не  ругайте их. Просто
медленно идите вперед. Помните, это ваш мост, а не их. Мы освободили его. Мы
владеем им. К черту все, мы не уйдем.
     - К черту все, мы не уйдем, - повторил Питер.
     - Какая гнусность, - горестно сказала Джулия. - Они  не идут сюда сами,
эти парни из высоких кабинетов, из-за которых творятся все эти  гадости. Они
посылают сюда Донни, которому приходится выполнять свою работу. И  именно он
оказывается крайним.
     Но Питер ее не слушал.
     - Вот и они, - сказал он, рассмотрев слезящимися  глазами надвигающуюся
четкую фалангу  людей,  одетых в  камуфляжную форму. Корпус  морской  пехоты
Соединенных Штатов приближался  неспешной рысцой;  солдаты  держали винтовки
наперевес, на них  были даже каски, что вместе  с  противогазами  превращало
людей в насекомых или в роботов.
     "К черту все, мы  не уйдем!" - негромко, но твердо скандировала  толпа.
"Морская пехота, иди домой!" И снова: "К черту все, мы не уйдем!"

     * * * * *

     Подразделение   морской  пехоты  двигалось  вперед,  подчиняясь  голосу
сержант-майора: "Ать-два-три-четыре, ать-два-три-четыре", и отделение Донни,
сохраняя четкий порядок, бежало вместе со всеми немного левее острия клина -
построения для разгона толпы.
     На  бегу  Донни  даже  чувствовал  себя  немного  лучше;  он  влился  в
устойчивый  ритм,  и  тяжелая  амуниция  свободно  ерзала   по  телу.  Шлем,
погромыхивая, болтался на голове, эластичные  ремни  мягко натягивались.  Он
чувствовал, как по его лицу под маской  противогаза течет пот,  скапливается
на ресницах,  щиплет  веки и  протекает  в глаза.  Но это  не имело никакого
значения.
     Через линзы  маски мир казался каким-то грязноватым. Перед собой он мог
разглядеть массу  демонстрантов, усевшихся на мосту и яростно  смотревших на
приближавшихся солдат.
     "К черту  все, мы не уйдем!" чередовалось с "Морская пехота, иди домой!
Морская  пехота,  иди домой!"  Эти  крики  гулко разносились в  воздухе,  но
звучали наивно и глупо. Их уже отделяло от толпы не более пятидесяти метров,
когда сержант-майор отчаянно завопил:
     - На месте! Стой!
     На мосту сошлись две молодые  Америки. С одной  стороны было около двух
тысяч молодых людей  от  четырнадцати до,  наверное,  тридцати лет,  хотя  в
основном   двадцатилетних,   Америка   колледжей,  Америка   нонконформизма,
выражавшегося через полный конформизм: все были одинаково одеты  в  джинсы и
футболки, все  носили  длинные,  развевавшиеся на  слабом  ветерке  красивые
волосы, все были бледны, эксцентричны, все пребывали под влиянием травки или
ханжеских лозунгов;  они  стояли здесь, черпая  силу друг  у  друга,  а  над
головами у  них колыхался целый  лес плакатов: "НАРОДНАЯ  КОАЛИЦИЯ ЗА  МИР И
СПРАВЕДЛИВОСТЬ",  "АРМЕЙСКИЕ ЗАСРАНЦЫ, ИДИТЕ С НАМИ", "ПРЕКРАТИТЕ ВОЙНУ", "К
ЧЕРТУ ВОЙНУ", "МОРСКАЯ ПЕХОТА ДОЛЖНА УЙТИ".
     Другую  Америку  представляли  шестьсот  пятьдесят  сильных,  одетых  в
зеленую  диагоналевую  полевую  форму  мужчин, три роты морских  пехотинцев,
средний  возраст  которых  составлял  те   же   двадцать   лет,  вооруженные
незаряженными  винтовками и штыками  в  ножнах. Их  серьезные лица,  скрытые
каучуком и пластмассой  противогазовых масок,  были  чисто  выбриты,  волосы
коротко острижены,  и все же  они были тоже растеряны  и напуганы, как  и те
дети, которые стояли перед ними, только  немного  по-иному. Они и сами были,
