онял, что мне конец.
     Сколько я ни дергал за дверь, она не поддавалась. Напрасно  я  крутил
ручку окоченевшими пальцами. Окончательно выбившись из сил, я навалился на
дверь, чтобы не упасть. Она вдруг поддалась и открылась вовнутрь.
     Впервые в жизни я не стал проверять,  что  находится  по  ту  сторону
двери.  Я  просто  ввалился  в  теплое  помещение  и  услышал,  как  дверь
захлопнулась  за  мной.  Тепло,  великолепное  тепло  окутало   меня,   и,
прислонившись к стене, я наслаждался  им.  Передо  мной  тянулся  длинный,
плохо освещенный коридор со стенами из грубо отесанного камня. Я был один,
но вдоль коридора виднелось множество дверей, откуда в  любой  момент  мог
кто-нибудь выйти. Но я ничего не мог с собой поделать. Если  бы  стены  не
было, я бы просто упал на пол. Я стоял, прислонившись к ней,  как  ледяная
статуя. Снег таял, и под ногами у меня натекли лужицы. Я  чувствовал,  как
вместе с теплом ко мне возвращается жизнь.
     Ближайшая от меня дверь распахнулась, и оттуда вышел человек. До него
было не более двух метров.
     Стоило ему только повернуть  голову,  он  бы  заметил  меня.  Даже  в
сумрачном свете я разглядел его серую одежду,  длинные  сальные  волосы  и
даже перхоть на плечах. Стоя ко мне  спиной,  он  сунул  ключ  в  замочную
скважину и запер дверь.
     Затем он пошел по коридору и вскоре пропал из виду.
     - Хватит подпирать стену. Подумай лучше о том, что делать дальше. Ты,
ржавая стальная крыса, действуй! - подбодрил я себя хриплым шепотом. -  Не
испытывай судьбу. Убирайся из этого коридора. Почему бы тебе не зайти в ту
дверь? Если он ее запер, то там наверняка никого нет.
     Хорошая мысль, Джим.  Только  где  взять  отмычку?  Найди  что-нибудь
подходящее, вот и все. Я снял меховые рукавицы и вместе с  шапкой  засунул
их за пазуху. Хотя внутри здания  было  холодно,  мне  показалось,  что  я
нахожусь в раскаленной печи. Мои посиневшие пальцы обрели гибкость, хоть и
сильно болели. Я  потрогал  обрывок  шнура,  свисавшего  с  металлического
ошейника. Внутри были провода. Разжевав их зубами, я сделал из них подобие
отмычки и засунул ее в замок.
     Замок с огромной замочной скважиной оказался большим. Я  превосходный
взломщик. Что ж... мне повезло.  Я  шуровал  отмычкой  в  замке,  пока  он
наконец не поддался. В помещении царила тьма. Я  зашел,  закрыл  за  собой
дверь, запер ее, а затем облегченно вздохнул. Впервые за все  время  после
побега я почувствовал, что у меня появился шанс на спасение. Со счастливой
улыбкой я повалился на пол и заснул.
     Почти заснул. Хотя мои глаза слипались, я понял,  что  это  не  самое
лучшее решение. Столько пройти и снова попасть в  плен  лишь  потому,  что
меня сморил сон. Ни в коем случае.
     - За работу! - приказал я себе и прикусил кончик языка.
     Это тут же привело меня в чувство. Я  вскочил  на  ноги,  ругаясь  от
боли, и  принялся  на  ощупь  продвигаться  по  комнате.  Это  было  узкое
помещение, похожее на коридор. Оставаться здесь не было  никакого  смысла,
поэтому я  направился  туда,  где  за  поворотом  виднелся  тусклый  свет.
Осторожно высунув голову, я увидел в стене небольшое окошко. По ту сторону
окна стоял мальчик и смотрел прямо на меня.
     Отступать было поздно. Я улыбнулся ему, потом нахмурился,  но  он  не
обратил на меня никакого внимания. Затем мальчик пригладил  волосы  рукой.
Где-то глухо прозвенел звонок, и мальчик поспешно ушел.
     Конечно. Одностороннее стекло. С его стороны  зеркало,  а  с  моей  -
дымчатое стекло. Зеркало, установленное специально для  наблюдения.  Чтобы
наблюдать, оставаясь незамеченным. Наблюдать за кем? Я  прошел  дальше  по
коридору и увидел за стеклом  помещение,  напоминавшее  классную  комнату.
