x

   Больше всего путникам повезло в том,  что, не прогрев на солнце своих
худосочных тел,  стрекозы летать не способны.  Напади хищницы с  первыми
лучами -  и  людям было бы  несдобровать.  Но в  прохладе рассвета тощие
твари прятались в укрытиях,  еле шевеля отяжелевшими от росы крыльями, а
когда  первые из  них  повисли высоко над  лагерем,  почти все  женщины,
несмотря на усталость, уже поднялись на ноги.
   На этот раз Найлу не пришлось никого пинать, уговаривать или стращать
смертоносцами.  Участники похода вставали сами, подходили к берегу реки,
трогали воду,  словно не веря своим глазам, опускались на колени и пили,
пили,  пили. Многие так радовались прозрачным струям, что даже входили в
реку -  по колено,  по пояс,  а кто и по грудь.  Лишь принцесса Мерлью с
демонстративной небрежностью пробежалась по мелководью и нырнула в самую
стремнину.  Всплыв,  она  перевернулась на  спину и  неторопливо поплыла
вверх  по  течению,  мерно  загребая руками.  Какую-нибудь минуту спустя
девушка уже снова выбралась на песчаный пляж,  но и этот короткий заплыв
вызвал у зрителей такое же впечатление, как если бы она устроилась спать
на раскаленных углях.
   Когда  стрекозы решились на  первую  атаку,  уже  изрядно  припекало.
Крылатые хищницы с оглушающим стрекотом ринулись на смертоносцев, хватая
со  спин  самок беззащитных паучат.  Пять-шесть малышей попались в  лапы
охотниц, прежде чем восьмилапые успели отреагировать, и тут уж не меньше
трех десятков безжалостных убийц сами оказались в чужих желудках.
   Стрекозы полученный урок  усвоили и  следующую атаку направили против
двуногих.
   Увы,  здесь их  тоже  ждала неудача:  успевшие немного прийти в  себя
путники  встретили их  клинками обнаженных ножей,  и,  хотя  охотничьего
опыта слуги пауков не  имели,  одна из  хищниц все же осталась биться на
песке,  сухо треща перерубленным крылом. Остальные предпочли вернуться в
чистые, безопасные небеса.
   Неудачницу Найл приказал раскромсать на куски и бросить в реку -  как
он  и  ожидал,  через  несколько минут  не  замедлили появиться голодные
обитатели омутов.  Трех  самых  неосторожных удалось  нанизать на  ножи,
выволочь на берег,  выпотрошить... и вскоре вода рядом со стоянкой стала
напоминать  бурлящий  котел,  а  добыча  возросла  до  десятка  крупных,
мясистых, жирных рыбин.
   - Еще немного, и я назову это место раем, - негромко произнес Найл.
   - Что  же   тебе  мешает?   -   поинтересовалась  вытянувшаяся  рядом
принцесса.  Ее  волосы  и  одежда уже  успели высохнуть,  но  девушка не
испытывала еще желания прятаться от горячих полуденных лучей.
   - Не на чем рыбу сварить. Все выброшенные водоросли мы сожгли вчера.
   - Ха!  -  Принцесса перевернулась с  живота на спину и  села,  легким
мимолетным движением  смахнув  с  платья  прилипшие  песчинки.  -  Давай
переправим два десятка стражниц на тот берег,  и они наберут еще столько
же.
   - Ты на небо сегодня еще не смотрела?
   - А что? - Девушка подняла голову, прикрыв глаза ладонью.
   - Водорослей  они,   может,  и  наберут.  Да  только  половину  твоих
посланниц съедят - смотри стрекоз сколько.
   - Серьезные попутчицы, - согласилась Мерлью. - Они теперь что, всегда
над нами маячить будут?
   - Вряд ли.  Насколько я помню путешествие в Дельту,  там мы не видели
ни одной.
   - Тогда надо трогаться.  -  Принцесса решительно поднялась на ноги. -
Топлива наберем по дороге.
   Люди  двинулись с  места легко.  Осознание неограниченного количества
питьевой воды в  самом прямом смысле слова под боком и  ожидание сытного
вкусного ужина вернули силы даже наиболее изможденным из путников. Вдоль
реки колонна двигалась медленно -  спешить теперь было некуда. Четверых,
самых загнанных,  Симеон оставил с  повозками,  но Найл был уверен,  что
никто из "павших" не появится.
   Тем  временем  в  небе  сгустилась  стрекочущая туча.  Казалось,  над
путешественниками  собирались  все  стрекозы  реки.   С  каждой  минутой
крылатых охотниц становилось все больше и больше, и они отбрасывали вниз
густую зловещую тень.  Отдельные из тварей уже начинали нырять вниз,  но
взмывали обратно, так и не решившись напасть.