по существу,  такими  же самыми  детьми,  но никто не  желал обращать на это
внимание.  За  их  спинами  находились  полицейские  автомобили,  санитарные
кареты, пожарные машины, фургоны для арестованных, командиры их собственного
корпуса,  репортеры  агентств новостей, чиновники  Министерства  юстиции. Но
впереди шли все-таки они.
     Из-за спин остановившихся  солдат вышел облаченный в  синий  комбинезон
человек из Министерства юстиции. В руках у него был мегафон.
     -  Это  незаконное  шествие.  У вас нет разрешения  на  его проведение.
Приказываю вам разойтись. Если вы не разойдетесь, мы очистим мост. Повторяю,
приказываю разойтись!
     - К черту все, мы не уйдем! - раздался многоголосый ответ.
     Выждав,  пока  крики  стихнут,  чиновник  повторил  свое  требование  и
добавил:
     -  Через две  минуты мы произведем атаку слезоточивым  газом, а морская
пехота начнет вытеснять вас. Повторяю: вам приказано разойтись!
     Последовала недолгая тишина, а потом вперед выскочил молодой человек. С
криком:
     - Вот тебе  твое сраное разрешение! - он спустил  джинсы,  пригнулся  и
показал наступавшим бледную задницу.
     - Боже мой, какой  хорошенький! - пропищал Кроу. Он  говорил громко, и,
несмотря на противогаз, его было хорошо слышно. - Я его хочу!
     - Кроу, заткнись, - приказал Донни.
     Человек из Министерства юстиции отступил за  цепь. Солнце поднялось уже
высоко,  стало  жарко и душно. Наверху кружили вертолеты,  и  лишь  их винты
немного шевелили воздух.
     Раздался  другой  усиленный  мегафоном  голос,  на сей раз  со  стороны
демонстрантов. Кто-то из ветеранов наставлял молодежь:
     - Не  пытайтесь подбирать и отбрасывать газовые гранаты, как только они
упадут. Они очень горячие. Не бойтесь. Газ очень быстро улетучится.
     - Газ! - раздалась команда.
     Шесть  мягких   хлопков  известили  о  выстреле  шести  газовых  пушек,
принадлежавших   полиции  округа  Колумбия.  Снаряды,  извергая  белый  пар,
скользнули по мостовой. Они подпрыгивали, крутились и метались из стороны  в
сторону. Смысл такой стрельбы заключался в  том, что газовые бомбы влетали в
толпу на малой скорости, тогда как при стрельбе поверху они набирают большую
скорость и вполне могут кого-нибудь убить.
     - Газ! - снова донеслась команда, и  в толпу полетели еще шесть газовых
бомб.
     Затем воздух сотряс крик сержант-майора:
     - Ружья на руку!
     И в следующее  мгновение винтовки, находившиеся в походном положении на
груди,  мелькнули  в  воздухе  справа  от каждого  солдата,  каждый  приклад
оказался  накрепко  прижат  к  телу  локтем  правой  руки,  каждый  ствол  с
примкнутым штыком в ножнах торчал вперед  под  углом сорок пять  градусов по
отношению к земле.
     - Приготовиться к движению! - раздалась следующая команда.
     Только у одного Кроу винтовка дрожала,  вероятно от волнения, но у всех
остальных штыки  грозно  торчали  вперед. Донни  прямо-таки чувствовал,  как
толпа демонстрантов подалась было назад, затем все же собралась и укрепилась
в своем упорстве. Среди  людей плавали облачка слезоточивого  газа. Это была
всего лишь  толпа,  отдельные лица расплывались, сливались в единое пятно  в
мути линз и газовой дымке. Неужели Джулия тоже находится там?
     -  Шагом...  марш!  -  прогремела  заключительная  команда,  и  морские
пехотинцы затопали вперед.
     Ну, была не была, подумал Донни.

