расцепил руки. На это ушла секунда. Чтобы не
тратить вторую на попытку встать на ноги, я  крутанулся  вбок,  выхватил  из
кармана  черный  шарик,  надавил  на  взрыватель и швырнул в потолок. Вторая
секунда. Повсюду размахивали оружием. Я  выбрал  лучший  способ  обороны  --
вставил в ноздри фильтры-затычки. Хлопнула газовая граната, но еще несколько
секунд  мне пришлось уворачиваться и раздавать тумаки. Наконец я огляделся и
понял, что газ потрудился на славу. По  всей  избе  валялись  наши  храпящие
недруги.
     Я помахал руками над головой.
     -- Вот  так-то  лучше, ребятки. -- Я лишился публики, но это не убавило
сладости победы. Сонный газ одолел и моих  коллег,  хотя  Флойд  продержался
дольше  других  и  упал на груду скорченных тел последним. Я раскрыл рюкзак,
достал безыгольный инъектор, вкатил каждой  Стальной  Крысе  дозу  антидота.
Пока они приходили в себя, я подошел к двери и бросил угрюмый взгляд наружу.
Шел  дождь.  Позади  раздались  легкие шаги, и Мадонетта нежно взяла меня за
руку.
     -- Спасибо, Джим.
     -- Было бы за что.
     -- Есть за что. Ты нам жизнь спас.
     -- Это точно, -- сказал Флойд. -- Мадонетта права:  мы  перед  тобой  в
неоплатном долгу. Стинго кивком выразил согласие.
     -- Если  бы!  Операцию  можно  было подготовить лучше, не оставив места
случайностям. Моя вина. А  еще  --  острой  нехватки  времени.  По  причине,
которую  я  не  хочу сейчас раскрывать, необходимо вернуть находку в течение
двадцати дней, -- сказал я.
     -- Маловато, -- заметил Стинго.
     -- Верно, поэтому не будем расхолаживаться. По-моему, здесь нам уже  не
рады.  Запасайтесь  оружием -- выбираясь отсюда с голыми руками, можно снова
нарваться на неприятности. Будьте готовы убивать, если придется.  Физиономии
-- свирепые и безжалостные. Вперед!
     После  разборки  со  Свиньяром  и его кабанчиками-жлобистами мы не были
расположены шутки шутить. Должно быть, это читалось на наших лицах или,  что
вероятнее, на грозных клинках. Во всяком случае, немногочисленные встречные,
едва  заметив  нас,  спешили в укрытие. Дождь почти унялся, в тучах все ярче
разгоралось солнце, с пропитанной влагой  земли  струями  поднимался  туман.
Появился  чахлый кустарник, затем -- кусты повыше и погуще, даже деревья там
и сям на склонах покатых холмов. На иных  кустах  висели  твердокожие  шары,
величиной  с человеческий кулак. Может, это и есть полпеттоны, о которых нам
рассказывали? Придется уточнить, но не сейчас.
     Я вел отряд в хорошем темпе и о привале распорядился не раньше, чем  мы
вошли  под  прикрытие первой рощицы. Там я обернулся и взглянул на уродливые
строения и громадину Пентагона на заднем плане.
     -- Погони вроде нет, так что  дальше  будем  двигаться  в  этом  ритме.
Каждый час привал на пять минут, и так -- до заката.
     Я  дотронулся  до  черепа-компьютера,  и  вмиг  появилась клавиатура. Я
выбрал голокарту, глянул вверх, на солнце, затем указал вперед.
     -- Туда пойдем.
     Поначалу шагать  было  нелегко,  но  наконец  лесистые  холмы  остались
позади,  а перед нами расстилалась травянистая равнина. По истечении первого
часа мы устроили бивуак, а проще говоря, попадали на землю  и  выпили  воды.
