желина  своевременно  подавала  мне
аксессуары,  кричала,  когда я  укладывал ее в  ящик и  распиливал  пополам,
собирала клочки бумаги  при  фокусе с чтением мыслей,  плавала в воздухе.  И
вдруг Анжелина  с  Глорианой на поводке  оказалась передо мной. Я понял, что
наступил черед последнего фокуса -- с исчезновением.
     -- Глядите и восхищайтесь! -- прокричал я. -- Красавица и чудовище. Они
из плоти и крови, но это -- пока. Умоляю, молчите,  ведь достаточно малейшей
оплошности,  малейшей   ошибки,  малейшей   невнимательности,  и  все  может
закончиться даже не провалом, а неописуемой катастрофой! Глядите! Они входят
в клетку! А сейчас неподражаемая Анжелина пристегнет свирепого  свинобраза к
полу тяжелыми замками и цепями. Видите,  все уже  готово.  А вы  готовы? Да,
похоже на то. А теперь волшебное слово -- моносодиумглютамат!
     Упал и через  миг  поднялся  покров. Анжелина  с Глорианой исчезли. При
виде опустевшей клетки публика  одобрительно заревела. Закрылся занавес, и я
вышел на авансцену раскланяться в последний раз. Боливар кинул букет цветов,
я поймал и едва заметным движением пальца указал сыну на кулисы. Он кивнул.
     В уборной он оказался раньше меня и поцеловал воздух  перед материнской
щекой, чтобы не испортить грим. Когда я вручал ей букет, она сделала изящный
реверанс.
     -- От Боливара, -- сказал я.
     --  И от Джеймса, Сивиллы и  Сивиллы. Я обещал им позвонить, как только
вы  закончите выступление.  Это  было поистине  великолепно!  Какой шикарный
свинобраз!
     Глориана  хрюкнула  в знак  согласия  и подставила  Боливару спину  для
почесывания.
     -- Можно поинтересоваться, что ты здесь делаешь? -- спросил я.
     -- Разумеется, можно. Работаю в банке.  Как  только  мы узнали, что  вы
летите сюда, Джеймс пришпорил свою  поисковую программу и создал  на Феторре
базу данных, какая тебе  и не снилась. Знаешь, сколько банков только в  этом
городе? Сорок.
     -- Верю. Где бабки, там и банки.
     -- Самыми большими  резервами располагает "Банкротт-Гейштесабвезед". Ты
о нем что-нибудь слышал?
     -- Нет. А что, должен был? Название не из самых запоминающихся.
     -- Мы покопались в его реквизитах, что было совсем не просто, и в конце
концов   обнаружили:  банк  принадлежит  твоему   старому   другу.   Некоему
Имперетриксу фон Кайзеру-Царскому.
     -- Кайзи?
     --  Именно. Он же  владеет "Первым межзвездным  банком вдов и сирот", о
котором  тебе  говорил. По  некой причине, известной  только Кайзи, здешнему
банку  полагается быть  секретным. Я  послал письмо,  что мы намерены помочь
тебе  в расследовании. И  добавил, что это  будет гораздо легче осуществить,
если среди сотрудников здешнего филиала "Вдов и сирот" появится наш человек.
Я надеялся, что твой наниматель достаточно влиятелен  и  сумеет организовать
мое назначение.
     -- И  ты получил работу? -- спросила  Анжелина, всегда интересовавшаяся
карьерой сына.
     -- О да. Ему так понравился мой опыт в банковском деле, что он назначил
меня менеджером.
     -- Мой сын --  менеджер банка! -- Анжелина улыбнулась. -- Лишний  повод
закатить вечером пирушку.
     И тут зазвонил  телефон.  Боливар достал  его  из  кармана, выслушал  и
отключил.
     -- Что-нибудь важное?
     Мой сын кивнул. Мне казалось, что он слегка помрачнел.
