этаким   темпоральным  теннисным  мячиком,  прилагая  отчаянные  усилия  для
выполнения своего задания.
     Следующее  утро не принесло  никаких  сложностей  --  нужно  было  лишь
достать машину и откопать деньги. Правда, при этом пришлось заставить уснуть
прямо на работе нескольких переодетых  полицейских. Перетащить деньги назад,
в Соединенные Штаты,  было даже проще. Еще до полудня  я  появился в конторе
"Чиэзнер  Электроникс  Инкорпорейтед" в Сан-Диего. В  результате  я  получил
большую  и хорошо оборудованную лабораторию  с маленькой приемной, в которой
сидела не  слишком любопытная секретарша. Устроился я неплохо. Теперь пришла
очередь браться за дело профессору Койцу.
     --   Вы   понимаете,  проф,   --  сказал  я,  обращаясь  к   маленькому
металлическому  ящичку с его именем на  крышке, -- все устроено  и  готово к
работе.  --  Я  потряс  ящик.   --  Однажды  вы  мне  расскажете,  как  ваши
воспоминания могут  существовать в этом  аппарате, когда вас самих  нет и не
будет никогда, потому что ОН  и его психи уничтожили  Корпус. А  лучше -- не
говорите ничего. Я совсем не уверен, что хочу это знать.
     Я поднял коробку и обвел ее вокруг себя, показывая комнату.
     -- Лучшее оборудование,  которое  можно достать на краденые деньги. Все
современные  исследовательские  инструменты,  до  которых я  мог  добраться,
запасы  всевозможных запчастей,  запасы сырья.  Каталоги  всех электронных и
прочих  фирм.  Большой счет в  банке, чтобы покупать все, что понадобится, и
куча подписанных чеков, которые только и ждут, чтобы их заполнили. Тщательно
записанный лингафонный курс языка. Инструкции. История всего, что случилось.
Передаю  все  это  вам,  проф, и обращайтесь  хорошо с этим  телом.  Оно  --
единственное, которое у нас с вами осталось.
     Не  давая себе  возможности  передохнуть,  я  лег на кушетку, прикрепил
контакт ящика воспоминаний сзади шеи и повернул выключатель.
     -- Что случилось? -- сказал Койцу, проскальзывая в мой мозг.
     -- Много всякого. Вы в  моей  голове, Койцу, так что  не делайте ничего
опасного.
     -- Исключительно  интересно.  Да, действительно, ваше тело. Перестаньте
вмешиваться. На самом деле, почему бы вам не уйти на время, пока я посмотрю,
что происходит?
     -- Я не уверен, что хочу этого.
     -- Ну, вы должны. Глядите, я нажимаю.
     -- Нет! -- закричал я, но без толку.
     Накатилась  бесформенная  темнота,  и  я полетел  вниз  по  спирали,  в
огромную пустоту, отброшенный электронноусиленными воспоминаниями Койцу.
     Время тянется так медленно.
     Моя рука  сжимала  черный ящик, на нем  грубыми большими  буквами  было
написано  "Койцу",  пальцы  лежали   на  переключателе  "выключено".  Память
вернулась. Я  мысленно затрясся  и  стал  искать  стул,  чтобы  присесть.  И
заметил, что уже сижу, и уселся еще плотнее.
     Я был в отпуске, и кто-то  другой  управлял  моим телом. Теперь,  снова
обретя  контроль,  я заметил  слабые следы-воспоминания  о  работе, о долгих
днях, возможно, неделях напряженной работы. На пальцах были ожоги и  мозоли,
а на тыльной  стороне  правой  кисти -- новый шрам. В  это  время завертелся
магнитофон -- должно  быть,  на  нем  был  таймер, --  и  со мной  заговорил
профессор Койцу.
     --  Первое -- не делайте  этого снова. Не  позволяйте записанной памяти
моего  мозга  обрести  контроль над вашим телом. Потому что я  все  помню. Я
помню, что больше не существую. Эти мозги -- в коробочке -- может быть, все,
что  у  меня  когда-нибудь  еще будет.  Если я поверну  этот выключатель,  я
перестану быть. Может оказаться, его никогда не включат снова. Вероятно, так
и будет. Это -- самоубийство, а я не самоубийца. Невероятно тяжело коснуться
тумблера. Я думаю, что сейчас мне это удастся. Я знаю, какова ставка. Что-то
неизмеримо большее, чем псевдожизнь этого законсервированного мозга. Так что
я  приложу все  усилия, чтобы повернуть тумблер. Сомневаюсь, удастся  ли мне
это во второй раз. Повторяю: не делайте этого больше никогда. Помните!
