но самое, - подтвердил Боб.
     Он  сидел  в  приемной  Хендерсон-холла   напротив  высокого  стройного
молодого человека.  Тот был очень коротко подстрижен, так что волос почти не
было видно, и передвигался  настолько четкими и отточенными  движениями, что
казалось,  будто  его  самого  только что  накрахмалили  вместе  с  идеально
отглаженной формой.
     - Мы  получили  эти бумаги  сегодня утром  из Военно-морского архива  в
Аннандейле.  Сержант-майору пришлось долго  ломать голову,  какую  поставить
дымовую   завесу.  Впрочем,   он   когда-то   служил   с  тамошним   главным
петти-офицером в Айова-сити.
     - Передайте ему, что я глубоко признателен за это.
     - Обязательно, сэр. Между прочим, я тоже  снайпер. Прошел хорошую школу
в Квантико. В войсках  все еще рассказывают о вас. Помнят, какой  адский бой
вы сумели выдержать в Кхамдуке.
     - Это было так давно, сынок. Я уже и не помню толком, что там было.
     - Я слышал об  этом, наверное, не меньше сотни  раз, -  сказал  молодой
сержант. - И уж я-то никогда об этом не забуду.
     - Что ж, сынок, спасибо тебе за такую доброту.
     - Я буду в своем  кабинете,  это следующая дверь. Скажите мне, если вам
понадобится что-нибудь еще.
     - Спасибо, сынок.
     Папка была довольно толстой  - все,  что  осталось от Фенна, Донни Дж.,
прослужившего в Корпусе морской пехоты четыре года без одного дня.  Она была
набита различными приказами, записями  о его первой ходке  в 'Нам  в составе
строевого подразделения;  там были приказ  о награждении Бронзовой  звездой,
представление к  Серебряной звезде за Кхамдук, корешки проездных документов,
записи о ранениях, результаты различных тестов, медицинские справки и другие
бумаги, первые  из которых  относились еще к Пэррис-айленд,  учебной базе  в
отдаленном  южном штате,  и датировались 1968 годом,  когда  его призвали, -
бумажный  след, сопровождающий любую военную карьеру; будь  карьера хорошая,
плохая или просто никакая, со временем она неизбежно обрастает бумагами. Там
оказалась даже  копия донесения о смерти  в бою,  написанного давно погибшим
капитаном Фимстером - он пережил Донни только на  несколько дней и был убит,
когда вьетнамские саперы подняли часть Додж-сити на воздух и захватили базу.
Но  по-настоящему важное  значение  имел только один  пожелтевший и  ставший
хрупким листок - тот, который отправил его во Вьетнам:

     * * * * *

     Главный штаб, КМП США, 1C-MLT: 111
     1320.1
     15 мая 1971 года
     Особое распоряжение: перевод
     Номер 1640-71
     Касательно: А) КМК ЛТР ДФБ 1/1 13 мая 1970 года В) МСО 1050.8F
     1. В соответствии с отношением А) по личному составу от 22 августа 1970
года военнослужащие, включенные в список на перевод,  переведены из  данного
военного  округа  в  распоряжение  ЗАП  ТОЗ (III  соед.  МП) для  выполнения
обязанностей по усмотрению ЗАП ТОЗ (III соед. МП).
     2.   Вплоть  до  осуществления  перевода  командир  определяет  каждому
военнослужащему должностные обязанности в соответствии  с его военно-учетной
специальностью и согласно со своими полномочиями, определенными действующими
регламентирующими документами.
     3 Для всех сообщений, осуществляемых между данным военным округом и ЗАП
ТОЗ  (III  соед.  МП), согласно §4100  Единых правил  транспортных перевозок
предписано   использование   транспорта,   находящегося    в   собственности
правительства.
     4.   Каждому  военнослужащему,   включенному  в   список  на   перевод,
предписывается не позднее чем через 3 рабочих дня после завершения переезда,
предусмотренного  данным  приказом,  подать рапорт начальнику  финансов  для
проверки правомерности расходов по переезду.

     * * * * *

     Внизу  стояла  подпись:  "О.  Ф. Питросс, генерал-майор Корпуса морской
пехоты США", а еще  ниже - простая пометочка: "Класс.: Н (ВВМВ,  врем. С, к.
4598)".
