с  Флойдом.  И  раз уж Стальные Крысы снова вместе, не
следует ли кое-что выяснить? Меня давно преследует чувство,  что  каждый  из
вас  оказался тут вовсе не случайно. Позвольте спросить, кто же вы такие, а?
Стинго, давай начнем с тебя. Если правильно догадываюсь, дело  не  только  в
музыкальном даровании. Или нет?
     Он кивнул забинтованной головой.
     -- Почти  угадал.  Мадонетта -- та, за кого себя выдает. Синий чулок из
учреждения. Музыка -- ее хобби.
     -- Учреждение потеряло -- музыка нашла. --  Я  улыбнулся  и  послал  ей
воздушный  поцелуй.  -- Раз. Теперь два. Ты, Стинго. Сдается мне, никакой ты
не отставник.
     -- Верно. И потому вдвойне горжусь своими  музыкальными  способностями.
Да  будет  тебе  известно, только благодаря им мой старый собутыльник Бенбоу
подключил меня к операции.
     -- Собутыльник? Бенбоу? У кого в собутыльниках -- адмиралы, тот...
     -- Сам адмирал. В яблочко. Я натерсекс.
     -- Натер... секс? Прости, я, кажется, не понял юмора...
     -- Это  аббревиатура.  Начальник  территориальной   секции   культурных
связей.  И  нечего  ржать!  Может, это и не совсем благозвучно, зато по сути
верно.  Я  защитил  диссеры  по  археологии  и  культурной  антропологии  --
увлекался  ими  еще  на  гражданке,  а  в  Лиге, так сказать, поверяю теорию
практикой. Очень  заинтересовался,  когда  услышал  про  археологическую  на
ходку.   Так  что  вполне  созрел  к  тому  времени,  когда  Вонючка  Бенбоу
посоветовал мне назваться добровольцем.
     -- Вонючка? Какая прелесть!
     -- Да, смешная кличка, он еще в академии  ею  разжился  --  что-то  там
перемудрил  с  химическим  экспериментом.  Впрочем, к делу это совершенно не
относится. Я с радостью  вылез  из  кабинета  и  ни  чуточки  не  жалел.  До
последнего нашего приключения.
     -- Так-так. Остается юный Флойд. Он тоже адмирал?
     Он улыбался и таращился на меня. Дебил дебилом!
     -- Да  брось  ты,  Джим,  сам  же знаешь. Из колледжа меня выперли, так
потом и не восстановился... Я погрозил пальцем.
     -- Да Бог с ними, с академическими успехами. Зато готов поспорить,  что
в Специальном Корпусе тебя высоко ценят.
     -- Да есть маленько, пожалуй... Я там вроде инструктора...
     -- Ладно, Флойд, скажи, -- разрешил Стинго. -- Ты же старший инструктор
по самозащите без оружия. Чего тут стыдиться?
     -- Абсолютно  согласен,  --  кивнул  я.  -- Если б не ты, вундеркинд по
части рукопашного боя, мы бы сейчас здесь не разговаривали. Спасибо, ребята.
Задание успешно выполнено. За это и выпьем.
     Когда мы чокнулись и поднесли бокалы к губам, я  вспомнил  матушку.  Не
так  уж  часто  это  со  мною бывает -- видать, запала в душу мифологическая
лабуда. Или все-таки -- ее назидания? До чего ж ты, мамуля,  была  суеверна!
На каждый случай жизни -- по суеверию. А пуще всего не любила, когда я вслух
радовался  жизни  или  там  погожему  денечку. "Прикуси язык!" -- всякий раз
рявкала.
     То есть не  накликай  беду.  Не  провоцируй  богов  на  пакости.  Когда
говоришь    "у   меня   все   хорошо",   обязательно   случится   что-нибудь
противоположное.
     Нет уж, добрая старая Ма. Все отлично, а скоро будет еще лучше. Так что
сама прикуси язык и не каркай.
