перезнакомлю.  Мне запретили выяснить ваши
настоящие имена и звания, поэтому я кое-что придумал.  Джентльмен  на  левом
фланге носит кодовую кличку Зач, он профессиональный музыкант и обучает меня
новому  ремеслу.  От  него  больше всего зависит доведение нашего проекта до
благополучного  конца.  Я  --  ваш  лидер  Джим,  скоро  научусь  играть  на
чем-нибудь  электронном.  Присутствующей  здесь  юной леди на время операции
присваивается сценический псевдоним Мадонетта, она богиня контральто и  наша
солистка. Давайте ей поаплодируем.
     Парни захлопали -- поначалу неуверенно, но быстро входя в раж. Я поднял
руку,  чтобы  их  остановить. Для поп-звезд они держались чересчур скованно,
придется этим заняться.  Мадонетта,  высокая,  серьезная,  очень  миловидная
брюнетка с великолепной кожей, улыбнулась и помахала им рукой.
     -- Для  начала неплохо. Теперь вы, ребята. Флойд и Стинго. Флойд -- вот
этот тощий дылда с фальшивой бородой. Он  отращивает  настоящую,  но  борода
необходима нам уже сегодня -- для паблисити. Недавно чудотворцы от волосяных
наук  создали антидепиляционный фермент, стимулирующий рост волос. Благодаря
ему Флойд через три дня обзаведется отличной новой  бородой.  Однако  ему  и
сейчас  есть  чем  гордиться: он играет на многих духовых инструментах. Если
вам  не  знакомо  слово  "духовые",  позвольте  объяснить:  это  исторически
сложившееся  название  инструментов,  в  которые  надо  сильно  дуть,  чтобы
извлекать  звуки.  Флойд  прилетел  с  далекой  планеты  Ох'айя,  подарившей
Галактике еще одну знаменитость -- Энджюса Максвина, основателя "Максвинской
сети   автоматических   закусочных".   Флойд   играет  на  инструменте,  чьи
предшественники давно затерялись в тумане прошлого, и временами мне хочется,
чтобы они и остались там на веки вечные. Ну-ка,  Флойд,  дунь  в  мешкотруб,
будь любезен.
     Я  был  подготовлен  чуть лучше остальных -- мне уже доводилось слышать
такую музыку. Флойд открыл футляр и достал инструмент, сильно смахивающий на
упившегося кровью паука со множеством черных ног.  Бородач  повесил  его  на
плечо,  энергично  надул  и  яростно  сдавил  пятерней паучье брюхо. Под рев
смертельно раненных животных я любовался гримасами ужаса на лицах моих новых
друзей.
     -- Довольно! -- крикнул я наконец, и визг недорезанных поросят сменился
мертвой тишиной. -- Уж не знаю, как эта штуковина впишется в  наш  ансамбль,
но вы должны признать, что она способна, по меньшей мере, привлечь внимание.
Итак,  наш  последний,  но  отнюдь  не  худший  музыкант  --  Стинго! Уйдя в
отставку, он всего себя отдал игре на фиделино. Стинго, не  сочти  за  труд,
покажи, на что способен.
     Стинго  по-отечески  улыбнулся  нам и помахал ручкой. У него были седые
волосы и внушительный живот. Поначалу я забеспокоился насчет его возраста  и
профпригодности, но адмирал, изучивший "в обстановке секретности" его личное
дело,  заверил  меня,  что  здоровье  Стинго  --  в  разряде  "А-ОК", что он
регулярно проходит переподготовку и, если не принимать во внимание небольшой
излишек веса, вполне годится для  оперативной  работы.  Музицированием,  как
утверждало  личное  дело,  он  занялся  уже  в отставке; при острой нехватке
талантов я вынужден был переворошить и  ветеранский  архив.  Когда  наступил
черед  Стинго,  он с неописуемым восторгом согласился вновь нацепить на себя
боевую сбрую. У фиделино два грифа и двенадцать  струн;  когда  их  щиплешь,
получается   довольно   забавный  протяжный  скрежет.  Похоже,  игра  Стинго
понравилась всем.
     Внимая аплодисментам, он чинно поклонился.
     -- Итак, только что каждый из вас познакомился  с  остальными  Крысами.
Вопросы?
     -- Имеются,  -- сказала Мадонетта, и все глаза уставились в ее сторону.
-- Что мы будем играть?
     -- Хороший вопрос,  и  надеюсь,  у  меня  есть  хороший  ответ.  Изучая
современную  музыку,  я  столкнулся с превеликим многообразием ритмов и тем.