     Боб получал точно такой же  документ  три раза  и три раза  возвращался
обратно, по  крайней мере живой. А у Донни  так не получилось: в  результате
поездки его имя оказалось выбито на  длинной черной стене вместе с фамилиями
огромного  количества других мальчишек, каждый из  которых предпочел бы этой
чести работу на фабрике или игру в гольф.
     Боб перевернул листок,  но обнаружил на обороте не обычный отпечатанный
на машинке длинный список счастливчиков, а всего лишь одно имя: "Фенн, Донни
Дж. Л/кпл 264  38  85 037 36  68 01 0311,  рота Б,  казармы  морской пехоты,
Вашингтон, ОК, ВУС 03 II".
     Все  остальное было форменным барахлом: различные предписания, сведения
о  перемещениях, список необходимых  документов  с аккуратно  проставленными
галочками   (медицинская  карточка,  зубная  карточка,  оригиналы  приказов,
удостоверение личности и так далее),  и завершал все наводящий уныние лист -
приложение к проездному документу: из базы  ВВС  Нортон в Калифорнии на базу
ВВС Кадена на Окинаве, оттуда на базу Хансен на Окинаве, оттуда на базу Шваб
и наконец ЗАЛ ТОЗ (III соед. МП), что означало Запад Тихоокеанской зоны, III
водно-десантное соединение  морской  пехоты. Почерк Донни,  который Боб  так
хорошо запомнил за время, проведенное вместе с этим парнем, сейчас, когда он
смотрел на листок, казался ему дружеским окликом.
     "Ну и что? - думал он. - Что все это должно означать?"
     Он  попытался  припомнить  свои  собственные  документы  и  внимательно
осмотрел  лежавший перед ним листок в поисках  каких-то особенностей. Но  за
минувшие годы  подробности стерлись из памяти, и  ничего  не  показалось ему
странным или  необычным.  Это  был  всего лишь  приказ об  отправке в Дурную
Землю, точно  такой  же, как и те, что получали в период с 1965 по 1972  год
тысячи и тысячи морских пехотинцев.
     Здесь  не было  вообще ничего: ни  намека на  какой-нибудь скандал,  ни
единого  упоминания   о  каком-то   нарушении   и  наказании   за  него.   В
характеристиках Донни, особенно  в  тех,  которые были  составлены во  время
службы, не было и малейшей тени. Напротив, все эти характеристики были схожи
между собой, как бриллианты чистой воды, и изображали совершенно образцового
молодого  человека. В последней из них, датированной мартом 1971 года, с/с-т
Рей  Кейз  уверял,  что  "кпл  Фенн  отличается  прекрасной профессиональной
подготовкой  и пользуется неизменным уважением со стороны  как  командиров и
начальников, так и  подчиненных. К выполнению своих обязанностей относится с
величайшей  добросовестностью и  энтузиазмом.  Хочется надеяться, что капрал
решит  связать с Корпусом морской пехоты свою дальнейшую карьеру, так как из
него может получиться незаурядный офицер".
     Боб  хорошо  знал  зашифрованный  подтекст таких документов,  где почти
никогда  не применялись  отрицательные  оценки; так  вот,  судя по тому, что
написал этот  Кейз, он явно не хотел в отношении Донни ограничиться обычными
похвалами.
     Даже  запись  о   разжаловании   Донни   из  капралов  в  ланс-капралы,
датированная 12 мая 1971 года, не содержала совершенно никакой информации. В
ней лишь  говорилось,  что  понижение в звании произошло.  И  стояла подпись
непосредственного командира: М. К. Догвуд, капитан, КМП США.
     Никакого упоминания о 15-й статье, никакого заключения капитана, вообще
ничего, что позволило  бы  предположить какие  бы  то ни было дисциплинарные
проблемы.
     О том, что случилось с Донни, что  бы  это ни  было, не осталось вообще
никаких записей.
     Боб встал и заглянул в дверь кабинета помощника сержант-майора.
     - Нет  ли тут  поблизости специалиста  по личному составу?  Я  хотел бы
уточнить с ним одну подробность.
     -  Я  могу пригласить  мистера Росса.  Он шесть  лет  занимался  личным
составом, перед тем как перейти в штаб.
     - Было бы великолепно.
     Через  несколько   минут   появился   уоррент-офицер средних лет.  Он также слышал о Бобе
и смотрел на него с восторгом, как на кинозвезду. Но, просмотрев  документы,
он тоже не смог найти в них ничего необычного, кроме...
     - Знаете, ганни, что мне кажется странным?
     - Что, сэр?
     - Не сказал бы, чтобы мне когда-нибудь приходилось видеть такое.
