Ты что-нибудь выяснила?
      -  Во-первых,  с	номерами  вообще  ничего  не вышло. Все
номера	 машин	просто-напросто  обозначены  Цифрами,  там  нет
никаких букв. Ни один номер такси не начинается с буквы "Р".
      -  Черт  побери,	правильно!  Мне  кажется,  я  даже знаю
почему.
      -Я  пробовала  всякие  комбинации  цифр...  -  продолжала
Салли.
      0'кей.  Это  вопрос  снимаем.  Что с именами? имена-то ты
принесла?
      Она   протянула  ему  распечатку.  Ник  приоткрыл  дверцу
машины, чтобы в кабине зажегся свет.
      -  Не густо, - вздохнула она, - и к тому же малообещающе.
Два  имени  и  одна  фамилия,  которые	начинаются  с "РОМ" и в
которых другая часть начинается с "ДО".
      - Черт, - выругался Ник, чувствуя себя полным идиотом.
      - Ник, не принимай это так близко к сердцу.
      -  Да  нет, я просто... Но он не закончил. Он посмотрел в
один  конец  пустынной	улицы, потом в другой. Неужели еще одна
ошибка?
      Он снова взглянул на имена.
      РОМНЕИ ДОНАХЬЮ РОМАН
      ДОХЕНИ Д'ОРЛИ РОБАРДС
      Больше ничего не было.
      - О Господи... - Ник был почти в отчаянии.
      - Все плохо? Он кивнул.
      -  Ты  принесла  мне  как  раз  то, что я и просил. Но...
почему	он  написал  только  часть  имени  и  часть  фамилии? Я
просто	не  могу  никак...  -  Ник  замолчал.  Все  его мысли и
логические   умозаключения   по   поводу   последнего  послания
Эдуарде Ланцмана неожиданно испарились. "Ладно, - подумал он. -
Здесь  действительно  что-то очень хитрое и непростое. Надо еще
раз  все проверить, просмотреть имена, сверить номера машин..."
      - А остальные имена?
      -   Должны   быть  на  другой  стороне.  Я  выбрала  всех
водителей,  чьи  фамилии  начинаются  с  "Р" или "Д", а потом -
чьи  имена начинаются с этих букв. Это я их разделила так. Если
тебе не нравится...
      -  Нравится.  Понимаешь,	я  вижу их, я вижу эти буквы на
линолеумовом  полу,  на  плитках, вижу, как они исчезают в луже
крови... - Внезапно остановившись, Ник уставился на распечатку.
      - Ник! Ник, с тобой все в порядке? Ник, что происхо...
      -  Боже  милостивый!  Не	может  быть! - Он покачал ей на
какое-то  имя.	-  А  если  кровь  слилась в некоторых местах и
соединила  буквы  там, где они совсем не должны быть соединены?
Может быть, он умер, не успев дописать?
      - Я не...
      -  Смотри,  Салли,  смотри...  Он  написал  имя,	но  две
последние буквы слились в самом верху.
      Ник  чувствовал, что это именно то сенсационное открытие,
которое  бывает,  может,  раз  или два за всю карьеру, когда по
воле случая или в результате интуитивной догадки все сходится и
становится на свои места.
      -  "Н"  и  "И"  были  в  конце этого имени. Они слились и
получилось    "М".   Тогда   он   написал   средний   инициал и
почувствовал,  что  уже не может дописать фамилию до конца. Вот
теперь смотри.
      Он  ткнул  пальцем в распечатку. Там было написано: "РОНИ
Д. ОВИН. Сан-Кэб, штат, 5508, Сент-Чарльз-авеню".

      Это   была   замечательная  работа.  Шрек  был  восхищен.
Управление  картографии  министерства обороны создало настоящий
шедевр. Воспроизведенные в пластике, перед ним были уменьшенные
вершины,  горы,  хребты  и  долины  Уошито.  Длина  макета была
двадцать  футов,  ширина  -  почти  шесть.  На рельефной карте,
окрашенной  в  зеленый	цвет  точно  в	тех местах, где спутник
заснял	леса,  длинный горный хребет, разветвляясь, образовывал
целую сеть лабиринтов- головоломок. Здесь было все: Черный Шип,
Ветряная Ступень, гора Штык, Долина Большой сделки...
      -  Ну,  как  вам, мистер Скотт? - спросил Шрек. Человек в
инвалидной   коляске   наклонился   вперед,   и   его	 острый
снайперский   глаз   вонзился	в   стоящий  перед  ним  макет.
Пространство...   -   произнес	 он.   -   Мне	 нужно	большое
пространство.
