полузакрыты... На нем были
голубые  джинсы,  голубая  рабочая  рубашка и ботинки. Все было
залито кровью. Он попытался устоять на ногах, но не удержался и
упал на спину. Затем поджал под себя ноги и, шатаясь, встал.
      Ник дослал 10-миллиметровый патрон в патронник и заорал:
      -  Не  двигайся,	не  шевелись,  ФБР!  Не  шевелись, черт
побери!
      Человек  бессильно  стал	опускаться  на колени, его раны
сильно	кровоточили,  голова упала на грудь, и казалось, что он
уже  умер.  Ник бросился вперед, отстегивая от пояса наручники.
Подбежав  к  человеку,	он  схватил его сзади и защелкнул их на
одной  его руке; несмотря на то что тот человек истекал кровью,
дрожал	 и  хрипел,  Ник  продолжал  держать  "Смит  1076"   на
изготовку.
      -  Меня  подставили...  -  Он  еще  мог  говорить! - Меня
подставили,	жестоко     подставили,     меня    подставили,
подставили... - В его голосе угадывались хриплые вотки выговора
жителей южных штатов, так похожие на фальшивую игру на банджо.
      Подняв  пристегнутую  к  наручнику руку задержанного, Ник
засунул   оружие   обратно  в  кобуру  и  потянулся  за  другим
запястьем  этого  человека,  чтобы  надеть  ему  наручники  как
полагается  -  на  обе руки. Ник уже думал, что поймал его, как
вдруг  мир  перед  его	глазами  зашатался  и человек под Ником
провернулся  с	такой  неожиданной  силой,  что  Мемфис сначала
растерялся,  а	еще  через  секунду  почувствовал,  что  теряет
равновесие   и	 опору.   Ник	упал  прямо  на  спину,  больно
ударившись  о  пистолет.  Кто  знал,  что этот человек окажется
таким вертким, ну просто как гадюка?
      Мир  раскололся  на две части. У Ника перехватило дыхание
от  удара  легкими о землю. Он попытался исправить ситуацию, но
все, что он мог видеть, был лежащий на нем человек, закрывающий
собой	весь   горизонт.   Было   в  нем  что-то,  напоминающее
кавалериста  с	саблей,  но  вместо  сабли  была бровь, которая
упиралась  ему	в  скулу.  В следующую секунду Ник сквозь шум и
боль  в  голове почувствовал, как по нему шарит чья-то рука. Он
попытался перехватить ее, но в этот момент ощутил, как пистолет
выскользнул из его кобуры.
      -  Нет!  -  заорал  он, хватая за руку истекающего кровью
человека, но, к сожалению, было поздно.
      Тот  стоял  над  ним,  целясь  из  пистолета  ему прямо в
голову.  Голодный жадный ствол оружия уже был готов выплюнуть в
него пулю и пламя, и после этого наступит конец.
      Ник   уже   был	мертв;	он  уже  смирился  со  смертью,
чувствовал,  как она охватывает все его тело... Он поднял глаза
на   своего  победителя  и  был  поражен:  на  измученном  лице
раненого,  похожего  скорее  на  мертвого,  чем на живого, были
написаны  лишь	страдание  и  боль, и только выражение какой-то
страшной решимости застыло в его серых глазах.
      "Это  сострадание",  -  подумал  Ник,  но  не  мог  в это
поверить,  потому  что	этого  просто  не  могло  быть.  Но это
действительно было обычное человеческое сострадание.
      Затем  человек повернулся и довольно быстро стал убегать,
оставляя за собой следы крови.
      Ник  вскочил, чтобы догнать его, но в этот момент рядом с
его  ухом  просвистела	пуля,  выпущенная откуда-то сверху; она
взметнула  облачко  пыли возле ног убегавшего. Потом прозвучало
еще  два  выстрела  - оба мимо. Беглец в этот момент был уже за
воротами  и  садился  в  машину  Ника.	"О  Господи", - в ужасе
подумал  Мемфис.  В  спешке  он  совершенно забыл вытащить ключ
зажигания.
      Машина тронулась, набрала ход и исчезла из поля зрения.
      -  А,  черт!  Я промахнулся. Сволочь. Два раза выстрелил,
черт.
      Ник  обернулся  и увидел сбегавшего по ступенькам тучного
неуклюжего   новоорлеанского   полицейского,   который	 что-то
кричал на ходу и размахивал "береттой" в толстой руке.
      -  Я  из	ФБР!  Сообщите об этом, - заорал Ник, заметив у
него рацию.
