ть, что прини-
маю предложение.
   Это была ложь, так как фразы, анало-
гичные отмеченным,  вертелись у меня на
языке. Я напомнил себе, что, как это ни
трудно перед лицом Ангелины,  но  расс-
лабляться я не имею права.
   - Расскажите мне только что-нибудь о
людях, которые хотят убить вас.
   - Известно,  что Князь Рденрант  был
женат, - сказала Ангелина.
   Она поигрывала, словно девочка, ста-
каном.
   - Его  жена  совершила  самоубийство
самым глупым  образом.  Ее  семья - эти
самые Радебрехены - думают, что ее уби-
ла я,  и хотят отомстить,  убив в ответ
меня. В этом заброшенном  углу Фрейбура
еще сохранилась вендетта, и эти богатые
идиоты тоже ее исповедуют.
   Вот теперь картина прояснилась.
   Князь Рденрант,  прирожденный оппор-
тунист, чтобы увеличить состояние,  же-
нился на дочери этой  семьи.  Все  было
прекрасно, пока  не появилась Ангелина.
Не зная местных  обычаев,  связанных  с
мщением, она   убрала   с  пути  камень
преткновения.
   Но что-то  было сделано не так,  или
Князь где-то сплоховал, и возникла вен-
детта. Теперь мой Ангел хочет просунуть
мою нежную плоть между собой и убийцами.
   Я задал еще один вопрос.
   - Это было самоубийство, или вы уби-
ли ее? - спросил я.
   - Да, я убила ее, - сказала она.
   Все наши карты лежали на столе.  Ре-
шение было за мной.



















            Глава 17.



   Итак, что же нужно делать?  Я не со-
бирался стрелять или бить ее по голове,
чтобы арестовать.  Нет, я, конечно, со-
бирался ее  арестовать,  но  в будущем.
Ведь нельзя же сделать это в центре ци-
тадели Князя. Кроме того, хотелось под-
робней разобраться в деятельности  Кня-
зя, так  как  она была,  несомненна,  в
компетенции Специального  Корпуса. Если
я собирался  вернуться,  то с таким по-
дарком мне было  бы  значительно  легче
это сделать.
   Но вообще-то я не  был  уверен,  что
хочу вернуться.  Трудно  забыть тот за-
ряд, которым они пытались взорвать  ме-
ня. В целом все было не так просто. Сю-
да оказалось    замешанным    множество
факторов.
   Находясь большую часть времени с Ан-
гелиной, я  откровенно  любовался  ею и
забывал о телах,  плававших в  космосе.
Они приходили  ночью  и терзали мою со-
весть, но я всегда засыпал  раньше, чем
они успевали сделать свое дело.
   Жизнь была постелью из роз,  и можно
было наслаждаться ею, пока цветы не за-
вяли.
   Наблюдать, как  она  работает,  было
истинным удовольствием.
   Если бы вы поставили меня к стенке и
заставили признаваться,  я бы  ответил,
что кое-чему я у нее научился.
   Она ведь самостоятельно организовала
революцию на  мирной  планете,  которая
имела много шансов на успех.
   В некоторой степени я ей помогал.
   Несколько раз она обращалась  ко мне
с вопросами и во всех случаях следовала
моим рекомендациям.
   Конечно, я никогда не свергал прави-
тельства, но  криминальные  законы   во
всем едины, вне зависимости от примене-
ния.
   Однако это было редко.
   Большую часть  времени,  особенно  в
первые несколько  недель,  я  оставался
телохранителем, защитником от покушения.
   Подобное положение, конечно, не мог-
ло не вызывать у меня иронической улыб-
ки.
   Существовал однако в нашем маленьком
Мятежном Раю  змей,  имя  которому было
Рденрант.
   Из отдельных слов, услышанных в раз-
ных местах,  я начал  подозревать,  что
Князь вовсе  не хочет быть революционе-
ром. Чем ближе  был  день  выступления,
тем бледнее он становился.  К этому до-
бавлялись его физические пороки,  и од-
нажды произошел конфликт.
   Ангелочек и Князь  совещались,  а  я
сидел сбоку в приемной.
   Когда удавалось, я бессовестно подс-
лушивал.
   На этот раз,  закрывая дверь, я тоже
оставил маленькую щелочку.
   Осторожно манипулируя  пальцами,   я
расширил ее, пока не услышал голоса.
   Князь почти кричал, в его словах от-
четливо  прослеживалась недвусмысленная
попытка шантажа.
   Затем тон  понизился,  и  как  я  ни
прислушивался, но ничего не услышал.
