о прямо, будто шомпол  проглотил, капитана Мортона Догвуда, а  также
одетого  в коричневую  летнюю форму худощавого молодого человека с нашивками
лейтенант-коммандера военно-морского флота и  еще более молодого человека  в
форме    энсина.
     - Сэр,  -  доложил Донни, замирая по стойке "смирно",  - капрал Фенн по
вашему приказанию прибыл, сэр.
     Поскольку он был без оружия, то честь отдавать не стал.
     - Фенн, это коммандер Бонсон и энсин Вебер, - сказал Догвуд.
     - Господа, - сказал Донни, повернувшись к морским офицерам.
     - Коммандер Бонсон  и его спутник представляют разведывательную  службу
военно-морского флота, - сообщил Догвуд.
     "Проклятье, вот влип", - подумал Донни.
     Свет в комнате не  горел, и в  углах было полутемно. За спиной капитана
висел в  рамке  скудный  комплект его наград,  а  рядом с ними  -  диплом об
окончании Университета Джорджа  Вашингтона  по  специальности "международные
денежные  отношения".  Сверкающий  стол  был  почти  пуст,  если не  считать
отполированной гильзы от снаряда 105-миллиметровой гаубицы, использовавшейся
в качестве пресс-папье (вряд ли кто-либо из  прошедших службу во Вьетнаме не
имел  подобного  сувенира),  и  фотографий  хорошенькой жены капитана и двух
маленьких девочек.
     - Садитесь,  Фенн,  -  сказал Бонсон, не отрывая взгляда от документов,
которые изучал.
     Донни сразу заметил, что это была папка с его собственным личным делом.
     - Есть, сэр, слушаюсь, - ответил Донни.
     Скосив  глаза,  он нашел  стул  и,  все  так  же  неудобно вытянувшись,
опустился на  него, не  отводя  глаз  от  троих  офицеров,  которые, похоже,
держали в руках его судьбу. Снаружи негромко доносились разнообразные звуки,
сопровождающие  учебные  занятия  любого  гарнизона;  снаружи  стоял  жаркий
солнечный день,  до предела  заполненный  обязанностями.  А  здесь...  Донни
явственно  ощущал, что  вступил в какую-то  мутную  воду.  Что за чертовщина
здесь затевается?
     - Хороший послужной список, - провозгласил Бонсон. - Отлично поработали
за морем. Не хуже и здесь, в казармах. Фенн, когда кончается ваш срок?
     - В мае семьдесят второго, сэр.
     - Жалко будет, если вы нас покинете, Фенн. Корпусу очень  нужны хорошие
люди вроде вас.
     -  Да, сэр, -  механически откликнулся Донни. У него мелькнула мысль, а
не могло  ли все это быть  вербовкой в кадры. Хотя вряд ли. Разведслужба ВМФ
была уменьшенной копией ФБР, работавшей на флот и Корпус морской пехоты, там
вели разведку,  а не  вербовали на службу. -  Я  собираюсь  жениться.  И уже
получил от Аризонского университета согласие, что меня примут  обратно после
службы.
     - Что вы собираетесь изучать? - осведомился коммандер.
     - Думаю, право, сэр.
     -  Знаете,  Фенн, вы, вероятней всего, выйдете в  отставку капралом.  В
Корпусе  трудно   подняться  выше  этого  звания,  так  как  оно   настолько
незначительно, что  не  дает  никаких шансов проявить  себя,  независимо  от
имеющихся у солдата способностей и героизма.
     - Да, сэр, - снова согласился Донни.
     - Лишь  около  восьми процентов  из  всех поступающих на  четырехлетнюю
военную службу покидают армию  со званием выше, чем капрал. То  есть сержант
или выше.
     - Да, сэр.
     - Фенн, подумайте о том, насколько будет полезно для вашей  юридической
карьеры, если вы станете сержантом. Вы окажетесь  одним из невероятно малого
количества людей, которым  удается достичь этого положения. Вы по-настоящему
войдете в элиту.
     - Э-э-э... - Донни не знал, что ответить.
     - Фенн, офицеры  намерены предоставить вам выдающийся  шанс, - вмешался
капитан Догвуд. - Будет хорошо, если вы выслушаете их.
     - Да, сэр, - отозвался Донни.
     -  Капрал Фенн, у  нас происходит  утечка.  Очень серьезная утечка.  Мы
хотим, чтобы вы заткнули дыру.
     - Утечка, сэр? - переспросил Донни.
