з  отставки!  Впрочем,  едва  я  подумал  о собственных
неприятностях, совесть улеглась баиньки.
     -- Я что, смотрюсь не краше  твоего?  --  хриплым  голосом  осведомился
Флойд, чья почти отросшая борода великолепно оттеняла пергаментную кожу.
     -- Надеюсь, что нет, -- просипел я. Мадонетта, словно ласковая матушка,
протянула руку и похлопала по моей дрожащей кисти.
     -- Ничего, Джим, за ночь все пройдет. Ты только потерпи, и сам увидишь.
     Я  не  ощутил  сыновьей  признательности.  Говоря  откровенно, при виде
Мадонетты меня разбирало  иное  чувство,  но  я  надеялся  благополучно  его
скрыть.  Поэтому  я  прорычал что-то маловразумительное и заковылял в каюту,
дабы уединиться со своим ничтожеством. Но даже это  не  удалось.  В  потолке
зловеще скрежетнул громкоговоритель, затем грянул адмиральский глас:
     -- Алло,  навострите  уши  и внимайте. Всем "Стальным Крысам" через две
минуты собраться в двенадцатом грузовом отсеке. Мы  на  парковочной  орбите.
Осталась минута пятьдесят восемь секунд. Минута...
     Я  выскочил  в  коридор и лязгнул дверью, чтобы спастись от рева, но он
гнался за мной по пятам.  В  двенадцатый  грузовой  я  прибыл  последним  --
товарищи  по  несчастью уже распластались на палубе возле рюкзаков. Я рухнул
рядом с ними. Вслед за мной, точно чудовище из дурного сна, возник адмирал и
завопил:
     -- Подъем! А ну, лентяи заторможенные, на ноги!
     -- Ни за что! -- заорал я во всю силу надтреснутого голоса  и  поднялся
на карачки, чтобы повалить шатающиеся тела обратно на палубу. -- Изыди, злой
военный  дух!  Иль  позабыл,  кто  мы  такие?  Шпаки,  лабухи, принудительно
вылеченные от наркомании. Вот как мы должны выглядеть,  вот  как  мы  должны
себя  вести.  Если  кто-нибудь выживет, вы получите его обратно свое военное
распоряжение. А пока отпустите нас миром и ждите моих донесений.
     Бенбоу исторг трехэтажное военно-космическое ругательство, но  все-таки
ему  хватило  ума повернуться на каблуках и исчезнуть под квелые смешки моих
товарищей.  У  меня  слегка  отлегло  от  сердца.  Наступившее  молчание  не
прерывалось  ничем,  кроме  негромких  стонов,  далекого рокота двигателей и
скрежета внутреннего люка воздушного  шлюза,  который  величаво  открывался,
чтобы пропустить на борт деловитого старшину с канцелярской папкой в руках.
     -- Кто высаживается на Лайокукае? Вы?
     -- Все  в  наличии,  и все нездоровы. Вызовите грузчиков, пусть отнесут
наши вещи.
     Он пробормотал несколько слов  в  микрофон,  пристегнутый  к  воротнику
кителя,  после  чего завел руку за спину и снял с ремня наручники. Кои через
секунду ловко защелкнул на моих запястьях.
     -- Эт ще че? -- промямлил я, выпучив глаза.
     -- Ты, накачавшийся дурью  наркоман!  Не  доставляй  мне  хлопот,  и  я
отплачу  тем же. Может, там, в Галактике, ты и важная персона, но здесь, для
меня, ты самый обыкновенный зэк. Который сам потащат свое барахло.  Ишь  ты,
грузчиков им! Вконец обнаглели!
     Я  открыл  рот,  чтобы испепелить грубияна глаголом. И захлопнул. Я сам
подкинул идею, чтобы о задании знали единицы. Очевидно, этот не из их числа.
Я со стоном поднялся на ноги и поволок рюкзак в  воздушный  шлюз.  Остальные
взяли с меня пример и выглядели при этом не лучше моего.