Самые  храбрые  из  нас сосредоточенно жевали сухие пайки, которые не только
жесткостью, но и  вкусом  сильно  походили  на  картон.  Заметив  поблизости
полпеттоновые  деревца, я не поленился нарвать шаровидных плодов -- твердых,
точно камни, и примерно таких же аппетитных на первый взгляд. Я сунул  их  в
рюкзак  --  разберемся,  когда нужда заставит. Флойд откопал в своем рюкзаке
маленькую флейту и сыграл плясовую, чуточку отогрев сердца. Мы пошли дальше,
и мелодия сопутствовала нам, будто вообразила себя бодрым  походным  маршем.
Рядом  со  мной  шагала  Мадонетта,  время от времени напевая. Марш с полной
выкладкой, похоже, доставлял ей  только  удовольствие.  Ничего  не  скажешь,
выносливый ходок, да и певица отменная -- голос какой поискать. Всем хороша,
в  том  числе  и  телосложением. Она повернула голову, поймала мой изучающий
взгляд и улыбнулась. Я опустил глаза и укоротил шаг, чтобы для  разнообразия
пойти  рядом  со  Стинго.  Он не отставал от нас и не выглядел уставшим, чем
несказанно радовал меня. Ах, Мадонетта... Джим, старина, думай о  чем-нибудь
другом.  О  деле,  а не о деве. Да, твоя правда, она гораздо привлекательнее
остальных, но сейчас не лучшее время для масляных глаз и елейных речей.
     -- Как думаешь, до темноты еще долго? Твоя таблетка почти выдохлась.
     Я спроецировал голограмму часов.
     -- Сказать по правде, не знаю. Я забыл  поинтересоваться  длительностью
местных  суток.  Эти  часы,  как  и компьютер, показывают корабельное время.
Впрочем, за ворота нас вышвырнули уже давненько. -- Я  прищурился,  глядя  в
небо.  --  Однако  непохоже,  чтобы  солнце  двигалось  слишком быстро. Пора
спросить совета.
     И трижды клацнул зубами.
     -- Тремэрн на связи, -- отчетливо прозвучало в черепе.
     -- Слышу нормально.
     -- Что слышишь? -- поинтересовался Стинго.
     -- Будь другом, помолчи. Я по рации говорю.
     -- Извини.
     -- И я тебя слышу неплохо. Докладывай.
     -- В общем, у жлобистов нам не понравилось. Часа два назад мы  убрались
hg городишка и теперь топаем по равнине...
     -- Вижу вас на карте. Спутник отслеживает ваш путь.
     -- А нет ли тут поблизости шаек фундаменталистов?
     -- Сколько угодно.
     -- Уточняю: в пределах досягаемости.
     -- Да, справа от вас. Примерно на таком же расстоянии, что и городок.
     -- Уже  легче.  Еще  один важный вопрос: сколько времени длятся здешние
сутки?
     -- Приблизительно сотню стандартных часов.
     -- Теперь ясно, почему мы начали уставать, хотя  день  еще  в  разгаре.
Просто он вчетверо длиннее обычного. Нельзя ли посмотреть через спутник, нет
ли погони?
     -- Уже посмотрел. Ничего такого не заметно.
     -- Прекрасная  новость.  Ладно,  до связи. -- Я повысил голос: -- Рота,
стой! Вольно! Хочу изложить ту часть диалога, которую вы не слышали. За нами
не гонятся. -- Я подождал, пока смолкнут мученические смешки. --  А  значит,
останавливаемся  здесь  -- поесть, попить, поспать и поработать. -- Я скинул
рюкзак, с хрустом потянулся, упал на землю,  оперся  на  одну  руку,  указав
другой на далекий горизонт. -- Где-то там -- кочевники-фундаменталисты. Рано
или поздно мы с ними встретимся. Лично я -- за "поздно".
     Голосовать  не  понадобилось  --  все уже лежали. Я хорошенько промочил
горло и продолжил:
     -- Здешние сутки вчетверо длиннее привычных. Мне  кажется,  для  одного
дня,  или  четверти  дня,  с  нас  достаточно  драк, ходьбы и всего прочего.
