и он наслаждался возможностью
раскрыться перед слушателем.
     - Жалкий подлец, - думал я,  но  сохранял  молчание,  когда  на  меня
полились его воспоминания. Отставал в школе, терпел  постоянные  насмешки,
получал самые низкие отметки. Был слабым и часто попадал под руку  местным
драчунам,  приобрел  небольшой  авторитет,  только   когда   обнаружил   -
совершенно случайно,  конечно,  разбив  бутылку  -  что  тоже  может  быть
хулиганом, если вооружится. Приобретя кое-какой статус, если не  уважение,
он стал использовать  угрозу  насилия  и  понемногу  задираться.  Все  это
подкреплялось демонстрацией  вскрытия  живых  птичек  и  других  мелких  и
беззащитных созданий. Затем быстрое падение авторитета, когда  он  порезал
какого-то мальчишку и был  пойман.  Осужден  и  отправлен  в  подростковую
колонию, освобожден, затем новые  неприятности  и  опять  колония.  И  вот
наконец  он  здесь,  в  зените  своей  славы  уличного  бродяги  с  ножом,
заключенный в тюрьму за вымогательство под  угрозой  насилия.  Он  выбивал
деньги. Из ребенка, конечно  же.  Он  никогда  бы  не  решился  запугивать
взрослых.  Разумеется,  он  не  рассказывал  мне  всего  этого,   но   все
становилось очевидным само по себе после его бесконечных бессвязных жалоб.
Я перестал его слушать и начал  обдумывать,  что  делать  дальше.  Мне  не
повезло, в этом все дела. Должно быть, меня специально поместили с  ним  в
одну камеру, чтобы держать меня в стороне от более  матерых  преступников,
наполняющих эту тюрьму. Выключили свет, и я  растянулся  на  своей  койке.
Завтра настанет мой день. Я встречу других  заключенных,  составлю  о  них
свое мнение, найду среди них настоящих уголовников.  Подружусь  с  ними  и
начну посещать курсы по преступной деятельности.  Будьте  уверены,  я  это
сделаю. Я заснул счастливым сном, убаюканный  хныканием  и  поскуливанием,
раздающимися с соседней койки. Надо же было попасть с ним в  одну  камеру.
Вилли был здесь исключением. Мой сосед просто проигравший и ничего больше.
Утром все будет  совершенно  по-другому.  Я  надеялся  на  это.  Небольшое
беспокойство все же не давало мне уснуть еще некоторое время, но  в  конце
концов я отбросил его.  Завтра  все  будет  прекрасно,  да  так  и  будет.
Прекрасно. И никаких сомнений по этому поводу. Прекрасно...


     Завтрак был не лучше и не хуже тех, что я сам готовил для себя. Я  ел
автоматически, прихлебывая слабенький кактусовый чай и упорно жуя какую-то
размазню, поглядывая  в  то  же  время  на  другие  столики.  В  помещении
находилось около тридцати заключенных, и я неторопливо переводил взгляд  с
одного лица на другое со все растущим чувством разочарования.
     Во-первых, большинство из них  имело  тот  же  бессмысленный  взгляд,
выражающий  полнейшую  тупость,  что  и  мой  сокамерник.  Ну,  хорошо,  я
допускал, что стены  уголовного  мира  состоят  из  умственно  отсталых  и
функционально расстроенных элементов. Но должно же  здесь  быть  и  что-то
другое. Я не терял надежду.
     Во-вторых, все  они  были  достаточно  молоды,  не  старше  двадцати.
Неужели здесь не было преступников постарше? Или склонность  к  совершению
преступления чисто молодежная болезнь, которая выправляется очень скоро  с
помощью запущенной обществом корректирующей машины? В этом  что-то  должно
было быть. Просто обязано. Я немного повеселел  от  этой  мысли.  Все  эти
заключенные - неудачники, это, очевидно, проигравшие непрофессионалы.  Это
становится ясным, как только вы об этом начинаете думать. Если бы они были
мастерами своего дела, они никогда бы не  попали  сюда!  От  них  не  было
никакой пользы ни обществу, ни им самим. Но они были полезны мне. Если они
и могли помочь мне собрать незаконную информацию,  они,  вполне  вероятно,
могли свести меня с теми, кто мог это сделать. Через них я мог бы отыскать
нити, ведущие к профессионалам на свободе, не пойманным до  сих  пор.  Это
именно то, что мне нужно было сделать. Подружиться с ними и выудить из них
необходимую мне информацию. Еще не все потеряно. У меня  не  заняло  много
времени отобрать наилучшего  кандидата  из  всей  этой  презренной  толпы.
