови  средь  великолепия
роскошных блюд, забрызганных горчицей, кетчупом  и  кока-колой,  которые
также не пощадила пила.
   Джефф, отважный мальчик, услышав шум,  схватил  биту  и  помчался  на
помощь родным. Но цепную пилу битой и героизмом  не  возьмешь,  нет,  не
выйдет. Лэймар свалил Джеффа прямо на  лестнице,  и  телекамера,  больше
всего обожающая снимать, как  погибают  юные  и  беззащитные,  выхватила
забрызганное кровью лицо бедного  ребенка,  в  глазах  которого  угасала
жизнь. Остался один Расс. Он читал  какую-то  глупую,  бессодержательную
книжку, когда убийца подкрался к его комнате  и  пинком  ноги  распахнул
дверь. Рассу нечем  было  защищаться.  Он  просил,  хныкал,  прикрываясь
дрожащими руками.
   Лэймар отвернулся от  Расса,  вымаливающего  пощаду,  и  обратился  к
Рассу, наблюдавшему за происходящим с улицы.
   - Ну что, прикончить этого сопляка?
   - Не убивай его, Лэймар, пожалуйста. Прошу тебя.
   - Ты можешь мне помешать?
   - Нет, не могу.
   - Тогда грош тебе цена в базарный день.
   Он шагнул к нему с пилой наготове, и Расс проснулся.
   Это был не самый страшный  из  виденных  им  кошмаров  -  сон-кино  с
нелогичным сюжетом, а  не  живые  картины  отвратительной  жестокости  и
насилия. Такие ему тоже снились, хотя  в  последнее  время  и  не  столь
ужасные.  Однажды  (это  было  в  Принстоне)  он  проснулся   ночью   от
собственного  истошного  крика.  Кто-то  из  соседей  додумался  вызвать
полицию, и его забрали в участок, чтобы проверить, не  накачался  ли  он
наркотиками. В другой раз он во сне  от  страха  свалился  с  кровати  и
сильно ушибся. А как-то проснулся весь в крови, потому  что  метался  на
постели, да так сильно, что порезался.
   Так что этот сон вполне сносный. По крайней  мере,  он  остался  жив.
Неужели кошмары постепенно отступают? Расс не  осмелился  бы  утверждать
подобное. Укладываясь спать, он никогда не был уверен, что проведет ночь
спокойно. Никого в его семье, даже отца, не преследовали  во  сне  такие
ужасы.
   Однако,  может,  только  ему  одному  и  удалось   путем   логических
рассуждений прийти к заключению, что Лэймар Пай должен убить их. То есть
всю его семью. Чтобы наказать Бада Пьюти за его  прегрешения.  Ведь  это
чистая случайность, подарок судьбы, что трагедия обошла их стороной. Что
погибли только Лэймар и его прихлебатели. Тем не  менее,  по  непонятной
причине, мысль о неминуемой расплате прочно засела в мозгу.  Мысль,  что
род Пьюти должен быть истреблен - не  по  воле  случая,  не  из  чьей-то
прихоти или зловредности, не из-за нелепого  стечения  обстоятельств,  а
потому что так распорядился Лэймар Пай, жаждущий мести.
   Эта мысль плюхалась на него по ночам, словно черная жирная кошка.  Он
знал, что незачем выяснять, за кем приходит Лэймар Пай: он  приходит  по
его душу.
   Расс заморгал. Он все еще находился в номере  мотеля.  Сквозь  тонкие
дешевые занавески сочился дневной свет. Голова гудела, как  с  похмелья,
хотя он накануне не пил спиртного. Он уснул  уже  после  четырех,  а  до
этого все лежал, спорил сам с собой, строил планы. Очевидно,  действовал
кофеин, полученный организмом вместе с диетической  кока-колой,  которой
его угостили в доме  Боба  Ли  Суэггера.  Расс  глянул  на  часы.  Почти
одиннадцать.