   Потом в  его  голосе  зазвучало хны-
канье, перемежавшееся сахарной лестью.
   Ответ Ангелины   был   однозначен  -
громкое и решительное  н е т.
   Его вопль поднял меня на ноги.
   - Но почему? Всегда только  н е т !
Хватит с меня!
   Послышался звук  рвущейся   материи,
что-то упало на пол и разбилось.
   Одним прыжком я влетел в дверь.
   Перед моим взором открылась живопис-
ная батальная сцена.
   Одежда Ангелины  была  разорвана  на
одном плече, Князь стоял рядом, вцепив-
шись пальцами, словно когтями, ей в ру-
ку.
   Выхватив пистолет,  я  рванулся впе-
ред, но Ангелина была быстрее.
   Схватив со стола бутылку,  она ловко
ударила его по  голове.  Князь  рухнул,
как подкошенный.
   Подтянув разорванную блузу, она сде-
лал останавливающий жест.
   - Уберите пистолет, Бент. Все закон-
чилось, - сказала она спокойно.
   Я подчинился,  но только после того,
как убедился, что Князь без движения, и
моя помощь не требуется.
   Она справилась сама.
   Когда я  встал,  она  уже   уходила,
пришлось ее  догонять.
   Остановившись перед  своей комнатой,
она бросила мне:
   - Ждите здесь.
   Не нужно было быть слишком прозорли-
вым, чтобы предсказать наступление пло-
хих времен.
   Придя в  себя,  Князь,   несомненно,
примет нужное  решение и об Ангелине, и
о революции.
   Я размышлял,  обдумывая эти вопросы,
когда она позвала меня.
   Ее руки   покрывал  длинный  платок,
скрыший разорванное платье.
   Внешне она  выглядела  спокойно,  но
скрытый блеск в глазах выдавал волнение.
   Я заговорил,  как  мне  казалось,  о
том, что должно было  беспокоить  ее  в
первую очередь.
   - Хотите,  чтобы я присоединил Князя
к его   родовитым  предкам  в  семейном
склепе?
   Она отрицательно покачала головой.
   - Он  еще  пригодится.  Мне  удается
справляться с моим темпераментом,  дер-
жите под контролем и свой.
   - С  этим  у меня все в порядке.  Но
неужели вы  думаете,  что  после  всего
происшедшего можно продолжать с ним ра-
ботать? У него, между прочим, серьезная
травма головы.
   Подобные мысли не обременяли ее. Она
отмахнулась рукой.
   - Я все еще могу управлять им,  и он
будет делать все, что я хочу, разумеет-
ся, в определенных пределах.  Ограниче-
ниями служат  его собственные природные
способности, о чем я  не  знала,  ставя
его во главе восстания.  Жаль, что тру-
сость медленно разрушает первоначальную
решительность его намерений.  Но он все
еще считается главарем, и мы должны ис-
пользовать его в этом качестве.  А сила
и власть должны быть в наших руках.
   Я человек не медлительный,  но осто-
рожный. Прежде чем ответить,  я обдумал
ее слова со всех сторон.
   - Что означает это  "мы"  и  "наше"?
Где тут мое место?
   Ангелина расположилась  в  кресле  и
откинула со лба свои прелестные золотые
волосы. В ее улыбке было около двух ты-
сяч вольт, и предназначалась она мне.
   - Я хочу,  чтобы  вы  участвовали  в
этом деле вместе со мной, - сказала она
с теплыми интонациями,  - партнером. Мы
держим впереди Князя Рденранта, пока не
придет успех,  затем устраняем  его,  и
все остальное делаем сами. Согласны?
   - Да, - сказал я.
   Потом с особым воодушевлением я сно-
ва повторил:
   - Да!
   Впервые я был столь однословен. Нуж-
но было срочно собраться с мыслями.
   - И все-таки,  почему я? Простой те-
лохранитель, который  заботится  прежде
всего о восстановлении своих украденных
прав. Не велик ли скачок от мальчика на
побегушках до председателя правления?
   - Зачем спрашивать, если вы сами все
понимаете, - сказала она.
   Она улыбнулась, отчего температура в
комнате поднялась градусов на десять.
   - Вы  можете  руководить  этим делом
так же хорошо,  как и я - вам это  нра-
вится. Мы  вместе  сделаем  революцию и
завоюем планету. Что вы на это скажете?
   Пока она  говорила,  я  ходил взад и
вперед.
   Она встала, взяла меня за руку и ос-
тановила.
   Тепло ее  пальцев  жгло  меня  огнем
сквозь рубашку.