     * * * * *

     Наверное, именно так  должны были выглядеть казаки. Зеленая цепь солдат
расходилась  под   углом  в  обе  стороны  от  острия  стрелы,  образованной
безжалостными мальчишками в шлемах, с лицами, спрятанными за масками.
     Джулия попыталась  слезящимися глазами найти среди них  Донни, но у нее
ничего  не  вышло.  Все морские  пехотинцы  казались  одинаковыми  -  верные
защитники чего  бы то ни было, одетые в грубую  униформу с касками, а теперь
еще  и   с  ружьями,   угрожающе  торчавшими   вперед.   Ее  окутало  облако
слезоточивого  газа,  глаза снова  резануло острой болью,  она  закашлялась,
чувствуя, как  по лицу  горячим потоком  хлынули слезы, размазала  их рукой,
потом нагнулась, нащупала  свою влажную тряпку и старательно стерла отраву с
лица.
     - Подонки!  - горько сказал Питер, с ненавистью глядя на приближавшихся
к нему солдат. Он дрожал с такой силой, что еле-еле  держался на ногах,  его
колени  явственно  тряслись. Но  он не  собирался  отступать.  -  Подонки! -
повторил он, глядя на приближавшихся ровным шагом морских пехотинцев.

     * * * * *

     Донни  двигался во главе отделения. Он  был крепок  как скала, и  Кроу,
шедший следом  за  ним,  чуть  левее,  казался  таким же сильным. Они тяжело
шагали вперед, подчиняясь  устойчивому ритму, заданному  сержант-майором,  и
Донни  видел  через   подрагивающие  стекла  грязных  линз,  как  толпа  все
приближалась и  приближалась. Отсчет сержант-майора действовал на солдат как
магическое  заклинание,  помогая  им продвигаться вперед; в толпе  клубились
облачка  слезоточивого газа, медленно пролетевший низко над толпой  вертолет
поднял маленькую бурю, заставившую газ закрутиться в вихри и смерчи, а потом
газовое облако опустилось и растеклось по мосту, как вода.
     - Тверже шаг! - кричал сержант-майор.
     Внезапно Донни начал различать детали: лица испуганных детей, какие они
худые,  бледные  и  физически  слабые,  сколько   среди   них  девушек,  как
хладнокровно наставляет их  через рупор их  предводитель.  И в конце  концов
наступил самый отвратительный момент, когда две группы столкнулись.
     - Тверже шаг! - снова выкрикнул сержант-майор.
     Может  быть,  это  в чем-то  напоминало одно из  сражений  древности  -
легионеров против вестготов,
шумеров против ассирийцев,  - но, когда противоборствующие стороны  сошлись,
Донни ощутил, как через тела  прошел мгновенный  выплеск огромной физической
силы  и  силы  воли.  Никто не  наносил  никаких ударов, ни один  из морских
пехотинцев не взял винтовку за ствол и не начал орудовать прикладом, ни один
штык не был вынут из ножен и не прикоснулся к  человеческой плоти. Произошло
столкновение двух масс, стремившихся навстречу одна другой; это было  больше
похоже  не  на  войну,  а на американский  футбол в тот момент,  когда линии
команд сталкиваются между собой и вокруг тебя происходит дюжина соревнований
в силе, а ты сам вкладываешь все ресурсы своего тела и духа в единоборство с
кем-то  еще и  надеешься,  что сможешь, используя весь  свой  вес,  оторвать
противника от земли и сбить с ног.
     Впрочем,  противником Донни оказался вовсе  не  вражеский форвард и  не
вестготский воин,  а девочка лет  четырнадцати с  рыжими вьющимися волосами,
веснушчатым лицом и, насколько  он смог разглядеть, скобками для исправления
прикуса на  зубах. На голове  у  нее была  бандана, на плоскогрудой  фигурке
мешковато висела  футболка, вручную  окрашенная в бесформенные пятна,  и вся
она производила  впечатление полнейшей  невинности. Но  ненависти на ее лице
было куда больше, чем у любого вестгота; она изо всех своих силенок  ударила
Донни  по  голове  плакатом,  надпись  на  котором, как  он успел  заметить,
гласили: "ДОВОЛЬНО ВОЕВАТЬ!"
     От удара о  шлем тонкое  древко  сломалось, плакат  смялся и отлетел  в
сторону. Донни почувствовал, как его тело столкнулось с  тельцем девочки,  а
затем она исчезла из поля  зрения, то  ли  отлетела в сторону, то ли упала и
другие  солдаты  переступили  через  нее.  Он  надеялся,  что  она  осталась
невредима; ну какого черта она не могла просто удрать?
     Над мостом  растекалась  новая порция слезоточивого газа.  Крики  стали
громче.  Везде  возникали  стычки;  они  начинались  там,  где  демонстранты
особенно упорно пытались отразить натиск морских пехотинцев, которые в ответ
еще  больше  усиливали  нажим. Можно  было  чуть  ли  не  физически  ощутить
напряжение, с которым две силы противостояли  одна другой, пытаясь ввергнуть
противника в панику.
     Впрочем,  на самом деле все  это продолжалось считанные  секунды; очень
скоро демонстранты дрогнули и бросились наутек. Донни  провожал их взглядом,
пока  они  бегом  покидали  мост,  оставляя  за  собой  переносные  уборные,
сандалии,   растоптанные  банки  из-под  пива  и  воды,  опрокинутые  ведра,
валявшиеся   в  лужах  воды,  -  жалкие  трофеи,   брошенные  на   поле  боя
разгромленной   армией.  Судя  по  всему,   преследовать  побежденных   было
бессмысленно.
     -  Морская пехота, стой!  - надрывался  сержант-майор. -  Вольно! Снять
противогазы!
     Зачпокали  срываемые  маски,  и  стриженые  мальчишки  принялись  жадно
глотать воздух.
     - Хорошая работа, просто отличная! - в свою очередь, завопил полковник.
- Есть пострадавшие?
     Но прежде чем кто-нибудь  успел ответить, слева донесся какой-то гвалт.
Возле перил  моста  столпились полицейские, и очень  скоро морские пехотинцы
узнали, что  во время их  приближения и  атаки кто-то  на самом  деле впал в
панику. Над самой  водой  кружился полицейский  вертолет,  примчалась машина
"скорой помощи",  и из  нее  поспешно высыпали медики. По рации уже  вызвали
полицейские  катера. Впрочем,  хватило всего лишь нескольких минут для того,
чтобы убедиться, что этот кто-то уже мертв.