     -- Помню, помню,  -- пробормотал я,  выключая магнитофон, ища  сначала,
чего бы выпить. Койцу -- хороший человек. Его бар был снабжен так же, как  и
при мне. Стакан солодового виски тройной очистки  со льдом  выгнал из головы
часть тумана. Я уселся и снова включил аппарат.
     -- К  делу. Как  только я начал осматриваться, стало очевидным,  почему
эти  темпоральные  преступники  выбрали  эту  эпоху.   Общество  только  что
ворвалось в технологическую  эру, но люди  психологически остались  в темных
веках.  Национализм, --  какая  глупость;  загрязнение среды,  преступления,
всепланетная война, безумие...
     -- Достаточно лекций, Койцу, ближе к делу.
     --  ...но  нет  никакой необходимости  читать лекции  по этому  поводу.
Достаточно сказать, что все материалы для темпоральной спирали здесь есть. А
обстановка в обществе такова, что можно успешно скрывать большие предприятия
по манипулированию временем. Я построил темпоральную спираль, и она взведена
и  настроена. Я  также построил аппарат для  зондирования  времени и  с  его
помощью определил  временное  положение  этого  создания  по  имени  ОН.  По
причинам, известным только ЕМУ, он действует теперь в эпохе,  находящейся  в
далеком  прошлом  этой  планеты, примерно  170 лет  отсюда.  Я  могу  только
предполагать, но мне кажется, что его теперешние действия --  только ловушка
-- несомненно, для вас. Каким-то  способом --  я  не  мог разобраться --  он
возвел темпоральный  блок перед 1805 годом, поэтому вы не можете вернуться в
достаточно  ранний  период,  чтобы  захватить  его,  во  время создания  его
теперешнего предприятия.  Будьте осторожны, ОН, видимо,  работает с большими
силами. Я поместил рычаги управления так, что вы можете выбрать любой год из
пяти после  1805 года, в течение  которых проявляется  их активность.  Город
называется Лондон. Выбор за вами, желаю удачи.
     Я  выключил магнитофон,  и подавленный,  снова  пошел  за выпивкой. Вот
такой  выбор --  выбери год,  в  котором  тебя пришьют. Отправляйся назад  в
дикарское общество  и стреляйся с  ЕГО подручными.  Даже если я выиграю, что
тогда?!  Я буду заперт там на всю  жизнь, застряну во  времени. Безрадостная
перспектива. По сути, у меня лишь иллюзия выбора. ОН выслеживает меня в 1975
году,  и,  очень может быть,  ЕМУ  в следующий раз  удастся стереть  меня  в
порошок.  Много лучше  драться с  НИМ самому.  Весело.  Я налил  себе еще  и
потянулся за первой книгой, стоящей на длинной полке.
     Койцу не  тратил времени даром. Кроме изготовления всего  оборудования,
он  собрал  небольшую  отличную  библиотеку  об  интересующих  меня   годах,
печальной декаде 19-го столетия. Место  моего  назначения был Лондон, и коль
скоро это стало ясно, величайшую важность приобретало имя одного человека.
     Наполеон  Буонапарте.  Наполеон  I,  император  Франции,  большей части
Европы, едва не ставший императором всего мира. Странно, как мало отличалась
мания величия этого человека от ЕГО собственных амбиций. Это  не могло  быть
совпадением. Тут должна была существовать связь.  Я еще не знал пока, какая.
Но был  уверен, что  скоро узнаю. Тем  временем я  стал  читать все  подряд,
касающееся этого периода, до тех пор, пока не почувствовал, что разузнал все
необходимое.  Единственным светлым  пятном в этом деле было  то, что  Англия
говорила на разновидности того же самого  языка, что и Америка. Так  что мне
не пришлось возвращаться к мучительным для моей головы урокам с мнемографом.
     Конечно, оставался  вопрос с тамошней одеждой, но у меня были более чем
достаточные  иллюстрации  того периода,  чтобы заказать  все необходимое.  В
итоге, театральный  костюмер  в Голливуде снабдил  меня  полным  гардеробом,
начиная от обтягивающих штанов и  курток со множеством  пуговиц до  огромных
плащей и шляп. Моды того времени оказались весьма удобными -- я мгновенно их
одобрил, скрывая свои многочисленные приборы в обширных складках одежды.