   Ее лицо  было  прямо передо мной,  а
голос стал бархатным и низким  - такого
я никогда не слышал.
   - Это будет  прекрасно. Обязательно.
Ты и я... вместе.
   О б я з а т е л ь н о !
   Бывает, когда  словами не скажешь, и
тогда говорит ваше тело.
   Это был тот самый случай.
   Мои руки обняли ее и прижали к себе,
мой рот приник к ее губам.
   Она ответила мне тем же. Руки ее ле-
жали на моих плечах, губы были ласковы-
ми. Продолжалось это  столь  мало,  что
впоследствии я  не был уверен,  было ли
это вообще.  Теплота внезапно  исчезла,
все стало плохо.
   Она не боролась со мной, не пыталась
оттолкнуть, но губы ее вдруг стали без-
жизненными, а глаза совершенно пустыми.
   Она так и стояла,  пока я не опустил
руки и не отошел,  потом снова  села  в
кресло.
   - Что случилось? - выдавил я из себя.
   - Хорошенькое  личико  - это все,  о
чем вы думаете? - спросила она.
   В ее  голосе было рыдание, страдание
исказило ее лицо.
   - Все вы мужчины похожи...  все оди-
наковы!
   - Невероятно!  - крикнул я в раздра-
жении. - Вы же хотели,  чтобы я вас по-
целовал, не отрицайте! Что изменилось в
ваших мыслях?
   - А захотели бы вы поцеловать  е е ?
- выкрикнула Ангелина в иступлении, ко-
торого я не мог понять.
   Она дернула  тонкую  цепочку  вокруг
шеи и швырнула ее мне. На ней висел ма-
ленький медальон,  еще теплый от ее те-
ла. При  падении света под определенным
углом на нем ясно просматривалось изоб-
ражение.
   Мне удалось   кинуть   только   один
взгляд на девушку на фотографии. Что-то
опять изменилось в мыслях  у  Ангелины,
она вырвала цепочку и стала толкать ме-
ня к двери.
   Дверь захлопнулась за мной, загремел
тяжелый засов.
   Не обращая  внимания  на удивленного
охранника, я направился к себе в комна-
ту.
   Но что означала ее внезапная  холод-
ность и эта фотография?
   Зачем она носила ее?
   Хотя я видел ее один миг, этого было
достаточно.
   На фото  была молодая девушка, может
быть, сестра.
   Ужасные генетические законы говорят,
что возможно неопределенно большое чис-
ло комбинаций.
   Эта девушка была отвратительно урод-
лива - другого слова не подберешь.
   Дело было не в каком-то одном факто-
ре, вроде  горбатой  спины,  выпирающей
челюсти или торчащего носа.
   Тут была комбинация черт, составляю-
щих единое отталкивающее целое, которое
вызовет отвращение у кого угодно.
   Тут я понял, что непроходимо глуп.
   Ангелина дала  мне взглянуть на глу-
бинные причины того,  что изломало, ис-
коверкало ей жизнь.
   Сразу стало ясно многое другое.
   Сколько раз,  глядя на нее,  я удив-
лялся, как  может   такая   испорченная
сущность находиться  в  такой  очарова-
тельной упаковке.
   Теперь ответ  был  ясен - я не видел
первоначальной оболочки.  Мужчина   еще
как-то может терпеть  свою уродливость,
но что должна чувствовать в такой ситу-
ации женщина?  Как  жить,  когда каждое
зеркало - твой враг,  и  люди  поскорее
отворачиваются, увидев  тебя?  Что  де-
лать, если, к счастью или несчастью, вы
наделены острым наблюдательным разумом,
который все видит и сознает, делает не-
утешительные выводы, мучается от знаков
отвращения?
 Некоторые девушки  могли  бы покончить
жизнь самоубийством,  но не Ангелина. Я
могу предположить,   что  сделала  она.
Презирая себя,  ненавидя свой мир и лю-
дей в нем,  она не испытывала угрызений
совести, задумывая преступления с целью
добычи денег  для операции по исправле-
нию какого-то уродства, потом еще денег
для следующей операции.
   Затем, когда кто-то пытался  остано-
вить ее однажды, она легко, а возможно,
и с удовольствием убила его. Медленный,
жуткий под'ем через преступления к кра-
соте с достойным удивления разумом.
   Бедная Ангелина.  Я  мог бы пожалеть
ее, если бы не  убийства,  которые  она
совершила. Бедная, несчастная, одинокая
девушка, которая, выигрывая одни битвы,
безнадежно проигрывала другие.  Она су-
мела придать телу очаровательные, дейс-
твительно ангельские формы, а мозг, ко-
торый управлял     всем      процессом,
постепенно деформировался, пока не стал
таким же уродливым, как раньше тело.