     -- Звонил ночной менеджер. Похоже, несколько минут назад "Вдов и сирот"
ограбили.

        ГЛАВА 7

     -- Мне надо вернуться в банк. -- Боливар направился к двери.
     --  А  мне надо идти  с тобой. --  Я  запрыгал на  одной ноге,  пытаясь
стащить брюки.
     -- Нам  всем сначала надо подумать,  -- заявила самая практичная из нас
-- Анжелина.  --  Ограбили банк. Охрана и  полиция уже полностью изолировали
место  преступления.  А  значит,  нам  нет  смысла  бегать кругами и хлопать
крыльями.
     Рука Боливара застыла на дверной ручке.
     -- Здравая мысль. -- Он вернулся и сел.
     -- Ты -- яркий светоч мудрости в ночных потемках  глупости. -- Я сел  и
скинул  туфли, что  основательно облегчило процедуру снятия  брюк. -- Пока я
переодеваюсь, может, Боливар окажет услугу --  забронирует нам номер в самом
элегантном из  ближайших отелей, а также закажет такси. Сами мы  это сделать
не успели -- слишком поздно приехали.
     -- Считай, что  дело в шляпе. -- Он  застучал  по кнопкам  телефона. --
Готово. Вас ожидают королевские апартаменты в "Уолдорф-Кастории" и лимузин у
подъезда.
     -- Скажи,  что мне  нужен  час переодеться и  упаковаться. --  Анжелина
скрылась   за   ширмой.  --  И   позаботься,   чтобы  Глориане  предоставили
первоклассное  обслуживание.  Ей, наверное, тоже нелегко  далось сегодняшнее
представление.
     Свинка подтвердила это тихим хрюканьем.
     Мало-помалу в мои перенапрягшиеся мозговые клетки возвращался рассудок.
Я указал на кожаный чемодан.
     -- Возьмем с собой суперкомпьютер. Может, зададим ему вопросик-другой.
     --  Ты позвонишь  и  расскажешь,  что  случилось  в  банке,  --  велела
Анжелина.
     -- Как только узнаю.
     Я послал ей воздушный поцелуй, и мы с Боливаром вышли.
     Представление еще не закончилось, и перед зданием  стояла  уйма наемных
экипажей. Мы сели в первое попавшееся такси, Боливар объяснил водителю, куда
ехать, затем повернулся к машинке, вмонтированной в перегородку между нами и
шофером.
     -- Что это? -- спросил я.
     Он указал на табличку "Индикатор шпионских устройств".
     -- На Феторре  процветает  промышленный шпионаж.  Эта штуковина находит
"жучки" в машине и генерирует "белый шум", мешающий наблюдению снаружи.
     -- Ты уверен, что в самом индикаторе нет "жучка"?
     -- Я ее проверил вот этим. -- Он отстегнул от пояса приборчик и показал
мне.  Вещица  пискнула   и  полыхнула  зеленым.  --  Индикатор  "жучков"   в
индикаторах "жучков". Их выдают в банке и ежедневно проверяют с помощью...
     -- Знаю, знаю! С  помощью индикаторов "жучков" в индикаторах "жучков" в
индикаторах "жучков". Хватит, хватит! Этак и с катушек недолго слететь!
     -- Да, папа, лучше  подумать о  чем-нибудь другом, например  о том, как
нам быть с ограблениями банков.
     Боливар щелкнул  выключателем  встроенного индикатора.  Тот дал красную
вспышку и произнес тонким машинным голосом:
     -- Слева под сиденьем подслушивающее устройство.
     Боливар порылся под сиденьем и извлек несколько монет.
     -- Ложная тревога? -- спросил я.
     -- Сомневаюсь. -- Он пристально  рассмотрел монеты, затем выбросил их в
окно. Индикатор отреагировал на это гудком и зеленой вспышкой и отключился.
     -- В одной из этих монет -- радиопередатчик.
     -- Кому понадобилось за нами следить?