     Так как  я попаду  в  точно выбранное время  независимо от того,  когда
покину  это,  то я решил не спешить и подготовиться как  следует. Но в конце
концов  все  благовидные предлоги  для отсрочки кончились, время пришло. Мое
оружие и инструменты были отрегулированы и  подготовлены, здоровье отменное,
рефлексы мгновенные,  состояние души  -- паршивое,  но  чему  быть,  того не
миновать.
     Я  появился  в  приемной, секретарша уставилась на меня,  не переставая
жевать резинку.
     -- Мисс Киппер, выпишите для себя чек на  четырехнедельную зарплату. Вы
уволены.
     -- Вам не нравится моя работа?
     --  Вы  работали  как следует,  но из-за  дурного управления  эта фирма
обанкротилась. Я уезжаю за границу, спасаюсь от кредиторов.
     -- У-у-у, -- какая жалость.
     --  Благодарю  за сочувствие. Давайте я  подпишу чек...  Мы пожали друг
другу руки. и я проводил ее наружу.
     За помещение было заплачено за  месяц вперед.  Я не имел ничего  против
того, чтобы владелец  получил оставленное мною  оборудование, однако у  меня
выработалось  совершенно  определенное недоверие к  аппаратуре  темпоральной
спирали, которая  останется в действии после моего  ухода. И так намухлевали
более чем достаточно. У меня не было ни малейшего желания вводить в эту игру
новых участников.
     Втиснуть себя в скафандр  вместе со  своей допотопной одеждой оказалось
тяжким трудом,  и  в  конце  концов  мне пришлось  снять ботинки  и куртку и
привязать  их снаружи вместе с остальным снаряжением.  Я проковылял к панели
управления и собрался  с мыслями  для  окончательного решения. Я  знал, куда
хочу прибыть, и, следуя инструкциям Койцу, уже  ввел  в  машину  необходимые
координаты. Лондон исключается. Если  у них есть какие-нибудь детекторы, они
непременно заметят мое прибытие. Я  хотел появиться географически достаточно
далеко,  чтобы меня не обнаружили, но достаточно близко, чтобы я не  мучился
от  длительного путешествия в примитивном транспорте того  времени. Итак,  я
остановился на  долине Темзы около Оксфорда. Массив Уитернских холмов  будет
между мной и Лондоном, и их крепкие скалы поглотят радарные и зет-лучи и все
остальные  виды детекторного излучения. Прибыв на место, я смогу отправиться
в Лондон по  воде, что-то около  ста километров, а  не по  их отвратительным
дорогам.
     Туда я  и отправлюсь.  А вот когда -- это другое  дело.  Я  внимательно
уставился на  аккуратно  нумерованные  циферблаты, как будто они  могли  мне
что-нибудь ответить.  Но они  оставались  немыми.  В  1805  году  установлен
темпоральный  барьер, так что раньше я прибыть не могу. Сам 1805 год казался
уж  очень похожим  на ловушку;  они будут  наготове в это  время,  бдительно
ожидая. Поэтому я должен появиться позднее. Но не на много, иначе они успеют
выполнить все зло, которое у них на уме. Ну что ж, два года недостаточно для
их работы, но достаточно -- по крайней мере, я надеюсь --  чтобы застать  их
хоть немного врасплох.
     Я  глубоко  вздохнул  и  установил циферблат на  1807  год  -- и  нажал
активатор. Через две минуты  аппаратура разовьет полную мощность. Свинцовыми
ногами я добрался до мерцающей зеленой петли темпоральной спирали и коснулся
ее выступающего конца.
     Как и прежде, не было никаких ощущений, только сияние, окружавшее меня,
сделало остальную комнату едва  видимой. Две минуты казались больше похожими
на  два  часа, хотя часы сказали мне,  что до  прыжка еще больше  пятнадцати
секунд.  На  этот  раз я  зажмурил  глаза, вспомнив мерзкие  ощущения своего
предыдущего  временного прыжка. Когда спираль  освободилась и швырнула  меня
назад сквозь время, я был напряжен, взволнован и слеп.
     Зонк!  Весьма неприятно,  когда  спираль  развернулась,  меня понесло в
прошлое,  а  ее  энергия  рассеялась  в  будущем.  Интересное  теоретическое
положение, которое  в  настоящий момент меня совершенно не интересовало.  По
каким-то  причинам  это путешествие взбудоражило  мои  кишки намного сильнее
предшествующего,  и я  был очень  занят,  убеждая  себя, что  блевать внутри
скафандра совсем не подобающая вещь.