     Орбитальный  катер  встретил нас хмуро и негостеприимно. Едва мы сели в
жесткие металлические кресла, на  лодыжках  наших  защелкнулись  кандалы  --
никаких танцев во время полета. Мы молча наблюдали, как матросы швыряют наши
рюкзаки  в  грузовой  отсек,  затем  воздели  очи  к  широченному  экрану на
переборке. Изобилие звезд. Они кружились, и на  экран  заплывала  выпуклость
"Беспощадного".   Как   только   заработали  двигатели,  она  уменьшилась  и
отодвинулась.
     Затем камера повернулась,  чтобы  показать  растущий  горб  планеты,  а
громкоговоритель  подверг  нас  пытке  древним  военным  маршем, дополненным
жутким треском статики. Наконец музыка  смолкла,  но  раздался  гнусавый  до
тошноты мужской голос.
     -- Заключенные,  рекомендую выслушать. Эта информация предназначена для
вас. Итак, вы получили билет в один конец и прибыли на место назначения.  Вы
не  поддались  нашим  самоотверженным  попыткам  сделать  из  вас нормальных
граждан гуманного цивилизованного общества...
     -- Заткни сопло, придурок! -- взревел Стинго, запуская пальцы  в  седую
шевелюру  --  видимо,  чтобы  проверить, на месте ли она. Я бы кивнул в знак
поддержки, если б голова не раскалывалась.
     -- ...И отныне будете полагаться  только  на  самих  себя.  По  высадке
вооруженный конвой сопроводит вас к воротам космодрома. Там вы избавитесь от
наручников   и   получите   необходимый  для  выживания  минимум,  то  есть:
ознакомительную брошюру, флягу с дистиллированной водой и  недельный  рацион
концентрированной  пищи.  Через  неделю  вам  придется  искать полпеттоновые
деревца, дающие жесткие плоды, которыми  питается  все  туземное  население.
Полпеттоны  -- чудо генной инженерии, выведенное путем кропотливых мутаций и
трансплантаций. Плоды богаты животным белком. Из-за  опасности  трихинеллеза
их  не следует употреблять в сыром виде, но печеными или вареными -- вполне.
Вам надлежит запомнить...
     Ничего не желая запоминать, я вырубил звук. Наверное, чтобы попасть  на
этот  рейс,  человек  должен  совершить  нечто уж очень нехорошее. Я пытался
успокоить себя этой мыслью... Куда там! Нашей цивилизации -- не один десяток
тысячелетий, а все равно жестокость к ближнему своему не изжита до сих пор и
вылезает наружу при малейшей возможности.
     Облака сместились в сторону,  на  экране  возникло  пятистенное  здание
изрядной величины. Я предположил, что его называют Пентагоном.
     -- Через несколько минут мы совершим посадку на космодроме Пентагон. Не
покидайте кресел, пока не получите разрешение встать. Подчиняйтесь приказам,
и этап пройдет для вас гораздо приятнее...
     Хотелось бы, чтобы это оказалось правдой! Я тут же расслабился и разжал
кулаки.  Скоро  мы  расстанемся  с  занудами-наставниками и будем полагаться
только на себя. А пока лучше поберечь силы и нервы.
     Помалкивая, мы выползли из шлюза, ссыпались по трапу -- честное  слово,
ему не помешали бы поручни -- и побрели к воротам в толстой стене Пентагона.
Чтобы  встретить  там  еще  одного  флотского -- сумрачного, седовласого и в
темных очках.
     -- Немедленно препроводить заключенных в девятую допросную.
     Старшина -- начальник нашего конвоя -- с этим не согласился.
     -- Не положено, сэр. Я должен...
     -- Ты должен закрыть пасть и подчиняться  моим  приказам.  Вот  они,  в
письменной  форме.  Изволь  ознакомиться  и  выполнять.  Или  хочешь  уйти в
отставку старшиной?
