ра и прятал  под собой все. В этой
белизне не было видно ни  единого огонька, ни малейшего признака цивилизации
или  хотя  бы просто  присутствия  человека; пейзаж до самого горизонта  был
однородно   белым,   громадным  и   пустым,   и   даже   в  зеленом   свете,
сконцентрированном очками, не было видно никаких деталей.
     Соларатов испытал мимолетный приступ меланхолии: что  ни говори, такова
жизнь снайпера.  Вечное одиночество,  какие-то задания, о каждом из  которых
кто-то каждый раз говорит, что оно чрезвычайно важно, отвратительная погода,
обязательное чувство страха, постоянный  дискомфорт и всегда - стремительный
бег времени.
     Он начал подниматься в гору. Ветер  выл и хлестал его снегом. Он брел в
гору через пустоту.

     * * * * *

     - Готов поспорить, это то, что нужно, - сказал Бонсон.
     - ЗП, - произнес Боб.
     - ЗП? - переспросил Бонсон.
     - Он не сможет этого сделать! - воскликнул военный  специалист. - Он не
представляет, какие там ветры. Ландшафт невероятный; он просто  погибнет при
спуске.
     - Я не говорил "он", -  заметил Боб. - Я не  стал бы просить об этом ни
одного человека. Но я сделаю это сам.
     - О чем, черт возьми, вы говорите? - взвился Бонсон.
     -  Затяжной  прыжок. Большая высота и  раскрытие парашюта  возле  самой
земли.
     - Это один из вариантов техники воздушного десантантирования, - пояснил
молодой человек. - Хорошо  тренированные  десантники  пытаются делать  такие
вещи, но всегда с переменным  успехом. Вы покидаете самолет на очень большой
высоте. Вы  очень долго падаете. Это  немного  похоже на прыжок  с  вышки  с
амортизатором  на ногах, но только без  амортизатора. Вы падаете, как метеор
или как птичье дерьмо - кому что больше  нравится,  и  раскрываете  парашют,
когда  вам  остается  примерно  двести  метров до  земли,  приземление,  как
правило, бывает очень жестким. Весь смысл этой техники  состоит в том, чтобы
проскочить радар.
     Вы падаете очень быстро и не  оставляете на радаре отметки от парашюта.
Большинство  радаров  "третьего мира"  вообще  не может  ухватить  падающего
человека. Но я  никогда не слышал, чтобы кто-нибудь выполнял такой прыжок  в
горах, во время  снежной бури, да еще  и ночью. Вам придется пролететь через
кошмарную болтанку; вы не сможете даже  понять, куда вас к черту сдует.  Вас
может расшибить  о склон.  Специальные группы  пытались воспользоваться этой
техникой  во  Вьетнаме,  но,  насколько  я  знаю, у  них  так  ничего  и  не
получилось.
     - Я был в специальной группе, -  сказал Боб. -  Мы не пользовались этой
техникой, потому что проблема заключалась в том, как найти  друг друга после
десантирования. Мы не представляли, как вновь собрать команду в одном месте.
Но там не будет команды. Там буду я один.
     - Сержант, в  этом  случае риск  очень уж велик.  Я не думаю, что стоит
тащить собак на эту охоту.
     -  Я имею авиадесантную  подготовку, - сказал Боб. - Я  прошел курсы по
подготовке парашютистов в Беннинге, в шестьдесят шестом году, когда вернулся
после первой ходки.
     -   Но   ведь  это  было  тридцать  лет  назад,  -  заметил  кто-то  из
присутствовавших.
     - У меня  на  счету двадцать пять  прыжков. А ведь теперь у вас, парни,
имеется  потрясающее  бортовое  радиоэлектронное   оборудование  для  ночной
навигации.  У  вас  поставили  великолепные  компьютеры.  Вы  можете заранее
наметить точку выброса и без труда добраться туда, держась выше зоны шторма.
У вас есть возможность подобрать такую точку выброса, где шансы на то, что я
приземлюсь в пределах нужного участка, будут максимальными. Верно?
     Молчание было знаком согласия.
     После общей паузы кто-то сказал:
     -   Вместо  бомбы  с  лазерной  системой   наведения  мы   кинем   туда
самонаводящегося парня...