     Справившись с этим, я понял, что ощущение падения  происходило от того,
что  я  на  самом  деле падаю. Так что  я открыл  глаза  и  увидел, что идет
проливной  дождь. Совсем недалеко,  в  лесу,  смутно выделялись стремительно
приближающиеся мокрые поля и казавшиеся очень колючими деревья.
     После нескольких мгновений панической борьбы с управлением  гравитатора
я  смог  включить  его на  полную мощность. Ремни затрещали  и  застонали от
внезапного ускорения. Я тоже затрещал и застонал.  Тогда стало казаться, что
лямки  прорезают мне  тело до  костей и что они так  долго не  выдержат... Я
искренне  ожидал увидеть, как  мои  ноги  и  руки оторвутся и пролетят мимо,
когда вломился в тонкие ветви дерева, отскочил  от сука побольше и шлепнулся
на землю. Кажется, гравитатор по-прежнему работает  на полную, и  как только
травянистый склон остановил мое падение, я снова полетел -- теперь вверх, и,
снова треснувшись о  тот же сук,  вылетел  сквозь вершину. Снова я поиграл с
управлением и постарался сделать это на сей раз удачнее. Я спланировал вниз,
на этот раз мимо  дерева и, упав  как мокрое перо на траву,  остался на  ней
полежать.
     --  Чудесное  приземление,  Джим,  --  простонал  я, ощупывая себя,  не
сломаны ли кости. -- Тебе следует работать в цирке.
     Я  был  весь  измят, но  цел  -- это я понял после  того, как  таблетка
болеутолителя  прояснила  мне  голову   и  притупила  нервные  окончания.  С
запозданием  я  огляделся вокруг в  поисках свидетелей моего приземления, но
сквозь  дождь я не  увидел ни души и никаких  следов человеческого жилья. На
соседнем  поле паслось несколько коров, не потревоженных  моим драматическим
появлением. Итак, я прибыл.
     "За работу",  --  приказал я  себе. И стал разгружаться под  прикрытием
большого дерева. Первая вещь, которую я снял, был изобретенный и сооруженный
мной контейнер. Он  раскрылся и собрался в окованный  латунью кожаный  ящик,
характерный для этого периода. Все остальное, включая гравитатор и скафандр,
как раз вместились в него.  К тому  времени, когда  я загрузил и запер  его,
дождь  перестал, и солнце  стало  с  трудом  пробиваться  через  облака. Уже
середина  дня,  определил  я по  его  высоте. Достаточно  времени,  чтобы до
темноты найти убежище. Но в каком направлении?  Тропа через коровье пастбище
должна куда-то  вести. Я  пошел  по ней  вниз с холма. Коровы  повели в моем
направлении своими круглыми  глазами, не обращая на  меня никакого внимания.
Это были большие животные, знакомые мне только по фотографиям, и я попытался
вспомнить все об их драчливости. Эти звери, очевидно, тоже ничего про это не
помнили и  совсем меня не  тревожили, пока я шел вверх по дороге с ящиком на
плече,  вперед,  навстречу  этому  миру.  Тропа  привела  меня  к  перелазу,
выходившему  на проселочную дорогу. Неплохо. Я перебрался на  нее и как  раз
размышлял,  какое  направление  избрать,   когда  приближающаяся  допотопная
повозка  заявила  о своем присутствии  громким скрипом  и  волной  зловония,
принесенной ветерком. Вскоре она с громким  стуком появилась  в поле зрения.
Двухколесный  деревянный  реликт,   влекомый  костлявой  лошадью  и  доверху
наполненный субстанцией, которая, как  я узнал позднее, именуется навозом --
естественным удобрением, высоко ценимым за полезность для  посевов и то, что
из него добывают одну  из важных составляющих пороха. Водитель этой повозки,
неопрятно   выглядевший   крестьянин   в   бесформенной   одежде,   ехал  на
расположенной впереди платформе. Я шагнул на дорогу и поднял руку. Он дернул
за  несколько  ремней,  которыми  управлялось  тягловое   животное,  и   все
сооружение  со стоном  остановилось. Он поглядел на  меня  сверху, пожевывая
пустыми деснами -- воспоминание о давно исчезнувших зубах. Потом вытянулся и
коснулся костяшками пальцев лба. Я  читал об этом жесте, который представлял
часть отношений  низших классов к высшим, и понял, что мой выбор костюма был
правильным.