     -- Никак нет, сэр!  Заключенные!  За  мной!  Офицер  вошел  за  нами  в
допросную,  запер  дверь,  дружески  улыбнулся  и  беззлобно  попросил  всех
заткнуться. Затем обошел комнату с приборчиком, в котором я без труда  узнал
детектор  следящих устройств. Интересно, кому такое в голову может прийти --
прослушивать разговоры в каморке на краю Вселенной? Видимо, у  офицера  было
свое  мнение  на  этот  счет.  Наконец  он  с  удовлетворенным видом спрятал
детектор, повернулся к нам и протянул мне ключ.
     -- Пока вы здесь, можете снять наручники. Я  --  капитан  Тремэрн,  ваш
связной.  Добро  пожаловать  на  Лайокукаю.  --  Он  снял темные очки, снова
улыбнулся  нам  и  махнул  рукой  в  сторону  кресел.  Его  переносица  была
обезображена  жутким  шрамом,  глаза  отсутствовали, но Тремэрн, несомненно,
отлично видел электронными заменителями глаз.  Позолоченные,  они  придавали
его  облику  то  еще своеобразие. -- В Пентагоне только я осведомлен о вашем
задании. Я в курсе, что все вы -- добровольцы,  и  хочу  вас  поблагодарить.
Угощайтесь, ребята, и знайте: вы еще долго не услышите этого слова.
     -- А как тут, вообще, жизнь?
     Я  вскрыл  банку  охлажденного  пива  и  сделал живительный глоток. Тем
временем мои спутники зарылись в гору свежих бутербродов и хотсвиндогов.  Я,
конечно,  составил  им  компанию, но прежде выдвинул из синтезатора потайной
ящичек и достал кое-какие мелочи.
     -- Какова жизнь на планете? Паршивая, Джим, и это  еще  мягко  сказано.
Уже  не  один век Лайокукая служит Галактике баком для социальных отходов, и
-- никаких перемен к лучшему. Возникают различные культуры, развиваются,  но
-- как  Бог  на  душу  положит.  Жестокость  правит  бал,  сильный подминает
слабого.  Одна  из  самых  стабильных  общин  --  прямо  здесь,  за  стенами
Пентагона.  Они  прозвали себя "жлобистами". Мужчина сильный, женщина слаба,
кто сильнее, тот и прав. Тебе, наверное, не  в  диковинку  такая  идеология.
Вожака  этой  банды  зовут  Свиньяр.  Не  сомневаюсь,  что  ты  с ним вскоре
познакомишься.
     -- Эти жлобисты не из тех  ли  придурков,  которых  психиатры  называют
шовинистическими свиньями мужского пола? -- осведомился я.
     Тремэрн кивнул.
     -- Точнее не скажешь. Так что позаботься, чтобы Мадонетта лишний раз не
попадалась  им  на  глаза.  Научись ходить на цыпочках и раздувать ноздри. А
коли это не поможет и ничего более путного в голову не придет, согни руку  и
поиграй бицепсом.
     -- Не жизнь, а сказка. -- Мадонетта нахмурилась.
     -- Может,  все и обойдется, если смотреть под ноги. Они любят, когда их
развлекают, а сами развлекаться не  умеют  --  мозгов  не  хватает.  Обожают
фокусы, дуэли, армрестлинг.
     -- А как насчет музыки? -- спросил Стинго.
     -- Отлично, если она громкая, боевая и несентиментальная.
     -- Постараемся их не разочаровать, -- сказал я. -- Нас интересует племя
так называемых фундаменталистов.