Считаем, что наступила ночь, и вздремнем...
     Можно было этого и не говорить -- у всех уже смежились веки. Сам я тоже
куда-то проваливался, но  в  последний  миг  сообразил,  что  командиру  так
раскисать  не  годится.  Кое-как растормошив себя, я со стенанием поднялся и
отошел от бивуака, чтобы не мешать остальным.
     -- Алло, Тремэрн? Вы меня слышите?
     -- Это сержант Наенда. Капитан сдал вахту. Вызвать его?
     -- Не надо, если вы его замещаете и можете связаться со спутником.
     -- Замещаю и могу.
     -- Хорошо. Присматривайте за нами. Мы тут решили поспать, и я не  хочу,
чтобы нас потревожили. Если заметите крадущегося врага, разбудите, о'кей?
     -- Будет сделано. Баюшки-баю.
     "Баюшки-баю!"  Куда  катятся наши вооруженные силы!? Еле волоча ноги, я
вернулся в лагерь и с наслаждением последовал  примеру  коллег.  На  это  не
потребовалось никаких усилий.
     Чего  нельзя  сказать  о  пробуждении.  Наверное, мы проспали несколько
часов -- продрав глаза, я определил, что солнце наконец-то миновало зенит  и
клонится к горизонту.
     -- Тревога! ДиГриз! Тревога!
     Я  огляделся  в поисках говорящего и лишь через несколько долгих секунд
сообразил, что слышу капитана Тремэрна.
     -- Ч-че?.. -- еле вымолвил мой одеревеневший язык.
     -- В вашу сторону движется шайка фундаменталистов. Примерно  через  час
они заметят вас.
     -- Ага...  Ладно,  за  этот  срок мы подготовимся к приему посетителей.
Спасибо, кэп. До связи.
     Тут мой желудок зарычал, напоминая,  что  сухие  пайки  и  впрямь  сухи
донельзя.  Я  глотнул  воды, чтобы уничтожить неприятный привкус, и легонько
попинал Флойда. С трудом разлепив глаза, он узрел мою ласковую улыбку.
     -- Ты только что изъявил  желание  прогуляться  вон  к  тем  кустам  за
хворостом. Пора завтрак готовить.
     -- Завтрак?  Хворост?  Кусты?  Здорово!  Он  кое-как  поднялся на ноги,
зевнул, потянулся, поскреб бороду и отправился выполнять задание.  Я  нарвал
сухой  травы  и  вытащил  из  рюкзака атомную батарейку. Рассчитанная на год
бесперебойной работы всего  нашего  музыкального  оборудования,  она  вполне
могла  пожертвовать  несколько  вольт  для  костра.  Я  заголил  и закоротил
контакты, щедро осыпав траву искрами. Через  секунду  она  эффектно  пылала,
дымилась  и  потрескивала,  вполне  готовая  для охапки сушняка, принесенной
Флойдом. Когда стало тепло и хорошо, я высыпал полпеттоны  в  сияющие  угли.
Дым  потянулся  в сторону неразбуженных музыкантов, и они завозились, однако
упорно не просыпались, пока я  не  разломил  свежеиспеченный  фрукт.  Кожура
почернела,  и  я рассудил, что он готов. По бивуаку растекся шикарный мясной
аромат, и Стинго с Мадонеттой пробудились в один миг.
     -- Ням!  --  произнес  я,  вдохновенно  жуя  пахучую  мякоть.  --   Мои
поздравления  генным  инженерам,  которые  изобрели  эту  вкуснятину.  Такой
деликатес, да на дереве растет! Если б не население, я бы смело  назвал  эту
планету раем.
     Позавтракав и ощутив себя почти человеком, я доложил товарищам:
     -- Я  снова  внимал  Гласу  Небесному.  В  нашу  сторону движется банда
кочевников. По-моему, больше не стоит  откладывать  встречу.  Все  готовы  к
контакту?  Стальные  Крысы  дружно  кивнули,  никто  не  отвел глаз. Мне это
понравилось. Стинго просиял, схватил топор и рявкнул:
     -- Всегда готовы! Но я надеюсь,  что  эта  свора  миролюбивее  давешних
ублюдков.