     -  Да.  Вы, конечно, знаете,  что у нас  есть  источники в  большинстве
главных групп  пацифистов. И до  вас не могли  не дойти  слухи  о  том,  что
первого  мая  они  собираются  попытаться заблокировать  город  и прекратить
войну, уничтожив тех, кто управляет машиной.
     Подобные  слухи  давно  уже носились  в  воздухе. "Штормовое подполье",
"Черные пантеры" и им подобные организации намерены заблокировать Вашингтон,
взорвать  или  начисто  спалить  Пентагон,  захватить  арсеналы и возглавить
вооруженное  восстание.  Это,   в  частности,  означало,  что  рота  "Браво"
постоянно  находилась на боевом дежурстве и никто из ее солдат и офицеров не
мог получить длительного отпуска.
     - Я слышал об этом.
     Как раз первого мая  подруга Донни собиралась приехать на уик-энд. Было
бы просто отлично повидаться с нею, если, конечно, его не запрягут на боевое
дежурство  или,  хуже  того, ему не придется спать где-нибудь  под столом  в
каком-нибудь из зданий, примыкающих к Белому дому.
     -  Так  вот, это правда. Первое  мая.  Коммунистический  праздник.  Они
проводят  грандиозную мобилизацию для  затеянной  ими войны  и на самом деле
собираются заблокировать нас и удерживать взаперти.
     - Да, сэр.
     - А наша задача очень проста, - сказал лейтенант-коммандер Бонсон. - Мы
должны остановить их.
     Эти слова  офицер  произнес с таким воодушевлением, что даже  голос его
немного  задрожал. Его глаза  вспыхнули огнем  в  добром старом стиле героев
острова  Иводзима. Однако
Донни не мог не заметить, что на груди коммандера не было ленточки медали за
службу во Вьетнаме.
     - Вы помните ноябрь? - спросил Бонсон.
     - Да, сэр, - ответил Донни.
     Он   действительно   помнил,   хотя   в   памяти   застряла   не    вся
последовательность  событий,  а всего  лишь  один  момент,  который  мог  бы
показаться довольно-таки абсурдным.
     В сердце Америки было уже поздно, около полуночи, и  морские  пехотинцы
из роты "Браво" в полном боевом снаряжении входили  в расположенное рядом  с
Белым  домом здание  Государственного казначейства,  занимая  оборонительные
позиции, чтобы  приготовиться  к  отражению  возможного  штурма, который  на
следующее  утро  могли  предпринять  двести  тысяч  сердитых молодых  людей,
расположившихся  лагерем на Молл. В небе сияла желтовато-белая, как сухая  кость,
луна; погода была прохладной, но до  настоящих холодов дело  еще  не  дошло.
Морские пехотинцы выгружались из грузовиков, держа свои М-14 на плече; штыки
были примкнуты, но пока что оставались в металлических ножнах.
     Когда Донни вел своих людей к входу, он заметил неподалеку  слабый свет
и  всмотрелся  в  ночь.  Кирпичный   контрфорс  в  конце   подъездного  пути
располагался почти  точно  посередине между  очень-очень  белым Белым  домом
слева и  очень-очень  темным Казначейством справа  и  позволял хорошо видеть
Пенсильвания-авеню, где предводители  крестового похода за  мир организовали
молчаливое непрерывное шествие со свечами.
     Таким   образом,   одна   группа  молодых  американцев  с   винтовками,
пятнадцатью  килограммами  снаряжения  и  железными  кастрюлями  на  головах
входила в  правительственное здание, а в семи метрах  под совершенно  точным
прямым  углом  к  ним  двигалась по  пустынной  улице другая  группа молодых
американцев, прикрывавших  согнутыми ладонями  свечи, и на  их  лицах  нежно
мерцал свет, казавшийся сверхъестественным,  неземным. В  этот  момент Донни
почувствовал,  что  на  него  снизошло откровение:  независимо  от того, что
утверждали   пылающие  праведным  гневом  кадровые  вояки  и  о  чем  вопили
предводители  защитников  мира,  обе  группы  американцев   практически   не
различались между собой.
     - Да, сэр, - сказал Донни. - Я помню.
     - Известно ли вам, капрал, что радикальные элементы были готовы к тому,
что  в  операции  по   охране   порядка  будет  задействовано   только  одно
подразделение,  а именно рота "Б"  из казарм Корпуса  морской пехоты,  и что
лишь  по   чистой   случайности   городской   полицейский  обнаружил  бомбу,
установленную таким  образом, чтобы ее взрыв  уничтожил  телефонный туннель,
ведущий в Казначейство?  Это значит,  что при взрыве рота  "Б"  оказалась бы
отрезанной  от  места  развития  событий,  а  Белый  дом  и,  следовательно,
президент остались бы без защиты! Подумайте об этом, капрал. Без защиты!