     -- Разумеется.  Ты  уже  знаешь, что корабль археологической экспедиции
совершил посадку в их  зоне  влияния.  Я  возглавлял  спасательный  отряд  и
вытащил  оттуда  ученых, вот почему теперь я ваш связной. Фундаменталисты --
кочевники и  вдобавок  на  диво  узколобы  и  несносны.  Я  старался  их  не
раздражать  --  куда  там!  Без  наркогаза не обошлось. Если хочешь знать, я
понятия не имел о пропаже археологического раритета, пока мы не  убрались  с
планеты  и  яйцеголовые  не  очухались.  Что мне оставалось? Только доложить
начальству. А теперь все в твоих руках.
     -- Премного благодарен. Однако нельзя ли хотя бы на карте показать, где
они обретаются?
     -- Я бы с удовольствием, но ведь они -- кочевники.
     -- Чудненько. -- Я одарил его неискренней  улыбкой.  Двадцать  дней  до
конца.  До  смертного  часа!  В который раз я отбросил дурные предчувствия и
окинул взглядом ансамбль.
     -- Если есть вопросы, задавайте -- потом будет поздно,  --  посоветовал
Тремэрн.
     -- У  вас  есть  карта?  --  спросил  я. -- Хочу знать, что нас ждет за
воротами.
     Тремэрн протянул руку и  включил  голопроектор.  Над  столом  появилась
трехмерная топокарта.
     -- Как  видите, мы на материке внушительных размеров. На планете есть и
другие континенты, некоторые из них обитаемы, но с нашим  не  имеют  никакой
связи. Похищенная вещь должна находиться где-то здесь.
     "Это  и  вправду  многое упрощает, -- подумал я. -- Надо обыскать всего
один материк, к тому же  у  нас  почти  три  недели..."  Я  сумел  оттеснить
депрессию, которая пробивалась на подмогу угнетенности и подавленности.
     -- Вы имеете представление, что тут и как?
     -- Да,   и  весьма  неплохое.  Везде,  где  только  можно,  подсовываем
"жучков", широко применяем "летающие глаза". --  Он  показал  на  равнину  в
центре  материка. -- Это Пентагон, рядом -- жлобисты. Фундаменталистов можно
встретить где угодно  --  в  зависимости  от  погоды.  Тут  почти  весь  год
субтропический  климат,  но очень неравномерное выпадение осадков. Они пасут
баракоз  --  это  жвачные  парнокопытные,  помесь  барана  и   козы.   Очень
неприхотливы.  Теперь  взглянем  на предгорья. Здесь находится то, что почти
без натяжки можно назвать цивилизацией. Сельскохозяйственная община с легкой
промышленностью, которая издали --  но  только  издали  --  выглядит  вполне
прилично.  Вот  этот  городок,  окруженный  хуторами,  --  столица. Горожане
выплавляют серебро и чеканят монету под названием федха.  Другой  валюты  на
материке  не  существует,  федхами  можно расплачиваться в любом краю. -- Он
достал из выдвижного ящика  увесистый  мешочек.  --  Как  вы  догадываетесь,
подделывать  их  несложно,  -- впрочем, наше серебро намного чище туземного.
Это -- вам. Советую поделить и хорошенько спрятать. За  одну  такую  монетку
местные  субчики  с  радостью  перережут вам глотку. Народ, который добывает
серебро, прозвал свою столицу Раем, -- вряд ли можно  было  подобрать  менее
подходящее название. Держитесь подальше от этой публики, если сумеете.
     -- Хорошо,  намотаю  на ус. А карту, если не возражаете, введу в память
компьютера. Вот этого. -- Я взял большим и указательным  пальцами  маленький
череп,  висевший  у  меня  на  шее. Когда я его сдавил, глазницы засветились
зеленым, а в воздухе замерцал топографический дисплей. Я  скопировал  карту,
подумал  над  предупреждением  Тремэрна -- и впервые осознал, в какое болото
нас засасывает. Возник еще один вопрос.
     -- Значит, население этой планетки -- психи и выродки всех мастей?
     -- Сосланные за разные преступления. Родившиеся здесь вырастают им  под
стать.