   Долго так продолжаться не  могло.  Найл покосился на идущих невдалеке
смер-тоносцев: все паучата прятались под брюшками матерей.
   - Молодцы, - кивнул Посланник Богини и на всякий случай извлек нож.
   - Кто? - не поняла сбоку Нефтис.
   - Готовься, - предупредил ее Найл. - Вот-вот начнется.
   У  правителя появилась было  неуместная мысль "прощупать" стрекозиную
стаю на  предмет объединенного сознания,  но  тут  его  внимание привлек
оторвавшийся от  строя  смертоносцев паук,  помчавшийся прямо  на  него.
Восьмилапый довольно бесцеремонно втиснулся между Найлом и Нефтис.
   - Шабр? - удивился правитель.
   И  тут  далекий  стрекот  вдруг  нестерпимо  ударил  по  ушам,  резко
потемнело.
   Найл инстинктивно втянул голову в плечи и вскинул над головой нож. По
лезвию что-то  ударило...  и  все кончилось.  Опять стало светло и  -  в
первые  мгновения  -  мертвенно  тихо.  Только  спустя  несколько секунд
правитель различил,  как  Шабр  аппетитно хрумкает  стрекозой,  прижимая
другую к земле передними лапами.  Третью ожесточенно топтала Нефтис,  но
изломанная  хищница  продолжала старательно трясти  рваными  прозрачными
крыльями.
   Шабр  бросил  истерзанную хелицерами  добычу,  наклонился к  прижатой
лапами стрекозе, впрыснул ей в округлую грудь парализующий яд, отпустил,
осторожно отодвинул Нефтис в  сторонку и  вонзил хелицеры в  ее  жертву.
Потом быстро и  ловко замотал всех  трех паутиной,  перекинул на  спину,
сказал: "Извините, я скоро вернусь" - и умчался в сторону пауков.
   Очнувшийся наконец правитель резко повернулся к колонне.
   Кое-где  бились на  песке стрекозы,  в  которых женщины зло вонзали и
вонзали ножи,  но  куда  чаще  взгляд натыкался на  обезглавленные тела;
некоторые из них еще продолжали скрести пальцами или подергивать ногами.
   - Вперед... - прошептал Найл и, уже громче, повторил: - Вперед!
   Нужно было  немедленно уходить,  иначе крылатые твари повторят атаку.
Уходить,  бросив им  на  растерзание мертвых,  чтобы они  хоть на  время
оставили в покое живых.
   - Вперед! Вперед!
   Он  уводил людей,  мучительно гадая,  кто  оказался среди  погибших -
Джарита?  Симеон?  Сидония? Савитра? Может быть, Юккула или влюбленный в
нее паренек?  А  может,  принцесса Мерлью?  Но  остановиться и  развеять
опасений не мог.
   Вернулся  сытый  и  довольный  Шабр,  не  проронив  ни  слова,  опять
втиснулся  между  Нефтис  и  правителем,  неторопливо  затрусил  вперед.
Сознание его было пусто и спокойно. Восьмилапый ни о чем не думал.
   - Ты решил перейти к двуногим, Шабр? - вежливо поинтересовался Найл.
   - Не  хочу,  чтобы с  вами  что-нибудь случилось.  А  заодно охочусь.
Надеюсь, это не обижает тебя, Посланник Богини?
   - Ты хочешь сказать, что защищаешь нас с Нефтис от нападений стрекоз?
   - Да,   Посланник  Богини.   Дело  в  том,  что  люди  совершенно  не
приспособлены  для  ловли  летающих  животных.   -  Получив  возможность
порассуждать на  любимую  тему,  паук  заметно оживился.  -  Ваши  глаза
предназначены смотреть вперед  или  вниз  и  даже  расположены глубоко в
черепе,  прикрытые сверху надбровными дугами.  Больше того, инстинктивно
вы никогда не смотрите вверх и  не замечаете исходящей сверху опасности.
Когда  смертоносец охотится  на  человека,  ему  достаточно подняться на
уровень... - Тут паук замолк, поняв, что сболтнул лишнее, немного выждал
и вкрадчиво спросил: - Ты не обиделся, Посланник Богини?
   - Скажи,  а  другие пауки тоже способны защитить людей?  -  Правителя
куда больше интересовало настоящее, а не прошлое.
   - Они  поохотятся  с  большим  удовольствием.   Для  нас  это  совсем
нетрудно.
   - Но почему вы этого не делаете?!
   - Так ведь ты не разрешал этого никому, кроме меня, Посланник Богини.
