старик в длинной черной мантии. И когда он уловил, что
там нахожусь я, полоснул по мне своим взглядом.
     - Как раз в  ту секунду я  понял,  что ты видишь кошмар,  и  нажал на
кнопку.
     - Это  мне не  привиделось!  -  Найл с  трудом сдерживался,  чтобы не
повысить голос. - Я уверен, что он существовал на самом деле.
     - Очень хорошо,  он существовал на самом деле,  -  ровный, сдержанный
голос вызывал глухую ярость. - А убийца Скорбо?
     - И он тоже. Он первым меня и обнаружил.
     - Тогда получается, он не умер?
     - Почему, умер, - голос у Найла звучал устало, плоско.
     - Разве такое возможно? Ты же сказал, что он был живой.
     - Я  сказал,  что  он  существовал.  Возможно,  имел  что-то  общее с
привидением.
     - Стигмастер  не  допускает  существования привидений,  разве  что  в
смысле психологии. Торвальд Стииг полагает, что привидение - примитивное
суеверие.
     - Мне  все  равно,  что  там  полагает Стииг,  -  проговорил Найл  не
открывая глаз.  -  Я  тебе  рассказываю все  как  было.  -  Машина  мира
включилась снова.  Когда расслабляющие волны пошли через тело,  Найл  не
устоял перед соблазном сгладить в себе усталость и отчаяние. Но что-то в
нем было против этого пассивного восприятия физического комфорта.
     - Выключи эту штуку,  -  велел он.  -  Мы  должны докопаться до самой
сути.
     - Разумеется. - Вибрация прекратилась. - Но прежде вдумайся в то, что
я  тебе  говорю.  Твое  описание  по  всем  своим  признакам сходится  с
кошмаром.  Ты  доказываешь,  что  это  происходило  на  самом  деле.  Но
забываешь, что психоскоп не имеет силы сон обращать в явь.
     Это  звучало в  высшей степени убедительно.  Найл вдруг осознал,  что
старец, видно, и в самом деле прав.
     - Но почему я после кошмара чувствую себя таким разбитым?
     - Вот почему я тебя и предупреждал: не стоит пользоваться психоскопом
при переутомлении.  Усталость создает отрицательные эмоции,  а психоскоп
их усиливает.
     - Но не до такой же степени, что потом чувствуешь себя полумертвым?
     - Обычно нет. Но уж это легко можно проверить.
     - Каким образом?
     - Измерив твое жизненное поле, - старец вышел у Найла из поля зрения,
и вскоре вернулся с двумя витыми растяжными шнурами, похожими на длинные
пружины.  На концах обоих виднелись присоски-раструбы. Один конец старец
протянул Найлу.
     - Ну-ка, приладь себе ко внутренней стороне бедра.
     Найл поднял тунику и прижал раструб к коже; тот мгновенно присосался.
     - А теперь будь добр, смочи нижнюю губу.
     Второй раструб старец приложил Найлу к губе;  чувствовалось,  как тот
плотно прихватил кожу.
     - Для чего это?
     - Замерять  жизненное поле,  обусловленное твоим  жизненным тонусом,-
старец скрылся за машиной. Несколько секунд слышалось жужжание.
     - Ну, как? - поинтересовался Найл.
     - Странно, - старец отсоединил присоски. - Показатель "лямбда" у тебя
снизился до восьми с половиной.
     - И что это означает?
     - Обычный показатель - между десятью с половиной и одиннадцатью.
     - Получается,  все  это  могло происходить на  самом деле?  -  внутри
оборвалось.  Как уютно было думать,  что этот, с перепончатыми пальцами,
был просто наваждением.
     - Не  обязательно.  Ты  забываешь,  что  твоя энергетика была пробита
ударом того  незнакомца,  да  и  психоскоп тоже поглощает довольно много
жизненной энергии.
     - У тебя нет какой-нибудь машины, чтобы ее восстановить?
     - А то как же,  - Найл посмотрел на старца с удивлением, подумав, что
тот  шутит.  -  В  машину  мира  встроен  аппарат Бенца  для  нагнетания
искусственного жизненного  поля.  По  крайней  мере  восстановится  твой
энергетический потенциал.
     Усталость переплавлялась в головную боль, отягченную тошнотой.
     - Она может сделать так, чтобы меня не тошнило?
     - Думаю, да.
     Матовая  панель  изнутри  ярко  осветилась синим,  послышалось тонкое
жужжание,  постепенно перешедшее порог слышимости.  Свет резал глаза,  и
Найл  плотно  зажмурился.   Когда  звук  утих,  ушла  и  головная  боль.