     --  Может,  и  не  за  нами.  Кто бы ни  были эти  люди, им,  возможно,
захотелось понаблюдать за кем-то из зрителей, и они подсунули "жучки" во все
машины.
     -- Дорогое удовольствие.
     -- Но вполне  позволительное, если денег куры не клюют. Итак, мы теперь
наедине. Не пора ли подумать о деле? Нужен план игры.
     --  Ты совершенно прав, -- изрек я важно. И обмяк. --  Только негде его
взять.
     -- Ошибаешься. Впервые с тех пор,  как  начались эти  кражи, мы с тобой
оказались на месте  преступления.  Мы соберем  все улики... Под словами "все
улики" я подразумеваю абсолютно все улики. Науськаем на них суперкомпьютер и
посмотрим, что из этого вылупится.
     Я похлопал компьютер по кожаной шкуре.
     -- Можно считать, дело сделано.
     Однако   я   вновь  ошибался.  Впереди  были   сонмы  легавых,  шеренги
полицейских машин  и длиннющие куски желтой  ленты  с надписью: "Полицейский
барьер!  Не  пересекать!"  Такси  остановилось.  Когда   мы  вышли,  к   нам
решительным шагом приблизился кряжистый слуга закона.
     -- Уезжайте! Посторонним запрещено!
     -- Мы останемся. --  Боливар достал  бумажник. -- Я менеджер банка, и я
войду.
     Лоб   под   узорной,  инкрустированной  алмазами  кокардой  избороздили
морщины. Полицейский  взялся  за телефон. От его начальника  проку оказалось
ненамного  больше,  поэтому  мы с  Боливаром прошли  по  всей  иерархической
цепочке, пока не  достигли фараона, облеченного  золотыми галунами и властью
достаточной, чтобы нас пропустить.
     -- Кто такие? -- прорычал он.
     -- Боливар диГриз, управляющий этим банком. А вы?
     Золотогалунник сверкнул глазами.
     --  Капитан Кидонда из Отдела  серьезных преступлений.  Меня вызвали из
цирка. Смею вас уверить, я не люблю, когда мне портят вечер.
     -- Вполне разделяю ваши чувства. Мой вечер тоже безнадежно испорчен.
     Мы остановились перед фасадом  банка и уставились на огромную пробоину.
Вряд ли ее могли проделать вдова или сирота.
     --  Впечатляет,  -- заключил Боливар.  --  В этом  месте  стоял счетчик
банкнот.
     Золотогалунник кивнул:
     --  По показаниям свидетелей, его выдернули летающим краном. Один рывок
--и он в небесах. На поиски брошены все дежурные силы полиции.
     -- А что творится в банке? -- спросил Боливар.
     -- Все  устройства  охранной  сигнализации молчат.  Кроме  тех,  что на
счетчике денег.
     Пискнул капитанов телефон, и Кидонда рыкнул:
     -- Ну?
     Выслушал ответ, кивнул:
     -- Хорошо, действуйте. Подключите экспертов.
     Он повесил телефон на пояс и повернулся к нам.
     --  Найден  счетчик  денег.  Выпотрошенный  и брошенный. Вам  известно,
сколько в нем было наличных?
     --  В  банке  есть сведения.  Пойдемте посмотрим. Боливар  наклонился и
заглянул в сияющий глаз сетчаткоскопа.  Тот  дважды пискнул. Мой  сын прижал
ладонь к металлической пластине на косяке парадной двери, та погудела и дала
замку сигнал открыться. Мы вошли.
     Внутри  едва  тлели лампы  дежурного  освещения.  Медленно вращались на
своих осях телекамеры. С улицы в огромную пробоину вливался свет фонарей. На
полу везде лежала щебенка.
     Датчики  заметили  наше  присутствие,   и  заиграла  нежная  музыка  --
серьезная финансовая классика с арпеджио выгоды. В подвале с мощными стенами
и контрфорсами Боливар склонился над пультом.