   Но если  можно изменить тело, почему
нельзя изменить мозг?  Можно ли  что-то
для нее сделать?
   Я так напряженно думал,  что не  мог
усидеть в своей маленькой комнате и вы-
шел на воздух.
   Близилась полночь, внизу должна была
быть охрана, и все двери были заперты.
   Я решил подняться наверх.  В саду на
крыше не должно было быть никого. Можно
будет прогуляться в одиночестве.
   На Фрейбуре нет Луны,  но ночь  была
ясная, звезды  давали достаточно света,
чтобы видеть вокруг.
   Охранник на  крыше приветствовал ме-
ня, когда я вышел.  Был  виден  красный
огонек сигареты у него в руке.
   Я должен был что-то сказать по этому
поводу, но  мысли  были  заняты  совсем
другим.
   Повернув за  угол,  я остановился и,
облокотившись о парапет,  стал смотреть
на темные громады гор.
   Что-то задерживало мое  внимание,  и
через несколько минут я понял,  что это
было: охранник.
   Он был на посту и курил,  хотя часо-
вому это не положено.
   Может быть, я слишком придирался, но
мне это не понравилось.
   В любом  случае,  поскольку это меня
беспокоило, стоило вернуться  и сказать
ему несколько слов.
   Его не было на обычном месте,  и это
радовало; значит  ходит вокруг и наблю-
дает. Я пошел обратно и  вдруг  заметил
сломанные цветы, свисавшие с края крыши.
   Это было совершенно  невероятно, так
как верхний  сад был предметом гордости
и постоянных забот Князя. Издали я уви-
дел среди  цветов какое-то темное пятно
и понял, что дела очень и очень плохи.
   Это был  часовой,  мертвый  или  при
смерти. Мне не нужно было искать причи-
ну, почему  кто-то  мог оказаться здесь
ночью.
   Причиной была  Ангелина.  Ее комната
была на верхнем этаже  почти  под  этим
местом. В  пяти  метрах ниже была видна
белая площадка балкона перед ее окном и
что-то темное и бесформенное, припавшее
к стене. Мой пистолет остался в комнате.
   Это был  один  из немногих случаев в
моей жизни,  когда я не  выполнил  всех
предосторожностей. Я  должен был спасти
Ангелину.
   Все это  в доли секунды промелькнуло
у меня в мыслях, когда я взялся за край
балюстрады. Рука  наткнулась на крохот-
ный крючок,  к которому была  привязана
веревка, практически    невидимая,   но
крепкая, как канат.  Убийца спустился с
помощью специального прибора, выпускав-
шего из себя нить,  словно  паук.  Нить
представляла собой субстанцию, состояв-
шую из  одной  мономолекулы,  способной
выдержать вес человека. Если бы я попы-
тался спуститься по ней,  то лишился бы
пальцев - она была острее бритвы.
   На балкон можно было  попасть,  дос-
тигнув маленькой  площадки под ним, для
чего нужно было пройти почти два  кило-
метра по долине.  Я принял решение пры-
гать, всчкочил на перила и поймал  рав-
новесие.
   Подо мной бесшумо  открылось окно. Я
оттолкнулся и, целясь пятками в челове-
ка, полетел вниз.
   В воздухе меня развернуло, и я вмес-
то того,  чтобы ударить,  рухнул ему на
плечи. Мы оба покатились по балкону.
   Древние камни задрожали, но выдержа-
ли.
   Падение слегка оглушило меня,  но  я
надеялся, что  его  плечам досталось не
меньше, чем моим ногам.  Несколько  се-
кунд я был беспомощным,  затем совладал
с собой и пополз к нему.  От  удара  из
его рук  выпал длинный тонкий кинжал. Я
увидел, как блеснуло его лезвие. Он ус-
пел к  нему  раньше и,  зарычав,  нанес
удар, который,  к счастью, не задел ме-
ня, а только пропорол рукав. Пока он не
отскочил, я схватил его запястье с  но-
жом и крепко сжал.
   Это была безмолвная,  кошмарная бит-
ва, ценой  которой,  как  мы оба хорошо
понимали, была жизнь.  Из-за ушиба ноги
я не  смог быстро встать,  и он,  более
тяжелый и более сильный, оказался свер-
ху. Обоими  руками я с трудом удерживал
его руку со смертоносным клинком. Стоя-
ла мертвая тишина, слышалось только на-
ше тяжелое дыхание.