     Слова "без  защиты" прозвучали  в его  устах  как тяжелейшее обвинение;
ноздри раздувались, глаза метали искры.
     Донни понятия не имел, что ему следует говорить. Он никогда не слышал о
бомбе в телефонном туннеле.
     -  Откуда  они  могли узнать, что  вы  там  находились?  Как  им  стало
известно,  куда   вы   направитесь?   -   требовательно   напирал   на  него
лейтенант-коммандер.
     Донни  осенило: рядом с  Белым  домом находятся  всего лишь два здания.
Одно из них - это администрация президента, а второе -  Казначейство. И если
власти намереваются подтянуть войска  для прикрытия  Белого дома, то куда же
они  могут  их  поместить, как не  в одно из этих двух зданий? Больше просто
некуда.
     - Я не... -  Он  прикусил  губу, чтобы не разразиться хохотом, который,
несомненно, оборвал бы всю его карьеру прямо здесь и сейчас.
     - Именно тогда разведслужба включилась в работу с экстремистами. В лице
моей группы! - объявил лейтенант-коммандер.
     - Да, сэр.
     - Мы провели всеобъемлющее предварительное  расследование  во всех трех
казармах морской пехоты. И мы думаем, что нашли нашего человека.
     Донни на  мгновение онемел.  А затем  почувствовал, что  его охватывает
гнев.
     - Сэр, я думал,  что мы все прошли проверку на  благонадежность  еще до
того, как нас включили в это подразделение.
     - Да,  но  это  делается  не слишком-то тщательно.  Одному  дознавателю
приходится  рассматривать  по сотне личных дел  за неделю. Бывают промахи. А
теперь позвольте мне спросить  вас кое  о чем. Что вы скажете, если я сообщу
вам,  что  у одного из солдат вашей роты есть  за пределами базы  незаконная
квартира, которую он делит с членами известной антивоенной организации?
     - Я ничего об этом не знаю, сэр.
     - Это  рядовой первого класса  Эдгар  М. Кроу. Кроу! Конечно, это может
быть только Кроу.
     Энсин Вебер взял лист бумаги и прочел вслух:
     - Кроу имеет квартиру в доме  2311 по С-стрит, Юго-запад, где проживает
совместно   с    неким   Джеффри   Голденбергом,   аспирантом   журналистики
Северо-западного университета в Вашингтоне. Вы  знаете, Фенн, что Кроу вовсе
не обычный морской пехотинец. Он исключен из Йельского университета  и попал
в  парадное подразделение лишь потому, что имеет  дядю,  связанного  с одним
конгрессменом, который смог  устроить так, чтобы Кроу не грозила отправка во
Вьетнам.
     -  Поразмыслите  обо  всем  этом,  Фенн,  -  добавил коммандер  Бонсон,
поднявшись с места. - Вы  там подставляете свою задницу под пули, а он здесь
марширует на парадах и передает  секретные  сведения наркоманам-пацифистам и
хиппи, мешающим нам одержать победу.
     Несомненно, это Кроу. Вечный  путаник, сачок, умник, использующий  свой
незаурядный интеллект  для того  только, чтобы его  не  вышибли  из парадной
роты, но не желающий ничего делать по-настоящему хорошо.
     И в то же время  Кроу - салага, еще не сформировавшийся юнец, на первый
взгляд ничем не отличающийся от остальных. Мальчишка,  чуть ли не подросток,
не  сумевший уберечься от  искушений и неразберихи этого полного соблазнов и
такого запутанного времени.
     - Мы  знаем вас, Фенн,  - заявил лейтенант-коммандер. - Вы единственный
человек во всей роте, кто пользуется  настоящим  уважением как среди честных
морских пехотинцев, прошедших, подобно вам,  через  бои  во Вьетнаме,  так и
среди  мальчишек,  которые оказались здесь лишь  для  того,  чтобы  избежать
Вьетнама. Они все любят вас. И поэтому мы подобрали для вас задание. Если вы
справитесь с ним - а я, как военный человек, знаю, что нет никаких оснований
считать,  будто вы не сумеете  справиться, -  то  через двенадцать  дней  вы
закончите свою службу  полным сержантом Корпуса  морской пехоты  Соединенных
Штатов. Это я вам гарантирую.
