е  за  спину,  пистолет
неуклонно смотрел в лоб. Щелкнули наручники. А мерзавцам и  того мало -- еще
одной парой Игорь сковал мне щиколотки.
     Кайзи убрал пистолет и улыбнулся.
     -- Теперь можете поспать. У вас впереди трудная ночь.
     Оба  с наслаждением смотрели, как я поднимаюсь  на ноги, поворачиваюсь,
скачу к койке, тяжело на  нее падаю. Я корчился, пока не  оказался на спине.
Глянул на наручники  и понял, отчего улыбается Кайзи. Отмычкой  с такими  не
справиться.  Комбинационные   замки  утоплены  так  глубоко,  что  диски  не
повернешь, даже если дотянешься пальцами. Я попытался. Не получилось.
     Даже скованный  по рукам и ногам, я крепко  уснул -- помогла усталость.
Проснулся, услышав голоса, и в следующий миг снова провалился в  сон. И лишь
почувствовав  щекой  дыхание  Игоря, а главное, уловив  мерзкий запах из его
рта, я полностью очнулся.
     Он, согнувшись,  возился с комбинационным замком.  Я растопырил пальцы,
чтобы вцепиться в его горло, но тут увидел Кайзи. Он держал меня на мушке.
     -- Тащи его сюда, тут светлее.
     Игорь схватил меня  за лодыжки и стащил с кровати.  Я  рванулся  вбок и
упал  на  плечо, а не на  голову Водитель, ругаясь, перетащил  меня в другую
комнату и сидел на мне, пока не снял оковы.
     --  Разве  так   принято   обращаться   с   лояльными   служащими?   --
поинтересовался я, усаживаясь на стул.
     -- Сейчас Игорь отвезет вас в сокровищницу, -- сказал Кайзи. -- Я  буду
рядом,  в своей  машине,  глаз  с  вас  не  спущу. А утром прослежу,  как вы
покинете здание. Если возникнет хоть  малейшее подозрение, что вы  отступили
от плана, можете не сомневаться: вам больше никогда не увидеть жену.
     Я промолчал,  потому что не надеялся на свою выдержку. Он принял это за
согласие. Посмотрел на часы.
     --  Пора.  Возьмите коробку с завтраком. В  ней необходимое снаряжение,
замаскированное под мерзкую еду.
     Мы поехали  знакомой  дорогой  к  знакомому  углу.  Потом  --  знакомая
прогулка к входу в сокровищницу.  Все как тогда,  разница  лишь  в  том, что
сзади бесшумно катила черная машина. Она остановилась на соседней улице.
     Я был  счастлив скрыться за  углом  от глаз  Кайзи. Контактная линза на
этот раз не своевольничала. Замок среагировал на фальшивую ладонь. Я вошел
     -- Ты! Иба, я к тебе обращаюсь!
     -- Мать  твою!  -- угрюмо буркнул я, не глядя на  говорившего.  Что ему
нужно?
     -- Иди сюда!  У меня кое-что есть. Пришлось остановиться, посмотреть на
него. Он протягивал газету.
     -- Какой-то  парень принес,  велел тебе  передать. И даже заплатил пять
кредитов -- хочешь  верь, хочешь  не верь. Я  просмотрел. Ничего особенного.
Просто сегодняшняя газета. Хотел даже выбросить
     Он уронил газету и ушел.
     Газета?  От  кого?  Уж конечно,  не от Кайзи.  Значит,  от  Джеймса. Но
почему?
     Я  не  мог  прочитать  газету  сразу.  Другой  охранник,  в  вестибюле,
подозрительно таращился на меня.
     --  Мать  твою!  --  крикнул  я  вслед  уходящему и  поспешил  к  своим
заждавшимся помощникам.