     -- Есть  лишь  один  способ  выяснить. -- Я трижды стиснул зубы. -- Где
сейчас фундаменталисты?
     -- Забирают к северу. Вон за той высоткой, где кусты.
     -- Раз так, идем наперехват. Рюкзаки -- на спины, оружие на  изготовку,
пальцы скрестить. За мной!
     Мы  медленно  взобрались  на холм, продрались через кусты и замерли как
вкопанные, увидев бредущее мимо стадо.
     -- Баракозы, -- сказал я. Помесь барана и козы. Нам о них говорили.
     -- Баракозы, -- подтвердила Мадонетга. -- Но нам не говорили,  что  они
такие громадные. Даже до подмышки не дотянуться.
     -- Верно,  -- кивнул я. -- И еще один нюанс. При таком росте они вполне
годятся  для  верховой  езды.  И,  если  не  ошибаюсь,  мы  наблюдаем   трех
наездников. Скачут прямо к нам...
     -- И машут оружием, -- мрачно подхватил Стинго. -- Ну вот, опять!


Глава 10

     Размахивая  мечами, кочевники неслись во весь пор. Острые черные копыта
баракоз грохотали и вздымали облака  пыли.  Вид  животных  не  сулил  ничего
хорошего  --  вообразите  злые  горящие  глазки, грозные кривые рога и нечто
весьма похожее на клыки. Мне никогда  не  встречались  бараны  или  козлы  с
клыками, но, говорят, все когда-нибудь случается впервые.
     -- Держать  строй,  оружие к бою! -- выкрикнул я, вскидывая собственный
меч.
     Передний наездник, облаченный во все черное, с силой натянул поводья, и
его косматый скакун остановился, будто налетел на стену.  Всадник  метнул  в
меня   хмурый   взгляд,  мотнул  смоляной  бородищей  и  заговорил  гнусавым
патриархальным басом:
     -- Взявший меч от меча и погибнет. Так речено в Книге.
     -- Ты не себя ли имеешь в виду? -- полюбопытствовал я,  даже  не  думая
опускать клинок.
     -- Мы  --  люди  не  воинственные,  но  в сем зловредном мире вынуждены
носить оружие, дабы оборонять стада.
     Возможно, он не лгал. Как бы то ни было, я вынужден был поверить ему на
слово, воткнул меч в землю и отступил на шаг. Но был готов  схватить  его  в
любое мгновение.
     -- Мы  тоже  не  воинственные.  И  тоже вынуждены таскать оружие в этом
зловредном мире. Для самозащиты.
     Он покумекал и, видимо, принял решение. Загнав  меч  в  кожаные  ножны,
спрыгнул  с  баракоза.  Зверюга  сразу разинула пасть -- с самыми настоящими
клыками -- и попыталась его цапнуть. С завидным хладнокровием кочевник  сжал
кулак и отвесил скакуну хорошо отработанный апперкот. Щелкнули зубы, горящие
глазки  съехались  у  переносицы. Впрочем, это длилось недолго -- едва глаза
раздвинулись, баракоз исторг оглушительное "бе-е-е" и как ни в чем не бывало
принялся щипать травку. Едва удостаивая его вниманием, кочевник  подошел  ко
мне.
     -- Я Арроз конПолло, а мужи сии -- мои последователи. Ты сберегаешь?
     -- Я  Джим  диГриз,  а  это  --  мой ансамбль. И я не верю в надежность
банков.
     -- Банки? Что такое?
     -- Заведения, берегущие ваши деньги. Федхи.
     -- Джим диГриз, ты не так понял меня. Не федхи  нодобно  сберегать,  но
душу!