     Донни кивнул. Все это ему нисколько не нравилось.
     - Я хочу, чтобы вы стали новым лучшим другом Кроу. Вы его однополчанин,
его приятель, его отец-исповедник. Пусть ему  льстит то внимание, которое вы
будете ему уделять.  Шляйтесь с ним по городу. Ходите на вечеринки в кабаки,
где   собираются  все  эти  миротворцы,  знакомьтесь  с  его  длинноволосыми
друзьями. Напивайтесь  с ним.  Он  начнет делиться с вами  своими мыслями  и
планами; сначала  понемногу,  а потом, со временем, все больше и  больше. Он
посвятит  вас во все свои тайны. Он, скорее всего,  так гордится собой и той
маленькой  игрой,  которую  ведет,  что  его  до  смерти  распирает  желание
похвастаться  всем  этим  и  он будет  только  рад показать, какой  он лихой
парень. Добудьте для нас побольше сведений, чтобы мы могли выдвинуть  против
него обвинение  до того, как  он сможет предать свою роту  первого  мая.  Мы
отправим его  в  Портсмут  на  долгий, очень  долгий срок.  Он выйдет оттуда
стариком.
     Бонсон умолк и опустился на стул.
     Ну вот, Донни наконец услышал все  до  конца. Но  все же  многие важные
слова  не были  произнесены. Предположим, он откажется. Что  в таком  случае
произойдет с ним самим? Куда зашлют его?
     - Я не... Сэр, я ведь не  обучен разведывательной работе.  Я не уверен,
что смогу справиться с заданием.
     - Фенн  очень  непосредственный  и прямой морской пехотинец, - вмешался
капитан Догвуд. - Он трудолюбивый простодушный парень, а не шпион.
     Донни  заметил,   что   слова  его  ротного  командира  глубоко  задели
лейтенант-коммандера Бонсона, но тот ничего не ответил, а лишь  смерил Донни
яростным взглядом.
     -  У  вас две  недели,  -  сказал он после  долгой  паузы.  -  Мы будем
контролировать вас  и  рассчитываем  получать  донесения через день. Впереди
ожидает большая опасность,  и на вас рассчитывают  очень многие. Это высокая
честь - выполнять свой долг служения стране.
     Донни промолчал и сразу же возненавидел себя за это.
     - Ты сам знаешь,  что устроился здесь  совсем неплохо,  -  отеческим, а
скорее  фамильярным  тоном продолжил Бонсон, так и  не  дождавшись  от Донни
ответа. - Имеешь в казарме отдельную комнату, а не живешь в общем кубрике. У
тебя  отличная  должность, необременительные  обязанности.  Ты находишься  в
Вашингтоне, округ Колумбия. Сейчас весна. Ты возвращаешься в колледж, герой,
увешанный всевозможными цацками и со  всеми льготами ветеранского положения,
плюс к тому имеешь Бронзовую звезду и приличное  звание. Я бы сказал, что не
так уж много молодых  людей в  Америке настолько близки ко всему этому,  как
ты.
     - Да, сэр, - в очередной раз произнес Донни.
     - То, о чем говорит коммандер,  - негромко добавил энсин Вебер, - может
исчезнуть, как  дым.  От одного дуновения  ветра.  Стоит только  подготовить
приказ. Тебя могут вернуть во Вьетнам топтаться по колено в грязи на рисовых
полях,  и вокруг тебя снова будут  летать пули и всякое дерьмо. Такие случаи
уже бывали.  Парень очень скоро  замечает,  что ему поручают  самые  опасные
дела.  Ладно,  ты и  сам знаешь все эти истории. Он получает приказ выйти на
операцию  и в первый же день  погибает. Письма его матери, статьи в газетах,
ужас, да  и только... Бедному парню очень сильно не  повезло. Но иногда  все
случается именно так.
     В кабинете вновь повисла тишина.
     Донни совсем не  хотел возвращаться во  Вьетнам. Он  уже отбыл там свой
срок,  получил  свои раны.  Он помнил  страх,  который испытывал,  буквально
физически ощутимую,  раздирающую легкие плотность этого  чувства,  которое в
первое же свое появление  начало сокрушать окружающий его  мир. Он ненавидел
мерзость запустения, жестокие убийства. Сейчас, когда  нормальная жизнь была
так близка, ему нисколько не хотелось,  чтобы ее украли  у него прямо из-под
носа. Его прямо-таки взбесила  мысль о том,  что он  больше  никогда, ни при
каких  обстоятельствах  не  увидит Джулию.  Он  успел  подумать о  том,  как
какой-нибудь гражданский  тупица  станет  утешать ее после того, как его  не
станет,  и решил, что вряд  ли  у  парня хватит сил, чтобы  сделать это  как
следует.