Небольшая группа образовалась вокруг  неповоротливого  молодого  человека,
который щеголял со сломанным носом и изуродованным шрамами лицом. Даже его
телохранители держались от него на некотором расстоянии. Он прогуливался с
важным напыщенным видом, и все остальные  мигом  освобождали  пространство
вокруг него, когда он выходил на тренировочную площадку после ленча.
     - Кто это такой? - спросил я Вилли, который приземлился  на  скамейку
рядом со мной, усердно потирая свой нос. Он быстро заморгал, пока  наконец
до него не дошло, что за субъект привлек мое  внимание,  затем  безнадежно
замахал руками.
     - Остерегайся его, обходи  его  подальше,  он  получил  по  заслугам.
Стингер - убийца, так о нем говорят, и я в это  верю.  Да  к  тому  же  он
чемпион по  mudslugging  [кулачный  бой  в  грязи].  Вряд  ли  тебе  стоит
сходиться с ним.
     Довольно интригующее начало. Я слышал кое-что об этом виде  "спорта",
но я всегда жил слишком близко к городу, чтобы увидеть его в  действии.  Я
ни разу не слышал, чтобы что-то  подобное  происходило  в  округе,  у  нас
всегда было полно полиции.
     Очень жестокий спорт - и запрещенный - поэтому им могли  наслаждаться
только жители отдаленных  фермерских  городков.  Зимой,  когда  свинобразы
находятся в своих свинарниках, а зерновые  убраны  в  закрома,  им  некуда
девать свои крестьянские  руки.  Тогда-то  и  начинаются  соревнования  по
mudslugging. Появляется какой-нибудь чужак  и  вызывает  на  бой  местного
чемпиона, обычного крестьянского парня с огромными  мускулами.  Их  тайная
встреча организовывается  в  каком-нибудь  безлюдном  месте  -  отдаленном
амбаре или заброшенном коровнике,  куда  не  допускаются  женщины  и  куда
приносят самогон в пластиковых бутылках, делаются ставки  -  и  начинается
сражение на кулаках. Заканчивается бой тогда,  когда  один  из  борцов  не
может  подняться  с  земли.  Спорт,  не  терпящий  брезгливых  слабаков  и
здравомыслящих трезвенников. Забава для  веселых,  крепких  и  подвыпивших
здоровяков. И Стингер был  одним  из  этих  дюжих  парней.  Я  должен  был
познакомиться с ним поближе. Это было довольно просто сделать.  Я  считал,
что можно просто подойти к нему и поговорить, но заготовленные мною  фразы
были почерпнуты из отвратительных  видео,  которых  я  просмотрел  великое
множество за свою жизнь.  Большинство  из  них  посвящалось  преступникам,
каковые попадают в тюрьму, получив по заслугам.  Вероятней  всего,  именно
оттуда я и позаимствовал идею своей шальной выходки.  Тем  не  менее,  эта
идея все еще казалась мне здравой. И я  мог  доказать  это,  поговорив  со
Стингером.
     Обойдя  двор  кругом,  я  оказался  совсем  близко  от  него  и   его
сопровождающих. Один из них  сердито  посмотрел  на  меня,  и  я  поспешил
ретироваться. Чтобы вернуться снова, когда тот повернулся ко мне спиной.
     - Ты Стингер? - прошептал я краешком рта, отвернув  от  него  голову.
Должно быть, он насмотрелся тех же самых видеофильмов, потому что  ответил
мне в точно такой же манере:
     - Да. Кто мною интересуется?
     - Я. Я только что попал в это заведение. У  меня  есть  что  передать
тебе с воли.
     - Так говори.
     - Только не там, где могут подслушать эти болваны. Мы должны остаться
наедине.
     Он взглянул на меня очень подозрительно из-под  нависших  бровей.  Но
все же мне удалось разжечь его любопытство. Он  пробормотал  что-то  своим
сопровождающим и зашагал прочь. Они остались позади, но продолжали  метать
в меня убийственные взгляды, когда я последовал за ним.  Он  прошел  через
двор к скамейкам - сидящую на одной из них парочку моментально сдуло,  как
только он подошел ближе. Я сел рядом с ним, и он пренебрежительно осмотрел
меня с ног до головы.
     - Говори, что собирался сказать, малыш, - и лучше что-нибудь хорошее.