     -- И  вы не питаете к ним сочувствия? К людям, обреченным тонуть в этой
плевательнице  размером  с  планету  лишь  потому,  что  их  угораздило  тут
родиться?
     -- Конечно,  я  им  сочувствую  и  рад  видеть,  что  ты  --  тоже.  До
происшествия с археологами я вообще не знал об этой планете. Выручил  ученых
и  решил  осмотреться.  Вот  почему  сейчас  я  возглавляю комиссию, которая
постарается свернуть  нашу  деятельность  на  Лайокукае.  Слишком  уж  долго
идиоты-политики закрывали на это глаза. Я согласился работать с тобой, чтобы
лично  разобраться  в  обстановке.  И  когда ты выполнишь задание, мне очень
пригодится  подробный  доклад,  чтобы  сделать   планету-тюрьму   достоянием
истории.
     -- Капитан,  если это всерьез, я на вашей стороне. Но если вы мне лапшу
на уши вешаете, чтобы я получше сделал дело...
     -- Слово офицера.
     Мне очень хотелось верить ему.
     -- У меня вопрос, -- подал голос Флойд. -- Если, к примеру, нам  помощь
понадобится или еще что-нибудь, мы что, свяжемся с капитаном?
     -- Вы  --  нет,  я  --  да. -- Я постучал пальцем по нижней челюсти. --
Микрорация. Такая маленькая, что для ее питания достаточно кислородных ионов
в крови. Но достаточно мощная, чтобы ее улавливали приемники Пентагона. Даже
если бандиты обдерут нас как  липку,  челюсть  останется  при  мне.  Поэтому
настоятельно  рекомендую  не  отходить  от  меня  далеко.  Я  буду регулярно
выходить на связь с Тремэрном, докладывать  и  получать  советы.  Физические
контакты  исключены, не то мигом рассыплется наша легенда. Если ему придется
выдергивать нас раньше времени,  это  будет  означать  провал.  Вот  так-то,
мальчики  и  девочки.  Давайте  будем  крепкими и самодостаточными. Нас ждут
человеческие джунгли.
     -- Отродясь не слышал столь правильных слов, -- хмуро заметил  Тремэрн.
-- Если больше нет вопросов, можете надевать наручники и идти.
     -- Да,  черт побери! -- воскликнул Стинго, с трудом поднимаясь на ноги.
-- Пора заняться делом.
     Рюкзаки ждали нас возле громоздких, щедро увешанных запорами ворот. Там
же валялись четыре небольших пластиковых  пакета  --  очевидно,  с  водой  и
сухпайками.  В  каждом наличествовала ознакомительная брошюра. Заградотряд с
парализаторами и  свинобразьими  иглами  нетерпеливо  топтался  на  месте  и
недовольно глядел, как с нас снимают наручники.
     -- Вперед,  --  скомандовал  старшина,  указывая  на  шлюз.  --  Ворота
двойные. Прежде чем откроются наружные, внутренние будут заперты и задраены.
У вас только один путь -- туда. Впрочем, если жить надоело, можете  остаться
в тамбуре. Через пять минут наружные ворота закроются, и вон из тех клапанов
в потолке пойдет нервный газ.
     -- Я вам не верю! -- вякнул я. Он улыбнулся. Не слишком тепло.
     -- Проверить легче легкого. Поторчи там пять минут.
     Я   занес  кулак,  и  старшина  торопливо  отскочил.  Свинобразьи  иглы
угрожающе нацелились в мою сторону. Ну уж нет! Я поднял палец в древнем, как
само время, межгалактическом жесте,  повернулся  и  вышел  следом  за  моими
товарищами.  Сзади  приглушенно лязгнуло, скрежетнули засовы. Впереди лежало
будущее. Со всеми своими сюрпризами.
     Шатаясь от слабости, мы помогли  друг  другу  взгромоздить  рюкзаки  на
спины.  Снова  заскрежетало  и  залязгало,  раздался  гул  моторов -- начали
отворяться наружные ворота.