     Лишь пробудив их к жизни, я раскрыл газету. Торопливо просмотрел Читать
не было времени. Хотя погодите-ка! На последней странице из поля  был вырван
крошечный  полукруг.  Рядом  с рекламой набора "Сделай сам себе  грыжу".  Не
может быть! Я посмотрел на другой стороне листа и обнаружил заметку петитом:
"Самоубийство в озере Центрального парка".
     Меня прошиб озноб. Я пробежал заметку.
     "Неизвестный...  изорванная  одежда...  вода  в легких...  опознать  не
удалось..."
     И последняя строка: "Бесформенный шрам на лице".
     Значит, не  надо изучать списки пассажиров. Иба уволен.  Слишком  много
знал о делишках Кайзи.
     Теперь было ясно как день, что ожидает меня.

        ГЛАВА 23

     Впервые я  порадовался  тому,  что  работа  уборщика не требует участия
мозгов.  Мои  мысли  описывали  бесчисленные  круги  в поисках  выхода и  не
находили. Выкрасть облигации  можно -- это самая простая  часть операции. Но
сразу после кражи  меня снова закуют и посадят под замок. А через два  дня в
сокровищницу   приедет  машина   с  канцелярскими  припасами.  Что   делать?
Признаться,  что  доставка произойдет  днем  раньше?  Если  признаюсь, Кайзи
получит  краденые  облигации на блюдечке, а  я  следом  за  Ибой  отправлюсь
купаться в озере. Если не случится чего-нибудь похуже.
     Роботы  брели  внесенным  в программу курсом, я  едва  замечал их. Лишь
когда один зациклился, я вспомнил свои обязанности и шарахнул его стрекалом.
А затем снова целиком занялся неразрешимыми задачами.
     Хватит! Меня заклинило, как  робота. Пора что-то предпринять.  В смысле
ограбление. Я отключил всех  помощников, кроме  одного, чтобы не разбрелись.
Потом  снял с  самого  большого  тащибота  мусорные  ящики  и  заставил  его
следовать за мной к канцелярскому  складу. Дверь там даже не была заперта. В
этом мавзолее  бюрократии  только  тусклые  ночные лампы освещали мой  путь.
Штабеля  бланков чуть не  доставали  до  потолка,  с  ними  соперничали горы
конвертов и пачек  чистой  бумаги. Мы огибали их, все глубже забираясь в эту
пещеру. Слой  пыли  на  полу, сухость, сумрак, затхлость.  Вот н моя цель --
залежи у самой  стены. Пыль витала в воздухе. Пересохшие бланки пожелтели по
краям.  Прекрасно будут  гореть!  Я  принялся  за работу и  нагрузил  робота
бумагой,  лишь несколько раз остановившись, чтобы чихнуть. Готово.  Еще одно
"апчхи"  --  и  я  покидаю  склад,  а  за  мной  с  механической покорностью
погромыхивает верный робот.
     Я  прошунтировал  электронный  замок,  затем  нейтрализовал  сигнальное
устройство  на  дверном косяке.  Теперь  --  самое  хитрое: не  задев  луча,
установить  инфракрасный  генератор перед приемной линзой. Медленно  вперед,
шаг за шагом. По лицу ручьями течет пот. Готово. Чистая работа. Настал черед
побыть грузчиком,  и роботы  мне тут не помощники. Складываем бланки на полу
посреди комнаты, ворошим, чтобы лучше горели.  Я запыхался, нагружая тележку
облигациями. А теперь --  последний штрих. Я сгреб  в охапку этак на миллион
облигаций  --  какое  расточительство! --  и  оттащил  подальше от  датчиков
пожарной сигнализации. Достал  зажигалку,  поджег  бумаги  одну  за  другой.
Каждой давал погореть, затем тушил. Отнес их назад и со вкусом прирожденного
дизайнера разбросал по комнате. Ну и наконец повернул диск часовою механизма
термитной  мины. Она рванет через час  после моего ухода, за несколько минут
до  появления  дневных рабочих. Сегодня они  проведут время гораздо веселее,
чем ожидают.