      Попробуем  поменяться.  У нас есть женщина, у них кассета
Добблера.   Они   захотят   произвести	 обмен.   Мы   согласны
поторговаться.	Возьмем ее с собой и вытащим их при помощи этой
приманки.
      -  Не беспокойтесь ни о чем, - промолвил Лон. - Дайте мне
возможность  сделать  этот  выстрел, и я гарантирую вам, что не
промахнусь.
      -  Мистер  Скотт,  - сказал полковник, - простите меня за
невоспитанность,  но  быть  вежливым  или  воспитанным	не  мое
дело.  Вы  будете выступать против настоящего боевого снайпера.
Вы  абсолютно немобильны. Простите, но у вас нет ног. Может так
случиться,  что  вам  придется	стрелять под его огнем. А вы...
неподвижны.  Он может двигаться, а вы - нет. А что, если он нас
убьет	или   вам   придется  отступать?  Вы  останетесь  один,
парализованный	и  беспомощный.  Вам  некому  будет помочь. Вам
ничего не останется, кроме как умереть.
      Скотт  выдержал  долгий,	пристальный  взгляд полковника.
Аристократическая  голова  и  сильные плечи на столь немощном и
убогом теле! Шрек до сих пор не мог к этому привыкнуть.
      - Понимаете, полковник, вы подарили калеке шанс, которого
не было ни у одного калеки в мире: вы дали мне шанс побывать на
войне.	-  Он  печально  улыбнулся.  -	Вы дали мне возможность
проверить  себя  в  поединке  с великим соперником. Вы дали мне
шанс  почувствовать  себя  человеком,  пусть всего на несколько
секунд... И я хочу этим воспользоваться.
      Шрек, помолчав, ответил:
      - Я не знаю, кто вы, мистер Скотт, и что вы там натворили
за  всю  свою  жизнь,  но  я вам честно скажу - вы мужественный
человек.

      В  Сан-Кэбе  у  них  чуть  не опустились руки. Сначала им
сообщили,  что	Рони  Д. Овиц, израильский эмигрант, два месяца
назад  был ранен в шею во время ограбления. Его такси оказалось
поблизости.  Несмотря  на  касательное	ранение,  в  общем,  не
принесшее ему никакого вреда, он бросил такси и ушел работать к
своему	двоюродному  брату  продавцом  в  престижный загородный
магазин.  Но  его  машина  все	еще  находилась в собственности
Сан-Кэба.  По документам ее сразу же разыскали: она оказалась в
одном  из  кварталов  города,  где  на	ней  уже работал другой
таксист.
      Диспетчер,  столкнувшись	с  двумя людьми, у которых были
удостоверения  ФБР  и очень серьезные лица, колебаться не стал.
Он  вызвал  машину  и  через  минуту  сообщил,	что  она сейчас
находится  во  французском  квартале и будет здесь через десять
минут.
      - Ну, что там у тебя опять, Чарли? - Таксист был настроен
не очень дружелюбно.
      - ФБР. Два агента ФБР. Они...
      - Эй, я ничего такого не делал...
      -  Успокойся,  старина,  все  в порядке, - сказал Ник как
можно спокойнее. - Тебя это не касается. Это касается машины.
      - Этот старый тарантас вечно приносит неудачу! Рони Овица
тогда  чуть не угробили, а перед этим Тима Района убили прямо в
нем...
      Но Ник его не слушал.
      0'кей.  Вот он сидит на заднем сиденье. Он знает, что его
преследуют.  У	него  всего  несколько	секунд. Что он сделает?
Багажник? Но как он откроет багажник? Нет, в багажник он это не
спрячет. Под переднее сиденье? Нет. Таксист может заметить, что
он там что-то прячет, и вытащить это после его ухода.
      Извинившись перед Салли, Ник залез в кабину автомобиля.
      Это  был	"форд-фэрлэйн"	1987  года  выпуска.  Он уселся
поудобнее,   закрыл  глаза  и  вдохнул	запах  старой  краски и
резины,  какой-то  безликий  кислый  дух,  оставшийся  здесь от
тысячи	других	пассажиров, сильную вонь бензина и масла и, как
ему  показалось,  легкий,  похожий на медь, душок страха. Страх
Рони Овица и Тима Района. К тому времени, когда они подъехали к
отелю,	Ланцман  наверняка  уже  знал,	что он не жилец на этом
свете, поэтому здесь был запах страха и Эдуарде Ланцмана.