     - Это  тебе,  -  сказал  я,  пододвигая  к  нему  по  лавке  двадцати
долларовую монету. - Послание исходит от меня и ни  от  кого  больше.  Мне
нужна кое-какая помощь, и я готов заплатить  за  нее.  Это  первый  взнос.
Получишь намного больше, если договоримся.
     Он презрительно фыркнул - но сгреб своими толстыми пальцами монетку и
опустил в свой карман.
     - Я не занимаюсь благотворительностью, малыш. Единственный  чудак  на
свете, которому я помогаю - это я сам. А теперь убирайся...
     - Послушай сначала, что я хочу сказать.  Все,  что  мне  надо  -  это
компаньона,  чтобы  сбежать  из  тюрьмы  вместе  со  мной.  Через  неделю.
Интересное предложение?
     На этот раз я сумел привлечь его внимание. Он повернулся и  посмотрел
мне прямо в глаза, холодно и самоуверенно.
     - Я не люблю шутить, - сказал он, схватив меня за руку и вывернув ее.
Было больно. Я мог легко освободиться из его  тисков,  но  не  стал  этого
делать. Если ему хотелось немного похвастать своей силой, пусть его.
     - Это не шутка. Через восемь дней я буду на свободе. Ты  тоже  можешь
там оказаться, если захочешь. Это твое решение.
     Он пристально смотрел на меня еще некоторое время  -  затем  отпустил
мою руку. Растирая ее, я ждал, что он ответит. Я видел, что он  размышляет
над моими словами, пытаясь прийти к какому-нибудь решению.
     - Ты знаешь, почему я нахожусь здесь? - спросил он наконец.
     - До меня доходили кое-какие слухи.
     - Если это слух о том, что я убил одного чудака,  тогда  это  правда.
Это был несчастный случай. У  него  была  слишком  слабая  голова.  И  она
разбилась, когда я по ней ударил. Они совсем уж было собрались замять  это
дело, но другой чудак проиграл мне кругленькую  сумму  в  этом  матче.  Он
должен был отдать мне деньги на следующий день,  но  он  пошел  в  полицию
вместо этого, посчитав, наверное, что это будет  намного  дешевле.  Теперь
они хотят отправить меня в дурдом и поработать над моей головой.  Мне  тут
сказали, что после этого мне не  захочется  больше  драться.  Это  мне  не
нравится.
     Огромные кулаки сжимались и разжимались, когда он это  говорил,  и  я
вдруг понял, что борьба - это его жизнь, единственное, что у  него  хорошо
получается. Именно это и восхищает в нем остальных, и за это его и хвалят.
Если у него отнимут его способности - они могут с таким же успехом  отнять
и его жизнь. Я вдруг почувствовал внезапный  прилив  жалости,  но  не  дал
чувствам выплеснуться наружу.
     - Ты можешь вытащить меня отсюда? - вопрос был очень серьезным.
     - Могу.
     - Тогда я в полном твоем распоряжении. Тебе что-то нужно от  меня,  я
это знаю, в этом мире никто не делает ничего за просто так. Я сделаю  все,
что ты от меня потребуешь. Они прикончат меня, и от них  нигде  невозможно
укрыться, если уж они действительно охотятся за тобой. Но я попробую.  Мне
нужно достать того парня, который засадил меня сюда. Я воздам ему должное.
Одна прощальная встреча. Чтобы убить его, как он хотел убить меня.
     Я не мог не вздрогнуть от его слов, настолько очевидным было то,  что
он говорил. Ясно до боли.
     - Я вытащу тебя отсюда, - сказал  я.  И  добавил  к  этому  мысленное
обещание, что прослежу за ним, чтобы не дай бог  он  не  очутился  слишком
близко к объекту  своего  мщения.  Я  не  собирался  начинать  свою  новую
преступную карьеру как соучастник в убийстве.
     Стингер тут же взял  меня  под  свое  покровительственное  крыло.  Он
потряс мне руку, чуть не раздавив  пальцы  своей  мертвой  хваткой,  затем
подвел к своим сотоварищам.
     - Это Джим, - сказал он. - Обращайтесь с ним по  хорошему.  Все,  кто
обидит его хоть раз,  будут  иметь  дело  со  мной.  -  Они  расплылись  в
лицемерных улыбках, выражая тем самым свою любовь и  преданность.  Но  мне
было на это наплевать, по крайней мере, они не будут мне теперь надоедать.
Я был под защитой этих мощных кулаков. Его рука опустилась на  мое  плечо,
когда мы пошли прочь.
     - Как ты думаешь провернуть это? - спросил он.