     --  Слава  Богу, хоть хранилище цело. Здесь  надежные  запоры.  Снаружи
нельзя изменить код часового замка. Он  сработает только утром, когда явится
персонал.
     Неужели  хранилище  только и ждало этих слов?  Едва  они прозвучали, на
потолке вспыхнули лампы и посреди двери ожил огромный штурвал.
     -- Доброе утро, дорогие клиенты, --сказало хранилище.
     Штурвал щелкнул и замер, толстые стальные штыри вышли из гнезд.
     -- Кажется, вы сказали, что он не откроется до утра?
     Увиденное не  обрадовало капитана  Кидонду.  Боливар не успел ответить.
Массивные  врата  распахнулись настежь,  и  мы  увидели  хранилище.  Повсюду
валялись пустые депозитные сейфы. И тут же оглушительно заревели сирены, а в
глазах зарябило от  вспышек ламп  охранной сигнализации. Капитан  закричал в
телефон, потом замахал руками на хлынувшую в ворота толпу полицейских.
     -- Отправьте  взвод к задней стене!  -- Он  повернулся к Боливару. -- В
банке есть черный ход?
     Боливар кивнул.
     --  Маленькая  дверь  для персонала, а  также  ворота для бронированных
фургонов.
     --  Ясно.  Я хочу окружить  здание,  да  так,  чтобы  комар не вылетел.
Возможно, преступники еще в банке. Шевелитесь!
     Толпа зашевелилась. Он вызвал тяжело вооруженный взвод.
     -- Стрелять во все, что движется.
     -- Надеюсь, это не относится к нам?
     Капитан на шпильку не отреагировал.
     -- Ведите нас к черному ходу, -- приказал он. Боливар подчинился.
     Я  брел  в арьергарде. Очень хотелось выяснить, что происходит, но я не
хотел привлекать к себе излишнего  внимания.  Боливар  отпирал  замки. Через
кабинеты и кладовые мы добрались до последней двери.
     -- За нею гараж, -- сказал Боливар.
     -- Отоприте -- и сразу в сторону.
     Капитан махнул рукой, и штурмовое подразделение двинулось вперед.
     -- Когда я ее распахну, врывайтесь. Зря не рискуйте. Стреляйте первыми.
     Мрачные фараоны кивками выразили согласие и взяли оружие на изготовку.
     Дверь распахнулась,  и взвод ринулся  в  атаку.  Штурмовики стреляли на
бегу в темноту.  Боливар  шагнул  в дверной проем и включил  свет.  Клубился
пороховой дым. Пусто.
     -- Откройте наружные ворота! -- приказал капитан.
     Боливар поднял  рубильник. Загудели моторы, застрекотали  шестеренки, и
тяжелые  бронированные ворота  утонули в  земле. Мы напряженно ждали, пальцы
штурмовиков застыли на спусковых крючках. И наконец впереди показались люди.
Это тоже были полицейские. И тоже стояли шеренгой. И тоже целились.
     -- Не стрелять! -- крикнул Боливар этим парням не промах. -- Мы свои!
     Пальцы дрогнули и расслабились. Защелкали предохранители.
     -- Можете объяснить, как это случилось? -- Капитан Кидонда повернулся к
Боливару.
     -- Конечно, не могу. Я тоже был в цирке.
     -- Но вы хоть поняли, что произошло?
     -- Я понял ровно столько же, сколько и вы. Счетчик денег извлечен через
пробоину  в стене. И каким-то образом неизвестный, или неизвестные, проникли
в подвал и вынесли все его содержимое.
     -- Каким образом?
     -- Почем я знаю?
     -- Должны  знать, потому что  это ваша  работа. -- Капитан  выходил  из
себя. -- Мне начинает казаться, что  здесь не обошлось без "крота". Тот, кто
планировал кражу, прекрасно знал, как открывается дверь в хранилище. А затем
он отправился в цирк, чтобы обеспечить себе алиби.