      Он должен был быть хладнокровным. Он понимал все до своей
последней  минуты.  И держался. Неизвестно, что им руководило -
патриотизм,  вера  или мужество, - все равно это было сильное и
прекрасное чувство. Да, он был настоящий мужчина. Таких мало...
      Ник  вылез  из  машины,  решив посмотреть на нее с другой
стороны.  Заглянув  внутрь,  он  оперся  рукой о край сиденья и
почувствовал, как упругое, пружинящее покрытие у него под рукой
вдруг  куда-то	ушло.  Не  удержавшись,  Ник  упал  сверху. Под
опрокинувшимся	 сиденьем   он	 обнаружил  целую  гору  самого
обыкновенного	мусора.   Здесь   были	 обертки   от	конфет,
сигаретные  пачки,  расчески,  ручки,  монеты  по двадцать пять
центов,  значки,  две  игральные  карты,  визитки  и  небольшой
рулон тяжелой бумаги.
      - Ник, - склонилась над ним Салли, - это оно?
      Ник поднял рулон. Осторожно развернув его, он увидел, что
это  особый  тип  секретной светочувствительной бумаги, которая
используется   при  копировании  фотодокументов.  Он  сразу  же
свернул  рулон	обратно,  опасаясь, что на бумагу может попасть
свет.  Достаточно  было подержать эти материалы на солнце всего
один  час - и от них бы ничего не осталось. Скопировать их было
невозможно.  Этого не мог никто, разве что гении из легендарной
лаборатории ФБР по обработке документов.
      Сначала  шло письмо на испанском, адресованное какому- то
генералу    Эстебану	Гарсия	  де	Раджиджо.    "Четвертый
воздушно-десантный  диверсионный батальон Первой бригады Первой
дивизии ("Акататл"), Сальвадорская Армия". Внизу стояла подпись
Хыо  Мичама.  В  письме  говорилось, насколько позволили понять
Нику  его  скудные познания в испанском, что то дело, о котором
они  условились  устно	во  время  их  последней  встречи, было
выполнено  одной  весьма  серьезной организацией, с которой сам
генерал  очень	хорошо знаком, и что в интересах обеих сторон -
закончить  все	это  дело как можно скорее. Автор также брал на
себя  смелость и прилагал некоторые основные документы операции
-  совершенно  секретные,  -  чтобы генерал мог сам убедиться в
том,	что    этим    делом   занимались   очень   серьезные и
профессионально    подготовленные  люди,  и  не  предпринимал в
дальнейшем никаких самостоятельных шагов, дабы не принести вред
тому  делу,  которому  они оба так свято и нерушимо служат. Ник
поднес	документ  поближе  к  глазам, чтобы разобрать надпись в
правом верхнем углу.
      Это было Приложение Б.

	                Глава 35

      Когда Лон не был занят стрельбой, он изучал карту. Здесь,
в  штабе  РэмДайн, который располагался в металлическом сборном
доме  в  центре  штата	Виргиния,  были созданы все условия для
такой работы.
      Начал  он  с  тренировки	памяти.  Разделив весь макет на
квадраты,    он   пытался   каждый   из   них	в   отдельности
проанализировать  в своем мозгу. Он работал медленно, не спеша,
шаг  за  шагом	изучая	все  особенности гор и долин, тщательно
взвешивая  все "за" и "против", прежде чем перейти к следующему
квадрату.   Сидя   в  своем  инвалидном  кресле,  он  задумчиво
рассматривал пластиковый макет, легонько постукивая пальцами по
своему большому животу.
      Запомнив	весь макет до самых последних мелочей, так, что
он  даже стал ему сниться ночью, Лон приступил к выбору места и
просчету  линий  огня.	Ему нужны были определенные расстояние,
высота,  открытая  точка  обзора,  солнце  за  спиной,	никаких
поперечных  ветров  и максимум естественной маскировки. Одно за
одним	проверял   он  выбранные  им  несколько  мест  по  этим
показателям,   сравнивая   все	положительные  и  отрицательные
стороны.
      Когда  Лон  Скотт  работал,  на  его лице не было никаких
эмоций. Это было спокойное, безрадостное лицо типичного янки из
Новой  Англии,	лицо  человека, который звал, что такое смерть,
потому что сам представлял собой наполовину труп.
      Наконец, после нескольких дней серьезного изучения карты,
он позвал полковника Шрека.
      Вот здесь, - сказал он. - Я выбрал это место.
      Его  палец коснулся точки в глубине долины, расположенной
в середине гор Уошито, неподалеку от города Блу-Ай.
      Шрек  наклонился	прочитать  название под пальцем Скотта,
которое уползало на другой скат гребня. "ДОЛИНА БОЛЬШОЙ СДЕЛКИ"
- было написано там.