     - И что же это, мистер Росс?
     - Это здесь,  сэр, на последнем  приказе  о переводе Фенна  во Вьетнам.
Вот, посмотрите сюда, -  он ткнул  пальцем. - Здесь написано: "Класс.: Н"  -
классификация  нормальная, то есть личное дело обычного образца, новое место
службы,  личный состав  Пентагона, личный состав Министерства обороны, и так
далее,  в  общем, та  шелуха,  которая всегда сыплется, когда  жернова нашей
бюрократии приходят в движение.
     - Да, сэр.
     - А дальше я  вижу нечто  странное.  Вот тут, в круглых скобках: (ВВМВ,
врем. С, к. 4598).
     - И что это, по-вашему, могло бы означать?
     - Ну, я  рискнул бы расшифровать это как  "Вашингтонская военно-морская
верфь, временное строение С, комната 4598".
     - И что же там находилось?
     -  Вот  уж этого  я не  знаю. В семьдесят  первом  году мне было  всего
двенадцать лет.
     - А мог бы я как-нибудь это выяснить?
     - Ну, единственный путь узнать наверняка состоит в  том, чтобы пойти  в
Пентагон, получить разрешение и попробовать раскопать список военно-морского
персонала  или  хотя  бы телефонную  книгу  Министерства  обороны за  тысяча
девятьсот семьдесят  первый или  ближайшие годы.  Они  вполне  могли  у  них
сохраниться. И  вам понадобится всего лишь пролистать эту  книгу страница за
страницей  - это  займет не один час, -  пока  вы  не наткнетесь  на  нужное
обозначение.
     - Спасибо, братец, - сказал Боб.

     * * * * *

     На следующий вечер Боб подъехал на взятом напрокат автомобиле к уютному
дому в  классическом  американском пригороде  и  отобедал  со  своим  старым
приятелем комманд-сержант-майором Корпуса морской пехоты Соединенных Штатов,
его женой и тремя из его четверых сыновей.
     Сержант-майор  жарил во  внутреннем  дворике  бифштексы  на  огне,  два
младших мальчика плавали в бассейне,  а жена  сержант-майора  Мардж готовила
салат с печеными бобами и тушеными помидорами по рецепту  из Южной Каролины.
Она и сама  когда-то служила  в  армии,  и Боб уже дважды встречался с  нею:
первый раз  - на  приеме  после  того, как ему вручили  "Крест  за  отличную
службу" в награду за  Кхамдук (в 1976 году, через  четыре  года после самого
события,  через год  после  того,  как он  наконец-то  покончил  с  лечебной
физкультурой,  и  в  тот  самый год,  когда  он решил, что  больше не  может
оставаться морским пехотинцем), а во второй раз - на следующий год, когда он
вышел в отставку.
     - Как  поживает  Сьюзи?  - спросила Мардж, и Боб вспомнил, что она была
немного знакома  с его первой женой; по  количеству  жен  ему удалось обойти
того человека, который сейчас принимал его у себя в гостях.
     - О,  мы почти  не общаемся. Вы, возможно, слышали, что  у меня  был не
очень-то хороший  период, были  проблемы  с алкоголем.  Она  оставила меня и
поступила  очень  разумно.  Сейчас она  замужем за  торговцем "кадиллаками".
Надеюсь, она счастлива.
     -  Я как-то раз случайно встретилась  с нею в прошлом  году, - сообщила
Мардж.  -  Она выглядела прекрасно.  И справлялась  о  вас. У вас ведь  было
несколько нелегких лет.
     - Похоже, что я создан для того, чтобы притягивать к себе неприятности.
     - Боб, но, надеюсь, вы не втянете в какие-нибудь из  этих неприятностей
Верна? Он в этом году выходит в отставку после тридцати пяти лет службы. Мне
совершенно не хотелось бы, чтобы произошло что-то непредвиденное.
     -  Нет, мэм.  Я очень скоро уеду.  Думаю, что больше  мне здесь  делать
нечего.