   Дел никаких. Какой следующий шаг? Следующего шага  не  будет.  Может,
стоит вернуться в Оклахома-Сити и там поразмыслить над будущим. От  этой
мысли Рассу стало совсем тоскливо. Все его труды  пошли  прахом:  работа
над задуманной книгой не продвигалась. Теперь ясно: он  вообще  вряд  ли
напишет ее.
   Расс принял душ, оделся и заглянул  в  бумажник.  У  него  оставалось
долларов пятьдесят. До Оклахома-Сити ехать почти десять  часов  -  через
Нью-Мексико, Техас и половину Оклахомы. На душе было мерзко.
   Он  побросал  в  чемодан  грязную  одежду,  уложил  багаж  в  машину,
расплатился за номер - на кредитной карточке пока еще оставались  деньги
- и заправил свой пикап горючим. Возле маленького бара, в котором он так
часто обедал, Расс затормозил машину.
   Он вошел в бар, занял привычное  место  за  стойкой  и  получил  свою
обычную порцию замечательного барбекю с  кружкой  бочкового  пива.  Обед
доставил  ему  огромное  удовольствие.  Здорово  все-таки  готовит   эта
женщина.
   - Что ж, - обратился он к бармену, - тысячу долларов я,  конечно,  не
истратил, но что-то около того.
   - Ты молодец, сынок, - сказал тот. -  Теперь,  насколько  я  понимаю,
уезжаешь.
   - Да. Я сделал все, что мог. Нашел парня,  выложил  ему  все.  В  его
глазах в какой-то момент даже мелькнуло что-то обнадеживающее,  как  мне
показалось. Но не вышло. Он сказал "нет".
   - Ты хорошо потрудился, старался не меньше других. Но  он  -  крепкий
орешек.
   - Крепкий. Ладно, как бы то ни было,  ваш  барбекю  мне  пришелся  по
вкусу. Лучше я нигде не ел. Правда. Скучать буду по вашей кухне. Я...
   Тут в баре наступила тишина, а бармен  застыл  на  месте  с  открытым
ртом. Расс глянул направо, налево, но увидел только притихших  мужчин  с
выпученными глазами. Тогда он посмотрел в зеркало на  стене  за  стойкой
бара. У  него  за  спиной  стоял  высокий  загорелый  мужчина  с  копной
рыжевато-каштановых волос и серыми прищуренными глазами.
   - Привет, - поздоровался Суэггер, усаживаясь рядом.
   - Э... здравствуйте, - ответил Расс.
   - Говорят, барбекю здесь вкусно готовят.
   - Великолепно, - подтвердил Расс.
   - Как-нибудь и я отведаю. Ты еще не раздумал писать книгу?
   - Не раздумал.
   - Только не о Вьетнаме. И не о событиях 1992-го. Такой уговор?
   - Так точно, сэр.
   - Вещи собрал?
   - Да.
   - Тогда, - сказал Боб, - едем вместе в Арканзас.
 
Глава 10 
 
   Администрации  "Редлайн  тракинг"  и   "Бама   констракшн",   как   и
приличествует  компаниям,  ежегодно  зачисляющим  на  свои  счета  более
пятидесяти миллионов долларов,  располагались  в  роскошном  современном
здании на Роджерс-авеню в восточной части  Форт-Смита  (штат  Арканзас).
Именно "Бама констракшн"  по  заказу  федеральных  властей  построила  в
Полк-Каунти    между     Форт-Смитом     и     Блу-Ай     автомагистраль
Гарри-Этеридж-Паркуэй протяженностью семьдесят миль.