     Когда я опускал бокал, в комнату спотыкаясь вбежала женщина. Молодая, в
грязной, порванной одежде.
     -- Тревога! -- прохрипела она.-- Беда... Разрушение!
     У нее подкосились ноги, но Мадонетта успела  подхватить  ее  и  бережно
опустила  на  пол.  Девушка прошептала несколько слов, и Мадонетта испуганно
посмотрела на нас.
     -- Она ранена, бредит... Кажется, про научный корпус... Разрушен... все
пропало...
     Вот тут-то и впились мне в грудь  ледяные  когти.  И  сдавили  с  такой
силой, что я едва смог просипеть:
     -- Находка...
     Мадонетта медленно кивнула.
     -- Мата говорила, она там. В научном корпусе. Наверное, тоже пропала.


Глава 21

     В  конце концов Стальные Крысы единодушно приняли самое легкое решение:
на сегодня достаточно. Главное -- все живы, хоть и не все  здоровы.  Пропажа
отыскалась,  а  значит, задание выполнено. А то, что археологическая находка
уничтожена -- дело второстепенное. Во всяком случае, для меня. Я надеялся  в
самом  скором времени получить вожделенное противоядие. С этой успокаивающей
мыслью и отошел ко сну. И то сказать: мы заслужили передышку. Надо заштопать
раны, восстановить мышечную ткань, снять  невероятную  усталость.  Обо  всем
этом должны позаботиться хороший врачебный уход и спокойный сон по ночам.
     Над  парком  новой  нашей резиденции, куда наутро я с превеликим трудом
выполз погулять, ярко сияло солнце. Сон  частично  вытеснил  изнеможение,  и
теперь  я гораздо спокойнее относился к многочисленным ссадинам и синякам. Я
упал в шезлонг и стал ждать, когда  лекарства  окончательно  обуздают  боль.
Вскоре  пришел Стинго, и выглядевший вполне под стать моему самочувствию. Он
расположился напротив, я с улыбкой поприветствовал его:
     -- Доброе утро, адмирал.
     -- Джим, ну что ты, в самом деле! Я по-прежнему Стинго.
     -- Хорошо,  Стинго.  Поскольку  мы  сейчас  наедине,  позволь  выразить
искреннюю  благодарность  за  спасение от промывки мозгов, оно не прошло для
тебя безболезненно, к великому моему сожалению.
     -- Спасибо за сочувствие, Джим. У меня  не  было  выбора.  Тебя  хотели
запрограммировать,  я  просто  был  обязан  помешать.  К тому же, сказать по
правде, я вышел  из  себя.  Плюшевый  мишка  --  надо  же  такое  изобрести!
Надругательство над канонами!
     -- А что, в канонах мишки нет? И золотистого мяча?
     -- Золотистый   мячик   есть.   Он   олицетворяет  невинность,  радости
безмятежного детства, свободу ребенка от  ответственности.  Мы  вырастаем  и
теряем их. Чтобы вернуть эту свободу, надо выкрасть мячик из-под материнской
подушки.
     -- Но если в обществе нет женщин, то не может быть матери, -- подхватил
я. -- Вот и пришлось переиначить миф.
     Стинго кивнул и морщась дотронулся до повязки на голове.
     -- Получился  сущий бред. В их начальном варианте мать не желает, чтобы
мальчик вырос. В ее глазах он всегда остается ребенком, во всем зависящим от
нее. Независимость надо украсть у матери -- вот что такое  золотистый  мячик
под подушкой.
     -- Ну и дребедень!
     -- Не  скажи, не скажи. Никакой социум не обходится без мифологии, с ее
помощью он объясняет и оправдывает свое существование.  Искази  мифы,  и  ты
изуродуешь социум.
     -- Как это сделали рыжий мордоворот и его банда?