Некоторые из них в высшей степени  безвкусны  и  неблагозвучны,  к  примеру,
музыка  кантри-и-камнедробилок. Иные группы, наподобие "Чипперино" и "Стайки
певчих пташек",  обладают  известным  шармом.  Однако  нам  требуется  нечто
принципиально новое. Или принципиально старое, поскольку ни одно музыкальное
произведение  не  живет  тысячелетиями.  Хочу  вас  воодушевить: музыкальная
кафедра Галаксиа Университато предоставила в мое распоряжение самые  древние
банки  данных.  С  тех пор как эти темы прозвучали в последний раз, миновала
вечность. Что в большинстве случаев легко объяснимо. -- Я  продемонстрировал
горсть  микропластинок.  --  Вот  эти пережили жесточайший отбор. Если я мог
выдержать пятнадцать  секунд,  то  делал  копию.  Сейчас  мы  еще  разок  их
прослушаем. В третий тур выйдут лишь те, которые мы вытерпим полминуты.
     Я  вставил  в  проигрыватель  крошечный  черный  диск  и  сел.  На  нас
обрушились  раскаты  атональной  музыки,  сопрано  беременной   свинобразихи
атаковало  барабанные  перепонки.  Я  извлек пластинку, раскрошил каблуком и
вставил другую.
     Мы просидели у проигрывателя до позднего вечера.  Глаза  покраснели  от
слез, уши трепетали, а мозги пульсировали, но ничего не соображали.
     -- Ну  что,  хватит  на сегодня? -- ласково спросил я и услышал хоровой
стон. -- Ладно. По пути сюда  я  заметил,  что  ближайшая  дверь  справа  по
коридору  -- в питейное заведение "Пыль на ваших гландах". Название, видимо,
шуточное. Хозяева заведения, должно быть,  намекают,  что  посетители  могут
хорошенько прополоскать горло. Может, поглядим, правда ли это?
     -- Давайте! -- Флойд возглавил исход.
     -- Тост,  -- произнес я, когда появилась выпивка. -- За "Стальных Крыс"
-- долгой им жизни и немеркнущей славы.
     Мои коллеги дружно осушили стаканы, а затем рассмеялись и  заказали  по
новой. "Мы справимся, -- подумал я. -- Все закончится благополучно".
     Но почему мне так не по себе?


Глава 5

     А  не  по  себе мне было оттого, что весь план здорово смахивал на бред
буйнопомешанного.  Неделя  на  рост  популярности  и  получение  музыкальных
наград.  Затем  мы  должны  совершить  преступление.  И за этот краткий срок
требуется не только выбрать  стиль  и  репертуар,  прослушав  уймищу  всякой
белиберды, но и освоить их хотя бы на среднем уровне.
     Вряд ли получится. Слишком короткий срок. Нужна помощь.
     -- Мадонетта, вопрос к тебе. -- Прежде чем высказаться, я хлебнул пива.
-- Должен  признаться,  я в технике музыкоделания -- полный профан. Но я вот
что  думаю.  Прежде  чем  исполнитель  заиграет  мелодию,  нужно,  чтобы  ее
кто-нибудь выбрал или сочинил и записал. Скажи, кто этим занимается?
     -- Ты  имеешь  в  виду  композитора и художественного руководителя. Они
могут существовать в одном лице, но лучше все-таки разделять эти профессии.
     -- Можно кого-нибудь из них заполучить? Или обоих? Зач, среди нас ты --
ближе всех к профессиональному уровню. У тебя есть идеи?
     -- Вряд ли это чересчур сложно. Надо только договориться с ГАСИКОМ.
     -- С газиком? Ты хочешь заправить топливный бак наземобиля?
     -- Нет. ГАСИКОМ -- "Галактический союз  исполнителей  и  композиторов".
Среди   этой   публики  полным-полно  безработных,  и  мы  наверняка  найдем
кого-нибудь толкового.
     -- Значит, дело в шляпе. Я сейчас же договорюсь с адмиралом.
     -- Исключено! --  прорычал  Бенбоу  с  обычным  своим  дружелюбием.  --
Никаких шпаков. Никаких посторонних. Это секретная операция.
     -- Пока  --  да,  но  через неделю о ней узнает весь свет. Все, что нам
требуется, это придумать  легенду.  Скажите,  что  организована  группа  для
съемок  голофильма.  Или  для рекламного концерта по заказу крупной фирмы. К
примеру, Максвин в целях завоевания рынка решил сменить имидж. Избавился  от
красноносого алкаша Блайми Максвина и на его место берет нашу поп-группу. Вы
уж постарайтесь устроить это, и без волокиты.
     Адмирал  подчинился.  На  следующий  день  на студию доставили бледного
юношу, страдающего, по всей видимости, отсутствием аппетита.