   Административные помещения компаний,  занимавшие  два  верхних  этажа
здания   "Сьюпириор   бэнк   билдинг",   высившегося   прямо    напротив
Сентрал-Молл, были обустроены элегантно и с шиком, полностью подтверждая
репутацию  ведущих  процветающих  корпораций   региона.   В   холлах   и
демонстрационных залах на фоне стен, выкрашенных в  спокойные  тона  или
обитых  текстилем,  а  порой  и  необлицованных,  в  идеальной  гармонии
соседствовали горшки с пальмами и кожаная мебель. Интерьер оформила одна
из лучших (и самых дорогих) фирм  по  отделке  помещений  из  Литл-Рока;
дизайнеры  Форт-Смита  не  удовлетворяли  изысканным  вкусам  владельцев
богатых компаний. В кабинетах  "Бама  констракшн"  юристы,  секретари  и
инженеры трудились не покладая рук над такими перспективными  проектами,
как  сооружение  Ван-Бьюрен-Молл  и   строительство   жилья   по   улице
Плантерз-роуд, в то время как сотрудники  "Редлайн  тракинг"  занимались
организацией грузовых  перевозок  по  сотням  маршрутов,  контролируемых
компанией,  и  обрабатывали  счета,  -  ведь   выгодное   местоположение
Форт-Смита, раскинувшегося  на  крупнейшей  федеральной  автостраде  №40
между Литл-Роком и  Талсой,  позволяло  городу  участвовать  в  торговых
операциях и с восточными регионами, и с западными. В  общем,  все  здесь
было устроено замечательно: в уютной рабочей  обстановке  кипела  бурная
деятельность.  Гармонию  нарушало  только   одно   несколько   необычное
помещение - напичканный антиквариатом огромный угловой кабинет  с  двумя
яркими венецианскими окнами,  из  которых  открывался  потрясающий  вид:
старый центральный район города, мост через могучую реку Арканзас и даже
кусочек Оклахомы.
   Этот кабинет,  по  мнению  некоторых  самый  красивый  в  Форт-Смите,
действительно поражал воображение. Одну из его  стен  украшали  почетные
дипломы и  семейные  реликвии,  фотографии  знаменитостей  и  политиков,
доказательства благотворительной  деятельности  и  активного  участия  в
общественной жизни - все свидетельства высоких профессиональных  успехов
и еще более высокого общественного положения хозяина  кабинета,  который
почти всегда пустовал.
   Рэндолл Т. Бама по прозвищу Ред предпочитал проводить время в  задней
комнате  бара  "Нэнсиз  фламинго",  расположенного  в   северной   части
Форт-Смита,  на  бульваре  Мидлэйнд,  на   беспокойной   границе   между
негритянским районом  и  кварталами  белой  бедноты,  где  на  удивление
большое  тайское  население  города   начинает   вытеснять   вьетнамцев,
обосновавшихся  здесь  гораздо  раньше,  где  простой   работяга   может
сразиться с честным, но серьезным противником на бильярде и выпить  пива
- и  все  это  за  пять  долларов,  а  чужак  встретит  суровый  взгляд,
приказывающий ему немедленно удалиться. Возможно,  подобные  кварталы  -
ненужное излишество. Чтобы империя - или,  по  крайней  мере,  та  часть
империи, которая регулярно освещается  в  прессе,  -  жила  и  приносила
доход, Реду приходится по несколько  десятков  раз  в  день  обзванивать
своих сотрудников среднего звена, потому что все решения он, разумеется,
принимает сам. У него  на  редкость  организованный  ум  и  удивительные
математические способности, что, безусловно, помогает в работе. Говорят,
он может меньше чем за десять секунд сложить в  уме  восемь  трехзначных
цифр. Пусть это и не признак гениальности, но определенно выдает  в  нем
даровитого человека.
