а,
стояли  и  разглядывали  картину, открывшуюся  нашим  глазам.  Широкую  реку
пышущей жаром лавы. Темная корка на ее  поверхности была сплошь растрескана,
в бороздах  сияла  огненно-красная  жидкость. Мы  отступили  по  собственным
следам.
     -- Попробуем в другую сторону. -- Я закашлялся.
     Сивилла  не  ответила,  только  кивнула, ее,  должно быть,  тоже мучила
жажда.  Есть ли хоть капля  воды на этом огромном красном лоскутном  одеяле?
Ответ так и напрашивался, но я его отмел с порога.
     А вслед  за  ним  отправил другую мысль. Об  Анжелине. Может  быть, она
где-то здесь? Что, если  Слэйки закинул ее  сюда  незадолго до нас? Нет,  не
сюда,  твердо подумал я. В рай. Я упорно внушал  себе, что Анжелина не могла
попасть на эту ужасную планету.
     Мы  прошли мимо  пещеры  и углубились в пустыню  с  покатыми  шлаковыми
барханами. Было жарко, но не так нестерпимо, как у лавовой реки.
     --  Минуточку.  -- Сивилла  остановилась и  села  на широкий валун.  --
Устала немножко. Я кивнул и сел рядом.
     --  Неудивительно. Не знаю, что за штуковину испытал на  нас Слэйки, но
она явно небезопасна для здоровья. И для физического, и для психического.
     --  Так тяжело на сердце... просто жить не  хочется. Знала бы,  как тут
руки на себя наложить, -- даже рассуждать не стала бы...
     Видя  грусть  на  ее  прекрасном лице, внимая  отзвукам  изнеможения  в
голосе,  я  вдруг рассвирепел. Каким  надо  быть подонком,  чтобы довести до
такого состояния этого красивого, умного, сильного агента?!
     -- Слэйки!  --  заорал  я. --  Ненавижу тебя!  --  Я вскочил на  ноги и
погрозил небу кулаком. Но вряд  ли стоило  принимать за  ответ рев  далекого
вулкана.  Я разозлился еще пуще. --  Тебе  это  с  рук  не  сойдет, даже  не
надейся! Клянусь, мы отсюда выберемся! На этой  планете есть воздух,  и там,
откуда он  поступает, должна быть зелень. А где растения,  там и вода. Мы ее
найдем, и ты нас не остановишь!
     -- Джим, ты молодчина! -- Сивилла встала и разгладила  грязное, измятое
платье. -- Конечно, мы доберемся до воды. И конечно, победим.
     Я сердито кивнул, а затем показал на долину.
     -- Туда. Подальше от лавы и вулканов нам будет гораздо лучше.
     Так оно и вышло. Мы шагали и шагали, а  жара потихоньку спадала. Вскоре
долина раздалась вширь, и я  заметил впереди зелень. Я решил не торопиться с
ликованием -- вдруг почудилось? -- но и Сивилла ее заметила.
     -- Зелень, -- уверенно сказала она.  --  Трава или деревья или что-то в
этом роде. А может быть, всего-навсего мираж?
     --  Исключено. Прекрасно вижу  зелень,  и  это очень бодрящая  картина.
Вперед!
     Нашим  глазам  открывался яркий  пейзаж, и  мы  прибавили  шагу. Трава.
Высокая, до  колена,  прохладная,  слегка  влажная. Мы шли, оставляя  позади
протоптанные  тропинки. Впереди --  разрозненные деревья,  а  за  ними целая
роща.
     -- Хлорофилл, старый дружище,  -- восторгался я.  --  Нижняя  ступенька
пищевой  пирамиды,  первооснова  всей  жизни.  Ловит   солнечную  энергию  и
производит пищу.
     -- И воду?
     -- Можешь не сомневаться. Вода где-то рядом, и мы ее найдем.
     -- Тсс! -- цыкнула она. -- Слышишь? Шорох. Как сухие листья под ногами.