     - В том-то все и дело. Самолет пройдет намного выше бурана. И я пролечу
сквозь снежную бурю. Я  не  могу спускаться через  нее на парашюте,  но могу
пробить ее, как пушечное  ядро, и не  так уж далеко отклонюсь от цели. Чтобы
уменьшить ветровой снос, я постараюсь раскрыть парашют как можно ниже, может
быть,  метрах  в ста.  Если вы  договоритесь  с  Военно-воздушными силами  о
реактивном  самолете и хорошем экипаже, то сможете доставить меня туда часов
за  шесть.  Я не знаю никакого  иного способа  доставки туда контрснайпера в
таких  условиях.  А  когда я  окажусь  на земле,  вы сможете определить  мое
положение  со  спутника,  дать  мне  точное место,  так  что я успею вовремя
попасть туда, куда нужно.
     - Господи! - сказал Бонсон.
     - Вы в долгу у меня, Бонсон.
     - Полагаю, что да, - согласился тот.
     - Сержант Суэггер, да  ведь  человека, который смог  бы уцелеть во всей
этой каше, не найдется и одного на сотню.
     - Мне уже доводилось бывать в такой каше, сынок, - ответил Суэггер.
     - Свяжитесь с  Военно-воздушными силами, - приказал Бонсон. - Как можно
скорее организуйте все это дело.
     Суэггер должен был сказать еще одну вещь:
     - Мне нужна винтовка. Хорошая винтовка.


Глава 46


     "Спуститься вниз и пристрелить ее,  - подумал Соларатов. - Прямо сейчас
сойти туда,  постучать  в дверь, убить ее и  убраться отсюда  подальше, пока
солнце не взошло. Никакого риска, никаких трудностей".
     Но он не мог этого сделать.
     Он стоял  на гребне горного  хребта примерно в пятистах метрах от дома,
который  казался  темным пятном, еле различимым сквозь густо валивший с неба
снег.
     Свет в окнах не горел.  Дом стоял  посреди просторного белого  поля.  С
виду  это  было  классическое   жилище  старых  ковбоев,  точь-в-точь  такие
показывают  в вестернах,  которых Соларатов видел бесчисленное  множество на
Украине и в  Бенгалии,  в Смоленске и в Будапеште: двухэтажный, с причудливо
изломанной крышей, выстроенный в викторианском стиле. Над трубой поднималась
тонкая струйка дыма, значит, там догорал огонь.
     Соларатов наклонил голову  и посмотрел  на светящийся  циферблат  своих
часов. Было уже 5.50, через несколько минут должен начаться рассвет, и уже в
семь часов, вероятно, можно будет стрелять, если, конечно,  снегопад хотя бы
немного стихнет. Но с какой стати им выходить из дома? Почему бы не остаться
в  тепле  и  уюте,  попивая  какао и  дожидаясь, пока  погода  не  наладится
окончательно? Что может выгнать их наружу?
     Ребенок, девочка.  Ей  обязательно захочется поиграть в  снегу.  А  обе
женщины выйдут на  крыльцо  и будут смотреть за нею. Если она осталась такой
же  веселой и  беспокойной, какой он ее  уже видел -  он ведь видел, как она
ездит верхом, - то она встанет рано и разбудит всех, кто находится в доме.
     И все же внутренний  голос  говорил  ему: "Немедленно  спускайся,  убей
женщину, уходи дальше в горы и скорее убирайся отсюда, уезжай домой".
     Но если он спустится, то должен будет убить всех. Никакого иного выхода
не было. Он должен будет застрелить и ребенка, и вторую женщину.
     "Сделай это, - подумал он. -  Ты уже убил так много людей, что не будет
никакой разницы. Сделай это и уматывай!"
     Но он не мог заставить себя так поступить. Его разум не принимал такого
образа действий, он никогда  не  поступал так  в прошлом, и это  должно было
каким-то  образом навлечь на него  несчастье, сорвать  его выход в отставку,
который был так близок, и помешать ему благополучно покончить с этим образом
жизни.
     "Сделай это",  - продолжала  настаивать более рассудительная часть  его
существа.
     - Нет, - вслух произнес он по-русски. - Не могу.
     Он  был  цельным  человеком -  это чисто русское определение  для людей
определенной категории. Такие люди смелы до дерзости, агрессивны и не боятся
ни риска, ни  боли. И  при  всем этом  личность такого человека представляет
собой единое целое  без малейшей трещинки или  шва, в ней нет никаких других
частей, они  полностью  лишены внутренней  гибкости; такая личность обладает
только одной стороной. Он был всем своим существом предан той жизни, которую
вел; овладевая  всеми тонкостями своего ремесла, он проявил такое  упорство,
на  какое  вряд  ли был  способен  хоть кто-то  другой,  и сейчас он не  мог
измениться. Это было невозможно.