     Он очень коротко, почти незаметно кивнул.
     - Вот и прекрасно, - отозвался Бонсон. - Вы приняли верное решение.


Глава 2


     Донни  стоял  перед входом, испытывая идиотское  чувство.  Из-за  двери
доносились  отрывистые  звуки  рок-музыки.  А  внутри   было  шумно,   ярко,
празднично, многолюдно. Он чувствовал себя круглым дураком.
     Он обернулся. В "форде", стоявшем у тротуара на противоположной стороне
С-стрит,  сидел энсин Вебер. Вебер ободряюще кивнул  и  чуть  заметно дернул
головой в сторону, как будто хотел  сказать: ну, валяй,  заходи же, черт  бы
тебя побрал!
     И  вот  теперь  Донни  стоял  у входа  в "Ястреб  и  голубь",  одно  из
знаменитых  питейных заведений Капитолийского холма, где  молодые  мужчины и
женщины, направлявшие течение войны, боровшиеся против войны или описывавшие
войну,   по  обыкновению  собирались  после  шести   часов,  когда   конторы
официального   Вашингтона   закрывались  и  лишь   некоторые  старые  зануды
оставались  торчать  в  наглухо  закупоренных   кабинетах,  дожидаясь  самых
последних новостей об авиационных бомбовых ударах  или несчастных  случаях с
многочисленными жертвами.
     Стоял  приятный  вечер,  нежаркий  и  умиротворяющий.  Донни  оделся  в
обрезанные выше колен джинсы, легкую  яркую  рубашку и теннисные туфли "Джек
Перселл",  точно так же, как и половина парней, вошедших в забегаловку за те
минуты, пока он стоял перед нею. Единственное отличие между ним и остальными
заключалось в том, что  уши  у него торчали да на макушке был лишь небольшой
кружок коротко подстриженных волос - верная примета кувшиноголового.
     Но  было  известно,  что рядовой первого  класса  Кроу  обычно ошивался
именно в "Ястребе и голубе", и потому Донни тоже был послан именно в "Ястреб
и голубь".
     "Боже!" - снова произнес про себя Донни, еще раз взглянул на Вебера,  и
тот опять дернул головой.
     Донни повернулся и нырнул в забегаловку.
     Там, как он и ожидал, было темно, многолюдно и тесно. Рок-музыка  гулко
отдавалась  от стен.  Звучало что-то вроде  "Буффало Спрингфилд": "Там сидит
парень с пушкой, ну а может, и не сидит..." - или что-то еще вроде этого; во
всяком случае, Донни смутно припоминал слова и музыку.
     Все до  одного  курили  и безостановочно переходили  с места  на место.
Молодежь в полумраке разглядывала  друг  друга  -  смазливенькие  девушки  с
Холма,  хрупкие юноши  с  Холма, -  и казалось, что  самый  воздух  пропитан
сексом.  Почти все  парни имели на  головах огромные  копны волос, но все же
иногда на глаза Донни попадались такие же "белые плеши", как у него  самого,
или короткие прически кадровых военных. Однако в отношении к ним большинства
окружающих не чувствовалось  особой напряженности, как  будто все  на  время
позабыли  о вражде,  оставили  ее в  удел могущественным  объединениям своих
единомышленников; молодые  не считали  необходимым что-либо доказывать здесь
кровожадному старичью, управляющему миром.
     Донни пробился к  стойке,  заказал,  раскошелившись  на доллар,  кружку
"Будвайзера" и вспомнил недавний разговор:
     "Сохраняйте  все  чеки. Вы сможете потом предъявить  их, и наша контора
оплатит  ваши расходы. Только не перестарайтесь. Если  вы  начнете  горстями
нюхать порошок, Бонсон просто взбесится".
     "Я никогда даже  и  не  пробовал  порошка, -  ответил Донни. - Хотя  не
исключено, что этой ночью придется попробовать".
     "Это было бы крайне нежелательно", - кисло заметил Вебер.
     Донни не спеша потягивал пиво. Рядом с ним какой-то парень, не умолкая,
бранил девушку. Вся ссора происходила исключительно шепотом, но накал ее был
очень силен.
     - Ты идиотка, - чуть слышно бормота