      -  Бэйс-Шесть,  где  же  ты,  черт  побери,  это	Виктор-
Двадцать  семь.  Я  дважды  ранил  его, но он, сволочь, все еще
жив.  Свалил  тут  одного человека и забрал его машину. Какой у
машины номер, дурень?
      А,  черт!  Ник не знал номера. -Он взял автомобиль только
сегодня  утром	из общего автопарка агентств по выполнению этой
миссии.
      -  Это  "форд".  Бежевый.  Я думаю, "форд-торес" Номер не
известен.  Надо  уточнить в парке. Но в машине есть рация, и он
все слышит. А вы кто такой?
      -  Тиммонс, Управление дорожного движения. Я заметил, что
на   четвертом	 этаже	 под  крышей  что-то  движется.  Вызвал
вертолет,  но они ничего не обнаружили. Войдя внутрь, я услышал
выстрел  и сразу же увидел этого человека. Он бросился на меня,
и  если бы я не выстрелил ему в грудь и не сбил с ног, то он бы
убил  меня.  Но  через	две  минуты  он  вско- чил и побежал. Я
выстрелил  еще	раз  и попал ему в плечо; тогда он выбросился в
окно.  После  того как он грохнул тебя о землю, я выстрелил еще
три раза, но промахнулся.
      Ник  встряхнул  головой. Он пытался все это осмыслить, но
единственное,  что  понимал  хорошо, так это то, что оказался в
весьма трудной ситуации. Да еще утеря оружия, которое к тому же
попало в руки уже дважды раненного убийцы президента, - все это
было чревато серьезными последствиями для его карьеры.
      -  Слушай, я, кажется, влип, - сказал он в порыве жалости
к себе.
      -   Чепуха,   не	волнуйся,  -  попытался  успокоить  его
полицейский.   -   Я   уже   не   раз	видел,	 как  с  такими
расправляются.	Они  в	него  даже  стрелять не будут, а просто
через десять минут выпустят ему кишки. Считай, он уже мертв. Он
и  полумили  не  проедет,  как из его машины сделают консервную
банку, а из него самого мясной фарш.
      - Нет, - сказал Ник, понимая, что и на этот раз судьба не
будет  к  нему	милостива. - Нет, с этим так не получится. - Он
отвернулся.  -	Все  не  так-то  просто. Это Боб Ли Суэггер. Из
Блу-Ай, штат Арканзас. Служил в Корпусе морской пехоты США.
      - Ты его знаешь? - спросил полицейский.
      -  Да,  -  ответил Ник, внезапно почувствовав невыносимую
боль  во  всем	теле,  но это была даже не физическая боль. Ник
чувствовал  себя  уничтоженным;  по  всему  было  видно,  что в
ближайшем  будущем  его  не  ждет ничего хорошего. - Да, я знаю
его.
      Боб  мчался  в  машине  в  полубессознательном состоянии,
перескакивая   из   левого  ряда  в  правый,  не  замечая,  как
мелькают  вокруг  дома	и улицы, и думая только о вертолете. Он
знал,  что  если тот сядет ему на хвост, то тогда все, можно не
дергаться  - он уже больше не жилец. От "птички" ему никогда не
отвертеться.
      Но  вертолетов  не  было.  В  следующую  минуту  он понял
почему. Включилась рация:
      -  Бэйс-Шесть, группа медэвакуации погрузила президента и
всех   раненых	 на  вертолеты.  Полностью  очистите  воздушное
пространство,  чтобы  мы могли немедленно осуществить программу
АСАП "Травма".
      - Вас понял. Всем вертолетам приземлиться, пока президент
не будет доставлен в госпиталь. Что-нибудь еще, Альфа?
      - Море крови - вот все, что я могу сказать, Бэйс-Шесть.
      Затем  стали  поступать  другие  сообщения  и  весь  эфир
превратился   в   сплошную   мешанину  предположений,  догадок,
слухов	и  непонятных криков о помощи и поддержке. Пару раз Боб
слышал сообщения о доме "пять-один-четыре на улице Святой Анны"
и  об  убегающем  убийце.  Это	сбивало  его  с  толку, ведь он
находился  в  доме  415,  а дом 514 находился через квартал, на
другой	стороне  улицы. Откуда они откопали этот номер? Что там
происходит?  И	тут  он  понял. Конечно же, это все было просто
спланировано   заранее.  Тиммонс  специально  дал  неправильный
адрес,	как  будто  бы	случайно  ошибся от волнения. Все сразу
бросились  к дому 514, расположенному в квартале от того места,
где  Суэггер  в  действительности  находился,  а  за  это время
полковник и Наин успели улизнуть.