     Да,  я тоже услышал шорох, приближающийся к нам  по лесу.  Затем  между
деревьями появился симпатичный малютка и боязливо ступил на траву.
     --  Сколько  лет,  сколько  зим,  --  сказал  я  красновато-коричневому
существу.
     Оно вытаращило черные глазки-бусинки и  испуганно взвизгнуло.  Из лесу,
точно эхо, донесся визг -- правда, более громкий и не испуганный, а гневный.
Вслед за ним прилетел топот раздвоенных копыт, и из рощицы выбежал громадный
мститель --  добрые два метра  от  пятачка-непоседы до  вертлявого хвостика.
Всем своим обликом  мамаша демонстрировала готовность вступиться за детеныша
и подтверждала  ее  свирепым  хрюканьем. Вдобавок она  была  сплошь  покрыта
длинными жесткими шипами, и все они стояли дыбом.
     Сивилла вскрикнула. Я улыбнулся и произнес:
     -- Ца-ца-ца. Хрю-хрю-хрю.
     -- Джим, ты что, с ума сошел?
     -- Позволь тебе представить одного из самых славных и добрых обитателей
галактики, друга юности моей и давнего спутника человека. Это свинобраз.
     Сивилла глядела на меня как на форменного психа.
     -- Это он-то добрый? Он нас на куски сейчас разорвет!
     --  Не  он, а она. И  ничего она нам не сделает, если  не будем  пугать
поросенка.
     При появлении монструозной матушки крошечное существо перестало бояться
и, решив подкрепиться молочком,  зарылось головой в частоколы грозных игл. Я
медленно приблизился, наклонился и подобрал  с  земли  сухую  ветку. Налитые
кровью глазки подозрительно следили за каждым моим движением.
     --  Какая  хорошая   девочка!  --  Успокаивающе  цокая,  я  двинулся  к
свинобразихе. Она  задрожала,  но  не  сдвинулась  с  места.  Только  голову
повернула,  чтобы  не упускать  меня  из виду. Из пасти  под длинным  острым
бивнем  свесилась капля слюны,  сорвалась  на  траву. -- Ах ты,  славная моя
хрюшечка!  Маленький  Джимми  не  обижает  свинобразиков.  Маленький  Джимми
обожает  свинобразиков.  --  Я протянул  руку, осторожно  раздвинул иглы  на
голове,  просунул  между ними ветку и с силой почесал загривок. Свинобразиха
зажмурилась и громко захрюкала.
     -- Свинобразы очень любят, когда им чешут загривок. Самим-то ни в жизнь
до него не добраться.
     -- Где ты научился ладить с этими жуткими тварями?
     -- "Жуткие  твари"? Помилуй!  Они -- спутники человечества на  звездном
пути.  Советую  получше  изучить  историю  освоения  галактики.  Почитать  о
неведомых   чудовищах   и    коварных   существах,    которые   подстерегали
первопоселенцев на каждом шагу, о монстрах,  способных проглотить тебя, даже
не жуя.  Уж поверь,  древние свинобразы научили своих хозяев их уважать. Это
плод  искусственной  генетической  мутации,  скрещивания  громадных   лесных
кабанов и дикобразов. Бивни и копыта -- для нападения,  иглы -- для обороны.
Когда надо, они верные друзья, когда надо, стойкие защитники...
     -- Когда надо, вкусные бифштексы...
     -- Верно, но об этом в их присутствии мы  говорить не будем. Я вырос на
ферме, и поверь, стадо свинобразов с  успехом  заменяло  мне друзей. А вот и
глава семьи!
     Я поприветствовал  радостным  возгласом  огромного  и  грозного кабана,
вперевалочку вышедшего из леса. Кабан сверкнул в мою сторону налитыми кровью
глазками, а потом долго кряхтел от удовольствия,  когда  я скреб  веткой его
загривок. Я же кряхтел от натуги... впрочем, от удовольствия тоже.