     -- Любопытный   теософский  постулат.  Не  мешало  бы  исследовать  его
поглубже. Ты не будешь против, если мы все  уберем  оружие  и  потолкуем  по
душам? Эй, ребята! -- повернулся я к своим. -- Перемирие.
     Мой  собеседник  сделал  знак  двум своим спутникам, и всем нам изрядно
полегчало, когда мечи были убраны я ножны, а топоры легли  на  землю.  Арроз
впервые отвел от меня взгляд и обозрел моих "последователей". И вскрикнул. И
заслонил  рукой  лицо,  на котором сквозь густой загар проступила обморочная
бледность.
     -- Нечисть! -- возопил он. -- Нечисть!
     -- Да, -- согласился я. -- Помывка в походе -- вечная проблема.
     Я не рискнул добавить, что сам он выглядит и пахнет так, будто  родился
и вырос на помойке.
     -- Не  тело  нечисто,  но  дух! Или ты не зришь, что среди вас -- сосуд
разврата?
     -- Нельзя ли выражаться чуточку яснее?
     -- Сей человек... женщина? -- Он не отрывал ладони от глаз.
     -- Насколько я ее знаю, да. -- Я слегка отступил к мечу.  --  А  в  чем
дело?
     -- Да  будет сокрыт порочный лик ее, оскверняющий взоры правоверных, да
будут сокрыты порочные икры ее, вселяющие похоть в чресла правоверных.
     -- Парень-то слегка того, -- с отвращением заключила Мадонетта.
     Он перешел на визг.
     -- Да будут сокрыты порочные уста ее, доводящие правоверных до греха!
     Стинго кивнул Флойду и  взял  разгневанную  девушку  за  запястье.  Она
вырвала руку.
     -- Джим,  -- предложил он, -- мы пока отдохнем в тенечке. По-моему, без
нас ты лучше справишься.
     -- Хорошо.
     Я провожал  их  взглядом,  пока  они  не  скрылись  из  виду,  а  затем
повернулся  к  остальным  кочевникам.  Они  застыли  в  той  же  позе, что и
предводитель -- рука воздета, щека прижата к плечу. Как будто нюхали у  себя
под мышками.
     -- Все, больше не страшно. Можно спокойно поговорить.
     -- Возвращайтесь  в  становище,  --  сказал Арроз своим приятелям. -- Я
попекусь о стаде, а заодно приобщу чужеземца к Закону.
     Те ускакали восвояси, верховая скотина Арроза побрела  в  сторонку.  Он
уселся скрестив ноги и указал на землю рядом с собой.
     -- Садись. Поговорим.
     Я  сел  к нему лицом и спиной к ветру, поскольку не взялся бы отгадать,
когда в последний раз этот малый и его одежда находились в контакте с  мылом
и  водой.  И  он  еще смеет рассуждать о чистоте! Арроз запустил пятерню под
накидку, с наслаждением почесался, достал видавший виды томик и  поднял  над
головой.
     -- Сия  Книга -- вместилище всей мудрости, -- назидательно произнес он,
блеснув глазами.
     -- Чудненько. И как она называется?
     -- Книга. Ибо она -- единственная, других не существует. Все, что людям
надобно знать -- здесь. Она содержит в себе квинтэссенцию всех истин.
     Я подумал, что  для  такой  работенки  книжка  выглядит  тонковато,  но
благоразумно прикусил язык.
     -- Сие   есмь   промысел   Великого  Основателя,  чье  имя  произносить
запрещено. Осененный праведным вдохновением, он прочел все Священные книги и
узрел в них откровение Всевышнего, чье имя произносить запрещено, и  отделил
драгоценные  зерна  божественной  истины от греховных плевел блудомыслия. Он
написал Книгу, а прочие предал огню. Он пошел  в  мир,  и  паства  его  была
неисчислима.  Но  подлые  завистники  возжелали  погубить  Основателя  и его
приверженцев. Так речено. А еще речено, что он, дабы спастись от  нечестивых
гонений,  привел  свою  паству в этот мир, и более никто их не тревожил. Вот
почему вопрошаю я: чист ли ты, чужеземец? Идешь ли ты Путем Книги?