     "Я не могу этого сделать", - подумал он.
     Поэтому он  шел  дальше  по  горному  хребту и наконец обнаружил именно
такое  место, какое требовалось: отсюда  он хорошо  видел крыльцо, оставаясь
при  этом  достаточно далеко  на  востоке,  так что  солнце  никак не  могло
отразиться от линзы  прицела.  Соларатов опустился на  колени, вынул бинокль
"лейка" и, включив лазерный дальномер, измерил расстояние до дома. Оказалось
560 метров. При  использовании  7-миллиметрового патрона "ремингтон-магнум",
обеспечивающего скорость вылета  900 метров в  секунду,  и 175-грановой пули
"сьерра-спицер боттэйл", обладающей дульной энергией более 2000 футо-фунтов,
-  фантастическое сочетание, недоступное ни одной винтовке калибра 0, 308 во
всем  мире,  - снижение  на  таком расстоянии  составит  приблизительно  110
сантиметров. Соларатов знал, что для компенсации этого снижения ему придется
целится  выше, то есть не по перекрестью,  а по второй миллиметровой отметке
на нижнем  отрезке  вертикальной  шкалы. Это,  пожалуй, обеспечит совершенно
точное  попадание, хотя, возможно,  придется дать еще и боковую поправку для
учета сопротивления  воздуха. Но  после  снежного бурана обычно бывало очень
спокойно,  ветер стихал, растратив всю свою силу. "Помни  о том,  что будешь
стрелять под нисходящим углом", - предостерег он себя.
     Потом  он  представил  себе  свою  будущую  стрельбу  -  очень полезное
упражнение  для  стрелков.  Ты  видишь  женщину. Видишь, как она  стоит там.
Видишь, как вторая отметка накрывает ее грудь, видишь, насколько  неподвижно
точка  лежит на мишени,  чувствуешь, насколько идеально отмерено расстояние,
насколько  удобно  "лежбище"  на огневой позиции. Ощущаешь  кончиком  пальца
спусковой  крючок,  но не думаешь о  нем. Не думаешь ни о  чем. Твое дыхание
замерло, твое тело  обрело почти смертную неподвижность,  нет  ни  малейшего
ветра, все твое существо помещается во вторую миллиметровую отметку, которая
лежит точно посередине груди, ты даже не чувствуешь отдачи.
     Пуля долетит до  нее раньше, чем звук. Она поразит ее в грудь - мощный,
всеразрушающий выстрел, все  еще  более  тысячи восьмисот фунтов энергии - и
разнесет ее  сердце  и легкие,  перебьет ей позвоночник, сразу  же  выключит
центральную   нервную   систему.   Женщина   даже   не   успеет   что-нибудь
почувствовать. Тайны, запертые в ее мозгу, останутся запертыми там навсегда.
     И на этом все. Дальше будет совсем просто. Ты уходишь назад примерно на
шесть  километров и звонком по мобильному телефону вызываешь вертолет. Через
двадцать минут он прилетит и заберет  тебя оттуда.  Никакие полицейские  или
гражданские  власти  не доберутся  сюда ранее полудня,  а к тому времени  ты
будешь уже далеко отсюда.
     Соларатов  зашел  за  камень, чтобы укрыться от порывов  ветра. Ему еще
оставалось  настроиться  терпеть холод в  ожидании появления  мишени. Но  он
знал, что это не  составит для него трудностей. Переносить холод он научился
много лет назад.

     * * * * *

     В самолете было полутемно и спокойно, как в коконе. Суэггер был готов к
прыжку. Он надел прыжковые десантные ботинки, ему выдали какой-то улучшенный
сверхплотный костюм парашютиста, и сейчас  он старался потуже затянуть лямки
парашюта. Он был совершенно спокоен. А нервничал как раз Бонсон.
     - Мы подойдем  совсем  близко,  -  сказал Бонсон. -  Высота одиннадцать
тысяч   метров.  Компьютеры  подобрали   точку   выброски,  из  которой   вы
приземлитесь на  плато  немного  северо-западнее Маккайского  водохранилища,
примерно  в полутора  километрах от  дома.  Если вас отнесет  дальше, то  вы
окажетесь в горах Потерянной реки, вот тут, видите?