     -- Откуда они взялись? -- спросила Сивилла.
     -- Из лесу, -- ответил я, даря радость четвероногому другу.
     --  Я о другом. Как эти твари сочетаются с вулканами, лавовыми потоками
и гравитационными волнами?
     --  Очень просто. Это обитаемая планета, на ней есть поселения, и очень
скоро мы  в  этом убедимся. Но сначала  сходим по свинобразьей  тропе в лес,
поищем воду. Когда в котелке есть жидкость, он лучше варит.
     -- Согласна.  --  Она  направилась  к  лесу. Я пошел  следом, а за нами
побрели  новообретенные друзья, настойчивым хрюканьем требуя восхитительного
почесывания.  Расстались мы с ними только на поляне, окаймленной дубарисами.
Кабан вонзил бивни  в  ствол перегруженного  плодами  дерева  и  безжалостно
затряс.  С  ветвей  посыпались  желуди  величиной  с  мою голову, и  семейка
увлеченно захрупала.
     Мы  вышли  на  заливной  луг,  изрытый  острыми копытами.  Он  обрамлял
живописное озеро, противоположный берег хоронился в размытой дымке. Мы сошли
с топкой тропы,  обнаружили россыпь камней, которая вела к воде,  устроились
на бережку  и  черпали ладонями чистую, прохладную  воду, пока  не  напились
вдоволь.
     -- Осталось только найти сухие  палочки, добыть трением огонь, и  можно
будет подкрепиться жареной свининой. -- Сивилла облизнулась.
     --  Никогда! Они  -- друзья. -- Разбуженный словом  "подкрепиться", мой
желудок заурчал. -- Разве что  как-нибудь потом, в отдаленном  будущем, если
не найдем другого источника пищи. По-моему, сейчас самое время для небольшой
разведки.  Этот мир  -- обитаемый или  был обитаемым. Мутанты-свинобразы  не
сами расселились по галактике,  их развезли  люди. Значит, тут должны быть и
фермы.
     -- Фермы? Я даже не представляю, как они выглядят. Я родилась и выросла
в  городе,  вернее,  в  городке. Всегда верила,  что еда растет в магазинах.
Родители  мои,  если  они  вообще  существовали,  были  программистами,  или
телеведущими,  или  еще кем-нибудь  в  этом роде. Ни  фабрик, ни загрязнения
окружающей  среды  --  в дальних городах,  построенных роботами, о  подобных
спутниках цивилизации знают только понаслышке. Моя родина -- самый что ни на
есть  заурядный  городишко,  сплошь  ухоженные  парки  и дома,  вписанные  в
ландшафт, скучища невыносимая...
     В тумане на другом берегу озера появилась брешь. Я показал на нее.
     -- Как вон то местечко?


ГЛАВА 6

     -- Какое местечко? -- Она встала и притенила глаза ладонью.
     Я снова показал, на этот раз молча.
     -- Увидишь один, считай, что увидел все,  -- хмурясь, пробормотала она.
--  Такое  впечатление,  будто  их  на  конвейере  делают,  как завтраки  из
кукурузных  хлопьев.   Вынимаешь  из   коробки,  склеиваешь,  раскрашиваешь,
подключаешь к  источнику  тока -- и пожалуйста, городок живет. В Родинограде
-- так  и называется, хочешь верь, хочешь  не верь, --  я  даже в  школе  не
смогла учиться. Экстерном сдала экзамены за первые классы, а потом улетела и
с  тех  пор  не  возвращалась.  Мир  повидала, в полиции  послужила. Ничего,
понравилось.  А  после  меня  завербовали  в Специальный Корпус.  Вот и  вся
биография.
     -- И что, не тянет хоть на денек заглянуть в родной Родиноград?
     -- Ни капельки.