Ты  приказал мне  защищать Нефтис.  И  больше  никому и  ничего.  Дравиг
никогда не позволит себе изменить твоих приказов.
   В  словах Шабра явно звучало ехидство.  Но к кому оно относилось -  к
Дравигу,  слишком буквально воспринявшему указание,  или к правителю, не
подумавшему ни о ком, кроме начальницы своей стражи, Найл разбираться не
стал. Куда важнее исправить положение, пока не стало слишком поздно.
   Спустя несколько минут  колонны двуногих и  восьмилапых перемешались,
став  единым целым.  И  хотя  пауки и  люди  относились друг  к  другу с
некоторой настороженностью,  пользу  перестроение принесло всем,  причем
немедленно: первой добычи крылатым хищникам хватило ненадолго, они снова
бросились в  атаку...  Через  минуту почти  каждый из  пауков обрел свой
обед.
   Найл ощутил,  как разом спало среди путешественников напряжение: люди
перестали ежеминутно ожидать гибели, а смертоносцы немного подкрепились.
Правда,  от  дневного привала пришлось отказаться -  крылатые твари  все
равно не  дадут ни  водорослей собрать,  ни к  воде спуститься,  ни хоть
ненадолго отойти в сторонку.  Впрочем, теперь походная колонна двигалась
неторопливо, и от усталости никто не падал.
   С  приходом сумерек  стрекозы исчезли.  Двуногие и  восьмилапые опять
разошлись на  две  группы -  смертоносцы окружили своих паучих,  а  люди
спустились к воде.
   Правитель  торопливо  прошел  до  конца  колонны,  выискивая  глазами
знакомые лица.  Вроде все живы. На душе стало немного легче, отчего Найл
ощутил укол совести -  ведь все равно погибло много людей,  и  каждый из
съеденных был чьим-то другом,  чьим-то любимым.  Точнее,  чьей-то,  ведь
абсолютное большинство путников - женщины.
   - Ты доволен,  Найл?  - услышал правитель хмурый вопрос Симеона. - На
сегодня  нас  осталось ровно  половина.  Хотя  "неголосующих граждан" ты
наверняка не считал. Тогда получается, сгинул почти каждый третий. Нужно
было  тащиться в  такую даль,  чтобы принять смерть?  Ты  мог  попросить
смертоносцев перебить нас прямо в городе.
   - Смертей больше не будет,  Симеон.  - Правитель подошел к коляске, в
которой сидел медик,  положил руку  на  поручни.  -  Теперь мы  пойдем в
смешанном строю, и пауки не позволят стрекозам...
   - Кого  ты  хочешь обмануть,  Найл?  -  перебил медик,  поморщившись,
расправил  плечи,   встал,   спустился  на  горячий  песок.  -  Ведь  мы
приближаемся к Дельте.
   - Ну и что?  - пожал плечами правитель. - У нас вдосталь воды и пищи,
мы  можем никуда не торопиться и  набраться сил.  В  конце концов,  мы с
тобой уже бывали в гостях у Великой Богини и остались целы и невредимы.
   - Невредимы остались только мы  -  двое из семерых,  Найл,  и  только
благодаря тому,  что у  нас были жнецы.  А чем ты собираешься отбиваться
сейчас? - Симеон привстал на цыпочки и позвал: - Завитра! Подай мой нож.
   Через минуту молоденькая девчушка в темной тунике прибежала с большим
мачете в руках. Лицо ее показалось Найлу знакомым.
   - Надеюсь, Симеон, из твоих попутчиц никто не пострадал? - спросил он
медика.
   - Понесло же меня...  -  буркнул,  подпоясываясь, тот. - Как я только
мог поверить Мерлью? По мозгам и наука.
   Из тяжелых мыслей медика Найл понял,  что две из пяти отправившихся с
ним девушек остались лежать в песках. А еще узнал, чем сманила принцесса
Симеона.
   Она обещала ему бессмертие!
   В  компании бунтовщиков,  устроивших смерто-носцам несколько кровавых
дней,  Симеон оказался самым старшим.  Штатному медику слуг  бомбардиров
уже тогда перевалило за тридцать,  и за глаза все звали его стариком.  В
прошедшем году Симеон,  принявший на  себя руководство детским островом,
справившийся с  эпидемией и организовавший обучение молоденьких девчушек
своим премудростям,  буквально высох,  пожелтел, однако хорошо ощущаемая
Найлом  жизненная  энергия  била  в  нем  через  край.  Казалось,  ночи,
проводимые  за  книгами,   беготня  по  городу  в   поисках  заболевших,
изготовление лекарств не утомляли,  а,  наоборот, напитывали его силами.