     - Я расскажу тебе обо всем утром.  А  сейчас  я  доделываю  последние
приготовления, - соврал я.  -  Ну,  пока.  -  И  я  отправился  на  осмотр
окрестностей, сгорая желанием поскорей  выбраться  отсюда.  Но  совсем  по
другой причине, чем он. Он страдал жаждой мести, а я впал  в  уныние.  Все
они здесь были побежденными, абсолютно все, а мне  хотелось  бы  думать  о
себе, как о победителе. И мне ужасно хотелось  сбежать  от  них  подальше,
назад на вольный воздух. Следующие двадцать четыре часа я потратил на  то,
чтобы отыскать наилучший путь для побега из тюрьмы. Я  мог  открыть  любые
запоры внутри тюрьмы достаточно  легко;  моя  отмычка  прекрасно  отпирала
дверь  нашей  камеры.  Единственной  проблемой  были  электронные  ворота,
которые открывались во внешний двор.  Будь  у  меня  время  и  необходимые
приспособления - я бы и их открыл. Но только не под пристальными взглядами
охраны, которая стояла на смотровой вышке прямо под часами. Это был  самый
очевидный путь наружу, поэтому он был неприемлем.  Мне  нужно  было  иметь
наиболее полное представление о  планировке  тюремного  здания  -  поэтому
необходима была более тщательная разведка.
     Была уже глубокая ночь, когда я соскользнул со своей кровати. Никаких
ботинок, мне нужно двигаться максимально тихо,  три  пары  носков  сделают
свое дело. Работая бесшумно, я подложил под одеяло  все  имеющееся  белье,
чтобы кровать выглядела так, будто на ней кто-то спит, если кому-нибудь из
охранников вздумается заглянуть в нашу камеру через решетку в двери. Вилли
крепко спал, похрапывая во сне, когда я  открыл  запор  и  проскользнул  в
коридор. Похоже, не только он один  наслаждался  своим  постельным  часом,
тюремные стены просто содрогались от звуков сипения и храпа. Ночные фонари
были включены, и я был совершенно один  на  лестничной  клетке.  Осторожно
посмотрев за угол, я увидел, что  часовой  на  нижнем  этаже  занят  своей
тренировочной формой. Прекрасно,  быть  ему  чемпионом.  Бесшумно,  словно
тень, я прошмыгнул к лестнице и поднялся по ней на верхний  этаж,  который
представлял собой ту же тягостную картину, что и нижний: камеры  и  ничего
больше. И на следующем этаже то же самое, и еще выше.  Это  был  последний
этаж, и я не мог подняться выше. Я уж было собрался повернуть назад, когда
мой взгляд уловил  яркий  металлический  отблеск  света  в  дальнем  конце
темного коридора. Кто не рискует, тот не пьет шампанского, как  говорится.
Я торопливо пробежал мимо зарешеченных дверей и спящих за ними  арестантов
- к самой отдаленной стене. Ну, ну,  что  там  у  нас?  Железные  ступени,
ведущие в темную бездну. Я ступил на первую из них  и  пропал  в  темноте.
Последняя ступень находилась под самым потолком.  Там  же  была  и  дверь,
которая  вела  скорее  всего  на  крышу.  Металлическая,  с  металлическим
каркасом и надежно закрытая, как я  обнаружил,  когда  несколько  раз  как
следует толкнул ее. Где-то должен был быть замок, но его не было  видно  в
темноте. А мне необходимо было найти его. Обвив рукой железную  ступеньку,
я попытался нащупать пальцами замочную скважину в двери, но ее не было  на
обычном месте. Там вообще ничего  не  было.  Я  сделал  еще  одну  попытку
обнаружить запор, поменяв руки, потому что  одна  из  них,  казалось,  уже
выскочила из сустава - и с тем же результатом. Но ведь в двери ДОЛЖЕН быть
замок. Я запаниковал и перестал соображать. Загнав все свои страхи обратно
внутрь, я заставил  работать  свои  мозговые  клетки.  Здесь  должен  быть
какой-то замок или запор, или что-то в этом роде. Но на двери его не было.