   Ред приезжает в бар в десять утра. Свой серый "мерседес" он оставляет
на улице, где никто не смеет даже прикоснуться к его машине,  не  говоря
уже о том, чтобы покорежить, угнать или приклеить к стеклу уведомление о
штрафе за парковку в неположенном месте. Ред всегда  сам  за  рулем:  он
обожает мчаться на работу от своего дома на  Клифф-драй,  расположенного
на возвышении за Форт-Смитом. Быстрая езда настраивает  его  на  деловой
лад. Однако  перед  его  автомобилем  непременно  едет  черный  "шевроле
капри", в котором сидят два отменных профессионала,  имеющих  разрешение
властей Арканзаса на ношение полуавтоматических пистолетов Р-229 калибра
40. Оружие  у  каждого  в  кобуре  под  пиджаком.  Эти  парни,  суровые,
хладнокровные, решительные,  стреляют  отлично.  Они  носят  бронежилеты
фирмы "Кевлар", которые пробьет не всякий. Телохранители всегда рядом  с
Редом.
   Ред не здоровается с Нэнси, потому что Нэнси не существует,  и,  если
таковая была когда-то, об этом никто не помнит и помнить не желает.  Ред
прямиком направляется в заднюю комнату, вешает на вешалку  свой  дорогой
пиджак, садится за большой рабочий стол и пьет черный кофе, который  ему
приносят из бара в полистироловых стаканчиках. Одновременно он принимает
просителей, помощников, посыльных,  приглашенных,  которые  неиссякаемой
чередой проходят перед ним, чтобы выслушать  его  решение  или  получить
назначение. Именно сюда доставляются отчеты о работе  принадлежащих  ему
девятнадцати ломбардов и семи  магазинов,  торгующих  порнопродукцией  в
Форт-Смите, о деятельности его торговцев героином и крэком,  в  основном
промышляющих в негритянских кварталах,  о  его  шести  борделях  и  семи
периферийных ночных  клубах,  расположенных  на  противоположном  берегу
реки, в Оклахоме, а также о жемчужине его ночной империи - клубе  "Чокто
джентльменз клаб", который находится в Холдене (штат Оклахома),  в  пяти
милях к западу, если ехать по автостраде  №64,  где  деревенские  парни,
заплатив пять долларов за вход, сидят,  попивая  пиво  по  спекулятивной
цене,  и  суют  однодолларовые   купюры   не   правдоподобно   грудастым
стриптизершам, которые должны отдавать боссу сорок пять центов с каждого
доллара.
   Сюда же с сообщениями, хорошими и плохими, но чаще хорошими, являются
подотчетные ему боевики  и  главари  местных  группировок.  Иногда  Реду
приходится применять суровые санкции за те или иные нарушения  -  задача
малоприятная, но необходимая,  от  выполнения  которой  Ред  никогда  не
уклонялся и впредь уклоняться не намерен. Именно  здесь,  когда  в  этом
возникает потребность, проводит он встречи с Армандом Жиленти,  главарем
преступного  мира  Литл-Рока  и  Хот-Спрингс,  или  с  Джеком   Диганом,
заправляющим  в  Канзас-Сити,  а  иногда  и  с   боссом   новоорлеанской
преступной организации Карменом Сент-Анджело  или  Тексом  Уэствудом  из
Далласа.
   Говорят, что Ред не расстается со старой комнатой в  глубине  бара  и
бильярдной потому, что именно там работал его отец Рэй  Бама,  создавший
блестящую,  хотя  и  небольшую,  организацию,   которую   после   смерти
Бамы-старшего (он погиб в 1975 году от взрыва бомбы, подложенной  в  его
машину; виновника так и не нашли) унаследовал и значительно расширил.
   Может быть, люди и верно говорят, может,  ошибаются.  Как  знать?  Во
всем  остальном  Ред  не  подвержен  сантиментам.  Он  слывет  человеком
проницательным, дальновидным, жестоким, хотя и безбожно  потакает  своим
детям, которых у него в общей сложности пятеро - трое от первого  брака,
двое от второго. Однако отца он чтит, как святого. Бама-старший,  умный,
суровый человек, выходец из бедных слоев, за несколько десятилетий сумел
пробиться из грязи  Полк-Каунти  к  высотам  Форт-Смита,  выстроив  свою
империю и, что важнее, наметив перспективы ее развития  на  многие  годы
вперед. Ред в разговоре со своими женами называет отца "Джо  Кеннеди  из
простого народа".