     -- Вот  именно.  Но мы столкнулись не просто с искажением мифа, а кое с
чем гораздо более опасным. Я  подозревал,  что  в  Веритории  подмешивают  в
воздух  наркогаз,  и,  как  оказалось,  не  ошибся.  У  вас  с  Флойдом были
остекленевшие глаза, вы вели себя как загипнотизированные. Выходит,  нас  не
просто  потчевали  очередной  байкой  о  притягательности  звериного начала,
сокрытого в душе любого мужчины. Все это заталкивалось  в  глубь  разума,  в
подсознание.  Типичная  промывка  мозгов, психокодирование в жесткой принуди
тельной форме. Это невероятно вредно для рассудка, и мне пришлось вмешаться.
     -- Рискуя собственной жизнью?
     -- Возможно. Но разве на моем месте ты не поступил бы точно так же?
     Я не сказал "нет". А правда, как бы я поступил? Мрачновато улыбаясь,  я
произнес:
     -- По крайней мере, можно еще раз выразить тебе признательность?
     -- Ради  Бога,  но давай наконец займемся делом. Пока не пришли Флойд и
Мадонетта, сообщу тебе кое-что важное.  Я  освободил  капитана  Тремэрна  от
командования  операцией  и  взялся  за  дело  сам.  У  меня  гораздо  больше
возможностей накрутить кому надо  хвост  и  добиться,  чтобы  ты  немедленно
получил  антидот.  Собственно,  это мой первый приказ, и уж поверь, он будет
выполнен.
     -- Так ты, выходит, знал  про  яд?  Скажу  тебе  честно:  мне  пришлось
здорово подергаться. Спасибо...
     -- Не  спеши благодарить. Мне нужно обещание, что ты не бросишь работу,
когда получишь противоядие.
     -- О чем разговор! Я же согласился помочь, взял  деньги  --  какие  еще
нужны гарантии? Яд -- бредовая идея какого-то бюрократа-перестраховщика.
     -- Я  знал, что ты так скажешь. Знал, что ты из тех, кто трудится не за
страх, а за совесть.
     Почему мне стало не по себе от его слов? Передо мной сидел все  тот  же
добряк  Стинго  --  неужели в нем проснулись адмиральские замашки? Солдат --
всегда солдат... Нет, зря я о нем так плохо думаю. Однако не стоит забывать:
яд все еще внутри.
     Я ответил Стинго зеркальным отражением его широкой улыбки, хотя страх и
тревога все еще царапали и покусывали душу. "Найди эту проклятую  хреновину,
Джим. Иначе не будет тебе покоя", -- твердили они.
     Я смеялся и улыбался. Превозмогая себя.
     -- Конечно, продолжаем. Находка должна быть возвращена.
     -- Ты  прав. Нельзя сидеть сложа руки. -- Его взгляд скользнул над моим
плечом. -- А вот  и  Флойд  с  Мадонеттой.  Рад  вас  видеть,  дорогие  мои.
Извините, что не встаю в присутствии дамы.
     Она  улыбнулась  и  поцеловала  его  в  забинтованный  лоб. Разумеется,
появилась последней -- женщина есть женщина. Хотя, конечно,  зря  я  обращаю
внимание  на  такие  пустяки,  не  к  лицу мне рефлексия самца-шовиниста. Во
всяком случае, на этой половине Рая.
     -- Я поговорила с Матой, -- Мадонетта села и глотнула фруктового  сока.
-- В  момент  взрыва  людей  в  научном  корпусе  не  было, поэтому никто не
пострадал. Они  обыскали  развалины  и  не  обнаружили  ни  единого  обломка
археологической находки.
     -- Точно? -- спросил я.
     -- Точно.  У  них  "жучки"  за  стеной, поэтому стало известно, что там
заинтересовались  вещицей.  Они  ждали,  когда  ученым  мужам   надоест   ее
разглядывать  и  ощупывать.  Так  и  вышло. Эти благородные господа, которых
здесь иначе как гериатрическими неучами не называют,  ничего  полезного  для
себя  не  обнаружили и отдали ее женщинам. А те составили план исследований,
но едва успели приступить к ним, произошел взрыв. У меня все.