     Я остановился  передохнуть. Остыл, потер ладони, разминая одеревеневшие
пальцы.  И  лишь  после  этого  с бесконечным терпением  убрал  инфракрасный
проектор. Медленно... медленно...  Готово.  Все остальное  --  детская игра.
Привести в порядок сигнализацию, запереть дверь...
     Я сходил  напоследок в кладовую,  тщательно сложил  облигации,  прикрыл
сверху   старыми  бланками.   Здесь  краденое  преспокойно  дождется   моего
возвращения. Либо  останется на веки  вечные,  если  наделаю ошибок,  мрачно
подумал я.
     Следующие часы тянулись мучительно. Я изо всех сил старался не думать о
термитном заряде. А вдруг  что-нибудь  случится, прежде чем она.... Не надо,
Джим, выброси из головы.
     И вот -- последняя пепельница, последний бумагоизмельчитель. Спускаемся
в подземное  логово роботов, где  они с  радостью приникают к  электрическим
сосцам, а я смываю с рук следы поджога.
     Все-таки я нервничал. II не просто нервничал -- поджилки тряслись. Что,
если  я  неправильно установил часовой механизм? Сбегать  проверить? Желудок
стянулся в узел и не распускался, пока я  не  оказался на улице.  Я медленно
дошел  до  угла и не увидел фургона. Что-то случилось?  Прежде чем  я  успел
обуздать мечущиеся мысли, рядом затормозила машина Кайзи.
     -- Садитесь, -- сказал он.
     -- А где Игорь?
     -- Не ваше дело. Мы поехали.
     -- Все по плану?
     -- Да.
     Он улыбнулся,  облизал губы.  Затем, крутя  баранку одной рукой, достал
блокнот со стилом, подал мне.
     -- Начертите подробно,  как добраться до кладовой. Пометьте,  где лежат
облигации. Еще напишите имя фирмы-поставщика и водителя.
     -- Не думаю, что мне следует это делать.
     --  ДиГриз, не шутите. Вы ответите на  все мои  вопросы и  очень хорошо
понимаете, почему.
     -- Понимаю. Но сначала --  моя  жена. И ваши угрозы. Вот о чем  я  хочу
поговорить. Что будет, когда я принесу вам облигации?
     -- Вы встретитесь с ней, как я и обещал. Угу, встретимся,  подумал я. В
могиле.
     -- Какие гарантии?
     -- Мое слово, какие же еще?
     -- Маловато, Кайзи. Ведь вы соврете -- недорого возьмете.
     Он холодно покосился на меня, но промолчал.
     -- Давайте-ка лучше заключим сделку. Я привезу облигации, но сначала вы
ее отпустите.
     Он молча крутил баранку. Затем отрицательно покачал головой.
     -- Нет, не могу.
     -- В  таком  случае  я не  могу  предоставить информацию,  как  вывезти
облигации без моего содействия.
     На это он ничего не ответил. Я тоже решил поиграть в молчанку.
     При нашем приближении опустились складские ворота. Я не увидел в гараже
ни  Игоря, ни его грузовика. Кайзи вышел из  лимузина первым,  открыл заднюю
дверцу, что-то достал.
     -- Взгляните, -- предложил он.
     Я взглянул и судорожно дернулся. Но опоздал.
     В  бок  ударили два  металлических электрода.  Чудовищный разряд прошил
болью все тело. Мышцы сжались в мучительном спазме, я рухнул на пол.
     Я  был в  сознании, но  шевелиться не  мог. Кайзи  протащил меня  по не
знавшему метлы и швабры полу, взвалил на койку. Безнаказанно надел наручники
и  приковал мою НОГУ к металлической спинке кровати. Когда он протащил койку
по  комнате  и  с грохотом  врезался  в  стену, я  почувствовал, как в  тело
начинает возвращаться жизнь.
     Кайзи вышел в соседнюю комнату и вернулся с очередной парой наручников.