Мальчик  вместе  со  своими  одноклассниками  теперь  сидел  за  партой  и
внимательно слушал учителя. Учитель - серый человек с  серыми  волосами  и
бесстрастным лицом - вел занятие. На нем не отражалось никаких эмоций. И -
как я внезапно понял - на лицах мальчиков  тоже.  Никто  не  улыбался,  не
смеялся, не жевал резинку. Все  внимательно  слушали  учителя.  Совсем  не
похоже на урок. По крайней мере, моя учеба проходила гораздо  веселее.  За
спиной учителя  висел  плакат.  На  нем  было  написано  большими  черными
буквами: НЕ УЛЫБАЙСЯ, и дальше: НЕ ХМУРЬСЯ.
     Оба указания неукоснительно выполнялись. Что это за школа? Когда  мои
глаза привыкли к тусклому свету,  я  увидел  рядом  с  окошком  динамик  и
выключатель. Понятно, для чего это надо. Я щелкнул выключателем и  тут  же
услышал монотонный голос учителя:
     - ...Моральная Философия. Это обязательный предмет, который вы будете
изучать, пока не овладеете им  в  совершенстве.  Вы  не  должны  допускать
ошибок. Именно Моральная Философия делает нас великими.  Именно  Моральная
Философия позволяет нам править другими. Вы уже читали книги по истории  и
знаете о Днях Кеккончихи. Вы знаете, как нас бросили на произвол судьбы  и
только Тысяча осталась в живых. Когда они проявляли слабость, они умирали.
Когда они боялись, они умирали. Когда они позволяли эмоциям брать верх над
разумом, они умирали. Сегодня  вы  здесь  лишь  потому,  что  они  выжили.
Моральная Философия дала им силы выжить. Она даст силы  и  вам.  Когда  вы
вырастете, вы покинете этот мир и установите господство над более  слабыми
расами. Мы - высшая раса. У нас есть на это  право.  А  теперь  отвечайте.
Если вы слабы?
     - Мы умрем, - монотонным хором ответили ученики.
     - Если вы боитесь?
     - Мы умрем.
     - Если вы позволяете эмоциям...
     Я выключил звук, чувствуя, что услышал более чем достаточно. А  затем
погрузился в раздумья. Все эти годы, которые я  посвятил  преследованию  и
борьбе с серыми людьми, я никогда не  задумывался,  почему  они  такие?  Я
воспринимал их враждебность, как нечто само собой  разумеющееся.  То,  что
мне удалось подслушать, говорило о том, что их жестокость и  настойчивость
были далеко не случайными проявлениями. Их бросили на произвол судьбы, как
сказал учитель. Наверное, на этой планете когда-то  существовала  колония.
Возможно, чтобы добывать там руду, минералы или что-нибудь  в  этом  роде.
Планета была неприветливой и настолько удаленной от цивилизованных  миров,
что для основания колонии надо было  иметь  весомую  причину.  Затем  этих
людей бросили. Очевидно, это случилось в тяжелые  годы  Распада.  Судя  по
всему, колония во всем зависела от внешнего  мира.  Оставшись  одни,  люди
вынуждены были сами заботиться о своих нуждах.  Наверное,  большинство  из
них умерли, выжила лишь горстка самых стойких. Они выжили - если это можно
назвать жизнью, -  отказавшись  от  всех  человеческих  чувств  и  эмоций,
посвятив свою жизнь лишь борьбе за  существование.  Они  начали  борьбу  с
безжалостной планетой и победили.
     Но при этом они потеряли  свою  человечность.  Они  стали  похожи  на
машины, стремящиеся  только  к  одной  цели  -  выжить.  Они  эмоционально
огрубели и превратились в моральных уродов. И теперь называли  это  силой,
которая возвеличит их будущие поколения. Моральная Философия.  Назвать  ее
моральной можно было лишь в то время, когда они старались выжить  на  этой
планете. Но о какой морали может идти речь, когда они принялись закабалять
другие народы. Их надо было исправлять,  так,  по  крайней  мере,  считали
серые  люди.  Остальная  часть  Человечества   была   слабой   и   излишне
эмоциональной, смеялась и хмурилась, тратила энергию на  всякие  глупости.
Серые люди не только считали себя самыми лучшими - их  заставляли  думать,
что они самые лучшие. Несколько поколений, взращенных на ненависти к  тем,
кто их бросил, - и серые люди  превратились  в  беспощадных  галактических
завоевателей. Они навязывали  свои  условия  покоренным  планетам.  Слабые
должны умирать - это основное правило. Выживших  насильно  вели  к  лучшей
жизни.