Как же он мог купиться на столь дешевую приманку?  Бессмертие...  Его не
смогли  добиться даже  улетевшие к  звездам предки,  бывшие  на  вершине
человеческого могущества.
   А впрочем, принцесса иногда бывает чертовски убедительна...
   - Простите, господин мой, надеюсь вы не обиделись на моего учителя?
   Это  была  Завитра.  Личность великого Посланника Богини  внушала  ей
трепет,  и  откровенная грубость  Симеона  в  разговоре с  самим  Найлом
произвела на  девушку двоякое впечатление.  С  одной  стороны -  щемящий
восторг перед учителем,  отважившимся так говорить с Посланником Богини,
а  с  другой -  столь  же  щемящий ужас  перед  возможным гневом равного
Богине.
   - Надо  же,   учитель,  -  усмехнулся  Найл.  -  Я  строил  в  городе
библиотеку,  готовил классы,  собирался дать людям образование.  А слово
"учитель" впервые услышал здесь, в глухой пустыне.
   - Я увидела, что вы уходите, и подумала... что... может быть...
   На самом деле она подумала,  что Посланник Богини обиделся и  бросает
их на произвол судьбы, и здорово испугалась.
   - Садись,  -  пригласил девушку правитель.  -  Посмотри на  эту реку.
Просто посмотри.  Вокруг песок,  жара,  сушь,  а  в  ней  сколько угодно
прохлады и влаги. Течет себе и течет. Спокойная, неторопливая. Ты можешь
не дойти одного шага -  и сгинуть,  пропасть. А стоит дотянуться - и вот
она,  жизнь.  Целая река жизни. Щедрая, бесконечная. У тебя не возникает
желания хоть немного побыть наедине с этим чудом?
   - Река в городе намного больше.
   - Ты не поверишь,  Завитра,  но на протяжении первых десяти лет жизни
самое большое количество воды,  которое я  видел за  один  раз,  это  те
четыре глотка, которые помещаются в чашке из листьев уару.
   - Вы знаете мое имя, господин?!
   Найл  рассмеялся.   Трогательная  наивность,   открытость,  ничем  не
прикрытый трепет  девушки  возбуждали его,  как  возбуждает даже  сытого
человека острый аромат жаркого.  И правитель не смог сдержаться. Нет, он
не  набросился на  нее,  как похотливый раб,  он  всего лишь коснулся ее
волос,  погладил густые кудри,  но Завитра с  такой жаждущей готовностью
открылась в ответ, что остановиться оказалось невозможно.
   Найл осторожно опустил ее  на  песок,  откинул подол туники и  крепко
поцеловал, одновременно войдя в горячее лоно.
   Сознание  девушки  взорвалось  -   ведь   она   не   просто  получала
удовольствие  от  близости  с  мужчиной,  она  приобщалась  к  божеству,
становилась его частью,  его душой.  Происходящее с  Завитрой напоминало
восторженную  молитву,  подкрепляемую острыми  телесными  ощущениями,  и
Найл,  постоянно находящийся с  ней в телепатическом контакте,  оказался
захвачен феерией чувств,  потерял контакт с собственным телом, со своими
мыслями,  утратил счет времени и  лишь кружился,  словно щепка,  в чужом
восторге.
   Провал.
   И  вот он всплывает,  словно из глубины теплого черного колодца,  мир
вокруг начинает обретать прежние очертания,  он  чувствует,  как щекочут
плечо ее волосы, чувствует на шее горячее дыхание, руку девушки на груди
и никак не может избавиться от ошалелой мысли: "Что это было?"
   - Пойдем, - тихонько позвал он Завитру, - не то без ужина останемся.
   - Не хочу,  - мурлыкнула она, не открывая глаз, и в этот момент никто
из богов не смог бы заставить ее подчиниться.
   Найл тоже закрыл глаза.  На  душе было легко и  покойно.  Ведь если к
людям вернулась способность любить, самое страшное уже позади.
   Однако подняться все-таки пришлось.  Не мог же Найл позволить,  чтобы
его хватились и пустились на поиски! Отдохнув, Завитра опять стушевалась
и незаметно отстала - еще до того, как они вернулись в лагерь.
   Здесь  вовсю  ужинали.  В  воздухе витали  рыбные  запахи,  заставляя
желудок  судорожно  сжиматься,   а  рот  -  наполняться  густой  слюной.
Толкаться возле котлов Найл не стал,  высмотрел Нефтис,  подошел к  ней.