     -- Я его узнал, -- прошептал мне на ухо Зач.  --  Барри  Мойд  Шлеппер.
Года два назад слепил рок-оперу "Пожалей мой филей, Анжелина". С тех пор его
популярность на спаде.
     -- Как же, помню. Драма кухарки, вышедшей замуж за диктатора.
     -- Точно.
     -- Добро   пожаловать,  Барри,  милости  просим.  --  Я  приблизился  к
музыкоделу и пожал костлявую руку. -- Меня зовут Джим, я здесь главный.
     -- Кайфово, чувак, кайфово.
     -- И для нас в высшей степени кайфово познакомиться с вами.  --  Вот  у
кого мы переймем жаргон музыкального мира, если не рухнет наш план. -- Итак,
вы уже в курсе дела?
     -- Кой-че  просек.  Новая  фирма звукозаписи, капусты -- куры не клюют,
чтобы побыстрее прогреметь, финансирует молодые группы.
     -- Именно так. Вам --  командовать  музыкой.  Давайте  покажу,  что  мы
отобрали, а вы приведете это в надлежащую форму.
     Чтобы  самому не прослушивать в очередной раз ужасные композиции, я дал
ему наушники и плейер. Он одну за другой вставлял пластинки, и  я  не  верил
своим  глазам:  белая как мел кожа побледнела еще сильнее. Но Барри держался
геройски. Наконец с конвульсивной дрожью он перевел  дух,  снял  наушники  и
вытер кулаками слезы.
     -- Хошь знать мое честное и беспристрастное мнение?
     -- Иное нас и не устроит.
     -- Лады. Как бы это поизящнее преподнести... Короче, дерьмо на палочке.
Вонючее и невкусное.
     -- А вы можете сделать получше?
     -- Мой котяра и то лучше делает. Да еще песочек сверху нагребает.
     -- Тогда  вам  и  карты  в  руки.  Приступайте. Пока музыка сочинялась,
прослушивалась и записывалась, я мало на что годился. Другие играли и  пели,
я  же  только щелкал переключателями на пульте. А когда в дело вступал Зач и
из динамиков галопом ринулись звуки барабанов, цимбал,  колоколов  и  прочие
эффекты  молекулярного  синтезатора,  мой  пульт  и  вовсе  обесточился, и я
нажимал на клавиши "всухую". Поэтому, предоставив коллегам творить музыку, я
занялся спецэффектами. Это требовало просмотра клипов всех самых  популярных
групп,  джаз-бандов  и  солистов.  Некоторые  воспринимались  без омерзения,
другие вызывали ужас, и все были чересчур громки. В конце  концов,  я  убрал
звук, чтобы спокойно присматриваться к лазерным сполохам, буйным фейерверкам
и  физической акробатике. Я записывал и зарисовывал, постоянно бормотал себе
под нос и не жалел  университетских  денег.  А  еще  я  вмонтировал  в  нашу
электронику  изрядное  количество  очень сложных самодельных цепей. Адмирал,
хоть и  с  превеликой  неохотой,  но  выдал  все,  что  потребовалось,  и  я
усовершенствовал технику в механической мастерской. Короче говоря, неделя не
пропала даром.
     Я без устали теребил адмирала, пока он не отдал обещанные три миллиона.
     -- Вы  так добры! -- сказал я, позвякивая шестью блестящими монетами по
пятьсот тысяч кредитов. Достойная плата за достойную работу.
     -- Ты их лучше в банк положи, пока у них ноги  не  выросли,  --  угрюмо
посоветовал он.
     -- Разумеется. Классная идея.
     Дурацкая  идея.  Банки предназначены для грабителей и налоговой полиции
-- чтобы облегчать им работу. Поэтому сначала я  двинул  в  мастерскую,  там
поработал  по металлу, завернул деньги в бумагу, проштемпелевал и отправился
на загородную прогулку. На случай, если адмирал  приставил  мне  "хвост",  я
поупражнялся  в  любимом искусстве отрыва от слежки. Как ни крути, ради этих
монет я жизнью рисковал. Если посчастливится выйти из этой передряги  не  по
частям, денежки очень даже пригодятся.
     Наконец  я  добрался  до  маленького  почтового  отделения на некотором
удалении  от  города.  Хозяйничал  там  близорукий  джентльмен   преклонного
возраста.
     -- Пространственный экспресс и страховой взнос в агентство межпланетной
доставки. Это тебе, голуба, в копеечку влетит.