     Итак,  не  исключено,  что  находка  украдена  и  спрятана   где-нибудь
неподалеку.  Можно  пособить  с  поисками.  Но  можно  и прекратить в скором
времени обратный отсчет дней. Едва проснувшись, я включил  компьютер,  и  он
порадовал  яркой семеркой. Правда, адмиралу Стинго удалось частично исцелить
меня от хронической тревоги.
     Гонка за изделием  иной  расы  продолжается.  Я  получил  три  миллиона
авансом  и найду его во что бы то ни стало, хотя все еще не представляю, что
это за штуковина такая. Одно  хорошо:  надо  мной  больше  не  будет  висеть
дамоклов меч.
     Я  обвел  взглядом  музыкальных  Крыс и понял, что для них все осталось
попрежнему. Задание надо выполнить. Что ж, быть по сему.
     -- Ну, что дальше? -- спросил я.
     Стинго --  уже  не  столько  музыкант,  сколько  адмирал,  --  деловито
осведомился:
     -- Почему  взорвался  научный  корпус?  Случайно?  Если  нет,  то  кого
благодарить? У меня еще много таких вопросов...
     -- Мата сказала, -- перебила его Мадонетта, -- чтобы  мы  обращались  к
ИРИНе, если возникнут вопросы.
     Секунду-другую   мы   напряженно  осмысливали  это  предложение,  затем
спохватились, что понятия не имеем, о ком речь. Стинго --  истинный  адмирал
выразил общее недоумение:
     -- Кто такая Ирина?
     -- Не  кто,  а  что. Это акроним: Искусственный Разумный Информационный
Накопитель. Проще говоря, главный компьютер на этой стороне Рая. А  вот  его
терминал.
     Она положила на стол и включила нечто похожее на обыкновенный портафон.
Ничего не произошло.
     -- ИРИНа, ты здесь?
     -- Слушаю  и  повинуюсь,  милочка,  -- услышали мы глубокое сексуальное
контральто.
     -- Кажется, ты произнесла слово  "компьютер"?  --  запинаясь  сказал  я
Мадонетте.
     -- Я  что,  слышу  мужской  голос?  -- ИРИНа хихикнула. -- Сколько лет,
сколько зим! Как тебя зовут, сладкий мой?
     -- Я не сладкий, я Джим. А почему ты интересуешься?
     -- Программа и жизненный опыт. До того как попасть сюда, я работала  на
исследовательском  звездолете. Мужской экипаж, бесконечные годы в космосе...
Мои создатели полагали, что женские  манеры  и  голос  будут  гораздо  лучше
влиять на настроение команды, нежели машинные или мужские.
     -- Последний  исследовательский  крейсер,-- сообщил Стинго, -- пущен на
металлолом несколько веков назад.
     -- Неприлично напоминать даме о ее возрасте, -- парировала ИРИНа. -- Но
ты прав. Когда корабль отправился под автоген, меня списали на берег. Но так
как я, по сути своей, компьютерная программа, я бессмертна. Разве не об этом
мечтает любая женщина? Прежде чем оказаться здесь, я сделала весьма и весьма
многообразную  карьеру.  Поверьте,  я  не  жалуюсь.  Тут  так  мило.  Кругом
добрейшие  существа, общение с ними -- одно удовольствие. К тому же для меня
в любое время открыты все дополнительные банки и  базы  данных.  А  приятнее
всего...  Но  что-то  я  заболталась. Мне сообщили, что у вас проблема. Если
представитесь по  именам,  будет  намного  проще  раз  говаривать.  Джима  и
Мадонетту я уже знаю. Как зовут джентльмена, который только что говорил?
     -- Адмирал... -- Стинго умолк.