      Боб  мчался  вперед  по  безлюдным улицам. Неожиданно его
мысли	снова	стали	возвращаться  к  Вьетнаму.  Он	пытался
бороться с этим, но тщетно: его сознание раздваивалось, и он не
знал  что делать. В нем сейчас были как бы два человека: один -
безвольный,  который  хотел  вернуться	во  Вьетнам, а другой -
сильный,  запрещающий  ему  это  делать.  Во  Вьетнаме его тоже
ранили...  Он  на  секунду  отключился,  потеряв  ориентацию во
времени,  и  умершее  прошлое  отчетливо  встало  у  него перед
глазами.  Сейчас  он был сплошным сгустком боли, но чувствовал,
что  ее  начало  лежит	далеко в его прошлом. Боль была адская.
Бедро ныло, как в день ранения.
      Все    навалилось    как-то    сразу.   Боль   оглушала и
парализовывала.  Но  с	этой болью он мог еще как-то совладать.
Хуже  было  другое  -  боль, которую несли с собой воспоминания
прошлого.  От  нее  вроде  бы и не болело ничего и одновременно
болело	все сразу. Боб мотнул головой, пытаясь отогнать от себя
мысли  о Вьетнаме и сосредоточиться на Джеке Пайне и счастливом
блеске его свинячьих глаз, когда тот нажал на спусковой крючок.
      Боб  чувствовал,	что  впадает  в состояние невесомости и
тупости.   Он  ненавидел  себя	за  ту	беспомощность,	которая
овладела  им  в  тот  момент, когда его пытались убить. Болван,
тупица,  идиот!  Им все так легко удалось именно потому, что он
так  хотел  наказать этого проклятого Соларатова. Да, так все и
было.  Прекрасно  сработано,  ничего  не  скажешь!  Они сыграли
именно	на этом его желании. Эти сволочи из ЦРУ разузнали все о
нем  и	Донни,	о  том,  как их подстрелил такой же, как и Боб,
снайпер;  они  использовали  это  против  него, сыграв на самом
сокровенном  в	его  душе.  Эти  чертовы цэрэушники, участвуя в
каком-то  темном,  сложном и запутанном деле, сделали ставку на
его глупость, уязвимость и желание отомстить за друга.
      "Сейчас  мне  надо  остановить  кровь  -	или  я умру", -
подумал  Боб  и  посмотрел  вокруг себя. Рядом с ним на сиденье
лежала	сумка,	на  которой  было  написано "Данкин Донате". Он
открыл	ее  и  вытащил оттуда кусочек вощеной бумаги. Скатав из
нее шарик, Боб засунул его себе во входное отверстие от пули на
груди,	которое  очень	сильно кровоточило. Вот так. Нормально.
Правда,  не  совсем  то,  что  было  бы  нужно, но это все, что
оказалось  у  него  под рукой. Боб хорошо знал район, в котором
находился.  Лишь  бы  сознание	не  затуманилось,  и  тогда  он
выберется.  В конце концов, он точно знал, что у него есть шанс
уйти  от  погони,  если  он будет двигаться в этом направлении.
Оставалась только одна маленькая загвоздка, которая заключалась
в  том, что он... умирал. Или все-таки нет? Может, ему не стоит
умирать  именно  сейчас?  По  каким-то непонятным причинам пуля
прошла	навылет,  хотя	Боб  считал,  что  она	была  похожа на
разрывную.  Ему  казалось,  что  она не задела никаких жизненно
важных	органов и не зацепила ни одну артерию. Правда, еще одна
пуля  попала  ему  в плечо, и он чувствовал, как эта часть тела
постепенно  начинает  неметь,  но здесь хоть рана не так сильно
кровоточила,  как  на  груди.  Кости  вроде  все  были целы, по
крайней мере, так казалось Бобу. Он успокоился и ехал не спеша.
Вокруг	не  было  никакого  шума.  Теперь  главное  - как можно
быстрее  избавиться  от  машины,  потому что машина - это явная
улика и по ней его легко можно обнаружить. Машина - это смерть.
      Боб свернул по направлению к воде. Так было безопасней.
      -  Внимание  всем подразделениям! Сообщаем точные данные:
автомобиль  из	автопарка  правитель- ственных управлений, цвет
бежевый,   "форд-торес"   1988	года  выпуска,	номерные  знаки
Сьерра-Догги  один-пять-  девять-лима,	повторяю:  Сьерра-Догги
один-пять-девять-  лима. Объект вооружен и очень опасен. Белый.
Около	сорока	 лет.	Ранен,	 но   все   равно   опасен.  По
предварительной  идентификации	это Роберт Ли Суэггер. Повторяю
еще  раз  всем	подразделениям: объект вооружен и очень опасен.