   - Зато ты не Джон Кеннеди, -  съязвила  как-то  его  первая  жена.  -
Только по бабам таскаешься, как он.
   - А я себя с ним никогда не равнял, -  ответил  Ред.  -  Но  отца  не
опозорю.
   Реду шел пятьдесят первый год. Он был невысок, крепкого  сложения,  с
веснушками на лице, короткими пальцами и  лысиной  на  макушке,  которую
тщательно  пытался  сделать  менее  заметной,  коротко  подстригая  свои
рыжевато-русые волосы.  Проницательный  взгляд  его  синих  лживых  глаз
пронизывал насквозь. Ред  любил  одеваться  в  серые  костюмы  в  тонкую
полоску,  голубые  рубашки,  красные  галстуки  (обычно   фирмы   "Брукс
Бразерс") и черные итальянские туфли из мягкой кожи.  Он  носил  золотые
часы  "Ролекс"  -  единственное  драгоценное  украшение,  которое   себе
позволял, - и всегда имел в кармане не менее пяти тысяч долларов мелкими
купюрами. Оружия при себе он не держал, никогда. Ред любил  свою  первую
жену, любит ее по сей день, хотя и развелся с ней,  когда  она  утратила
молодость. На конкурсе красоты "Мисс Арканзас" в 1972  году  она  заняла
четвертое место. Свою вторую жену, тридцатисемилетнюю блондинку, он тоже
любит. Она была заслуженно признана второй красавицей на конкурсе  "Мисс
Арканзас" 1986 года. А ведь обе его жены завоевали свои призы в те годы,
когда в конкурсах красоты участвовали претендентки с настоящими  грудями
и победы присуждались действительно за красоту, а не за активное участие
во всяких глупостях на благо общества, таких, как кампании  за  спасение
китов, разговоры в пользу бездомных и прочие бессмысленные  общественные
движения, которые ведут Америку к гибели. Спросите об этом Реда: он  вам
расскажет, что почем. Для него это больной вопрос.
   Ред любит своих детей. Любит своих жен. И ни в чем не  отказывает  ни
женам, ни детям, ни себе.
   Сейчас перед ним сидит угрюмый мужчина в форме сотрудника  управления
шерифа Полк-Каунти. Ред  жадно  поедает  глазами  цифры  сводок  игорных
заведений.
   Наконец Ред поднимает голову и устремляет  взор  на  человека,  каким
когда-то был сам, на человека, судьбы  которого  ему  удалось  избежать,
потому что его отец мужественно восстал против подобной участи  и  вышел
победителем из борьбы с серостью и ничтожеством. Но Ред хорошо знаком  с
этой  породой  людей.  Белая  шваль:  безжизненный  взгляд,  мордочка  с
кулачок, как у  хорька,  долговязая  фигура,  неподвижная  поза,  густая
шевелюра. Всем своим обликом этот человек излучал  угрозу,  коварство  и
тупость. Ред знает, что люди, способные на большие  дела,  редко  хорошо
справляются с повседневной мелкой работой.
   - Итак, Дуэйн, - заговорил Ред, - здесь у меня информация о тебе -  и
хорошая, и плохая.
   Дуэйн Пек вместо ответной реплики издал цокающий звук, проведя языком
по зубным протезам. Он всегда, когда  нервничал,  начинал  отвратительно
гонять языком слюни, но Дуэйну побаивались делать замечания.
   - Ты ведь любишь азартные игры, не так ли, Дуэйн? А госпожа  Удача  в
последнее время на тебя осерчала.
   - Пожалуй, что осерчала, - согласился Пек.
   - Я вижу, ты наоставлял  векселей  почти  в  каждом  клубе  Восточной
Оклахомы. Бену  Келли  задолжал  двадцать  одну  тысячу  долларов.  Кено
<азартная игра, вид лото> - твоя слабость, Дуэйн?
   - Нет, сэр. Я п