     -- А ведь там, наверное, уютно, и еда в магазинах растет. Или так охота
жареной свинины, что ты готова убить свинобраза голыми руками?
     -- Слушай, сколько можно, а? Заглянем, все равно больше делать нечего.
     Озеро было невелико, и обойти его труда не составило. Бодрый спортивный
шаг Сивиллы  постепенно  укорачивался. Наконец  она  остановилась  и  твердо
произнесла:
     -- Не хочу.
     -- Чего ты не хочешь?
     -- Заходить туда. Ни  малейшего желания. Это Родиноград, один к одному.
Штамповка с конвейера. Вставляешь штепсель  в  розетку, и пошло...  Ненавижу
свое детство!
     -- В  этом ты не одинока. Правда, мое детство скрашивали свинобразы, --
по  крайней мере, светлые  воспоминания  остались  только  от них.  Давай-ка
все-таки  заглянем.  Может, в  этом штампованном  городишке есть ресторанчик
Мак-Свини, и там мы раздобудем по сандвичу?
     На  улицах  не было ни души.  Дома казались  необитаемыми. Единственная
дорога, выходившая из городка, обрывалась посреди луга. Возле  нее стоял щит
указателя,  обращенный  лицевой  стороной к городу, и мы  не  смогли  ничего
прочесть, пока  не  приблизились. Сивилла застыла  как вкопанная и  с  такой
силой сжала кулаки, что побелели суставы. И зажмурилась.
     -- Прочти.
     -- Уже.
     -- Ну и что?
     -- Просто совпадение.
     Она резко открыла глаза и процедила сквозь зубы:
     --  Сам-то  хоть   веришь?  Что  тут  написано?   "Добро  пожаловать  в
Родиноград". Мы что, спятили? Или вся эта планета умом тронулась?
     -- Ни то ни другое. -- Я сел, сорвал травинку, воткнул в зубы. -- Здесь
что-то творится. И мы должны выяснить, что.
     -- Я уже выяснила, что здесь творится. Ты сидишь на пятой точке и жуешь
траву. --  Она не на  шутку  рассердилась. Впрочем,  ее злость меня  гораздо
больше устраивала, чем страх или подавленность.
     Я ободряюще улыбнулся и похлопал по земле рядом с собой.
     -- А коли так, к делу! Садись и жуй траву. А я схожу на разведку.
     Она  села.  Возможно, подчинилась силе моей  личности, а  может, просто
устала. Я со скрипом поднялся на ноги и поплелся в Родиноград.
     Очень скоро я узнал все, что стоило узнать, и вернулся посидеть рядом с
Сивиллой и пожевать траву.
     --  Странно,  -- подвел  я итог  своим  раздумьям.  -- В  жизни  ничего
подобного не видел. Во-первых, в городе пусто. Ни людей, ни собак, ни машин,
ни детей. В  Родинограде никто не живет.  А почему? Скорее всего потому, что
он для этого  и не предназначался. Дверные петли  не поворачиваются, а  сами
двери, похоже, неотделимы от стен. То же самое и с окнами.  И не видно в них
ничего. То есть  видно, но такое впечатление, будто все это  -- не в доме, а
на стекле. На  что ни глянь, все кажется халтурным,  недоделанным. Городишко
не так на Родиноград похож, как на представление о Родинограде.
     Она помотала головой.
     -- Какое еще представление? Ты хоть сам представляешь, о чем говоришь?
     --  Не надо  нервничать. Да, я  еще не  во всем разобрался.  Пока  лишь
пытаюсь собрать в логическую цепочку разрозненные и очень странные факты. Мы
с тобой очутились в какой-то пещере. Кругом -- вулканы, лавовые потоки, зато
ни травы, ни чего-нибудь еще. -- Я поднял глаза, а затем указал на распухшее
светило. -- Заметь, солнце прежнее. Итак, мы решили прогуляться и обнаружили
зеленую траву и живность, свинобразов из моей юности...