     Обед  был прекрасным, и  Боб старался  скрыть  меланхолию, которая  все
больше  и больше завладевала  им: это была та самая жизнь, которую он мог бы
вести,  если  бы не был ранен, если бы Донни не был убит, если бы все это не
сказалось  на  нем  с такой силой. Он  тосковал  о выпивке, о том смягчающем
воздействии, которое оказывал  бурбон на  его израненную душу, и  вспоминал,
как, наверное, дюжину раз во время своей службы он и этот человек или другие
люди, очень похожие  на этого человека,  сидели ночь  напролет,  вспоминая о
сержантах  и офицерах,  о служаках  и разгильдяях, о  лагерях и кораблях,  о
боях, в которых  им приходилось участвовать в  самых разных концах  мира, от
души радуясь  тому,  что они  принадлежат  особому миру,  который сделал  их
жесткими,  суровыми и  выносливыми, и  зная, что их жизни  всецело посвящены
этому миру - Корпусу морской пехоты Соединенных Штатов.
     Но  все это давно кончилось.  Нужно смотреть правде в глаза. Этого нет,
это исчезло, с этим покончено.
     Потом они  отправились  на  бейсбольный матч;  играла  команда  "Легион
болл",  где  младший  из  сыновей   сержант-майора,   спортсмен  и   студент
Вирджинского университета, был питчером на  пяти подачах из семи и нанес три
удара при всего двух промахах. И снова замечательная  Америка самое  лучшее,
что  есть в Америке:  предместья  весенним  вечером,  теплая  погода, легкий
ночной туман, бейсбол семья и пиво.
     - Вы скучаете без жены? - спросила жена сержант-майора.
     - Очень. И мне очень не хватает моей дочери.
     - Расскажите мне о ней.
     -  О,  -  с готовностью  сказал Боб, - она наездница. Она замечательная
наездница.  Мать учит  ее  сидеть  в  седле по-английски на случай, если она
решит учиться в колледже на востоке.
     И  он продолжал  в  таком духе добрых двадцать минут, полностью утратив
контроль над  собой, и с каждой минутой все больше и больше скучал по  своей
дочери и своей жене. "Все черно вокруг,  - повторял он  про себя, - вернись,
мой нежный друг".
     Игра закончилась, и  все триумфально возвратились в дом сержант-майора.
Было раскупорено  пиво,  хотя  для  Боба нашлась  кока-кола.  Подъехало  еще
несколько пожилых сержантов; кое-кого  из  них Боб  помнил, а о  нем слышали
все.  Это  был  восхитительный  вечер:  тлели,  дымясь,   сигары,  по  двору
прохаживались  люди, ночь была  тихой, и ниоткуда ничего не грозило. В конце
концов  появился молодой  человек лет  под  тридцать, подтянутый,  с твердым
взглядом и  подстриженными ежиком волосами, одетый в  слаксы и рубашку поло.
Боб понял,  что  это  старший  из сыновей  сержант-майора,  майор из учебной
команды в Квантико, недавно вернувшийся после тяжелого  года, проведенного в
Боснии, а перед тем пробывший в еще худших условиях в пустыне.
     Боба представили ему, они немного поболтали, и выяснилось, что он опять
столкнулся с молодым человеком, который заочно любил его. И что в этом могло
быть хорошего, если собственная семья его не  любила?  Но все равно это было
приятно,  а в конечном  счете разговор перешел к тому, каковы его достижения
за этот день. Он провел его в библиотеке Министерства обороны, расположенной
в Пентагоне, - сержант-майор сумел добыть для него пропуск, - роясь в старых
телефонных книгах и пытаясь выяснить, что же это был за офис.
     - Ну и как, что-нибудь удалось? - поинтересовался сержант-майор.
     -  Да,  в конце концов отыскал. В комнате 4598 в здании С на территории
Вашингтонской военно-морской  верфи размещался офис Разведывательной  службы
военно-морского флота.
     - Скользкие ублюдки, - проворчал комманд-сержант-майор.
     -  По  крайней мере,  теперь  я  знаю  хоть одно  имя и могу попытаться
заглянуть   подальше,  -   сказал  Боб.   -   Командиром   там   был   некий
лейтенант-коммандер  по фамилии Бонсон. В. С. Бонсон.  Интересно, что  с ним
сталось за эти годы?
     - Бонсон? - переспросил сын сержант-майора. - Вард Бонсон?
     - Видимо, да, - сказал Боб.
     - Ну, - сказал молодой офицер, -  его будет не так уж трудно разыскать.
В  девяносто  первом  году  я  участвовал   в  одной  операции,   проводимой
спецслужбой Министерства обороны. А он то и дело появлялся в этой лавочке.
     - Вы были знакомы с ним?
     - Я был всего  лишь штабным офицером, - ответил молодой человек. - Вряд
ли он мог заметить и тем более запомнить меня.