   Перевес начал  склоняться на сторону
убийцы, вес и  неумолимая  сила  делали
свое - кинжал медленно опускался.  Лез-
вие было совсем рядом,  но тут я  заме-
тил, что  вторая  его  рука безжизненно
висит. Она была сломана при  падении, а
он даже не издал ни звука.
   Никогда человек не сражается так от-
чаянно, как  при  борьбе за жизнь.  Мне
удалось вытащить из-под него  одну ногу
и, извернувшись, я ударил коленом в его
сломанную руку. Он содрогнулся от боли.
   Я повторил удар сильнее. Пытаясь от-
страниться, он  потерял  равновесие   и
согнул локоть,  стараясь  удержаться от
падения. Вложив все силы,  которые были
в моем теле,  я развернул его руку лез-
вием вверх.
   Это почти удалось мне, но он все-та-
ки был сильнее,  лезвие  только  слегка
царапнуло его  грудь.  Я  собрал  силы,
чтобы повторить прием,  но внезапно  он
содрогнулся и умер.
   Хитростью меня не возьмешь,  но  это
была не хитрость. Я почувствовал, как в
спазме закаменели его мускулы, когда он
упал в сторону,  но все равно не разжал
хватки, пока за мной не зажегся  свет в
окне. Только  теперь  я  увидел  жуткие
желтые капли на лезвии кинжала -  мгно-
венно действующий нервно-паралитический
яд.
   Там, где  лезвие  задело  рукав моей
рубашки, тоже остался  желтый  след.  Я
знал, что  этот яд не нуждается во вве-
дении внутрь, он также хорошо действует
на обнаженную кожу.
   С невероятными   предосторожностями,
борясь с дрожью в руках от усталости, я
стянул рубашку.  Только когда она  была
сброшена поверх трупа,  я расслабился и
глубоко вздохнул.
   Нога у   меня  действовала,  хотя  и
сильно болела. Видимо я не сломал ее, а
только сильно ушиб, так как мой вес она
держала. Я шире открыл высокое  окно  в
комнату, и  труп позади меня ярко осве-
тился. Ангелина спокойно сидела на кро-
вати, прижимая  к  груди  одеяло,  но в
глазах ее виднелась тревога.  Она поня-
ла, что произошло.
   - Он мертв, - сказал я хриплым голо-
сом.
   Горло мое пересохло, и я прокашлялся.
   - От собственного яда.
   Я прошел в комнату, растирая ногу.
   - Я  спала и даже ничего не слышала,
когда он открыл окно,  -  сказала  она.
Спасибо.
   Актриса, лгунья,  обманщища, убица -
она играла  сотни ролей,  говорила бес-
численным количеством оттенков голосов.
Но сейчас  в этих последних словах ощу-
щалось неподдельное чувство. Эта попыт-
ка убийства  произошла  слишком  быстро
после предшествовавшей  тяжелой  сцены.
Ее защитные  реакции  еще не успели во-
зобладать над естественными эмоциями.
   Волосы рассыпались  у нее по плечам,
на ней была  красивая  ночная  сорочка,
сделанная из какого-то тонкого и мягко-
го материала. Все события этой ночи да-
вали мне право действовать смело. Я сел
на постель и обнял ее за плечи. Медаль-
он с разорванной цепочкой лежал на сто-
лике перед кроватью. Я взял его в руку.
   - Пойми, этой девушки не существует,
она осталась только в твоей  памяти,  -
сказал я.  - Это все в прошлом. Ты была
ребенком, а теперь ты женщина.  Ты была
девочкой, а теперь ты женщина.  Ты, мо-
жет, и была этой девочкой, но сейчас ты
- не она!
   Я резко повернулся  и  выбросил  ме-
дальон в окно в темноту.
   - Все это осталось в прошлом,  Анге-
лина! - крикнул я во все горло.  - Ты -
это только ты!
   Я поцеловал  ее,  и  на этот раз она
уже не оттолкнула меня.  Как я нуждался
в ней, так и она нуждалась во мне.













            Глава 18.


   Как только  рассвет коснулся неба, я
отнес тело убийцы к Князю.  Я был лишен
удовольствия разбудить   его,  так  как
сержант охраны уже  сделал  это,  когда
обнаружил лежащего  часового  на крыше.
Он был мертв от того же  самого  отрав-
ленного ядом клинка. Начальник и охрана
топтались вокруг тела на  полу приемной
Князя и  с  недоумением  рассуждали  об
этой непонятной смерти часового. Они не
видели меня, пока я не бросил свой груз
рядом с часовым, напугав их.
   - Это убийца, - сказал я не бе