Одновременно  с   тем  Найл  почувствовал  в   себе  нарождающийся  свет
непонятного оптимизма.  Что  нелепее всего,  захотелось вдруг  смеяться.
Дыхание перехватило, будто в лицо только что плеснули ледяной воды. Найл
поперхнулся,  а  затем  глубоко втянул воздух;  вместе с  тем  усталость
перерождалась в  удовольствие,  близкое к  боли.  Ощущение полноты жизни
наполнило до краев.  От этого забавно защекотало в гортани; Найл звучно,
со смаком чихнул.  Синий свет тотчас померк, а блаженство уступило место
вполне нормальному состоянию; Найл будто проснулся. Он нашарил в кармане
носовой платок. В затылке, когда сморкался, заломило.
     Старец стоял  молча,  глядя на  цифровое табло.  Пауза затянулась так
долго, что Найл спросил:
     - Что-нибудь не так?
     - В твоем жизненном поле почему-то наблюдается брешь.
     Сердце кольнула тревога.
     - И что из этого?
     - Это означает,  что мы  имеем дело с  каким-то неизвестным фактором,
который я не могу объяснить.
     Найл  с   любопытством  наблюдал,   как  старец,   подобрав  кулон  с
разорванной цепочкой,  отнес  его  на  ту  сторону  комнаты и  опустил в
какой-то  цилиндрический предмет -  быть  может,  мусорную корзину -  из
медной сетки.
     - Что ты сделал?
     - Обычная мера  предосторожности.  Судя  по  прорыву в  биофизической
мембране,  ты был в контакте с какой-то враждебной сущностью.  Если этот
кулон - ее проводник, электромагнитное поле его нейтрализует.
     - Так ты считаешь, это в конечном итоге не было кошмаром?
     - Я  не  могу  судить.  То  первое  столкновение могло  поразить тебя
сильнее, чем ты думаешь.
     Он еще не успел договорить,  как Найл ощутил, что вызванная аппаратом
Бенца эйфория понемногу исходит, как воздух из продырявленного шара.
     - Этот ущерб восстановим?
     - Бесспорно. В должное время он восполнится сам, затянется, как рубец
или легкая рана. Но процесс можно ускорить аппаратом Бенца.
     Вторя  его  словам,   матовое  стекло  осветилось  изнутри  синим,  и
электрическое жужжание,  набирая  высоту,  постепенно вышло  за  пределы
слуха.  Свечение,  на этот раз не такое интенсивное, напоминало по цвету
бледно-голубое  зимнее  небо.  Менее  насыщены были,  соответственно,  и
ощущения,  но  головная боль  медленно развеивалась,  словно  на  слабом
ветру.
     И когда жизненная сила капля за каплей начала просачиваться,  будто в
иссохшую землю,  Найл со всей отчетливостью понял,  что человек в черной
мантии -  не наваждение,  и что его собственная жизнь теперь находится в
опасности.
     Когда Найл появился из башни,  уже стемнело, и температура опустилась
ниже  нуля.  Звезды в  холодном черном небе  казались кристаллами белого
льда Западный горизонт слабо светился, предвещая восход луны. Подтаявший
за день снег превратился в наст, корочка звучно хрупала под ногами. Окна
на главном проспекте светились, резкий ветер
     доносил  звуки  музыки.   Найл  всегда  с   тихой  радостью  наблюдал
освещенные окна,  особенно на верхних этажах. В дни рабства люди ютились
в  подвалах,  и  свет вменялось гасить сразу с наступлением сумерек.  Но
теперь Найлом владело нелегкое предчувствие,  и  казалось,  будто люди в
освещенных комнатах излишне уязвимы.
     Ясно  было одно:  время работает на  убийц.  Примерно год  назад было
посажено дерево,  прибившее Скорбо,  и среди его корней обнаружился знак
мести.  Если  надо,  они  могут  провести в  ожидании еще  год,  карауля
следующую жертву...  Тем не менее, дерево не смогло убить Скорбо, и один
из   мстителей   поплатился  жизнью,   пытаясь   устранить   оплошность.
Получается, оплошности бывают и у них.
     В  дворцовой парадной за  массивной каминной решеткой все так же ярко
полыхал огонь.  Возле него  стоял брат Вайг.  Одной рукой он  обнимал за
талию девицу и  что-то  с  вкрадчивым видом ей нашептывал.  Дверь громко
хлопнула,  и  заговорщики поспешно отстранились друг  от  друга.  Девица
тотчас  стыдливо  умчалась  на  кухню.   Найл  ее  узнал:   Нира,  самая
хорошенькая из кухарок,  и почувствовал укол зависти к брату,  не за его
любовные похождения, а за простоту жизни.