     -- Любезный, я направляюсь в Оксфорд, -- сказал я.
     -- Э-э-э?.. -- ответил он, приставив замызганную руку к уху.
     -- Оксфорд! -- прокричал я.
     -- Да, Оксфорд, -- счастливо кивнул он в знак согласия. -- Это туда, --
указал он через плечо.
     -- Я направляюсь в этот город. Ты довезешь меня?
     -- Я еду туда, -- он указал вперед по дороге. Я  вытащил  из  бумажника
золотой  соверен, приобретенный  у  торговца старинными монетами,  и показал
ему. Он широко открыл глаза и звучно чмокнул губами,  очумев от предложенной
платы.
     -- Я еду в Оксфорд.
     Чем  меньше говорить об этой поездке, тем лучше. Пока  неподрессоренный
говновоз мучил седалищную часть моего тела, мой нос подвергался нападению со
стороны  его  груза.  Но по крайней мере мы ехали в  верном направлении. Мой
"шофер"  хихикал  и  бормотал  себе  под нос  что-то непонятное,  совершенно
обезумев от  жадности при  виде моей золотой манны, и понукал древнего  одра
ковылять  с  максимальной  для  него  скоростью.  Когда  мы  выехали  из-под
деревьев,  выглянуло  солнце и  впереди появились серые здания университета,
бледные  на фоне сланцево-серых облаков. Весьма привлекательное  зрелище, по
правде сказать.
     -- Оксфорд, --  сказал  возница,  указывая  корявым  пальцем.  --  Мост
Магдалины.
     Я слез вниз и  потер свои избитые  окорока, глядя на изящную арку моста
через маленькую  речку. Рядом со  мной раздался глухой удар, когда мой  ящик
шлепнулся  на землю...  Я  было  начал возмущаться,  но  мой  транспорт  уже
развернулся и  пустился назад  по дороге. Так как я  имел не  больше желания
въехать  в город на телеге, чем  возница -- везти меня, я не  стал  спорить.
Однако он мог по крайней мере сказать что-нибудь, например, до  свидания, но
это   не  имело  значения.  Я  взвалил  ящик  на  плечо  и   побрел  вперед,
прикидываясь, как будто не вижу одетого в голубой мундир солдата, стоящего у
будки на конце моста.  Солдат держал  какое-то громадное  пороховое  оружие,
оканчивающееся чем-то вроде острого  лезвия. Однако он отлично видел меня  и
опустил свое приспособление, так что оно загородило мне дорогу.
     -- ..? -- выговорил он что-то  невнятное. Понять невозможно.  Вероятно,
это был городской диалект, так как  я без труда понимал деревенщину, который
привез меня сюда.
     -- Не будете ли вы любезны повторить, -- попросил я дружелюбным тоном.
     -- ..! -- прорычал он  и занес нижний  деревянный конец своего  оружия,
чтобы попасть мне по диафрагме.
     С его  стороны  это было не очень любезно. Я продемонстрировал ему свое
отвращение, отступив в сторону, так что удар  пришелся в  пустоту, и ответил
ему той же монетой, но с большим успехом -- засадил коленом в его диафрагму.
Он согнулся пополам,  и я рубанул его по шее. Поскольку он потерял сознание,
я подхватил его оружие, чтобы, падая, оно не сработало.
     Все это произошло  достаточно быстро,  и я  обратил  внимание на  дикие
взгляды  проходившей публики. Кроме этого,  я заметил бешеный взгляд другого
солдата,  стоявшего  в дверях обветшалого строения. Солдат  подымал на  меня
свое оружие. Безусловно, это не столь незаметное появление в городе, но, раз
начав, я вынужден был и закончить.
     Сказано  --  сделано.  Я нырнул  вперед, что позволило  мне опустить на
землю  ящик  и одновременно  избегнуть  нападения. Раздался  взрыв,  и  язык
пламени пронесся  у  меня над головой.  Потом приклад  моего  ружья поднялся
вверх  и  угодил  под  подбородок  моему второму противнику --  он упал, а я
бросился внутрь строения. Если в нем есть люди, то будет лучше разобраться с
ними в замкнутом пространстве.
     И точно, там оказались еще солдаты. И в изрядном количестве, так что я,
позаботившись  о  ближайшем  маленькими   грязными  приемами  ближнего  боя,
активизировал гранату с сонным газом, чтобы утихомир