Тогда он мог быть на косяке. Я медленно протянул руку и пробежал  пальцами
по дверному проему. И сразу  же  нашел  его.  Какими  же  простыми  бывают
ответы, когда задаешь правильные вопросы! Я достал отмычку  из  кармана  и
вставил ее в замочную скважину. Несколько секунд,  и  она  открылась.  Еще
через несколько секунд дверь  люка  оказалась  откинутой,  я  вскарабкался
наверх и закрыл ее за собой - с наслаждением  втягивая  прохладный  ночной
воздух. Я оказался на свободе! Стоя на крыше, да,  конечно,  но  свободный
духом по крайней мере. Звезды ярко светили у меня над головой, и их  света
хватало, чтобы осмотреть темную поверхность  крыши.  Она  была  плоская  и
широкая, с заградительными перилами на высоте колена,  и  сплошь  усеянная
вентиляционными и другими трубами. Что-то большое и  громоздкое  закрывало
полнеба, и, когда я  подошел  поближе,  я  услышал  звуки  капающей  воды.
Цистерна с водой, прекрасно, а что же у нас внизу? Я заглянул  сначала  во
внутренний двор, он был хорошо освещен и надежно охраняем.  А  что  у  нас
позади? Это было намного интереснее, могу вас заверить. До внешнего  двора
было ровно пять этажей  вниз,  он  был  слабо  освещен  одним-единственным
фонарем. Там валялись какие-то ненужные ведра, мешки и бочки, а во внешней
стене находились тяжелые ворота. Запертые на замок, вне всякого  сомнения.
Но то, что закрыто человеком, человеком же может быть  и  открыто.  Точнее
сказать, мной. Вот и выход. Конечно, нужно было  еще  преодолеть  спуск  в
пять этажей, но и тут можно было что-то придумать. Или, может, я нашел  бы
другой  способ  попасть  во  внешний  двор.  Времени  для   поисков   было
достаточно, еще шесть дней. Ноги мои замерзли, я весь  продрог  и  захотел
спать. За  сегодняшнюю  ночь  я  проделал  довольно  много.  Даже  жесткая
тюремная койка казалась мне в этот момент очень притягательной.  Осторожно
и бесшумно я возвратился по своим следам назад. Опустил дверь и  проверил,
закрыта ли она, и спустился по ступеням на свой этаж... И  услышал  голоса
впереди. Громкие и ясные.  А  самый  громкий  из  всех  принадлежал  моему
сокамернику Вилли. Я с ужасом взглянул на свою распахнутую дверь,  тяжелые
сапоги охраны, и рванул обратно, быстро поднявшись по ступенькам наверх. В
моих ушах звенели, словно набатный колокол, слова Вилли.
     - Я проснулся, а его нет! Я был  совсем  один!  Его  съели  чудовища!
Тогда я закричал. Спасите меня, пожалуйста! Тот, кто  утащил  его,  пришел
через закрытую дверь! В следующий раз он придет за мной!
     Я вскипел от ярости к своему соседу-кретину, но  близкая  возможность
быть пойманным тут же остудила мой пыл. Не раздумывая, я понесся прочь  от
голосов и суматохи. Вверх по  лестнице,  один  пролет,  другой...  Повсюду
вспыхнул свет, и завыли сирены. Заключенные проснулись и  перекликались  в
своих камерах. Через мгновение они все окажутся  у  своих  дверей,  увидят
меня, начнут кричать, и прибежит охрана. Скрыться некуда. Я это  прекрасно
знал, и мне не оставалось ничего больше, как бежать без оглядки. На  самый
верхний этаж - затем мимо  тюремных  клеток.  Все  они  теперь  были  ярко
освещены. И любой из арестантов мог меня заметить, и я знал наверняка, что
они тут же донесут на меня, кто бы из этих малолеток меня ни обнаружил. На
этом все и кончится.  Высоко  подняв  голову,  я  прошмыгнул  мимо  первой
камеры, мельком заглянув  внутрь.  Она  была  пуста.  Так  же  как  и  все
остальные камеры  на  этом  этаже.  Значит,  у  меня  еще  был  шанс!  Как
обезумевшая обезьяна, я вскарабкался по металлическим ступеням и  неуклюже
вставил отмычку в замок. Внизу послышались  голоса,  они  становились  все
громче,  а  также  шаги  двух  караульных,  поднимающихся  по  лестнице  в
противоположном от меня  направлении.  Но  стоило  только  одному  из  них
повернуть голову, и он тотчас бы увидел меня.  Хотя  все  равно  они  меня
увидят, как только дойдут до верхнего этажа.
     Замок, щелкнув,  открылся,  и  я  выбрался  через  отверстие  наружу.
Растянувшись на крыше, я  тихонько  опустил  дверь.  Успев  заметить  двух
толстых караульных, повернувших в мою сторону, когда люк закрылся.  Видели
ли они это? Сердце стучало у меня  в  груди,  словно  сумасшедший  ударный
инструмент, а я, глотнув воздуха, стал ждать крики