     -- Я  не нуждаюсь в алиби! --  вспылил Боливар. -- Я не совершал кражи,
не имею к ней никакого отношения! Доходит это до  ваших куриных мозгов через
толстую черепную кость?
     --  Что?  --  взревел  капитан.  --   Оскорблять  офицера  полиции  при
исполнении служебных обязанностей? Это преступление! Арестовать его!
     Подскочили плоскостопые крепыши и схватили моего сына.
     -- Вы не смеете! -- вскричал я, замахиваясь компьютером.
     На моем пути встал капитан.
     -- Не только смею, но и вас упеку вместе с ним в каталажку, если услышу
еще хоть слово!
     -- Папа, успокойся. Это недоразумение, досадная ошибка.
     --  Ваша ошибка! --  мрачно изрек олух-полицейский. -- Новый менеджер с
чужой планеты, разве это  не подозрительно? -- Он несколько секунд помолчал,
держа телефон возле уха.  --  Отлично.  Комиссар со  мной согласен. Приказал
доставить  вас к  нему. --  Он ткнул в мою сторону жирным пальцем.  -- А  вы
убирайтесь, не то и вам обеспечены очень большие неприятности.
     Запах из  его рта говорил о  многолетних  отложениях  еды  в дуплах,  в
голосе  сквозили  ненависть  и  презрение.  Я  оглянулся  на  Боливара.  Тот
подмигнул.  Я  понял:  не надо вмешиваться  и  устраивать  истерику. Следует
убраться отсюда и искать более деликатное решение назревшей проблемы.
     Я стушевался.
     --  О, дорогой сэр!  Вы должны  простить  меня.  Я позволил  всем  этим
ужасным обстоятельствам затуманить мой рассудок. И вы, конечно же, правы. Вы
--  слуга закона, и  ваш долг -- служить закону. Позвольте же мне заползти в
мой жалкий отель и глубоко раскаяться в своей ошибке.
     Я  поклонился  ему  в  ноги   и,  не  разгибаясь,  шаркая,   попятился.
Золотогалунник хотел что-то сказать, но тут Боливар оттолкнул полицейского и
хорошенько врезал второму. В суматохе никто не заметил моего ухода. Я пролез
под барьерной лентой и  помахал зеваке, который  случайно оказался водителем
медленно кружившего около банка такси.
     -- Тормози, -- сказал я. -- Включай счетчик и стой здесь. Надо кое-кого
подождать.
     Он  с  радостью  подчинился и  с восторгом лицезрел  прибытие визжащего
сиреной  автофургона,  задом  подъехавшего  к  парадной  двери  банка.  Люди
разместились в кузове, дверь закрылась, и фургон тронулся.
     -- Поезжай за этой машиной.
     -- Ну уж дудки! Это Полиция Безопасности, а с ней шутки плохи.
     --  Только  для  преступников.  А  я  --  репортер  газеты,  и вот  мое
удостоверение.
     Я  протянул  золотую монету в пятьдесят кредитов. Водитель  ее  забрал,
хоть и не без колебаний.
     -- Ладно. Но ближе, чем сейчас, не подъеду.
     Движение  на улицах было  невелико  и  вполне позволяло  нам  сохранять
дистанцию,  не  теряя  фургон  из  виду.  Он  подъехал  к  отворенной  двери
уродливого,  чудовищно  закопченного здания. Мой шофер  нажал  на  тормоз, и
такси с визгом остановилось.
     -- Выходи, выходи, -- трусливо приказал он.
     Я открыл дверцу, но выходить не спешил.
     -- Что это за дом?
     И услышал в ответ стон и ругательство. Наконец шофер прохрипел:
     -- Пыткодром. Кто сюда попадает, тот уже не возвращается.
     -- Отлично.  Из этого выйдет превосходный репортаж,  мой издатель будет
доволен. А теперь поехали в "Уолдорф-Касторию", меня там ждут.