     -- И Родиноград из моей. Неспроста это все...
     -- Совершенно верно. -- Я вскочил  и  быстро заходил взад-вперед. Ничто
не стимулирует мозги лучше такой ходьбы. -- Слэйки знал,  что отправляет нас
вовсе не  в рай. Так и сказал. Следовательно, он тут уже побывал.  Вероятно,
он считал, что забрасывает нас в преисподнюю. То местечко, где мы очухались,
чертовски смахивает на  ад,  там  красные твари,  вулканы, лава и все  такое
прочее. А может, оно такое  адское, потому что он ожидал его  таким увидеть?
Может, этот ад -- представление Слэйки об аде?
     -- Продолжай, Джим, продолжай, хотя я не успеваю вникать.
     --  В этом нет твоей вины, потому что моя идея -- из ряда вон выходящая
--  самому кажется абсурдной. Итак, мы уже знаем: где-то есть место, которое
называется  рай.   Если   оно  существует,  значит,  должны  существовать  и
остальные.  В  одно из  остальных  мы  и угодили.  Правда, у  него несколько
необычные свойства.
     -- Например?
     -- Например, ты здесь находишь то, что ожидаешь найти. Предположим, эта
планета, или  скажем проще --  место, раньше  была  всего лишь  вероятностью
места. А когда сюда прибыл Слэйки, оно стало местом, которое  он рассчитывал
увидеть. Предположим, красное  солнце натолкнуло его на мысли о преисподней.
И чем больше  он о ней думал,  тем больше ад походил на  ад.  По-моему,  это
логично.
     -- Вот уж не сказала бы! По-моему, это чушь несусветная.
     -- Ты права. Я несу чепуху. Но ведь мы с тобой здесь, не так ли?
     -- В аду, придуманном каким-то маньяком?
     --  Да. Вернее,  были в аду, как только оказались на этой планете. Но в
преисподней  нам  не  понравилось, и  мы  решили поискать местечко поуютнее.
Помнится,  я  подумал,  что  этот  пустынный  вулканический  мир  --  полная
противоположность тому, на котором я вырос.
     Пришел  мой черед спросить себя: "А может, все  это -- безумный морок?"
Но Сивилла была практичнее.
     -- Ну хорошо.  Давай пока  будем считать, что ты прав.  В этом  аду  мы
оказались потому, что до нас тут побывал Слэйки, и  все увиденное им совпало
с его дьявольскими  ожиданиями. Нам  тут не  понравилось, и ты очень захотел
перебраться в более мягкий климат. Помнится, ты очень рассердился; возможно,
это помогло оформиться тому, что мы хотели увидеть.  Мы пустились  в  путь и
пришли туда,  куда хотели прийти. Жажда нас больше не мучит, но есть все еще
хочется. Во всяком  случае, мне. В голову так и  лезут воспоминания о разных
вкусностях  из детства.  А  детство  мое, к сожалению, прошло в Родинограде.
Предположим, так оно все и обстоит. Что дальше?
     -- А "что дальше"? Возвращаемся в ад.
     -- Зачем?
     -- А затем, что оттуда  мы вышли, а значит, должны находиться там, если
хотим отсюда выбраться. Кроме  Слэйки, никто дорогу сюда не знает. И вот еще
что... -- Я вдруг помрачнел.
     -- Что, Джим? Что?
     -- Всего-навсего трезвая мысль. Возможно, до нас сюда сослали Анжелину.
Если это так, то  нам ее не найти ни в моей, ни в твоей юности. Должно быть,
она в личном аду Слэйки.
     --  Правильно. -- Сивилла встала и  отряхнула платье от травы. --  Если
захотим пить, всегда сможем вернуться. И если проголодаемся...
     - Я тебя умоляю, не будем сейчас об этом. Всему свое время.
     - Конечно. Ну что, идем?