     - Как денек, брат, трудный? - веселым голосом спросил Вайг.
     - Длинный, - Найл протянул руки к пляшущим языкам огня.
     - Устроил бы себе выходной. Ведь ты, понимаешь, правитель.
     Шутливый тон Найл воспринял без обиды;  он понимал, в каком непростом
положении находится брат.  Сам Вайг всегда относился к  младшему брату с
нежной  привязанностью,   при   случае  и   заступался.   А   тут  вдруг
нежданно-негаданно стал  братом  правителя,  без  особого рода  занятий,
кроме разве что фланирования по городу да флирта с  красотками.  Человек
менее приветливый на его месте затаил бы зависть или обиду.  Вайг же был
для этого слишком благодушен. Но вместе с тем ему приходилось показывать
и свою независимость.
     Сверху с баллюстрады склонилась Нефтис.
     - Подавать на стол, мой господин?
     - Давай,  -  Найлу вспомнилось,  что с  самого утра во рту не было ни
крошки, и в желудке заурчало.
     - Ты ел? - спросил он Вайга.
     - Ел, но с тобой за компанию приму стаканчик вина.
     Уже  не  один месяц минул с  той  поры,  как братья сидели за  столом
вместе.  У  Найла невпроворот было  дел,  Вайг  же,  похоже,  решительно
наверстывал упущенное за все те годы,  что изнывал без прекрасного пола.
Он  и  теперь,  когда поднимался по лестнице следом за Нефтис,  изучающе
оглядывая стройные ноги под коротенькой туникой.
     В  палате Найла в  печи потрескивали дрова,  и  в воздухе стоял запах
дерева. Служанка Джарита уже накрывала на низенький столик.
     Нефтис указала на продолговатый сверток в  мешковине,  прислоненный к
стене возле двери.
     - Это тебе принесли.
     - А кто принес, не знаешь?
     - Знаю. Надсмотрщик, Дион.
     Положив сверток на  пол,  Найл развернул мешковину.  Там  был топор с
полутораметровой  рукоятью.   Тускло  поблескивающее  лезвие  в   пятнах
спекшейся крови. На лезвии выгравирован уже знакомый знак, символ мести.
     - Он сказал, где эту вещь нашли?
     - Сказал,  в саду среди кустов.  Вайг,  подхватив топор, крутнул им в
воздухе.
     - Центр тяжести выверен отменно. А острый - как бритва.
     - Осторожно. Этим топором был убит Скорбо.
     - Я понял,-  Вайг попробовал лезвие большим пальцем и отдернул руку.-
Острющее, дьявол!- с пальца стекла капля крови.
     - Беги вымой,  скорее!- у Найла перед глазами возник отравленный нож,
за две секунды сваливший убийцу Скорбо.  Вайг,  к ужасу,  лизнул палец и
сказал как ни в чем не бывало:
     - Ничего,  заживет.  От  сердца отлегло лишь  через  несколько минут,
когда стало ясно,  что Вайгу не становится хуже.  Найл поскорее завернул
топор обратно в мешковину и подал сверток Нефтис.
     - На-ка, убери.
     Вайг, развалившись на груде подушек, налил в два стакана зеленоватого
меда; напиток, недавно приготовленный, все еще играл пузырьками. Вытянув
одним глотком половину стакана, брат с блаженной улыбкой улегся.
     - М-да, кто бы там ни пристукнул Скорбо, поступил молодцом.
     Найл  укоризненно покачал головой,  бросив  предостерегающий взгляд в
сторону Джариты,  входящей в  столовую с блюдом жареных жаворонков Вайг,
подняв  брови,  обольстительно улыбнулся.  Со  своими  черными кудрями и
пронзительно синими глазами он  излучал такое очарование,  что обижаться
на него было решительно невозможно. Когда Джарита вышла, он спросил:
     - Ты ей что, не доверяешь?
     - Почему,  доверяю,  только  не  хочу  шокировать Ты  забываешь,  что
большинство людей  в  этом  городе  по-прежнему  считает  пауков  своими
хозяевами.
     - Может, и так, - Вайг подцепил жаворонка и сунул его в острый соус.-
Но Скорбо они все так же ненавидели.
     - С  чего?  Из  них  большинство его  и  знать  не  знало  Прежде чем
ответить,  Вайг  прожевал и  проглотил пищу,  вытерев  тыльной  стороной
ладони соус с бороды.