     Для тех немногих, которых они не могли  завоевать  сами,  серые  люди
использовали других. Они задумали и осуществили  межпланетную  интервенцию
на Клианду. Это продолжалось до тех  пор,  пока  не  вмешался  Специальный
Корпус. Операцию по борьбе с серыми людьми организовал я. Не  удивительно,
что они так хотели захватать меня своими холодными руками.
     А здесь находилась их тренировочная база. Школа, в которой из каждого
юного жителя Кеккончихи делали ревностного приверженца дела предков  серых
людей. Здесь не существовало никаких развлечений. Это школа выживания, где
в детях убивали их природные склонности,  поразила  меня.  Я  находился  в
тепле и - пока - в безопасности. Чем больше я узнаю  об  этом  месте,  тем
больше у меня шансов  придумать  какой-нибудь  план  дальнейших  действий.
Хватит слоняться по темным  коридорам.  Я  подошел  к  следующей  классной
комнате.  Здесь  располагалась  мастерская.  Подростки  собирали  какие-то
приборы.
     Какие-то приборы? _Т_е _с_а_м_ы_е  _п_р_и_б_о_р_ы_.  Я  схватился  за
обруч на шее, глядя на них, как кролик на удава.
     Они собирали маленькие металлические коробочки с кнопками.  Коробочки
с проводами, которые тянулись к ошейникам. Точно такой же ошейник  был  на
мне. Машины для пыток. Я провел рукой по стене и нащупал выключатель.
     - ...разница только в применении, но не  в  теории.  Вы  собираете  и
испытываете эти синаптические генераторы, чтобы ознакомиться с их  методом
действия. Затем, когда вы перейдете  к  изучению  аксионных  фидеров,  вам
станет  понятен  их  принцип  функционирования.  А  теперь  посмотрите  на
диаграмму на странице номер двадцать...
     Аксионный фидер. Я  должен  узнать  про  него  как  можно  больше.  Я
подозревал, что этот аппарат я ни разу не видел. Но сталкиваться с ним мне
уже   приходилось.   Мозговой   угнетатель,   который   порождал   ужасные
воспоминания в памяти. Воспоминания о том, чего на  самом  деле  не  было.
Впрочем, от этого мне было не легче.
     Какой же я  идиот.  Стоял  там,  как  столб,  позабыв  об  опасности.
Загипнотизированный голосом учителя, я не  слышал  приближавшихся  ко  мне
шагов и не видел человека, который подошел ко мне вплотную.



                                    13

     В таких случаях надо сначала действовать, а потом уже думать. Поэтому
я бросился  на  него,  пытаясь  сдавить  руками  его  горло.  Он  даже  не
пошевелился, а только тихо произнес:
     - Добро пожаловать в школу Юрусарата, Джеймс диГриз. Я надеялся,  что
ты найдешь сюда дорогу...
     Он замолчал, когда мои пальцы сдавили его горло. Он не сопротивлялся,
на его лице не отражалось никаких эмоций. Он спокойно смотрел мне в глаза.
У него была  дряблая,  морщинистая  кожа,  и  я  внезапно  понял,  что  он
очень-очень стар.
     Хотя я прошел специальную  подготовку  и  могу  убить,  защищая  свою
жизнь, я не могу душить стариков, которые не оказывают сопротивления.  Мои
пальцы разжались сами собой. Я выдержал его взгляд и  сказал  своим  самым
грозным голосом:
     - Стоит тебе только позвать на помощь - и ты покойник!
     - Я не собираюсь этого делать. Меня зовут Ханасу, и я ждал встречи  с
тобой, как только ты совершил побег. Я  сделал  все  возможное,  чтобы  ты
пришел сюда.
     - Может, ты объяснишь, что все это значит?
     Я опустил руки, но был готов к любым неожиданностям.
     - Разумеется. Как только я услышал сообщение о твоем побеге, я  сразу
же попытался поставить себя на твое место. Если ты пойдешь на  юг  или  на
восток, ты окажешься в городе, где тебя сразу же поймают. Если ты  пойдешь
в обратную сторону - на запад - ты выйдешь к этой школе. Конечно, если  ты
направишься на север, то  сразу  же  окажешься  возле  моря  и  все  равно
повернешь на запад. Основываясь  на  этой  теории,  я  изменил  расписание
занятий и сказал, что сегодня всем ученикам нужна  физическая  подготовка.
Они,  конечно,  обозлились  на  меня,  потому  что  теперь   им   придется
наверстывать пропущенные часы в вечернее время.  Но  все  же  они  прошита
несколько километров на лыжах. Не случайно их маршрут  пролегал  следующим
образом - сначала на юг, потом на запад, а затем обратно по берегу океана.