     - Да кто же он такой? - спросил Боб.
     -  Сейчас   он  заместитель  директора  Центрального  разведывательного
управления.


Глава 36


     Он наблюдал  в  бинокль, как  в  6.30 утра по  адресу  1455, Брайарвуд,
Рестон, Вирджиния подъехал  автомобиль,  черный "форд"-седан,  в который сел
обитатель этого  дома. Боб ехал  следом  на большом расстоянии. Единственный
пассажир  расположился  на  заднем  сиденье  и  читал  утренние   газеты,  а
автомобиль несся вперед  по  почти  пустым улицам Он  направлялся  в сторону
Кольцевой дороги, затем свернул на север, в направлении Мэриленда, выехал на
бульвар  Джорджа  Вашингтона, проехал  по  нему  на  запад,  в  конце концов
добрался  до Лэнгли  и  свернул на ничем не  примечательном перекрестке. Боб
сбавил скорость, а затем разорвал контакт, так как автомобиль исчез на никак
не   обозначенной  дороге,  ведущей  к  огромному  зданию,   о  котором   не
предупреждал никакой указатель на шоссе. Впрочем,  Бобу было  известно,  что
это штаб-квартира Центрального разведывательного управления.
     Ничего  не дожидаясь, он  вернулся в Рестон. Поставив машину через один
дом  от нужного  ему  (это  был весьма респектабельный район, состоявший  из
расположенных  почти  вплотную  один к другому  особняков),  он съежился  на
сиденье,  так  что   снаружи  его  почти  невозможно  было  заметить.  Чтобы
разработать план действий, ему потребовалось почти два часа. Действовали две
группы охраны; одна  ездила в черном  "чеви-нова",  а вторая - в  фургончике
"форд-эконолайн".  В каждой из машин сидело по  два человека,  через  каждые
сорок минут то одна, то другая группа появлялась  и останавливалась  сначала
на улице перед парадными воротами, а потом на улице со стороны черного хода.
Там  один  из людей  проходил вдоль  забора, присаживался  на корточки среди
привольно  росшей  на  участке  сорной  травы  и  что-то  проверял,  видимо,
какой-нибудь датчик, фиксировавший попытки проникновения в дом.
     Боб  запомнил адрес  и  направился  в ближайший  магазинчик. Оттуда  он
позвонил в пожарную  охрану и сообщил, что загорелся дом  -  он назвал адрес
через два участка от  особняка  Бонсона. Когда он вернулся,  к указанному им
дому  уже  примчались три пожарные машины, сквозь кусты проламывались люди в
огнезащитных  костюмах,  а  из  двух  полицейских  автомобилей,  стоявших  с
мигающими  огнями, вылезли  копы и принялись  огораживать  периметр -  одним
словом, настоящий цирк.
     Когда  в очередной  раз  подкатил черный  "нова",  оттуда  вышел агент,
предъявил свои  документы, немного поболтал с  полицейскими и пожарниками, а
затем  направился  к двери Бонсона, открыл ее и вошел, чтобы проверить  дом.
Выйдя оттуда,  он подошел к двери  черного хода и  вновь включил контрольный
датчик.
     Боб  отъехал  от всей  этой  суматохи,  нашел  место,  где  можно  было
позавтракать,  затем  вернулся и остановился неподалеку. Посмотрев на  часы,
чтобы  исключить  опасность  встречи  с  одним  из патрулей,  он еще немного
подождал,  а  потом  прошел к дому Бонсона и постучал в дверь.  Естественно,
никакого  ответа  не последовало, и  через несколько  секунд он отжал язычок
замка кредитной карточкой и проскользнул внутрь.
     Немедленно  взвыла  сигнализация. Боб  знал,  что  в  его  распоряжении
имеется шестьдесят  секунд, в  течение  которых  он  должен отключить сигнал
тревоги. Звук позволил ему найти устройство за десять секунд; оставалось еще
пятьдесят. Не тратя времени на раздумья, Боб нажал кнопки "1", "4", "7",  но
ничего не произошло. Сирена продолжала жалобно скулить. Тогда он нажал  "1",
"З", "7", "9", и сигнализация умолкла. Откуда  он узнал код? Это было совсем
нетрудно: большинство людей не затрудняет себя запоминанием цифр, а выбирает
такой их  набор, который можно легко найти  в темноте или когда ты пьян или,
скажем, сильно устал. Проще и очевиднее всего  "1", "4", "7" - левая сто