     Сами того не замечая, мы встали плечом к плечу и  повернулись  лицом  к
неизвестности.


Глава 7

     В   отворяющиеся  ворота  вместе  с  ветром  влетел  шум  ливня.  Добро
пожаловать на солнечную, праздничную Лайокукаю. Ворота приоткрылись шире,  и
нашим  глазам  явилось  не  слишком  воодушевляющее  зрелище  -- снаружи нас
поджидала группа субъектов самого что ни  на  есть  жуткого  облика.  Одежда
поражала  разнообразием,  словно  благотворительные  пожертвования  для  них
собирали по всей Галактике. Но, по меньшей мере, две черты объединяли  всех.
Во-первых,  каждый  был  вооружен  либо мечом, либо топором, либо палицей. А
во-вторых, они выглядели очень сердитыми. Что ж, примерно этого я и  ожидал,
а  потому раздавил зубами старт-капсулу. Не питая иллюзий насчет последствий
принудлечения, я держал эту штучку в кулаке -- на всякий пожарный.
     На меня нахлынула  волна  энергии,  забил  гейзер  силы;  смесь  мощных
стимуляторов,   анальгетиков  и  тому  подобной  химии  вышвырнула  из  тела
усталость и дрожь. Я могуч! МОГУЧ! МОГУЧ!  По  совету  Тремэрна  я  двинулся
вперед на цыпочках, раздувая при этом ноздри.
     Помахивая  кустарным,  но вполне исправным мечом, здоровенный бородатый
детина злобно глянул на меня сверху вниз. Я ответил столь  же  недружелюбным
взглядом,  заметив,  что  у аборигена не только глазные яблоки соприкасаются
друг с дружкой, но еще и волосы растут от бровей. Правда, куда  больше,  чем
обличье, устрашал запах из его пасти.
     -- Че,  сявка?  Ты  теперя  деся.  Дась-ко, че волокешь. Евто и протчих
касаемо. Ложьте барахлишко, нято вместе с им полягете.
     -- Ты, косноязычный кретин! -- заорал я. -- Заруби себе на носу:  никто
не смеет указывать мне, пока меня не одолел!
     Все равно разборки с этими ублюдочными жлобистами не миновать, рассудил
я. Чем раньше, тем лучше.
     Едва  ли  он  понял  смысл  моих  слов,  однако  на  оскорбительный тон
отозвался ревом и замахнулся мечом. Я высокомерно рассмеялся.
     -- Крутой трус идет с мечом на безоружную сявку!
     Чтобы усилить оскорбление, я поднял два указательных пальца. Хоть  я  и
надеялся,  что такой примитивизм не выходит за рамки местных лингвистических
норм, необходимо было, чтобы это дошло до всех.
     По всей видимости, дошло. Свинодых выронил меч и прыгнул в мою сторону.
Я скинул рюкзак и зашлепал по грязи навстречу. Растопырив ручищи, он  хватал
и  давил  воздух  корявыми пальцами, мечтая, очевидно, вот так же схватить и
раздавить меня.
     Я поднырнул под его руки, провел  подсечку,  он  эффектно  шмякнулся  в
лужу.  Поднялся  свирепее  прежнего,  стиснул  кулачищи, что твои футбольные
мячи, и пошел на меня. Правда, на этот раз поосторожнее.
     Можно было, конечно, сразу вырубить его  и  облегчить  себе  жизнь.  Но
хотелось продемонстрировать его приятелям несколько фокусов, чтоб не думали,
будто  он  упал случайно. Я блокировал удар, перехватив его руку, заломил, а
затем с приятным хрустом влепил кретина в стену. Но кровь из носа не убавила
его прыти. Не добились этого ни  молниеносный  пинок,  от  которого  у  него
онемела  нога,  ни  удар коленом, парализовавший вторую ножищу. Он плюхнулся
наземь и пополз ко мне на к