Глава 6


     Скандал развивался именно так,  как и можно было  ожидать. Естественно,
его освещение целиком и  полностью зависело от позиции, занятой той или иной
газетой.
     "СЕМНАДЦАТИЛЕТНЯЯ  ДЕВУШКА  ПОГИБЛА  ВО ВРЕМЯ  ДЕМОНСТРАЦИИ"  -  гласил
заголовок в "Пост". Более консервативная "Стар" сообщала: "ДЕМОНСТРАНТ ПОГИБ
ВО  ВРЕМЯ БЕСПОРЯДКОВ  НА МОСТУ". "МОРСКИЕ  ПЕХОТИНЦЫ УБИЛИ СЕМНАДЦАТИЛЕТНЮЮ
ДЕВУШКУ" - обвиняла "Вашингтон-сити пэйпер".
     В любом случае для Корпуса морской пехоты эта новость была хуже некуда.
Семь  либеральных  членов  палаты  потребовали  расследования  обстоятельств
гибели  Эми Розенцвейг, семнадцати  лет, из Гленко, штат  Иллинойс, которая,
судя по всему, впала в панику от атаки слезоточивым газом и при виде морских
пехотинцев  забралась  на  перила   моста.  Прежде   чем  кому-либо  удалось
дотянуться до нее - несколько молодых морских пехотинцев сразу же кинулись к
ней, -  она свалилась. Уолтеру  Кронкайту  удалось  выдавить из левого глаза
скупую слезу. У Гордона Петерсена из агентства новостей  дрожал голос, когда
он обсуждал инцидент со своим коллегой-ведущим Максом Робинсоном.
     "ПОЧЕМУ  МОРСКИЕ  ПЕХОТИНЦЫ?" - интересовалась "Пост"  в опубликованной
двумя днями позже передовой статье.

     * * * * *

     Морская пехота  США  является  едва  ли  не  самой  уважаемой  из  всех
существующих военных  сил, ее заслуженно боятся враги  во всем мире. Морские
пехотинцы - это элита вооруженных сил США, начиная с  1776 года они достойно
служат своей стране, смиряя враждебное окружение. Но что они делали на мосту
Четырнадцатой улицы 1 мая?
     Несомненно, если принять во внимание  присущий этому роду войск высокий
боевой дух и непрерывную  теоретическую  и практическую подготовку к ведению
военных действий  в самых страшных и малопригодных для жизни  уголках земли,
обращение к ним оказалось  наихудшим вариантом  из всех, какими  располагало
Министерство юстиции, выбирая силы, которые  оно  могло бы развернуть против
мирных   демонстрантов,   предпринявших   ненасильственный  "захват"  моста,
явившийся   проявлением  нашей   давней   и  драгоценной   традиции  свободы
гражданского протеста.
     Полицейские  силы  округа  Колумбия, дорожная полиция  и  даже  местные
гвардейцы - все они обучены приемам борьбы с беспорядками, все имеют немалый
опыт различного взаимодействия с демонстрациями, и, конечно, было бы гораздо
предпочтительнее использовать именно эти силы, а не боевых солдат, у которых
сложилась тенденция воспринимать любые конфронтации  как бой не на  жизнь, а
на смерть.
     Место морских  пехотинцев - на полях битвы, разбросанных по всему миру,
на  плацу казарм "Восемь-один", а  не на  улицах Америки. Если  трагедия Эми
Розенцвейг  и должна на что-то открыть нам глаза, то в первую очередь именно
на это.