Я решил, что увидев лыжников, ты последуешь за ними. Ты ведь так поступил?
     Мне не было смысла лгать.
     - Да. А что теперь ты собираешься делать?
     - Делать? Поговорить с тобой, что еще? Никто не видел, как ты вошел в
здание?
     - Нет.
     - Все гораздо лучше, чем я ожидал. Я был уверен, что мне придется кое
к  кому  применить  аксионный  фидер.  Я  совсем  забыл,  что   ты   очень
изобретательный человек. Если  пройти  до  конца  по  этой  наблюдательной
галерее, мы окажемся в моем кабинете. Пойдем?
     - Зачем? Ты хочешь выдать меня?
     - Нет. Я хочу с тобой поговорить.
     - Я тебе не верю.
     - Это понятно. Тебе нет смысла доверять мне. Но у тебя нет выбора. Уж
если ты сразу не убил меня, вряд ли ты  это  сделаешь  сейчас.  Следуй  за
мной.
     С этими словами Ханасу повернулся и пошел по коридору. Мне ничего  не
оставалось, как последовать за ним. И держаться рядом. Я не собирался  его
убивать, но если бы он только попытался поднять тревогу, я бы  быстро  его
успокоил.
     Галерея извивалась, и мы проходили мимо многих классных комнат, но, к
сожалению, я не мог остановиться и посмотреть, чем занимаются  ученики.  Я
шел за спиной Ханасу, когда он поднялся по ступенькам и  взялся  за  ручку
двери. Я схватил его за плечо.
     - Что здесь? - спросил я.
     - Мой кабинет. Я уже говорил...
     - Здесь кто-нибудь есть?
     - Навряд ли. Никто не имеет права заходить сюда без моего разрешения.
Но я посмотрю...
     - Лучше это сделаю я.
     Я так и сделал. Ханасу оказался прав.
     Я чувствовал себя как ящерица, одним глазом держа его в поле  зрения,
а другим осматривая комнату. Узкое, темное окно, полки с книгами,  большой
стол, шкаф с картотекой, несколько стульев. Я указал ему на стул, стоявший
подальше от стола - в столе могли  быть  скрыты  кнопки  сигнализации.  Он
покорно уселся и сложил руки  на  груди.  А  я  еще  немного  порыскал  по
кабинету. На столе стоял кувшин с водой и стакан. Я внезапно почувствовал,
как мне хочется пить. Я налил себе полный  стакан  воды  и  опустошил  его
одним духом. Затем я упал на стул и закинул ноги на стол.
     - Ты действительно хочешь мне помочь? - скептическим тоном спросил я.
     - Да.
     - Для начала ты можешь показать, как снять эту штуку с шеи?
     - Конечно. Ключ в правом  ящике  стола.  Замочная  скважина  рядом  с
проводом.
     Немного повозившись, я наконец расстегнул ошейник  и  швырнул  его  в
угол.
     - Прекрасно. - Я повертел головой. - Хороший  кабинет.  Ты  заведуешь
этой школой?
     - Да. Я здесь Наставник.  Меня  сослали  сюда  в  наказание.  Они  не
осмелились убить меня.
     - Не имею  ни  малейшего  понятия,  о  чем  ты  говоришь.  Может,  ты
объяснишь, в чем дело?
     - Разумеется. Планетой правит Комитет Десяти. Многие годы я состоял в
этом Комитете. Я хороший организатор. Именно я спланировал всю операцию по
захвату   Клианды.   Когда   операция   провалилась    благодаря    твоему
вмешательству, я вернулся  и  стал  Первым  в  Комитете.  Именно  тогда  я
попытался изменить наши программы, и меня за это наказали.  С  тех  пор  я
руковожу этой школой. Я не могу уйти отсюда и не могу изменить ни  единого
слова в программе обучения. Это надежная тюрьма.
     Все это становилось весьма интересным.
     - А какие изменения ты хотел внести?
     - Радикальные. Я стал сомневаться в правильности наших целей. Я  имел
дело с другими культурами - прогнившими, как утверждали наши теоретики,  -
и у меня возникло много вопросов касательно нашей. Но как только  я  решил
претворить свои идеи в жизнь,  меня  лишили  власти  и  сослали  сюда.  На
Кеккончихи не должны появляться никакие новые идеи...
     Дверь открылась, и ученик втолкнул тележку на колесиках.
     - Я привез ваш ужин, Наставник, - сказал он, а затем увидел меня.  На
его лице не отразилось никаких эмоций. - Это сбежавший пленник.