Я понял, что у  него на уме,  решил перекатиться на  бок, свалить его ударом
пятки, но удалось  только  вяло дрыгнуть  ногой. Он стащил меня  с  кровати,
приковал  за  ногу к  металлической трубе  на  стене.  Кайзи  тяжело  дышал,
физиономия его  перекосилась  от злости.  Утонченный мультимиллионер  исчез,
передо мной стоял зверь. Снова и снова я  получал удары в  лицо. Лишь больно
ушибив кулак о мою челюсть, он унялся.
     -- Никто не смеет мне перечить! Никто!
     Он потер ссаженные костяшки.
     -- Да как тебе,  заурядному преступнику, хватило наглости диктовать мне
условия?! Не потерплю!
     Вернулась жестокая улыбка.  Выровнялось дыхание. Я  получил болезненный
удар ногой по ребрам. Но это было уже не по злобе, а по расчету.
     --  Ты беспомощен. Я могу сделать с тобой  все, что  захочу. А сейчас я
хочу одного: оставить тебя здесь на несколько дней без воды и пищи. И вскоре
ты будешь  с нетерпением  ждать  моего  возвращения,  чтобы рассказать,  как
вывезти облигации. Если расскажешь, я, может, и оставлю тебя в живых.
     Вот он, настоящий Кайзи. Имперетрикс фон Кайзер-Царский без маски.
     -- Как Ибу? Которого выловили в озере? Я прокричал это Кайзи в спину, и
он повернулся.
     Лицо пошло багровыми  пятнами. Ну почему я так и не научился следить за
своим языком?
     Я понял, что подписал себе смертный приговор.
     -- Считай, что ты уже в могиле!
     Кайзи вышел, хлопнув дверью.
     Я  услышал, как  завелась его машина,  как  с визгом опустились  ворота
гаража. А потом с таким же визгом поднялись.
     Я остался один.
     -- Джим, когда-нибудь найди время и научись держать норов в узде.
     Мудрый совет.  Мудрый,  но  запоздалый. Впрочем, что толку себе пенять?
Лучше подумаем, как выбраться из западни.
     Не  так-то  просто,  понял я,  вдосталь надергавшись и  накорчившись  и
ободрав кожу о металл. Можно дотянуться до ножных оков и  повернуть диски на
замках,  но,  вертя  их  наугад,  до  скончания  века  не  найти  правильную
комбинацию. И труба на  стене  незыблема. Я крутился,  хрипя от  натуги. Она
сказалась, как и ночное бдение. Я расслабился и крепко уснул.
     Потом меня что-то  разбудило.  Сколько же  я  проспал? Судя по свету  в
окне, было все  еще утро. Болело разбитое лицо,  ныли ребра. Я услышал шорох
--  кто-то скребся в  дверь.  Я  кое-как повернулся  и увидел,  как медленно
поворачивается дверная ручка.  Кайзи? Игорь?  Кто бы  там ни стоял,  мне это
ничего хорошего не  сулило. В  тот миг  я почувствовал, как мало осталось во
мне надежды. Вообще ничего.
     Плавно  отворилась  дверь.  В гараж скользнул некто в  темном. Я  решил
закричать, но сразу  передумал.  Дождался, когда гость закончит традиционный
поиск "жучков" и спрячет трофеи в экранированный  мешочек. Затем  я с  шумом
выпустил из легких застоявшийся воздух.
     -- Джеймс!
     -- Нет,  Боливар. Джеймс  все еще роется в компьютерных  архивах,  ищет
чертежи здания.
     -- Вытащи меня отсюда!
     Он повозился с оковами и отрицательно покачал головой.
     -- Проще сказать, чем сделать.
     -- Ты на машине приехал?
     -- Да.
     -- Слесарный набор. Клещи, молоток.
     -- Верно!
     Клещи  сломались  --  наручники,  приковавшие  меня к трубе,  оказались
крепче.  Но  спинка  кровати  была  сделана  из  металла помягче,  и Боливар
разломал ее молотком. Затем помог мне встать и снять наручник с трубы.