     - О его-то делах знали все.
     Найл был заинтригован таким тоном.
     - Это о каких же?
     - Про  его  зверства ходили целые истории.  Он  обожал убивать людей.
Говорят,  даже  детей убивать обожал,  не  просто чтобы съесть,  а  чтоб
позабавиться их криком.  И говорят,  прекращать, это дело само собой, не
думал.
     Вайг опять принялся за птицу.
     - Прекращать что?
     - Убивать и пожирать людей. Найл уставился не веря своим глазам.
     - Ты серьезно?
     - А ты не знал?  -  Вайг покачал головой в недоумении.- Я думал, всем
известно. Найл отложил недоеденную птицу. - От кого ты об этом услышал?
     - Кажется,  Сидония рассказала.  -  Сидония была начальницей одной из
служб Смертоносца-Повелителя.  Вайг,  по разговорам,  частенько проводил
время в ее компании.
     - Но что она тебе сказала?
     - А  что Скорбо и  кое-кому из его дружков не по нраву пришлась затея
отказаться есть человечину. Кроме того, у них остался изрядный запас еще
со  времен рабства.  Они решили,  что будет жаль,  если все это пропадет
зря, и продолжали есть.
     У Найла отлегло от сердца.
     - Я думал, ты о том, что они все еще ловят людей.
     - А  они это и делают.  Мне Нира говорила,  что у нее пару недель как
пропал один из братьев.
     - Нира? Та, с кухни? Так почему она мне ничего не сообщила?
     Вайг опять занялся птицей.
     - Наверное, большинство думало, что ты об этом знаешь.
     Найл был поражен.
     - Они в самом деле думали, что я допущу, чтобы все это продолжалось?
     - Ну... Скорее всего, думали, что ты бессилен что-либо предпринять.
     Найду пришлось сделать усилие, чтобы сдержать в голосе гнев.
     - Когда  Смертоносец-Повелитель согласился покончить  с  рабством,  -
сказал он, - он пошел и на то, чтобы больше не убивать людей. Уговор был
такой,  что люди отныне свободны и уравнены в правах с пауками. А теперь
я слышу,  что пауки свою часть обязательств никогда не выполняли... - он
отхлебнул меда, чтобы успокоиться.
     - Ты уж не обессудь,- мягко сказал Вайг.
     - Я тебя не виню (ощущение такое, будто земля ушла из-под ног). Но ты
уверен, что Смертоносец-Повелитель об этом знал?
     - Вовсе нет,  я этого не говорил. Наоборот, я уверен, что он не знал.
Только  то,   что  сказала  Сидония:  Скорбо  и  несколько  его  дружков
воспротивились тому,  чтобы не  есть человечину.  Поэтому они продолжали
поедать людей в своей кладовой. А когда запас кончался, я думаю, они его
пополняли.
     Найл взял со стола колокольчик и  позвонил.  В комнату поспешно вошла
Джарита.
     - Сходи на кухню и попроси прийти сюда Ниру.
     - Слушаю, мой господин. Они остались одни. Найл с угрюмым видом жевал
корку хлеба; аппетит безвозвратно пропал. Вайг же ел с прежним смаком.
     - Не  пойму,  почему ты  не  сказал мне об этом сразу же,  как только
узнал.
     Вид у Вайга был сконфуженный.
     - Меня, честно говоря, пару дней не было во дворце...
     - Ну сказал бы, как только вернулся!
     - А тогда, наоборот, не было тебя. Ты осматривал портовые сооружения.
Всегда такой занятой,  просто не подступись, - он вынул платок и потыкал
кровоточащий палец.  -  Всегда работаешь как на износ,  я  себя чувствую
последним лентяем.
     - А тебе что мешает?
     - Кем?  -  Вайг развел руками.  -  От меня что на заседаниях,  что на
совещаниях нет  толку.  Что  мне  еще  остается,  кроме как  любиться да
обжираться?  - Да, действительно, Ваигв последнее время изрядно прибавил
в  весе.  -  Я  бы  тебе вот что сказал,  -  произнес он  с  неожиданной
серьезностью.  -  Я  часто жалею,  что не нахожусь опять в пустыне,  где
можно вволю охотиться.
     Найл хмыкнул.
     - В пустыне-то девочек нет.
     - Эх,  пресытиться можно чем угодно...  - он собирался сказать что-то
еще, но тут опять вошла Джарита, а следом за ней Нира, хорошего сложения
девушка лет примерно двадцати,  с кроткими карими глазами и на удивление
тонким профилем. Красота девушек в паучьем городе никогда не переставала
удивлять Найла,  хотя и ясно было,  что все это результат взыскательного
отбора.