      Добблер был поражен тем, как просто нашел его Суэггер. По
натуре	самоуверенный,	он  полагал, что Боб будет восхищен его
подвигом, засыплет его вопросами и, вообще, очень обрадуется.
      Но   Суэггер  по-прежнему  молчал,  и  Добблер  сам  стал
изливать  ему душу, его как прорвало. Он все говорил, говорил и
никак  не  мог	остановиться,  исповедуясь  Бобу  во всех своих
грехах, слабостях, страхах и ошибках. Даже всплакнул, радуясь в
душе тому прекрасному представлению, которое сам разыграл.
      Боб изучающе смотрел на него и ничего не отвечал.
      -  Чем  я  могу  быть вам полезен? - приставал Добблер. -
Скажите, и я все сделаю.
      Боб не обратил на эту реплику никакого внимания.
      - Вы мне не доверяете? - допытывался Добблер.
      - Не в этом суть.
      - Почему вы меня ни о чем не спрашиваете?
      -  Вы уже достаточно сказали. Вы сказали даже больше, чем
нужно.
      - Неужели вам не интересно узнать, что думает Шрек? О его
отношениях с Пайном? Неужели вы не...
      - Вы можете сказать мне, как их убить?
      - Э-э... нет, наверное.
      - Тогда вы не можете сообщить мне ничего интересного.
      - Но есть еще много...
      -  Вам  кажется,	что  то,  что вы мне сейчас рассказали,
очень  важно. Но для меня вся ваша информация не играет никакой
роли,  потому  что  она  не  даст  мне	через  неделю  никакого
преимущества.  Приберегите  ее для Мемфиса, он вас выслушает. А
теперь оставайтесь здесь и никуда не ходите, понятно? Вы теперь
превратились в еще одну проблему, которую мне придется решать.
      Это  было  только начало. Боб отправлялся вместе со своей
винтовкой  неизвестно куда на несколько часов, оставляя бедного
Добблера  одного  в  закрытой  хижине.	Бобу  не пришлось долго
объяснять  Добблеру,  что  ходить  одному в этих глухих краях -
значит	просто	добровольно  подвергать  свою жизнь смертельной
опасности.
      В  хижине  было холодно. Добблер дрожал с утра до вечера,
но, когда он подбрасывал в огонь очередную порцию дров. Боб ему
строго напоминал:
      -  Если вы не прекратите эти штучки, я устрою вам камин в
вашей собственной голове.
      Делать  было нечего. Время шло. Добблер испытывал ужасный
дискомфорт из-за отсутствия здесь удобств цивилизации. Он был в
отчаянии от того, что здесь нет туалета и туалетной бумаги, что
ему все время приходится ходить в одних и тех же носках и в том
же  нижнем  белье. Он ненавидел вонь своего собственного пота и
поражался,  почему  это  он  всегда  грязнее,  чем Боб. Однажды
вечером,   когда   в   лесу   уже   почти   стемнело,  с  шумом
распахнулась входная дверь.
      Добблер в ужасе вскочил, будучи в полной уверенности, что
их  накрыл  один  из рейдовых отрядов полковника. Но он ошибся.
Перед  ним  стоял  широкоплечий  молодой  человек  с  короткими
светлыми  волосами.  На  нем  был  помятый  костюм  и плащ, под
которым,   казалось,   по   меньшей   мере,  четыре  пистолета.
Выражение  на его лице не сулило ничего хорошего. Наверное, это
Мемфис,  догадался  доктор.  Так оно и было. Добблер улыбнулся,
стараясь понравиться новому человеку.
      -  А  это что еще такое? - поинтересовался Ник, показывая
на него.
      - Говорит, что работал на Шрека. Перешел на нашу сторону,
потому	что,  видите ли, раньше не мал, что эти люди - нацисты.
Он притащил с собой видеокассету с записью их зверств.
      -  Вы кто такой, сэр? Вы действительно работали на Шрека?
- обратился Ник к доктору.
      -  Меня  зовут  Дэвид  Добблер.  Я выпускник университета
Брандейса  и  медицинского  факультета Гарварда. Я практикующий
психиатр, хотя несколько лет назад меня лишили этого права...
      -  Это  тот умник, который еще в Мэриленде держал меня за
подопытного кролика.
      - А, вот оно что!
      -  Как  я  уже  рассказывал  мистеру  Суэггеру,  я совсем
недавно  обнаружил,  что все операции Рэм-Дайн проводились не в
национальных  интересах,  как  мне  это говорили, а в интересах
жалкой	  группы    бандитов   и   подлецов.   Действительно, я
почувствовал...