     Только усталость удержала меня на месте. Мне пришлось немало пережить
за день, и мозг - как и тело - уже не реагировал с присущей ему быстротой.
Как мне поступить с этим учеником?
     - Ты прав,  Иору,  -  сказал  Ханасу.  -  Заходи.  Ты  проследишь  за
пленником, а я пойду позову на помощь.
     Когда я  услышал  эти  слова,  я  подскочил  как  ужаленный,  готовый
прикончить их обоих. Но Ханасу не вышел из комнаты. Вместо этого он  зашел
Иору за спину и бесшумно закрыл  дверь.  Затем  он  взял  с  полки  черную
металлическую коробочку и коснулся ею затылка ученика.  Мальчик  застыл  с
широко раскрытыми глазами.
     - Опасность миновала, -  сказал  Ханасу.  -  Я  сотру  в  его  памяти
воспоминания о последних минутах. Вот и все.
     К горлу у меня подкатил комок. Я  почувствовал  отвращение  и  страх.
Да-да, именно страх.
     - Что это за штука?
     - Аксионный фидер. Ты не  раз  его  видел,  но,  конечно,  ничего  не
помнишь. Этот прибор может стирать воспоминания и заменять их  другими.  А
теперь выйди на минутку в коридор, чтобы ученик мог спокойно уйти.
     Был ли у меня выбор? Я не знал. Возможно, усталость взяла верх. Я  не
стал спорить. Я просто подчинился. Хотя и не полностью закрыл дверь, чтобы
иметь возможность наблюдать  за  происходящим  в  комнате.  Ханасу  что-то
покрутил в аксионном фидере и  снова  приложил  его  к  затылку  мальчика.
Ничего не произошло. Затем Ханасу открыл дверь и сел на свое место.  Через
несколько секунд мальчик зашевелился и принялся двигать тележку в комнату.
     - Я привез ваш ужин, Наставник, - сказал он.
     - Оставь его здесь и больше сегодня не приходи. Я не хочу, чтобы меня
беспокоили.
     - Слушаюсь, Наставник.
     Повернувшись, ученик вышел, и я вернулся в комнату.
     - Это приспособление... то самое, которое применяли ко мне? - спросил
я.
     - Да.
     - Это самая ужасная и жестокая вещь во всей Галактике.
     - Это всего лишь машина,  -  ровным  голосом  ответил  Ханасу,  кладя
аксионный фидер обратно на полку. - Я не хочу есть,  а  ты,  должно  быть,
голоден после стольких испытаний. Угощайся.
     Действительно, я и думать забыл о голоде, но  когда  Ханасу  напомнил
мне о еде, я почувствовал, что могу съесть целого быка. В  сыром  виде.  Я
снял крышку с тарелки, и от вида пищи у меня потекли слюнки. Это была  все
та же безвкусная рыба, которой меня кормили на звездолете, но  теперь  она
показалась мне изысканным деликатесом. Я засовывал  себе  в  рот  огромные
куски, жевал и слушал Ханасу.
     - Я пытаюсь понять, по какой причине ты считаешь эту машину  жестокой
вещью. Может, ты имел в виду цель,  для  которой  она  используется?  -  Я
кивнул с набитым ртом. - Тогда  причина  мне  понятна.  Это  моя  беда.  Я
слишком умен, иначе бы я не был первым учеником в школе, а затем -  Первым
в Комитете.  За  годы,  проведенные  в  ссылке,  я  пришел  к  мысли,  что
большинство людей на  этой  планете  глупы  и  лишены  воображения.  Ум  и
воображение являются препятствием для выживания в таком суровом мире,  как
наш. В результате селективного отбора  мы  уничтожили  эти  качества.  Это
означает, что я - исключение, мутант. Эти различия не проявлялись во мне в
годы юности. Я верил во все то, чему меня учили, и получал только отличные
оценки. Я раньше не задавал вопросов, потому что их здесь никто не задает.
Самое главное - это  послушание.  Теперь  меня  терзают  сомнения.  Мы  не
высшая, раса, мы просто не похожи на других. То, что мы  хотели  подчинить
или уничтожить других, было нашей ошибкой.  Наши  контакты  с  чужаками  в
войне против собственного рода - величайшее преступление.
     - Ты прав, - сказал я, с сожалением проглотив последний кусок. - Я бы
не отказался еще от одной порции.
     Но Ханасу, казалось, не слышал меня. Он продолжал:
     - Когда я все это понял, я  попытался  изменить  наши  цели.  Но  это
оказалось невозможным.