     Он  указал  на  карту, где была хорошо видна долина Тысячи  Источников,
тянувшаяся  через  середину  Айдахо  с  северо-запада на  юго-восток.  Между
хребтом  Потерянной  реки  и  Белоголовыми   горами  ее  пересекала  Большая
Потерянная река.
     - Парашют раскроется на высоте сто пятьдесят метров, и ваше приземление
скорее всего пройдет достаточно мягко. Вам нужно будет только  под  покровом
темноты пересечь  равнину,  войти  в дом,  предупредить объекты покушения и,
если случится такая необходимость, разобраться со снайпером.
     - Если он окажется в пределах выстрела, то я сумею пригвоздить его.
     - Вот и прекрасно. Наш основной  приоритет  - ваша  жена. Она цель этой
операции,  так  что главное -  остановить убийцу. Как только вернется летная
погода, эскадрилья полицейских  вертолетов вылетит, чтобы заблокировать весь
участок  до Домашней горы, а парковые рейнджеры и отряд полиции штата Айдахо
уже  готовы отправиться в  горы  на  охоту за  этим парнем.  Если вы сможете
подойти на  выстрел - стреляйте.  Но если бы мы смогли получить  его живым и
при этом она осталась бы в живых, то у нас было бы...
     - Забудьте об этом, - перебил его Суэггер. - Он профессионал. Он только
что убил двух человек. Он ни за что не дастся в руки живым. Провести остаток
жизни в федеральной тюрьме - такая участь не устроит этого парня.  Он примет
яд и умрет, смеясь над вами.
     - Может быть и так, - ответил Бонсон.
     Суэггер  закончил  возню  с  парашютом;  он,  кажется, был в порядке  и
раскрывался   при    помощи   предварительно   установленного    устройства,
управляемого высотомером.
     Это  оказалась  хитрая  штуковина.  Датчик  высоты  отмеряет высоту  от
определенной точки над уровнем  моря, чтобы раскрыть  парашют на высоте  сто
пятьдесят  метров над поверхностью  долины; если же Боба снесет  в горы,  то
парашют  может  вообще не  раскрыться и он врежется  в какой-нибудь  из этих
гигантских  наростов  на  шкуре  планеты.  Люди  из   Военно-воздушных   сил
разъяснили ему все это и сделали особый упор на тех причинах, по которым они
считали  его намерение чрезвычайно безрассудным.  Компьютеры могли вычислить
будущее  направление  и  силу ветра, учесть  вес  парашютиста,  подставить в
формулу  значение  ускорения  свободного  падения,  добавить  туда  полетную
скорость "С-130", определить ту точку, из которой Боб должен будет прыгнуть,
чтобы траектория оказалась именно  той, какая  нужна, и сообщить  ему, когда
наступит время шагнуть из люка самолета. Но сам  прыжок будет проходить не в
компьютере,  а  в  реальном  мире,  непредсказуемом  и  непостижимом;  порыв
попутного  ветра,  какой-нибудь крошечный дефект - и он будет мертв, а что в
этом хорошего?
     Самолет   делал   приблизительно   500   километров  в   час.   Сначала
правительственный реактивный "Лир-джет" менее чем за  пять часов доставил их
с авиабазы Эндрюс на авиабазу Домашняя  гора. Все  это время они  с Бонсоном
сидели около рации и  совещались с различными экспертами, стараясь как можно
подробнее проработать детали предстоящей операции.
     Они приземлились на аэродроме Домашняя гора  и  уже через  десять минут
снова оказались в воздухе.
     Боб проверил  электронное оборудование  и прочее снаряжение,  аккуратно
уложенное в  десантный  мешок, крепко привязанный к  лодыжке. Там еще лежали
туго свернутая  камуфляжная куртка  на  меху арктического  образца и толстые
гетры. Ему  также выдали новую микропроцессорную портативную рацию "Моторола
МТХ-810" с приспособлением для оцифровки информации.  Рация  весила в десять
раз  меньше, чем старушка PRC-77,  и в три раза превосходила ее по дальности
связи; она была  закреплена  у Боба на поясе и соединялась тонким  кабелем с
прикрепленным  к   его  шее  ларингофоном,   снабженным  звукочувствительным
устройством,  так что  для того, чтобы выйти  на связь, ему достаточно  было
просто заговорить. Помимо рации, у него также имелся "Магеллан" - устройство
для  приема  сигналов  со спутников Глобальной навигационной системы. Орбиты
этих  спутников были  расположены таким  образом,  чтобы в  любой момент над
каждым участком поверхности земли  их находилось не менее трех. Спутники под
управлением  микропроцессоров  передавали оцифрованные сигналы,  при  помощи
которых  обладатель  "Магеллана"  мог  с точностью до  угловой  миллисекунды
определить свое положение в том случае, если собьется с дороги. У него  было
и  оборудование  для ночного видения самого новейшего образца: очки  "Литтон
М912А"  с двумя  18-миллиметровыми  усилителями изображения  "Ген II  плюс",
которые в три раза превосходили по всем показателям стандартные AN/PVS-5A.