     Она  стояла перед ними,  опустив глаза и  сложив руки  на  переднике.
Длинные каштановые волосы,  сплетенные в  косу,  были кольцом уложены на
затылке - обязательное правило для женщин, работающих на кухне.
     - Вайг сказал мне,  что  у  тебя исчез один из  братьев.  Это так?  -
осведомился Найл. Девушка кивнула, волнение, видимо, мешало ей отвечать.
Найл настроился на  ее  мысли и  уяснил,  что она ни  жива ни  мертва от
волнения и  испуга.  Он  ошарашенно понял:  она  считает его чуть ли  не
полубогом и боится,  что за ней он послал, собираясь отчитать и прогнать
за заигрывания с Вайгом.
     - Расскажи  мне,  что  случилось,-  попросил  Найл  ласково.  Девушка
откашлялась.
     - Он вышел, когда уже стемнело, и не вернулся.
     - Ты где живешь?
     - На улице кожемяк.
     - Там нет освещения? - она кивнула.
     - И куда он пошел?
     - Через улицу, к товарищу. Он там оставил лошадку.
     - Лошадку?
     - Деревянную игрушку. Он просто бегал ее забрать.
     - Ты выходила его искать? - она покачала головой.
     - Почему?
     - Мы не выходим после того, как стемнеет...
     - Почему?
     - Н-ну, нельзя все же...
     - Но это было в дни рабства! Теперь-то вы можете ходить куда угодно!
     Девушка  кивнула,  так  и  не  поднимая  глаз,  щеки  запунцовели  от
смущения.  Тут до Найла дошло.  Семья этой девушки привыкает к свободе с
трудом.  Сломить укоренившуюся за  всю жизнь привычку ох  как не просто.
Вот почему они не стали сообщать об исчезновении ребенка. Он вышел после
того, как стемнело, а это против закона, вот их и наказали.
     - А были еще какие-нибудь исчезновения?
     - Было одно. Девушка с соседней улицы...
     - Кто-то что-нибудь слышал?
     - Нет.
     Этого  следовало  ожидать.  Паук  бесшумно  сваливается  из  темноты,
парализуя добычу силой воли,  и через считанные секунды взмывает с ней в
воздух; и не видно, и не слышно.
     - Ладно.  Спасибо,  Нира.  Я  посмотрю,  можно ли чем-нибудь помочь.-
Девушка так и стояла бессловесно,  боязливо думая,  что же с ней будет.-
Все,  можешь идти,-  пришлось добавить Найлу.  Та поспешно поклонилась и
выскочила вон из комнаты. Вайг посмотрел ей вслед с восторгом. Точно так
же  встретил ее  появление и  Найл,  но  теперь от чувства не осталось и
следа.  Заглянув ей  в  мысли,  он  распознал ее сущность:  обыкновенный
подросток,  среднего ума.  Вайга, не обладающего телепатией, очаровывала
ее внешность,  и ему не терпелось познать ее и убедиться,  соответствует
ли внешности ее ум. Найл заранее знал, что брат будет разочарован, а вот
заявить об этой догадке напрямую,  увы, не было возможности. От этого он
сник и призадумался.
     - И  что ты  думаешь делать?  -  спросил Вайг,  наливая второй стакан
меда.
     - Я должен буду провести разговор со Смертоносцем-Повелителем.
     - Тебе  по  душе такая идея?  Мысль о  скандальном разбирательстве со
Смертоносцем-Повелителем вызывала тихий ужас.
     - А что?
     - От этого может стать еще хуже...
     - Вот   почему  Скорбо  мог  убивать  людей.   Потому  что  никто  не
осмеливался об этом заикнуться.  Если бы мне сказали раньше, может, брат
Ниры был бы еще жив.
     - Я думаю, ты прав, - заметил Вайг без особой уверенности.
     В дверь легонько постучали, и вошла Найрис.
     - С тобой, мой господин, хочет говорить доктор.
     - Доктор? - переспросил Вайг.
     - Так  здесь  величают Симеона.  До  него  в  городе не  было  такого
понятия, как доктор. А, Симеон, входи! Как насчет стакана вина?
     - Спасибо,  не откажусь,  -  и  вид,  и  голос у Симеона был усталый.
Найрис сняла с  него плащ,  а Джарита стянула башмаки,  покрытые снегом.
Симеон со  вздохом облегчения повалился на  подушки и  принял протянутый
Вайгом стакан с медом. Выпил с явным одобрением, глубоко перенеддуя.