      -  Все  это  чепуха, сэр, - сказал Мемфис, у которого был
особый	 дар   полицейского   моментально   замечать   слабости
человека  и уметь их максимально выгодно для себя использовать,
- скорее всего, вы обнаружили нечто такое, за что Шрек, если бы
узнал, наверняка бы вас убил... И наверное, он так и сделает.
      - Да, он мог бы убить... У меня есть улика... Бойня...
      - Улика, - фыркнул Ник, - мир полон улик!
      -   Это	визуальное   доказательство.  Оно  записано  на
видеокассете.
      Боб кивнул на кассету, небрежно брошенную на камин.
      - Он говорит, что там все заснято.
      -  Да, это так ужасно... - Добблер казался взволнованным.
-  Женщины,  дети,  все  в  воде...  Из  пулеметов... смеющиеся
солдаты, их командиры - одни американцы...
      -  И  что,  Шрек	тоже  там  есть? На кассете? -удивленно
спросил Ник.
      -  Да. И коротышка Джек Пайн тоже. Они там все командуют.
Там  еще  сальвадорский  генерал.  Это	все... Ник повернулся к
Бобу:
      -  Кассета  наверняка  нам  пригодится. Именно это и было
мотивом   убийства  архиепископа.  С  этими  данными  мы  можем
надеяться,  что  вновь	будет  проведено  расследование,  и  не
исключено,  что  обнаружится  еще  кое-что  любопытное.  Боб на
секунду задумался:
      -  Поговори  с ним сам. Узнай, что он действительно может
предложить.  Я	пока  выйду,  а  то  вы,  умники  образованные,
мозолите  мне  глаза,  как  пара свиней, которые в сухую погоду
наконец-то нашли большую лужу.
      Потребовалось  некоторое время, прежде чем Ник и Добблер,
бывшие	поначалу  непримиримыми противниками, нашли общий язык.
Боб   ушел   куда-то  со  своей  винтовкой,  и,  пока  они  тут
разговаривали,	где-то	вдалеке раздавались одиночные выстрелы.
Когда Суэггер вернулся, Ник заметил, что он явно не в духе.
      - Ну и что ты узнал, Мемфис? - спросил он.
      - Вот смотри, с его кассетой и моим Приложением мы вполне
можем их уничтожить и доказать, что ты невиновен.
      Но  Боб,	ничего не ответив, прошел в комнату, где у него
хранились   смазочные	и   протирочные   материалы,   и  начал
тщательно и аккуратно чистить ствол винтовки.
      По   его	внешнему  виду	нельзя	было  сказать,	что  он
категорически  против  аргументов  Ника,  но все-таки на лице у
него мелькала тень неудовольствия.
      Ник подошел к нему, держа в руках кассету и рулон:
      -  Вот  Приложение Б. Оказывается, это просто расширенная
копия  файла ФБР в исполнении ЦРУ. Здесь чуть больше материалов
о  РэмДайн  и  указаны	все имена, которые опущены в файле ФБР.
Факты  все  те	же  самые. РэмДайн была образована в 1962 году,
сразу  после  событий  в  Заливе  Свиней.  Кто	стоял у истоков
создания  этой	организации?  Думаю, это было детище кого-то из
бывших сотрудников ЦРУ, активно участвовавшего в планировании и
проведении  вторжения  на Кубу. Но, когда операция провалилась,
он первый стал расправляться с неудачниками.
      -  Да,  -  поддакнул  Добблер, - Залив Свиней - это явная
демонстрация   бессилия,  проигрыша,  слабости	нервов.  А  они
очень не  любят  проявления слабости и свидетелей...
      - Естественно, - добавил Ник. Добблер продолжал:
      -  Залив	Свиней	-  это	было  только  начало ослабления
Америки. Это было начало компрометирования ее облика, изменения
самого	образа	мысли,	увиливания и обмана. Кстати, и операция
против вас была спланирована не на честном противоборстве, а на
использовании ваших собственных слабостей и недостатков.
      -  Ее  название  взято  тоже  оттуда, из Залива Свиней, -
перебил  доктора  Ник.	-  РэмДайн,  большая "Р" и большая "Д".
Согласно  существовавшему  тогда  фонетическому  алфавиту,  это
означало  "Ромео  Дог",  что  соответствовало  позывным Второго
батальона   Двадцать  шестой  бригады,	которая  высадилась  на
Ред-Бич.  Может  быть,	название  РэмДайн  в  какой-то	степени
символизирует	прошлое  и  олицетворяет  наде