     По своим следам мы вновь обогнули озеро и пересекли луг. Заслышав вдали
умилительное  хрюканье,  я   изрядно  приободрился.  Пока   на  свете  живут
свинобразы, наша галактика не так уж и безнадежна.
     Мы вышли из рощи и зашагали  по  траве. Она редела  и  укорачивалась  и
наконец исчезла. Опять под ногами  вулканический пепел,  из каждой трещины в
земле  сочится желтый  серный дым. Мы  оставляли позади сопку за сопкой, они
вздымались все выше, и наконец мы добрались до самой высокой. С ее гребня мы
увидели  дымящийся  вулкан   --  судя  по  всему,  ближайший   и  далеко  не
единственный  в этом мире. А за  ним над самым горизонтом багровело  солнце.
Барханы подступали к отрогам  истресканных, оплавленных и,  конечно, красных
гор. Гряду прорезал узкий каньон, к нему-то мы и направились. Тесниной  идти
гораздо легче, чем лазать по скалам.
     Скрежет мы услышали одновременно и остановились
     - Подожди здесь, -- сказал я. -- Пойду взгляну.
     - ДиГриз, я с тобой! Пока мы здесь, мы напарники!
     Конечно,  она была  права.  Я кивнул  и прижал палец к губам. Мы  очень
медленно,  осторожно  двинулись  вперед. Скрежет  звучал все громче и  вдруг
оборвался. Мы остановились.
     Невдалеке раздалось чавканье, затем царапанье возобновилось. Мы сделали
еще несколько шагов и увидели...
     Человек стоял на цыпочках и острым камнем сдирал со скалы что-то серое.
Отвалился кусочек, человек  сунул его в рот и принялся шумно жевать. Мне это
показалось занятным, но еще интереснее выглядела его  кожа. Ярко-красная. Из
одежды на нем были только старые, выцветшие шорты, похоже, когда-то они были
брюками. Сзади в экс-брюках зияла прореха, из нее торчал красный хвост.
     А  тут  человек нас  заметил.  Мгновенно  развернулся  кругом,  разинул
слюнявый  рот  с  черными  пеньками  зубов  и  запустил  в  нас  камнем.  Мы
пригнулись, камень угодил в скалу рядом со мной и разлетелся вдребезги.
     В  тот  же  миг   негостеприимный  туземец   обратился  в  бегство.   С
удивительным проворством  вскарабкался  на  отвесный  утес  и скрылся за его
кромкой.
     -- Краснокожий...
     -- Очень краснокожий. А ты заметила красные рожки на лбу?
     -- Трудно было бы не заметить. Может, выясним, чем он занимался?
     -- Да.  Чем занимался  и что ел. -- Я  подобрал камень с острым краем и
направился  к  тому  месту,  где  до  нашего  появления  трудился  хвостатый
незнакомец. И  обнаружил небольшую трещину в скале, там росло  что-то серое,
похожее на резину. Будучи повыше ростом, чем наш недружелюбный друг, я легко
дотянулся до  растения. Резал и рубил, пока  из  трещины не вывалился  серый
кусок.
     -- Что это? -- спросила Сивилла.
     --  Понятия  не имею.  По-моему, больше смахивает на растение,  чем  на
животное. И мы видели, как он его ел. Хочешь попробовать?
     -- Разве что после тебя.
     Очень  пресно,  очень скользко  и  почти  невозможно  разжевать.  Такое
ощущение,  будто  сунул в  рот кусок  пластмассы.  С той  лишь разницей, что
растение содержало влагу. Наконец перемолотый зубами "деликатес" спустился в
желудок и, похоже, решил поселиться там надолго. Желудок жалобно заурчал.
     --  Попробуй. Гадость неимоверная,  но  в  ней есть вода,  а  может,  и
несколько калорий.
     Я  оторвал  веточку  и  протянул  Сивилле.  Она  подозрительно оглядела
угощение со всех сторон и положила в рот. Я поднял