Приближаться  с максимальной осторожностью! Всем приближаться с
максимальной осторожностью!
      "Вот сволочи", - подумал Боб.
      И тут он увидел воду.
      Автомобиль  свернул  с  дороги и, оставляя за собой целые
облака	пыли,  поехал  через сорняки и бурьян. Неожиданно перед
ним  открылась	широкая  полоса  иссиня-черной воды. Миссисипи,
могучей  и  сильной  реки.  Боб  потерял слишком много крови, и
теперь	 сознание  отказывалось  подчиняться  ему.  Он	не  мог
заставить  себя  сосредоточиться  и принять правильное решение.
Машина	медленно двигалась вперед, он же наслаждался свободой и
легкостью  полуобморочного  состояния.	Почти  то  же  самое он
чувствовал, когда летел из окна. Вдруг он неожиданно оказался в
полной	темноте,  рядом  что-то  булькало. Боб сидел в кабине и
безразлично  наблюдал, как уровень воды в машине повышается. Он
поднимался  вместе  с  водой  до  тех  пор, пока его затылок не
уперся	в  потолок салона. Затем внезапно Боб почувствовал, как
мощные	потоки	воды  с  силой	врываются  в  автомобиль  через
открытые  окна,  и  отчетливо понял, что может сейчас умереть и
так  и	остаться  навсегда  здесь,  погребенным под этой темной
толщей воды.
      И  на  этот  раз	ему  помогло  то  же  чувство  злости и
ненависти  к подставившим его ублюдкам. Он собрался с силами и,
заставив  на  какое-то	время свое онемевшее тело повиноваться,
ногами	выбил  в  машине  дверь.  Похоже, он и впрямь родился в
рубашке...  Вода  была	теплой и зеленой. Боб поднимался вверх,
навстречу  солнечному  свету.  Через  мгновение  он вынырнул на
поверхность и вдохнул свежий воздух. Машина находилась где-то в
пятнадцати  футах под водой. В небе жужжали вертолеты, и их шум
чем-то	 напомнил   Бобу   операцию  "Духи",  которую  когда-то
проводили  вертолеты  "Хьюи"  во  время  празднования  Тета  во
Вьетнаме.  Но  сейчас  они  были  слишком далеко и не могли его
заметить.
      Боб  перевернулся на спину и поплыл в направлении берега.
Он  плыл  очень  медленно и даже сразу не заметил, как оказался
среди  зеленых	тростниковых стволов и бревен, плывущих вниз по
реке. Баржи, сплавляющие лес, курсировали где-то в миле от него
и  казались  малюсенькими  лодочками  на  поверхности огромного
спокойного  озера.  Боб  совершенно  выбился  из  сил, намокшие
волосы	все время падали на глаза, мокрая рубашка мешала плыть,
все  тело изнывало от усталости и изнеможения. Он не верил, что
еще  жив и способен передвигаться. Это было похоже на чудо. Боб
подплыл к какому-то гнилому бревну. Остаться здесь? Но тогда он
умрет  или  его  схватят.  А  если его схватят, то он не сможет
отправить  к  праотцам	ни Пайна, ни полковника, ни Соларатова,
из-за  которого  все  это  и  произошло. Если, конечно, это был
Соларатов.  А  если  нет, то он убьет того, кто это сделал. Да,
теперь у него появилась цель.
      Снимая  ремень, Боб вдруг, к своему удивлению, обнаружил,
что  у него остался отобранный у  полицейского  пистолет. Слава
Богу,  что  он	сделан	из  нержавеющей  стали. Что же касается
патронов,  то он точно не знал, поддаются они коррозии или нет.
Боб  сунул  пистолет  поглубже	в карман джинсов, затем обмотал
ремень	вокруг	бревна	и  плотно  засунул под него руку. После
этого  он  медленно стал выгребать на середину реки. Там бревно
уже  подхватило  течение и понесло куда-то вниз. Боб чувствовал
себя  на  удивление  хорошо.  То  и  дело  в  стороне пролетали
вертолеты,  но	за  бревном головы Боба совсем не было видно. С
наступлением  темноты  он стал ориентироваться по горящим вдоль
берега	огням. Так он проплыл вместе с бревном оставшуюся часть
дня  и	всю  ночь,  а  когда  на  небе	заиграли  первые краски
рассвета, он уже был там, куда и стремился. Он был в болотах.