     -- Спасибо,  давайте  обращаться друг к другу по именам. Вы -- Адмирал.
А...
     -- Флойд, -- сказал Флойд.
     -- Счастлива познакомиться. Чем могу помочь?
     -- Недавно в научный корпус  поступил  некий  предмет,  так  называемая
археологическая находка. Ты что-нибудь знаешь о ней?
     -- Еще  бы!  Кому  и  знать,  как не мне, ведь это мне поручили изучать
диковину. В сущности, именно этим я и занималась в момент взрыва.
     -- Ты видела, что произошло?
     -- Дорогой  Джим,  если  понимать  глагол  "видеть"  буквально,  то   я
вынуждена  дать  отрицательный  ответ.  Увы,  на том этапе исследований я не
пользовалась фотоэлементами, а потому физически не видела,  куда  он  исчез.
Мне  известен  только  его  пеленг.  Тридцать  два  градуса  правее  нулевой
северополярной широты.
     -- Но там же ничего нет,  --  возразил  Стинго.  --  Ни  поселений,  ни
становищ.  Одни  пустынные равнины до самой полярной шапки. С чего ты взяла,
что находка отправилась туда?
     -- С того,  mon  Admiral,  что  артефакт  испускает  тахионы,  а  я  их
регистрирую  с  помощью  тахиметра, так сказать, веду учет, и надо заметить,
это весьма интересное занятие. Правда, излучение слабенькое --  а  у  какого
вещества  оно  мощное?  --  но это все же лучше, чем вообще ничего. И вот за
микросекунду  до  того,  как   тахиметр   уничтожило   взрывом,   он   успел
зафиксировать одну-единственную частицу, прилетевшую со стороны полюса.
     -- А ты сама не... ранена? -- спросила Мадонетта.
     -- Как это любезно с твоей стороны! Нет, я не пострадала, ведь меня как
таковой  там  не было. Я поспешила собрать новый тахиметр и отправила его на
место взрыва, но, увы, обследование развалин не дало результата. Там  сейчас
только фоновое излучение.
     -- А ты знаешь причину взрыва?
     -- Друг  мой  Флойд,  я  рада,  что  ты  решил  поучаствовать  в  нашем
взаимополезном общении. Отвечаю на твой вопрос: да. Очень мощное  взрывчатое
вещество.   Могу  дать  полную  формулу,  но  уверена,  тебе  это  покажется
невероятно скучным. Вам, дорогие мои,  достаточно  знать,  что  некогда  эта
взрывчатка   широко   применялась   в  горнодобывающей  промышленности.  Она
называется осбрехитит.
     -- Впервые слышу.
     -- Неудивительно, Адмирал, поскольку выяснилось, что с течением времени
она меняла свои свойства. Производство  осбрехитита  свернули,  заменив  его
новыми, более устойчивыми взрывчатыми веществами.
     -- Когда? -- спросил я.
     -- Чуть больше трех веков назад. Тебя интересует точная дата?
     -- Да нет, пожалуй, это лишнее.
     Мы  поморгали, тупо глядя друг на друга. Что бы еще почерпнуть из этого
кладезя историко-химической мудрости? Только Мадонетте пришел на  ум  верный
вопрос:
     -- Скажи-ка,  ИРИНа,  у  тебя  есть  какие-нибудь  догадки насчет этого
происшествия?
     -- Тысячи, милочка. Но излагать их не вижу смысла -- необходимо собрать
побольше данных. Пока могу сказать, что мы -- в начале шахматной  партии,  и
вариантов  ее  исхода  --  миллионы.  Однако  могу  назвать  несколько цифр.
Вероятность случайного взрыва: ноль процентов. Вероятность того,  что  взрыв
связан с похищением: шестьдесят семь процентов. Дальнейшее -- в ваших руках.
     -- То есть?