     -- Неважно выглядишь,  --  сказал  он. -- К этому  фальшивому шраму, да
настоящие синяки, да еще наручники... -- Он огорченно покачал головой.
     -- Веди  меня к машине  и доставай  аптечку. Потом -- в магазин режущих
инструментов. Без этих железок мне сразу полегчает, даю слово. -- Я зашаркал
прочь из комнаты, гремя цепями. -- Кстати, спасибо за внезапное появление.
     -- Я решил, что пора вмешаться.  Ты обещал  позвонить,  но не позвонил.
Тот жлоб,  водитель грузовика,  сейчас,  наверное,  едет в Санкист-у-Моря. Я
следил за ним, пока он не свернул на скоростную трассу.
     -- А Кайзи?
     -- Вероятно, все еще в  банке Его машина -- на тамошней стоянке. Прежде
чем ехать сюда, я проверил.
     Загудел его телефон.
     --  Оба  в пути, -- сказал он  и  дал  отбой. --  Джеймс  добыл чертежи
особняка. Просил ехать туда, не задерживаясь.
     -- В этом городе можно взять напрокат вертолет?
     -- Запросто. Но сначала -- в магазин слесарных инструментов.
     Боливар  затормозил точно  перед  входом в  лавку и  юркнул туда. Через
несколько секунд вернулся с молекуразлучником. Бросил  его мне на  колени, и
машина  рванула вперед. Я перевернул штуковину,  прижал к наручнику.  Тонкая
энергетическая плоскость  ослабила молекулярные связи в металле, и  я  кожей
ощутил поток осыпающихся атомов. Когда мы добрались до вертолетной площадки,
я уже смазывал кремом  синяки и ссадины. Я собирался бросить молекуразлучник
на заднее сиденье вместе с остатками оков, но передумал и спрятал в карман.
     Оказалось, что межзвездные пилотские права вместе с  тугими бумажниками
и кредитными карточками способны творить чудеса. Я  ждал в машине  появления
арендованного вертолета. Затем быстро перебрался  на  борт  и  устроился  на
пассажирском сиденье.
     -- Только что говорил с  Джеймсом, -- доложил Боливар, когда мы взмыли.
--  По  его словам,  грузовик Игоря  стоит  возле  особняка. Джеймс собрался
войти, но я велел дождаться нас.
     Я кивнул
     -- Один в поле не воин. Эта штуковина летит во всю мочь?
     -- Мигом домчим. Я велел Джеймсу подыскать местечко для посадки. Там он
и будет нас ждать.
     Мы  летели  быстро,  но  меня  изводила мысль,  что уже  поздно.  Мозги
жужжали, как пропеллер вертолета. Что  делает  Игорь в  особняке Кайзи? Если
Анжелина там, то он, возможно, приехал по ее душу. Нет, Игорь не причинит ей
вреда, по  крайней мере, без приказа босса. А вдруг такой приказ уже  отдан?
Мысли  мои описывали  круги, желудок капризно  урчал. Болел бок. Я порылся в
аварийной аптечке и нашел фляжку медицинского бренди.
     -- Мне нельзя, я за штурвалом, -- отказался Боливар. -- А тебе, похоже,
не повредит.
     Разбитые губы  обожгло  спиртом,  но для желудка  это  был  целительный
бальзам. Неужто я  слишком стар для таких приключений? Судя по самочувствию,
да. И в ту минуту я понял, что меня и впрямь укатали крутые горки.
     -- Вижу площадку, -- сказал Боливар в телефон.  --  Джеймс, это ты  нам
машешь? Отлично, садимся.
     Не  дожидаясь, когда остановятся лопасти, мы побежали  к машине. Джеймс
внимательно осмотрел мое лицо и повязку, но ничего  не сказал. Мы уселись, и
колеса закрутились.
     -- Жми во всю мочь, -- велел я.