     -- Гм, занятно. Сказать по правде, я иду несколько иным путем. Но  путь
мой требует уважать чужие воззрения, так что можешь не беспокоиться.
     Он нахмурился и увещевающе погрозил пальцем.
     -- Лишь  один  Путь  истинный, и одна Книга. Кто мнит иначе, нечестивец
есмь. Сейчас у тебя появилась возможность  очиститься  и  сберечься,  ибо  я
указал тебе истинный Путь.
     -- Премного  благодарен,  но  как-нибудь обойдусь. Он вскочил на ноги и
ткнул в мою сторону указующим перстом.
     -- Неверный! Язычник! Изыди, не оскверняй меня видом своим!
     -- Ладно, остаемся при своих. До свидания и всяческих успехов в стрижке
баракоз. Но прежде чем мы расстанемся, не взглянешь ли вот на это?
     Я достал из кармана фотографию пропавшей штуковины и показал ему.
     -- Мерзость! -- Чтобы не притрагиваться к снимку, Арроз спрятал руки за
спину.
     -- В этом я не сомневаюсь. Я просто спрашиваю, не попадалась ли тебе на
глаза эта вещь? Или ее фото?
     -- Нет! Никогда!
     -- Рад был с тобой познакомиться.
     Даже не махнув на прощанье  рукой,  Арроз  подошел  к  скакуну,  пинком
заставил  его  подняться, забрался в седло и умчался галопом. Я выдернул меч
из земли и пошел к спутникам. Мадонетту все еще трясло.
     -- Лицемерный, узколобый, фанатичный выродок!
     -- Это еще мягко сказано. Но нет худа без  добра  --  я  добыл  крупицу
информации.  Правда,  негативной.  Он никогда не видел находку. Значит, надо
искать в другом месте.
     -- Мы что, опросим все племена?
     -- Если  ты  не  предложишь  что-нибудь  поумнее.  И  если  уложимся  в
девятнадцать дней.
     -- Я  ему  не  верю, -- заявила Мадонетта. -- Только не надо хихикать и
говорить про женскую интуицию. Разве он не такой  же  бандит,  как  те,  что
напали на корабль археологов?
     -- Ты права. И разве не топот множества копыт приближается к нам?
     -- Приближается! -- воскликнул Флойд. -- Что делать? Бежать?
     -- Еще  чего!  Выходим  из укрытия. Инструменты наголо! Дадим грязнулям
концерт, которого они вовек не забудут.
     Арроз съездил за подмогой и привел не меньше трех десятков  кочевников.
Воинственно  размахивая  саблями,  они летели на нас неудержимой лавиной под
маниакальное блеянье баракоз. Я врубил усилитель на предельную мощность.
     -- Надеть наушники,  приготовиться.  По  счету  "три"  начинаем  старый
добрый тринадцатый номер -- "Летят ревущие ракеты". Раз, два...
     Как  только  я произнес "три!", грянул оглушительный музыкальный взрыв.
Передние баракозы вскинулись на дыбы и сбросили седоков. Для пущего  эффекта
я   метнул   в   нападающих   несколько   дымовых   шашек   и  обстрелял  их
топографическими молниями.
     Получилось шикарно. Атака захлебнулась  еще  до  того,  как  мы  начали
второй  куплет.  Последняя  перепуганная  баракоза бешеным аллюром унесла за
горизонт своего  черного  всадника.  Истоптанную  траву  усеивали  брошенные
сабли, клочья шерсти и мириады катышков навоза.
     -- Победа за нами! -- ликующе выкрикнул я.
     "И  девятнадцать  дней  на  все  про все, -- уныло добавил про себя. --
Дьявольски мало. Можно весь этот срок околачиваться на уголовной планете,  а
толку? В общем, план требует коррективов, и существен