			     Глава 14

      Хотя  все  центральные  официальные издания, естественно,
оплакивали  <уход  из  жизни  великого человека", однако это не
помешало  им достаточно быстро перейти от этой печальной темы к
проблеме  обвинения.  Кто  и  за  что?	На  следующий же день в
"Вашингтон  пост"  была  опубликована  статья  под  заголовком:
"ИТАК,	 ОН   ВОЗВРАЩАЕТСЯ,  ЭТОТ  ОБИЖЕННЫЙ  НА  ЖИЗНЬ  ЖАЛКИЙ
ЧЕЛОВЕЧИШКА   СО   СВОЕЙ  ВИНТОВКОЙ".  В  статье  говорилось, в
частности,  следующее: "Чувство неудовлетворенности никак в нем
раньше	 не   проявлялось;  особенным  этого  человека	сделала
винтовка  38-го  калибра.  Как	таинственный  призрак  из самых
ужасных  ночных  кошмаров  он  вернулся и сам вписал свое имя в
историю.  Окажется  ли	виновником  вчерашней  трагедии в Новом
Орлеане,  как  заявляет  Федеральное Бюро Расследований, Боб Ли
Суэггер,  герой вьетнамской войны, переживший немало трудностей
и  озлобленный из- за того, что страна не наградила его орденом
Почета конгресса США, или им окажется кто-нибудь другой, у кого
будут  свои  тщеславные  амбиции и обиды, в принципе это уже не
важно.	С  1963  года  важным  становится то, что в этой стране
история   может   писаться   при  помощи  точных  выстрелов  из
стрелкового оружия. И все потому, что это оружие доступно всем.
Маленький,  никому  не известный человек в одно мгновение может
стать  знаменитым  благодаря  тому,  что ему доступно оружие. В
случае	с  Ли X. Освальдом речь шла о дешевой, оставшейся после
войны  итальянской  винтовке.  Во  вчерашней  трагедии виновата
американская  мощная дальнобойная винтовка, собранная на заводе
"Ремингтон".  Но  опять  же и это не важно. Проблема в том, что
винтовки  всегда  производятся	с  одной целью - убивать, и они
убивают  так  часто, что создается впечатление, будто это стало
"американским"	видом  спорта.	И  после  ужасных  событий этой
второй	 кровавой   американской   трагедии,   можно   сказать,
типичной   американской  трагедии, которая  объединила оружие и
надежду,  понятия сами по себе несовместимые, возникает вопрос:
не  настало  ли  для  нас  время  приложить  все  усилия, чтобы
приблизить   тот  день,  когда	оружием  будут	владеть  только
полицейские, солдаты и несколько лесников?"
      "Нью-Йорк   тайме"   для	 контраста   преподнесла  все с
геополитической точки зрения:
      "Произошедшие  вчера  в  Новом Орлеане события лишний раз
подтверждают,  что  наша  нация  еще не полностью избавилась от
синдрома  такого глобального катаклизма, как вьетнамская война,
даже  несмотря	на  бескровную	победу	над Саддамом Хусейном в
прошлом  году. Ветеран войны во Вьетнаме, награжденный орденами
и  медалями,  питающий	огромное  уважение к равным себе людям,
скорее	всего,	впал в такое подавленное состояние под влиянием
славы,	доставшейся  американским солдатам в последней войне, в
то  время  как	сам он не был удостоен такого почета. Ненависть
ослепила  его  до  такой  степени,  что он оказался в состоянии
совершить это ужасное деяние, опорочив тем самым свой героизм и
то,  ради  чего он так мужественно сражался двадцать лет назад.
Хочется  надеяться,  что  Роберт  Ли  Суэггер, командер-сержант
Корпуса  морской  пехоты США, неоднократный чемпион по стрельбе
из   снайперской   винтовки,  записавший  вчера  на  свой  счет
восемьдесят  восьмое убийство, все-таки будет пойман живым и мы
узнаем	истинные  причины  его	жестокости.  Прежде  всего  нас
волнует  справедливость.  Если	сержант  Суэггер  действительно
виновен  в  совершении	этого  преступления,  то он должен быть
наказан.   Но  мы  надеемся,  что  в  наказании  будет	место и
милосердию.  Как  и  многие  другие,  сержант Суэггер - продукт
своей  эпохи.  Те  раны,  которые  кровоточили у него в душе на
протяжении  последних  двух  десятилетий, были нанесены ему его
собственной  страной и тем огромным безразличием, с которым она
относилась  к  его  прошлому  и  прошлому тех, с кем он служил.
Вот  почему,  несмотря	на  то	что жертвой оказался не он, его
жизнь  тоже  представляет  собой  сплошную  трагедию. Когда его
арестуют, если он, конечно, еще не умер, как считают, исходя из
характера полученных им ранений, некоторые офицеры из Отдела по
обеспечению  законности,  тогда,  наверное,  мы сможем получить
ответы	на  все  эти  вопросы.	А