     -- Попробуй  рассуждать логически, cher Джим. Вы мобильны, тогда как я,
фигурально выражаясь, прикована к рабочему месту. Я  могу  давать  советы  и
сопровождать вас в виде рации, но основное решение принимать вам.
     -- Какое еще решение? -- ИРИНа подчас просто невыносима.
     -- Я  дам  вам  новый  тахиметр.  Если  пойдете  с ним в указанном мною
направлении, то сумеете обнаружить находку.
     -- Спасибо. -- Я протянул руку и выключил ИРИНу. --  Похоже,  и  впрямь
надо  решать.  Кто  пойдет  по следу? Только не отвечайте хором, лучше дайте
высказаться мне, потому что я -- самая главная Крыса. У меня такое  чувство,
что  настало время прореживания наших рядов. Я заявляю, что Мадонетта дальше
не пойдет. Она была нужна как солистка и бесподобно справилась с этой ролью.
Но гонка по ледяным пустыням за  сумасшедшими  любителями  подсовывать  мины
вековой давности -- не для нее.
     -- Поддерживаю Джима, -- высказался адмирал Стинго.
     -- И  я. -- Флойд не дал Мадонетте возразить. -- Это и впрямь работенка
не для тебя. И не для Стинго.
     -- А  разве  не  мне  решать?  --  прорычал   Стинго   в   классической
адмиральской манере.
     -- Нет,  --  охладил  его  я.  --  Если  хочешь нам помочь, лучше всего
сделать это прямо  здесь.  Оборудовать  базу.  Итак,  решение  принято,  все
возражения  отклоняются.  Демократию я признаю лишь в тех случаях, когда она
меня устраивает.
     Адмиральский  оскал  сменился  обычной  улыбкой.  Стинго  был   слишком
сообразителен, чтобы упрямиться.
     -- Согласен.  Мой срок годности для оперативной работы давно истек. Это
подтверждают больные кости. Мадонетта, пожалуйста, уступи нажиму истории  со
свойственной  тебе  грацией.  Тебе это не нравится, но ты киваешь, да? Вот и
прекрасно. В дополнение к услугам любезной ИРИНы я позабочусь о  том,  чтобы
Специальный Корпус предоставил вам все необходимое. Вопросы?
     Он развернулся вместе с креслом и обжег нас взглядом, но мы промолчали.
Он удовлетворенно кивнул. Мадонетта подняла руку.
     -- Теперь,  когда  все  решено,  можно  кое  о  чем  вас  попросить? Из
разговоров с девочками я узнала, что здесь очень любят музыку Крыс, и...
     -- ... и нельзя ли дать последний концерт перед развалом группы? О  чем
разговор?! Все "за"!
     Все  весело  загомонили,  только  Стинго  приуныл,  вспомнив,  что  его
инструменты обратились в  горстку  молекул.  Но  умница  Мадонетта  еще  раз
блеснула предусмотрительностью:
     -- Я  порасспрашивала  девочек.  Говорят,  тут очень миленький камерный
оркестрик. Есть и симфонический. Думаю, хотя бы один инструмент  для  Стинго
подойдет.
     -- Любой!  Хоть  все! Только спустите меня с цепи. -- И с этой минуты я
видел вокруг только счастливые лица.
     Благодаря чудесам современной  медицины,  заботливому  уходу,  а  также
лошадиным  дозам болеутоляющего и изрядной порции горячительного для Стинго,
мы смогли дать концерт в тот же день. Дневной  --  поскольку  ночь  на  этой
планете равнялась двум нашим суткам и не стоила того, чтобы ее дожидаться.
     На  стадионе  мы  увидели настоящее столпотворение. Нас встретили бурей
восторга, и всем, похоже, было наплевать, что Стинго выступает без костюма и
в инвалидном кресле. "Стальные Крысы" давали  последний  концерт  и  хотели,
чтобы  он  запомнился  надолго.  Естественно,  все милитаристские и жлобские
песни пришлось из репертуара выкинуть.  Мы  начали  выступ