     Тут  я  похолодел  --  в  гостинице ждала  Анжелина,  и  несложно  было
предугадать, как она воспримет новости. Такси ехало быстро,  расстояние было
невелико, а ее гнев -- вполне оправдан.
     -- И ты позволил легавым бросить за решетку нашего сына?
     В голосе был яд, а во взоре -- жажда крови.
     -- Я хотел с ними расправиться, но Боливар не велел. Он мне подмигнул.
     -- У  него тело юноши, а  голова мудрого старца.  Он тебе  жизнь  спас!
Неужели ты всерьез  надеялся одолеть всю полицию города? В твои-то годы? Что
дальше?
     -- Мы  его вызволим. Дело  принимает очень неприятный  оборот. В ту  же
ночь,  когда мы  приехали  в город,  произошло  ограбление.  Это  во-первых.
Во-вторых,  оно  резко отличается  от  предыдущих.  Раньше  сигнализация  не
срабатывала, а банк к утру оказывался пуст. Теперь же злодеи с шумом и пылью
утащили счетчик денег, чего доселе не случалось. А когда мы вошли в  банк, у
нас под носом обчистили хранилище. Во всяком случае, у меня сложилось именно
такое  впечатление.  А  тут  еще  нас разлучили  с Боливаром,  и  теперь нам
необходимо крепкое алиби.
     -- Ты его обеспечишь?
     -- Обеспечу. Вернее, это сделаешь  ты. Звони, заказывай гору еды и реки
питья. Устроим вечеринку.
     Пока  она  делала  заказ, я  извлек из  чемоданов и  сумок  аппаратуру,
распихал по  карманам всякую всячину. Портативную рацию, под завязку набитую
функциями, которые  даже не снились  ее конструктору.  Фотоаппарат, делающий
неплохие снимки,  но это лишь второстепенное  и,  пожалуй, простейшее из его
умений.
     Как   только  я   переоделся  в   черное,  раздался   звонок  в  дверь.
Сервировочные столики я встречал, сидя на диване с зажженной сигарой.
     -- Выпивай, закусывай,  веселись! --Я удобно откинулся на спинку дивана
и откупорил бутылку шипучего. Но как только  затворилась дверь, я вскочил на
ноги и достал из кармана паутинник. -- Пошли.  Облаченные в черное и готовые
на все!
     --  Надеюсь, у тебя есть  хитроумный план спасения нашего мальчика,  --
заметила, натягивая трико, Анжелина.
     -- Не такой уж хитроумный,  потому что у нас мало  времени и еще меньше
представления о том, где его держат. Обойдемся без затей. Пробьемся к нему и
вызволим.
     -- Хорошо. Приступаем.
     Выйдя на балкон, я прижал фишку к стене возле  перил, и она соединилась
с  камнем  нерушимой  молекулярной  хваткой.  Я  ухватил  рукоять катушки  и
перебрался через перила во тьму.
     -- Держись!
     Анжелина ухватилась за мою  руку. Я нажал  на кнопку,  и  из паутинника
потек, мгновенно  застывая, жидкий  полимер. Мы плавно  двинулись  вниз -- в
точности как  паук на своей нити. Мимо балкона соседнего этажа  пролетели не
задерживаясь -- в окнах горел свет. Еще этажом ниже окно было темным, и там,
на  перилах,  мы  остановились. Я замаскировал  паутинник,  одним  поворотом
отмычки  справился  с.  замком  раздвижной двери.  Мы  спустились на  четыре
лестничных марша и  очутились  на  цокольном этаже. К счастью, нас  никто не
заметил.  Затем  мы  преодолели запертую и  снабженную  сигнализацией  дверь
аварийного выхода. Это было плевым делом.
     --  Мне нравится вон та  синяя спортивная малютка, -- указала на машину
Анжелина.
     --  Мне т