Начальница стражи,  как  выяснилось,  не  просто взяла для правителя его
порцию -  Найла ждал столовый прибор: фарфоровая тарелка, нож с вилкой и
хрустальный фужер с прозрачной водой.
   - Пожалуй,   Джарита  поторопилась  распаковывать  мешки,  -  покачал
головой правитель. - Нам еще идти и идти.
   - Это не значит, что нужно есть руками, - послышалось за спиной.
   - Мерлью? Так это ты?
   - Посуда твоя.  Я просто дала совет. - Принцесса опустилась на песок,
поджав ноги, поставила тарелку на колени, взялась за нож и вилку. Даже в
такой неудобной позе она умудрялась трапезничать красиво.  - Должна тебя
огорчить,  Найл, но все собранные за день сухие водоросли мы уже сожгли.
Утром придется есть всухомятку,  благо вяленое мясо еще  осталось.  А  в
дальнейшем нужно  или  делать более  длинные переходы,  или  переправить
часть отряда на тот берег, пусть там собирают.
   - Стрекозы не дадут. А пауков в воду не заманишь, они на тот берег не
поплывут.
   - Надо что-нибудь придумать.
   - Надо, - согласился Найл.
   Переправлять каким-то образом смертоносцев рано или поздно придется -
ведь Великая Богиня растет за двумя реками. Но как?
   - Ладно,  -  махнул он рукой.  - Не будем торопиться. Еще неизвестно,
что ждет нас завтра.
   Завтра  принесло  плакучую иву,  склонившуюся над  темным  омутом  на
излучине  реки.   Огромное  дерево  с  длинными  и  тонкими,   безвольно
обвисшими, почти касающимися воды ветвями, затеняло половину русла.
   - Смотри, Найл! Совсем как у нас в Дире, на озере.
   - Стой!  -  Правитель едва  успел поймать за  руку радостно рванувшую
вперед принцессу.
   - Ты чего? - удивилась девушка.
   - Подожди...
   Найл не мог сказать,  что не понравилось ему в  этой иве.  Дерево как
дерево.  Толстый корявый ствол, крепкие узловатые сучья, зеленые веревки
ветвей,   узкие,   чуть   серебристые  листья.   Разве  только  засохший
раздвоенный сук выпирает над кроной... Ну не нравилось ему это дерево, и
все!
   - Так что случилось, Найл?
   - Подожди, Мерлью, мало ли что... Дельта рядом.
   - А хочешь, я тебе свистульку сделаю? Помнишь, в Дире...
   Девушка так и не договорила:  две самые усталые из стрекоз опустились
на  сухой сук,  но не успели замереть прозрачные трепещущие крылья,  как
плети ветвей хлестко вскинулись вверх,  опали,  и неосторожных хищниц на
месте уже не оказалось.
   - Привет тебе от Дельты, принцесса, - усмехнулся Найл. - Как, все еще
хочешь наделать из этой ивы свистулек?
   - Что это? - Нефтис смотрела на дерево круглыми от изумления глазами.
   - Хищное дерево.  Мы  еще  много  таких  встретим.  -  Найл  вспомнил
огромный нож Симеона и спросил: - У нас есть ножи-мачете?
   - Два  или  три,  -  ответила начальница стражи.  -  Нужно у  Джариты
спросить.
   - И у меня штук пять должно быть, - вспомнила принцесса.
   - Возьмите себе и раздайте тем, кто посильнее. Нужно быть наготове.
   Как выяснилось впоследствии,  ивы оказались совершенно безопасны. Они
ловко захватывали стрекоз,  которые садились на  торчащие вверху сучья и
даже ухитрялись ловить тех,  кто  пролетал слишком близко к  кронам,  но
нисколько не интересовались происходящим внизу.  К вечеру,  когда хищные
деревья  стояли  уже  плотными рощами,  путники осмелели настолько,  что
раздвигали ветви руками, отдыхая от дневного зноя в тенистой гуще.
   Землю  скрывал  плотный ковер  песчаной травы.  Здесь,  в  дальнем от
Богини краю Дельты,  она не излучала усыпляющего аромата,  не стремилась
задушить  спящих  и  вообще  вела  себя  подобно  обычной  землянике  из
принцессина сада.  Вдосталь нашлось здесь и сушняка из пористых стволов,
и хвороста, напоминающего причудливо гнутый тростник.
   Стрекозы от  путников не отстали,  продолжая неустанно трещать высоко
над  головами,  проносились между деревьями,  но  под  кроны соваться не
решались.  Расположившись на широких полянах, пауки отлавливали крылатых
хищниц,  которые время от времени норовили сцапать какого-нибудь малыша,
- так что кто на кого охотится, было неясно.
   Никакой  живности