     В  кобуре,  прикрепленной к  левому  плечу,  лежал  маленький  пистолет
"Беретта-92",   заряжавшийся  чертовским  количеством   (целых  шестнадцать)
крохотных патронов. Они все вместе не стоили и  пяти центов, но,  черт бы их
побрал, ни у кого больше не было кольтов калибра 0, 45.
     И еще у него была винтовка.
     Взятая  из  "чистого"  арсенала ЦРУ, аккуратно  уложенная  в обклеенный
поролоном   алюминиевый   футляр,    она    казалась    частью    комплекта,
предназначенного для убийства обитателей "третьего мира", против которых эта
винтовка  обычно  употреблялась.  Это   был  "Ремингтон  М40А1",  специально
разработанный   для   морских  пехотинцев,   калибра   0,   308   дюйма   со
стекловолоконным  прикладом,  плавающим  затвором и  десятикратным  прицелом
"Юнертл".  Винтовка  спокойно  пробивала  с  сотни  метров трехсантиметровую
доску.  Тут  же  в  футляре  лежали  две  пачки  патронов  "Федерал  премиум
мэтч-кинг",  оснащенных  168-грановыми пулями  с отнесенным к заднему  концу
центром тяжести и пустотелым острием.
     Внимательно осмотрев винтовку, Боб заметил, что  ее  постоянный  хозяин
записал на  торце приклада краткую инструкцию: "0 на 100 метрах; 200 метров:
9 щелчков; 300 метров: 12  щелчков; 400 метров:  35 щелчков; 500  метров: 53
щелчка".
     -  Ладно, - сказал  Бонсон, тоже наклонившись над винтовкой,  - давайте
проверим снаряжение.
     -  Одну  секунду, -  отозвался Боб,  пытаясь  прикинуть  расстояние,  с
которого ему вероятнее всего придется стрелять.
     Какого  черта,  сказал он себе и начал щелкать  регулировочным  винтом,
считая до пятидесяти трех.
     - Давайте, давайте, нужно проверить снаряжение,  - снова поторопил  его
Бонсон.
     Было ясно, что тонкости  ремесла Суэггера на этом глубинном  уровне его
нисколько  не  интересовали,  а  возможно,  даже немного  пугали.  Но  кроме
винтовки  и патронов  в  углублениях, отпрессованных  в  поролоне, лежали  и
другие предметы:  нож в ножнах из  кайдекса, мрачное смертоносное оружие  из
комплекта снаряжения специальных оперативных групп, обтянутая кожаным чехлом
саперная лопатка,  прекрасно подходящая для того, чтобы  нанести смертельный
удар часовому, случайно оказавшемуся в опасной близости от твоего укрытия, а
также  невзрачный  на  вид зеленый  сетчатый  нагрудный патронташ  М-7, и  в
завершение всего  - противопехотная  мина М-18А1 со взрывным  устройством  и
проводом, более известная под названием клейморовская мина; она была отлично
знакома Бобу  по  Вьетнаму  и  с  успехом использовалась  им для  флангового
прикрытия во время одной ликвидационной операции в предместьях Джакарты.
     У  Боба мелькнула мысль о том, куда же  он  рассует все это дерьмо,  но
поскольку  он уже знал, что футляр помешается  в  парашютном  ранце, а перед
прыжком будет привязан к его ноге, то он решил не волноваться на этот счет и
запер футляр.
     - Ну что же  вы? - в третий  раз  сказал Бонсон.  -  Нужно же проверить
снаряжение.
     - Мы его только что проверили.
     - Да, конечно. Я разволновался. Вы в порядке?
     - В полном порядке, коммандер.
     - Ладно, тогда я схожу в кабину и поговорю с пилотами.
     - Хорошо.
     Бонсон прошагал  по  темному фюзеляжу большого самолета, открыл дверь и
просунул голову в пилотскую кабину.
     Там,  где  сидел Боб, было полутемно, светились  лишь  красные  плафон