     -- Грузовик, о котором вы говорили, стоит возле особняка. Насколько мне
известно,  Игорь  в здании один, конечно,  если не считать  роботов.  Чертеж
здания  -- рядом с тобой на сиденье. Дом большой, очень  большой. Я насчитал
десять...  нет,  двенадцать  комнат.  На  крыше  --  пентхауз.   И  судя  по
ортогональной проекции, дом стоит на монолитной плите, подвал отсутствует.
     Я подозрительно рассмотрел чертеж, затем постучал по нему.
     -- Все эти комнаты -- с окнами.
     -- Тут большинство комнат -- с окнами, -- сказал Боливар.
     --  По  моему настоянию  Кайзи  принес  видеозапись,  подтверждая,  что
Анжелина  жива и здорова.  В комнате, где велась  съемка, было искусственное
освещение. И я не заметил в кадре окон.
     -- А может, это происходило ночью?
     --  Нет,  он  уезжал утром.  Если  Анжелина  здесь,  он бы вернулся  до
темноты.
     Боливар тоже рассмотрел чертежи.
     -- Если есть хоть  одна  комната с зашторенными окнами, с нее и начнем.
Найти такое окно снаружи будет нетрудно.
     --  А если все шторы раздвинуты?  --  спросил я и добавил, не дожидаясь
ответа: -- Помните банк? Где Кайзи прятал якобы украденные деньги?
     -- Конечно! -- воскликнул Боливар. -- Потайная  комната под хранилищем.
Если ему в центре города удалось соорудить такое, то в пригороде сделать эго
проще простого.
     Джеймс остановил машину и поднял руку.
     -- Особняк -- за углом, сразу за той рощицей

        ГЛАВА 24

     Мы высадились  и в тот  момент,  когда Джеймс затворял  дверцу  машины,
услышали скрежет стартера, а затем вой мощного двигателя.
     --  Это  грузовик  Игоря,  -- сказал Джеймс.  --  Он  запаркован  возле
особняка. Что теперь делать? Поедем следом?
     -- Нет, -- ответил я. -- Остановим. Есть шанс, что в кузове Анжелина. А
если не в кузове, то в доме. В любом случае Игорь скажет.
     -- Но это, наверное, опасно... -- озабоченно произнес Боливар.
     -- Я отвечаю.
     Я услышал, как  фургон тронулся  с места  и  выехал на  шоссе. Когда он
появился, я поднял  руку. В тот  момент  я так волновался  за Анжелину,  что
совершенно  забыл, как  выгляжу сам.  Я  был  не  я  в буквальном  смысле. С
синяками  и ссадинами на лице  я -- вылитый Иба, восставший из мертвых.  Вот
почему Игорь, заметив меня посреди шоссе, до отказа вдавил педаль тормоза.
     У него отпала челюсть, физиономию перекосила гримаса ужаса.
     Затем  он упал грудью  на баранку. Грузовик катил  по инерции  прямо па
меня.
     Я рыбкой нырнул в сторону, сделал кувырок и выпрямился  уже на  обочине
около моих мальчиков.
     -- Остановите грузовик! -- закричал я.  И  поморщился от боли -- только
что обзавелся новыми ушибами.
     Неуправляемая машина съехала  па обочину  и врезалась в кущу  деревьев.
Толстые стволы растрескались, наклонились, но не рухнули.
     Однако грузовик  --  не  танк. Колеса покрутились вхолостую и  замерли,
содрогнулся кузов, в последний раз рыкнул двигатель и умолк.
     Первым  до  кабины  добрался  Джеймс,  распахнул  дверцу.  Выскользнуло
бесчувственное тело Игоря и врезалось бы в землю головой,  не схвати мой сын
водителя за ноги. Я  перелез  через обоих в кабину. Анжелины там  не было. В
кузове тоже было пусто
     -- Поверни его набок, вытащи язык, -- командовал Боливар. --  Вот  так.
Пульс?