     * * * * *

     Что  касается морских  пехотинцев  из  "Восемь-один", то  самым  первым
результатом случившегося  для них  оказалась  немедленная доставка обратно в
казармы,  где они  еще два  дня оставались  в  состоянии  повышенной  боевой
готовности и, следовательно, в полной изоляции от  окружающего мира. Команды
из ФБР, местной полиции и дорожной полиции США  неустанно  терзали солдат из
второго отделения  второго  взвода роты  "Альфа", находившихся на самом краю
левого фланга клина и видевших тщетные попытки девушки сохранить свою жизнь.
Трое из них просто-напросто бросили винтовки, сорвали противогазы и ринулись
к ней на помощь, но за мгновение до того, как они смогли дотянуться до  нее,
она  закрыла  глаза  и,  вверив свою душу  Богу,  качнулась  назад.  Солдаты
оказались возле перил как раз вовремя для того, чтобы увидеть, как она упала
в воду с высоты в десяти метров; через несколько секунд была вызвана полиция
округа Колумбия, еще через несколько минут появился спасательный катер. Будь
у  них  веревка,  они сами тут  же  спустились  бы  в  реку,  но  немедленно
оказавшийся   на  месте  взводный   сержант  категорически   запретил  своим
подчиненным  прыгать   с  моста  и  предпринимать  какие-либо   спасательные
действия. Просто-напросто  здесь было слишком высоко.  К  тому же как  очень
скоро выяснилось, никакие, даже самые геройские, прыжки все равно  ничего не
дали бы.  Когда  через  тринадцать минут Эми  вытащили  из воды, сразу стало
ясно,  что девушка сломала себе  шею, ударившись  об  воду.  Сделанные позже
заявления реабилитировали морских пехотинцев и объяснили, что по отношению к
Эми не  применялось  никакого  физического  воздействия.  Морские  пехотинцы
сказали, что она сама  решила принять мученический венец, средства  массовой
информации  утверждали,  что  ее  убили  морские  пехотинцы.  Но  кому  было
известно, как обстояли дела на самом деле?
     На третий день арестовали Кроу.
     Четверо  вооруженных  винтовками  солдат  из   военно-морской  полиции,
возглавляемых  двумя  офицерами,  лейтенант-коммандером  Бонсоном и  энсином
Вебером,  вошли  в  казарму,  где, согласно тревожному  распорядку, коротала
время рота  "Б",  и  надели  на Кроу  наручники.  За происходящим  наблюдали
капитан Догвуд и полковник, командовавший батальоном.
     А затем лейтенант-коммандер Бонсон подошел к Донни и громко объявил:
     - Отличная работа, капрал Фенн. Чертовски хорошая работа.
     -  Прекрасная  работа, Фенн,  -  подхватил Вебер.  -  Вы  нашли  нашего
человека.
     Донни показалось, что мир вокруг него разверзся. Он буквально физически
ощутил, что воздух в пространстве, отделявшем его  от солдат его отделения и
от  всего  взвода,  от самой земли  до  верхних пределов  атмосферы внезапно
сменился полным вакуумом. Никто не смотрел  ему  в  глаза.  Некоторые искоса
испуганно поглядывали на  него. А многие просто поспешно отошли  подальше, в
отсеки других отделений, или же вышли во двор, где стояли грузовики.
     - Что все это значит? - спросил взводный сержант Кейз.
     - Э-э,  сержант, я  понятия не имею, - ответил  Донни. - Не представляю
себе, что они имели в виду.
     - У тебя были контакты с секретной службой?
     - Они разговаривали со мной.
     - О чем?
     - Ну ладно, - Донни сглотнул слюну, - у них  были какие-то  проблемы по
поводу безопасности, и я получил...
     -  Дай-ка,  Фенн, я кое о чем тебе напомню.  Если в  моем взводе что-то
случается,  ты  обязан явиться ко мне  и сообщить об этом!  Какие-то  сраные
вояки вызвали тебя для какого-то сраного задания? Так вот, ты расскажешь мне
обо всем,  Фенн, или, клянусь Богом, тебе  придется  очень пожалеть, что  ты
родился на свет!
     Брызги  слюны  изо рта разъяренного сержанта летели прямо в лицо Донни,
его глаза горели, как сигнальные ракеты. На лбу вздулась вена.
     - Сержант, они сказал мне...
     - Я и обезьяньего члена не дам за  то, что они сказали тебе, Фенн. Если
в моем взводе что-то случается,  я обязан знать об  этом,  иначе ты для меня
хуже поросячьего дерьма. Усек, капрал?
     - Да, сержант.
     - Нам с тобой, парень, предстоит очень и очень серьезный разговор.
     Донни снова сглотнул.
     - Да, сержант.
     - А теперь хватит им всем просиживать задницы. Я не собираюсь смотреть,
как  они  сидят здесь  весь этот чертов  день, словно  только  что  выиграли
какую-то сраную войну. Займись с  ними  стро