     -- Ты,  дедуля,  знай крутись. За бабками дело не станет. -- Он ошалело
заморгал. Я сжалился и перевел на туземный: -- Уважаемый сэр, деньги  --  не
проблема. Но вы уж позаботьтесь, чтобы моя посылка благополучно добралась до
профессора фон Дайвера из Галаксиа Университато. Это исторические документы,
он их ждет не дождется.
     Я уже предупредил ученого мужа по космофаксу, что посылаю ему кое-какое
личное  имущество с просьбой не отказать в любезности и подержать его у себя
до моего визита. Опасаясь, что он проявит здоровый академический интерес,  я
спрятал  деньги в маленький бронированный сейф. Конечно, его можно вскрыть с
помощью алмазного сверла, но я  готов  биться  об  заклад,  что  любопытство
профессора не зайдет так далеко.
     Посылка  сгинула  в почтопроводе, и я вернулся к делам. К концу шестого
дня мы были выжаты как лимоны. Барри Мойд Шпеллер двое суток провел без сна,
меняя на голове мокрые полотенца, глотая  крепчайший  кофе  и  перелопачивая
залежи  музыкальной  архаики.  Он  проявил  неплохие  задатки  вора  --  или
аранжировщика,  если  угодно.  Группа  репетировала,  записывала   и   снова
репетировала.  Я  вплотную  занялся  костюмами, бутафорией и спецэффектами и
потрудился, на мой взгляд, неплохо.
     Наконец я объявил последний перерыв, а затем дал команду на построение.
     -- Сейчас я вас обрадую. Мы даем первый концерт.
     Как я и предвидел, это вызвало стенания и горестные вопли. Я  подождал,
onj` они утихнут.
     -- Ребята, я знаю, каково вам. Поверьте, мне ничуть не легче. По-моему,
наш лучший  номер  --  блюз  "Я  совсем  одна".  Вы сами видели, как здешний
персонал старался нам помочь. Думаю, мы должны его отблагодарить,  показать,
что у нас вышло. Я пригласил человек тридцать, они сейчас подойдут.
     Словно  в  подтверждение  моих слов отворилась дверь и в зал потянулись
вольноперы со скептическими минами и складными стульями. Шествие  возглавлял
адмирал   Бенбоу;  рядом  с  ним  вице-адмирал  нес  два  стула.  Зач  начал
рассаживать зрителей, и наша пещероподобная студия  впервые  превратилась  в
концертный зал. Мы отступили на эстраду. Я притушил лампы и укрылся за своей
электронной баррикадой.
     -- Леди  и  джентльмены,  дорогие  гости.  На  этой  неделе  мы  с вами
потрудились на славу, и я от всей души  и  от  имени  "Стальных  Крыс"  хочу
сказать вам спасибо.
     Я нажал на кнопку, и под потолком раскатилось:
     "СПАСИБО...  СПАСИБО..." На эхо наложилось растущее крещендо барабанов,
увенчавшись громовым раскатом  и  несколькими  вполне  натуральными  с  виду
молниями.  Судя  по  округлившимся  глазам  и отвисшим челюстям, мне удалось
приковать внимание зрителей.
     -- Первый номер нашей программы -- в исполнении  мелодичной  Мадонетты.
Драма неприкаянного сердца! Блюз "Я совсем одна"!
     Цветные  юпитеры  обрушили  с  потолка  световой  ливень,  явив во всей
радужной красе наши розовые с блестками костюмы в обтяжку. Зазвучали  первые
аккорды,  и  лучи  юпитеров  сконцентрировались  на Мадонетте, на чей костюм
пошло гораздо меньше материала, чем на наши. Публике он,  похоже,  глянулся.
Завывания  ветра  и  громовые  раскаты  притихли, Мадонетта простерла к залу
изящные руки и запела:

     Вот я одна, одна совсем,
     И телефон мой глух и нем.
     Вокруг обведу взглядом,
     Никого не найду рядом.
     Я, я. я
     Совсем одна,
     Я, я, я
     И только я, я, я.

     Сие сопровождалось  раскачиванием  голографических  деревьев,  проходом
грозовых  туч  и  прочими душераздирающими спецэффектами. Под рыдания музыки
Мадонетта перешла к заключительным строфам.

     Совсем одна в кромешной мгле,
     Я змейкой юркну по земле.
     В дремучий лес, где ветра вой.
     И вдруг -- о ужас! -- предо мной
     Манит могила глубиной.
     Я знаю -- хоть не видно зги,
     Меня преследуют враги!
     Сижу и плачу -- только зря,
     Ведь занимается заря,
     Ночь позади.

     В последний раз провыл ветер, скорчилось щупальце багрового  тумана,  и
за   нашими   спинами   величаво   взошло  солнце.  Музыка  смолкла.  Тишина
беспрепятственно расползалась по студии -- и вдруг разлетелась в клочья  под
неистовым шквалом аплодисментов.
     -- Молодцы,  ребята!  --  одобрил  я. -- Их вроде проняло. Все кайфово,
чуваки, как говорит Барри Мойд.
     На седьмой день мы не отдыхали. Но репетицию закончили довольно рано.
     -- На сегодня все. Собирайте рюкзаки. Музыка и реквизит уже  упакованы.
Улетаем  в полночь. Значит, нужен еще час, чтобы добраться до космодрома. Не
опаздывать.
     Они разбрелись на подкашивающихся ногах, и тут притопал адмирал. В  его
кильватере плелся Зач.
     -- Агент  отрапортовал,  что  вы  закончили подготовку операции и ждете
приказа к погрузке.
     Ну что тут скажешь? Я лишь кивнул.
     -- А мне можно с тобой? -- спросил Зач.
     -- Нет. Ты нам здорово помог, спасибо. Дальше мы сами.
     Он едва не раздавил мне пальцы в рукопожатии, и через  секунду  за  ним
затворилась дверь.
     -- Управление  по  принудительному  лечению наркоманов изобрело для вас
страшное преступление. -- Адмиральская улыбка  смахивала  на  оскал  жалящей
змеи. -- Приговор -- ссылка на Лайокукаю. Незамедлительная.
     -- Чудненько. И что же это за преступление?
     -- У  наркоманов  в  большом  фаворе  качественное  и дорогое зелье под
названием бакшиш. Ты и твои приятели пойманы с  поличным  на  контрабанде  и
употреблении. После принудлечения вы будете много дней шататься и дрожать от
слабости, так что медлить с первым концертом не резон. Пресса уже извещена о
вашем  аресте и заключении в спецбольницу. Когда вы объявитесь на Лайокукае,
туземцы нисколько не удивятся. Вопросы?
     -- Один, -- сказал я. -- Важный. Как насчет связи?
     -- Будет. Где бы ты  ни  находился,  шифропередатчик  в  твоей  челюсти
достанет  до  приемника  на космодроме. Радист будет дежурить круглосуточно.
Пока вы на космодроме, связной  окажет  любую  посильную  помощь.  Потом  он
переберется  на  орбиту,  на  борт  космокрейсера "Беспощадный", и там будет
получать твои  донесения.  Если  понадобится,  мы  до  любой  точки  планеты
доберемся  максимум за одиннадцать минут. Как отыщешь пропажу, дай знать. Мы
подкинем десант. Рапортуй, по меньшей мере,  раз  в  сутки.  Местонахождение
группы и результаты поисков.
     -- Только  на  тот  случай,  если  нас заметут, да? Чтобы послать новый
отряд?
     -- Точно. Еще вопросы?
     -- Один. Не хотите пообещать, что будете за нас волноваться?
     -- Нет. Ни к чему. Полагайтесь только на себя.
     -- Ну, спасибо! Вы сама доброта.
     Он повернулся  и  утопал  прочь,  хлопнув  дверью.  На  меня  нахлынула
усталость  и  --  в  который уж раз? -- черная тоска. Зачем я все это делаю?
Чтобы остаться в живых, разумеется. А не то... еще двадцать  три  дня  --  и
упадет мой занавес.


Глава 6

     На борту славного космического крейсера "Беспощадный" мы путешествовали
недолго -- и слава Богу, а то окружение военных всегда пагубно влияло на мой
боевой  задор.  За  сутками,  заключившими  в себе упорные репетиции, плохую
кормежку, неважнецкий ночной отдых, последовал столь же напряженный день, да
еще с безалкогольной вечеринкой, поскольку на Галактическом Флоте царила  Ее
Величество  Трезвость.  И  наконец, за считанные часы до посадки ансамбля на
катер эскулапы вкатили нам по  несколько  уколов  для  имитации  лечения  от
наркомании.  Я  бы,  пожалуй, предпочел наркоманию. Не говоря уж о любовании
последним ужином, выползающим наружу -- можно прекрасно обойтись  без  этого
развлечения.  Судороги  и нервный тик -- то еще удовольствие, скажу я вам. К
тому же у моих дрожащих, шатающихся коллег  глазные  яблоки  пылали,  как  у
покойников  в  фильмах  ужасов,  и я сторонился зеркал, опасаясь увидеть еще
одного зловещего мертвеца.
     Стинго выглядел лет на сто -- серый, как пепел, изможденный. Ни дать ни
взять -- ходячий  скелет.  Меня  уколола  совесть  --  дернула  же  нелегкая
вытащить  бедолагу  и